ВВЕДЕНИЕ
Приобретение Узбекистаном политико-правового статуса независимого государства выдвинуло в плоскость практической жизни сотни проблем самого различного характера и содержания, которые в новых исторических условиях становятся объектами его непосредственной компетенции и самостоятельного разрешения. Изучение их перечня показывает, что одни из них находятся на стадии научной постановки и осмысления, другие - исследовательской разработки, третьи - реализуются в государственных программах. Но каждую из них по шкале весомости и значимости нельзя соотнести к первоочередным или второстепенным, так как они порождены одной субстанцией - суверенитетом республики и, естественно, их рассмотрение возможно лишь в совокупном единстве и целостности.
Однако в этом перечне имеются проблемы, без изучения которых невозможно представить и осветить всеобщий процесс качественных преобразований, без включения которых в государственную политику нельзя привести в движение весь многообразный механизм обновления общества. В их числе ведущей и определяющей является проблема кадровой политики, формирование и развитие интеллектуального потенциала общества и нации. Как отмечал Президент Республики Узбекистан И.А.Каримов, "мы создаем модель принципиально нового строя и государства, нам нужны люди, которые бы вдохнули жизнь в эту модель" (4.30, с.1). В данном положении заложен основной смысл актуальности исследуемого вопроса.
Смена общественно-экономических формаций всегда сопровождается коренной качественной переделкой устаревших, модернизацией жизнеспособных и конституированием новых социоструктурных образований.
Выработанная прежней социалистической системой партийная и идеологизированная теория и методология кадровой политики, средства ее реализации динансируют с демократическими принципами нарождающими рыночными отношениями, управления социально-экономическими процессами. Современное общество не может воспользоваться политически закомплексованными и догматически законсервированными элементами, стереотипами и методами подготовки, подбора, расстановки и воспитания кадров и специалистов. Их несостоятельность и неприемлемость обнаруживается не только при анализе и оценке мобильных качеств интеллектуальных работников, трудностях их вхождения и адаптации в новую систему профессионально-образовательных знаний, но и в их низкой способности воспринимать и переходить на принципиально иные ценностные ориентации, интегрироваться и трансформироваться в соответствии с изменившимися требованиями времени и целевыми уста новками перестройки.
Вместе с тем и новое государство не создало своей теоретико-методологической концепции кадровой политики. Несмотря на то, что независимая и суверенная республика получила право на национальную государственность и самостоятельно избирать модели собственного социально-экономического развития, определять свою систему законодательства и менталитет общества, распоряжаться по своему усмотрению трудовым и интеллектуальным потенциалом, природными и материальными ресурсами, она все же на начальных этапах переходного периода упускает реальную возможность использовать свой конституционный статус для выработки целостной концептуальной программы управления процессами обновления кадров всех уровней и степеней.
Применяемые на практике способы и формы замены прежних работников с командно-административным на новых с демократическим мышлением, непремиримых приверженцев тоталитарного режима молодыми с развитой рыночной психологией пока что происходит спонтанно, революционными методами, без учета таких эволюционных законов развития как преемственность и традиционность. Поэтому переходный период, характеризующийся в целом как отречение от позитивного опыта прошлого, насыщен фактами серьезных деформаций и перекосов в работе с кадрами, некомпетентного подхода к их отбору, оценке и назначению. Бессистемность и бесконтрольность открыло путь для формирования в кадровом корпусе элитарных, клановых и семейственных групп, особенно в органах государственной власти и силовых структурах, выдвижению на руководящие должности по принципу родства, кумовства и приятельства, усилению в подборе кадров фактора случайности. Появление таких негативных явлений обусловлено тем, что независимое государство в своем новом качестве еще не обладает необходимым собственным опытом в подготовке и воспитании кадров и специалистов, цивилизованными методами и приемами регулирования их движением.
Осуществление деидеологизации и департизации кадрового корпуса в ряде интеллектуальных отраслей идейно раскрепостило работников, но не сняло проблем их нравственности и духовности. В связи с интенсивным развитием рыночной инфраструктуры, коммерческих и частных учреждений и предприятий происходит стихийное перераспределение кадров и специалистов, в силу чего в одних сферах экономики, культуры, воспитания возник дефицит в профессиональных работниках, а в других - использование специалистов не по назначению и не по приобретенной в учебных заведениях профессиях. Определенная часть высококвалифи цированных кадров интеллектуального потенциала мигрируют за преде лы государства. В среде кадрового корпуса сохраняются, а в ряде случаев усиливаются тенденции к коррупции и взяточничеству, чиновничье чванство и высокомерие, административный и бюрократический стиль и т.д.
