Окружающие поражались моей индифферентностью к женскому полу (Мне так казалось). Вечерняя школа, где я учился 4 раза в неделю после работы, находилась в двух кварталах от нашего дома (К тому времени мы переехали на другую квартиру), и в ней учились, и те же самые мои сверстники и ребята постарше. Здесь, в среде людей более самостоятельных, работающих и порой даже семейных, мне гораздо легче дышалось. Да и учеником я был далеко не последним. Математика, литература - в них я особенно преуспевал. Моя неспособность пить и курить, неплохо подвешенный язык, ну и,конечно, смазливость на личико, делали меня весьма привлекательным для девушек, и они с интересом смотрели на меня.
Вспоминаю я одну.У ней была удивительно тонкая нежная розовая, словно светящаяся изнутри, кожа (Не помню как ее звали). Как-то после уроков она подошла ко мне и спросила: чем я занимаюсь в свободное время и не хочу ли сходить с ней в кино (Кинотеатр был рядом с нашей школой). Мне нравилась ее кожа, правильные черты лица, я ощущал ее расположение ко мне. Но она была старше меня! И это служило оправданием моего, порожденного застенчивостью, надутого равнодушия. Конечно, я сказался занятЫм.
Наверно, не нашлось тогда просто девки, способной взять меня на абордаж, смело и бесповоротно. Не повезло мне. А, может быть время было другое - девушки были скромнее, считали, что инициатива в любовных делах - удел мужчины? Я и сейчас не могу разобраться в этих причинах. Да, уж слишком я был, видимо, индифферентен! Мой актерский "талант" мгновенно превращал меня, то в верного супруга, то в разочарованного, то просто в сильно занятого в данный момент трудоголика.
Как-то на перемене я стоял в группе ребят облокотившись слегка левой рукой на низкие перила. Подошла девица из нашего класса, здоровая, высокая, крепкаяи и, как сейчас говорят, крутая и встала рядом со мной, опершись задом на перила, а значит и на мою руку. Я впервые почувствовал упругость женской попы. Я был растерян, но виду не подавал и рукой не шевелил. Так мы простояли минут пять. Она болтала и как-будто не замечала моей руки. Я отчетливо понимал, что это было безмолвное предложение близости. Но стах, проклятый страх, сковывал меня.
Впрочем, среди девчонок я имел имидж философа из за своей привычки ходить по улице уставив глаза к небу. И это, наверно, отпугивало их от меня.
Имел я в то время одну привычку, которая явилась причиной, а может быть и симптомом возникшей у меня впоследствии болезни - графомании. Дело в том, что в следствие моей диковатости в отношениях со сверстниками, я с детства много читал. Читал до усталости глаз, до изнеможения. Какое-то непонятное чувство долга(что ли) заставляло меня, сжавшись в комок, маясь в изощренных лежачих и сидячих позах, обязательно дочитывать каждую книгу до конца, как бы скучна она ни была. Это самонасильственное чтение, видимо, и породило у меня страсть - сочинять самому.
Сочинял я конечно всякие интересные приключенческие повести и рассказы. Я их не записывал. Я ходил по городу часами и проговаривал их про себя, и это было моим любимым занятием Я жил вымышленной жизнью и тому помогал мой артистизм. За то в старших классах для меня не составляло труда отвечать уроки у доски. Язык мой был подвешен отменно. Удивительно только то, что с годами я утратил эту свою способность и теперь, при необходимости, двух слов связать не могу! Разве что на бумаге...
Продолжение следует.