Острота в необходимости исследования проблемы обусловлено не только вышеназванными явлениями и тенденциями, потребностями поиска путей и средств устранения источников их возникновения, но и более высокими задачами, среди которых, на наш взгляд, актуальными и существенными являются:
во-первых, отсутствием общей и применительно к специфическим особенностям, восточным традициям теории и методологии кадровой политики в условиях перехода ее на статус независимого государства;
во-вторых, потребностями завершения конструирования собственной, неординарной модели социально-экономического развития и рыночных отношений путем включения в ее структуру конкретной государственной кадровой политики на переходный период;
в-третьих, недостаточной научной проработанностью единой и целостной концепции обновления профессионально-образовательного уровня и культурно-технической подготовки кадровых работников на этапах перехода к новым общественным отношениям;
в-четвертых, необходимостью переориентации государства на комплексные целевые программы по регулированию рационального перераспределения кадрового корпуса интеллектуального потенциала, эффективного их использования в приоритетных отраслях и сферах экономики, политики, культуры и т.д.;
в-пятых, отсутствием научно обоснованных критериев оценки качества кадровых работников и их труда, систем переквалификации и перепрофессионализации, нравственного воспитания и морального оздоровления интеллектуального корпуса;
в-шестых, неразработанностью в законодательном и нормативном порядке механизмов правовой и социальной поддержки и защиты работ ников интеллектуального труда, систем независимого общественного контроля за подбором, расстановкой и движением кадров.
Безусловно, перечисленными моментами и позициями не ограничивается проявление актуальности поставленной для исследования проблемы. Не в меньшей степени она диктуется потребностями приведения кадровой политики в соответствие с демократическими процессами и рыночными отношениями, выработкой путей интенсификации процессов дальнейшего формирования национальных кадров индустриального и интеллектуального труда, повышения их профессиональной интегративности и социальной мобильности. Когда независимое государство в основу национального и социального прогресса ставит идею опоры на собственные силы и возможности, то объективно и правомерно, что в реализации ее оно расчитывает на творческие способности и профессиональные качества интеллектуального потенциала и его кадрового корпуса. И в свою очередь, эффективность и отдача их деятельности прямо пропорционально степени проникновенности ими идеи независимости, осознания своей значимости в процессах преобразования, моральной и материальной поддержке их активности со стороны государства.
Приведенные выше обоснования актуальности проблемы прежде всего свидетельствуют о ее малоисследовательности с позиции нового политического, экономического и научного мышления. Общий обзор выпущенной в суверенной республике литературы и защищенных диссертационных работ дает основание утверждать, что область государственной кадровой политики и по истечении трех лет независимости пока что продолжает оставаться за пределами пристального научного внимания. По мнению автора, причины наименьшей привлекательности и притягательности к ней, равно как и другим проблемам общественно-гуманитарной направленности, покоятся в стратегических и тактических просчетах начального этапа переходного периода: во-первых, в резком понижении государственного интереса к социально-политическим наукам и их оттеснению на позицию неприоритетных; во-вторых, уменьшением уровня востребованности властными и исполнительными органами государства конечных результатов фундаментальных и прикладных исследований в указанных сферах научного познания; в-третьих, сужением информационно-исследовательского пространства, недоступностью к источникам и объектам изучения. В реальной действительности это отразилось, с одной стороны, в значительном оттоке квалифицированной части кадров по общественно-гуманитарным и социально-политическим профилям и специальностям из сферы науки, а с другой - сокращением числа публикаций монографических трудов и другой литературы в связи с коммерцизацией издательского дела.
Критически осмысливая прошедшее последнее десятилетие так называемого зрелого социализма и застойного периода, автор все же отдает научную дань и справедливость к имевшим в те годы позитивным явлениям в области исследования различных аспектов кадровой политики. По нашему мнению, с учетом известных издержек, выразившихся зачастую в помпезном, догматическом и комментированном рассмотрении в публикациях процессов, труды Усманова К., Валиева А., Насырходжаева С., Зайнутдинова С., Суюнова С., Маматова Н., Носирова У., Тешабаева Т., Гуламова М.С., Раджабова Д., Зиямова Ш. и других (труды перечисленных авторов указаны в списке использованных источников и литературы) остаются и в настоящее время пока что одними из важнейших первоисточников и исходным материалом в установлении причинно-следственных связей негативных явлений в кадро вой среде в новых условиях. При изучении и ознакомлении с ними обнаруживаются отдельные неординарные теоретико-методологические подходы к оценке и характеристике качества различных социальных и профессиональных групп кадровых работников, к их социальной классификации и дифференциации, совершенствовании форм специализации и квалификации, рациональном использовании и т.д. Ценность этих трудов и в том, что в них представляется немало позитивных положений и выводов по усилению разносторонности в подготовке и воспитании молодых специалистов, повышению их интегративных и мобильных качеств. С информационно-познавательной точки зрения, несмотря на глубокую идейную политизацию и идеологизацию содержания, партийно-классовую направленность работ, в них обобщен богатый эмпирический, социологический, статистический и архивный материал, который открывает для последующих исследователей путь для сравнительно-сопоставительного анализа.
Следует отметить, что исследователи начала и конца 1980-х годов при изучении самых различных проблем и направлений социально-политических наук считали своим долгом не обходить вопросы кадрового характера. Поэтому не случайно, состояние и развитие тех или иных категорий и групп кадров интеллектуального потенциала республики находили отражение в научных публикациях Турсунмухамедова С.П., Рабич Р.Г., Сааковой Т.Д., Рахманова К.Х., Таксанова А.К. и других, посвященных динамике и особенностям развития социальной структуры Узбекистана; в трудах Абдурахманова К., Мирзаева Т.К., Раскина Л.И., Максаковой Л.П., Чамкина А.С. и т.д., освещающих вопросы управления трудоресурсным потенциалом в условиях региона, его социально-профессиональными мобильными качествами; в работах Арифхановой З.Х., Гитлина С., Расулева К., Рахманова Р., Чеботаревой В.Г., Атамуратова С. и других, рассматривающих проблемы общего и особенного в реализации национальной политики и тенденций интернационализации в республике; в монографиях Наджимова Г.К., Гельдиевой А.И., Ширматовой Г.Ш., Шермухамедова С., Юнусова А.М., Шайховой Х.А., исследующих процессы влияния национальных культур на нравственное, духовное и этическое воспитание личности; в произведениях Назарова Б.П., Маджитова М., Кальметова Б.Д., Аюбова М., Суханова Е.В., Пулатова С. и других, проанализировавших региональные тенденции развития профессионально-образовательного комплекса, деятельность учебных заведений по подготовке квалифицированных кадров и специалистов. Наряду с этим за указанный период в республике было издано немало коллективных монографических трудов, сборников научных тезисов, в которых в той или иной мере затрагивались проблемы формирования и становления интеллектуального потенциала, воспитания кадров и специалистов, их рационального использования, повышения эффективности их труда и т.д.
Обзор и анализ указанных публикаций в значительной мере расширяет наше представление об общем качественном состоянии кадрового корпуса республики, о возможных путях его количественного роста, улучшения их воспитания и обучения и т.д. В научно-содержательном аспекте в них, по сути дела, на позитивной основе комментировалась реализация кадровой политики в регионе в свете партийных программ и идеологических установок. Затронутые же здесь упущения и недостатки мало чем помогали раскрытию корневых причин застойности и отставания республики в обеспеченности квалифицированными специалистами, источников серьезных деформаций в структуре кадровых работников и уровне их профессионализма, медленного продвижения в развитии национальных кадров интеллектуального потенциала. Однако, надо признать, в перечисленных работах, особенно периода перестройки уже были сделаны определенные наметки и заявки на необходимость демократизации национальной политики в кадровом вопросе, предоставлении республикам больше прав самостоятельности в подборе и расстановки кадров, в выборе специализации при подготовке в учебных заведениях и др. По нашему мнению, некоторые выводы и положения принципиального характера, полученные авторами в ходе исследований, в конечном счете сыграли определенную роль в активизации движения за национально-государственное самоопределение республики и достижению ею своей независимости.
Существенным образом изменился теоретико-методологический характер публикаций по изучаемой нами проблеме в начале 1990-х годов. В трудах Джалалова А., Саидова А., Утамурадова А., Жураева С. и других уже четко прослеживается и представляется совершенно иной подход и взгляд на государство и личность, экономику и кадры, на законодательство и право, трудовой и интеллектуальный потенциал. В них, наряду с критическим осмыслением прошлого опыта и переоценкой ценностей с позиции нового мышления, в корне пересматриваются научно-мировоззренческие концепции общественно-политического устройства государства, социальной и экономической структуры населения и народного хозяйства, культурно-духовного пространства. Не претендуя на исключительность и абсолютность предлагаемых ими новаций, авторы в соответствии с собственными теоретическими и методологическими наработками, переосмыслением фактологического и статистического материалов, пытаются доказать, естественно, в альтернативном порядке полную несостоятельность тоталитарной национальной политики бывшего Центра в регионе, пагубность и чреватость ее последствий на мобильных, интегративных и творческих способностях национального интеллектуального потенциала. В то же время они утверждают, что независимость и самостоятельность в политике, экономике, управлении открывает реальный путь к активизации человеческого фактора нации, преодолению синдрома политической и идеологической закомплексованности, нравственной и духовной закрепощенности и т.д. Однако, проявляя солидарность с ними и с такого рода оценками, автор все же считает необходимым выразить свое несогласие с теми моментами, которые отрицают позитивный характер многих социалистических ценностных ориентаций, их гуманистическую содержательность и коллективистский интерес. Ведь каким бы не представляли наше недалекое историческое прошлое, социалистическая идея в своей теории декларировала демократические начала и принципы, хотя методы и способы их реализации в советский период не отличались цивилизованностью и человечностью.
В целом характеризуя и оценивая состояние и степень изученности выдвинутой в данной книге проблемы, можно констатировать, что несмотря на имевшее место в истории издержки и нынешние трудности и сложности в общественном развитии, остроту противоречий в становлении качественно новых систем, научная мысль и познание приближало нас к пониманию реального многообразия восприятия и отражения действительности, возможностей иных путей реализации интеллектуальных способностей и возможностей человеческого потенциала, содействия и поддержки в его активизации со стороны государства. Автор в полной мере осознает, что исследователи проблем прошлого и настоящего в своем научном поиске всегда пытались выйти на объективную характеристику реальности и на комплексном освеще нии наиболее сложных вопросов, и вынужден констатировать: в перечне нынешних научных направлений и в изданных трудах последних лет практически не встречаются ни фундаментальные, ни прикладные исследования конкретного целевого характера по государственной кадровой политике. Этим можно объяснить, что в разрабатываемой в республике модели общественно-политического и социально-экономического устройства остается за чертой приоритетных, и это делает модель неполной и незавершенной с точки зрения теории и методологии.
Предлагаемое исследование представляется как возможность восполнить имеющийся пробел в политической науке. Анализ изданных публикаций и утвержденных научных направлений в совокупности с действительностью со всей очевидностью высвечивают просчеты и упущения, которые допускаются как при определении приоритетов, так и при изучении весьма острых, противоречивых, социально значимых проблем, тем более, когда они относятся к группе малоисследованных, но актуальных. Поэтому здесь в качестве целевой установки книги определено: с учетом основных принципов моделирования регионального устройства общества, возможной гармонического сочетания мировой практики и восточного менталитета, национальных особенностей и традиций, конкретно-исторических интересов и потребностей нации выработать научно обоснованную основу идеологической концепции единой и целостной государственной кадровой политики независимой и суверенной республики переходного периода. Для реализации ее в книге ставятся следующие теоретические, методологические и практические задачи:
- в свете идеи независимости республики, с общественно-политической и социально-правовой позиций и мышления обосновать необходимость научной разработки теории и методологии государственной кадровой политики и определить ее место в системе новых отношений;
- доказать объективную потребность перехода общества на принципиально и качественно иной характер идеологической концепции государственной кадровой политики;
- с точки зрения методологии раскрыть содержание понятий "кадровая политика", "интеллектуальный потенциал", "кадровый корпус", "национальное возрождение", "социально-правовой статус кадровых работников", "социальный кодекс кадров" и т.д.;
- рассмотреть особенности и отличительные черты демократико-правовой системы подбора, расстановки и движения кадров в сравнительно-сопоставительном аспекте с партийно-номенклатурной;
- выявить основные причины медленного роста национальных кадров интеллектуального и индустриального труда;
- обследовать общее состояние и характер развития профессионально-образовательного комплекса республики в застойный период и на этапе перехода к рыночным отношениям;
- проследить направленность изменений систем ценностных показателей характеристики качества кадровых работников и оценки их в новых социально-экономических и общественно-политических условиях;
- осветить основные позиции в развитии государственных гарантий и социальной защиты интересов кадрового потенциала;
- выявить основные особенности становления в республике государственной системы управления, рыночной инфраструктуры, общественных организаций и т.д., характер перераспределения между ними кадровых работников;
- раскрыть содержательность новой социальной политики независимого государства на переходный период и направленность ее воздействия на самочувствование интеллектуального потенциала;
- рассмотреть проблемы культурного и духовного воспитания кадрового потенциала в свете национальной идеологии государственной независимости и движения за национальное возрождение;
- выявить основные источники возрастания роли интеллектуального потенциала в становлении политического суверенитета и экономической самостоятельности независимого государства;
- обобщить опыт и практику трех лет независимости республики по управлению развитием кадрового корпуса интеллектуального потенциала, выводы, рекомендации и предложения внести на рассмотрение законодательной, представительной и исполнительной власти.
В теоретико-методологическую базу научной работы автором положен сравнительно-сопоставительный и критико-аналитической подход к социально-правовым и общественно-политическим явлениям. Он опирается на конкретный анализ позитивных и негативных процессов и тенденций прошлого, наметившихся и нарождающихся зачатков настоящего и оптимизации перспектив будущего. Главный упор в книге делается на основные положения формируемой в республике идеологии государственной независимости и модели общественно-политического устройства республики, на философию рыночных отношений и демократизации культурного и духовного пространства, на новый характер взаимосвязей между личностью и государством, человеком и обществом, на возможности реализации в новых условиях раскрепощенных творческих и интеллектуальных способностей человеческого и национального фактора. В книге автор исходит из того, что в своей теоретической и методологической приверженности он придерживается плюралистического и альтернативного рассмотрения реальных процессов в политике и экономике, управлении и культуре, которые позволяют оценивать и характеризовать явления с большей достоверностью и презентативностью.
Основной источниковой базой в области теории и методологии фундаментального содержания кадровой политики в условиях самоопределения республики в качестве независимого государства являются Конституция Республики Узбекистан, труды и выступления Президента Каримова И.А., пять принципов государственного строительства, законы и указы, другие правовые, нормативные акты, прогрессивный мировой опыт и гуманистические традиции народов Узбекистана.
Для анализа, обобщения и выведения неординарных теоретико-методологических выводов, заключенных в книге, автор широко опирается на труды мыслителей Центральной Азии, ведущих ученых-обществоведов СНГ, материалы социологических исследований, данные официальной государственной статистики, отчетов учреждений и организаций, эмпирическую и теоретическую базу, сосредоточенную в тезисах научных конференций, проблемных семинарах, периодической печати, программах партий и движений и т.д.
Новизна книги определяется по критериям актуальности и значимости с точки зрения постановки, разработки и реализации проблемы в государственной политике и управления. В совокупности изложенных в научной работе идей, положений, выводов и рекомендаций новации прежде всего видятся:
- в осуществлении попытки создания концептуальной по характеру и фундаментальной по содержанию общей теории государственной кадровой политики переходного периода, на стыке смены качественно отличительных общественно-экономических формаций;
- в политическом и правовом обосновании и моральной оценке объективной необходимости формирования целевой и комплексной государственной кадровой политики с учетом ее относительной самостоятельности;
- в органической и гармонической увязке единой кадровой политики с национальной идеологией государственной независимости и демократико-правовой моделью политического, экономического и социального устройства общества;
- в постановке вопроса и научной разработке, законодательном закреплении "социального кодекса" и "социально-правового статуса" кадрового корпуса интеллектуального потенциала;
- в принципиально новом подходе к развитию социально-профессиональной структуры кадров, определения системных критериев оценки ценностных качеств кадровых работников и уровня их дееспособности;
- во взаимосвязи идеи национального возрождения с формированием социально и профессионально обновленного национального кадрового состава интеллектуального потенциала;
- в постановке проблемы правовой защиты профессиональных знаний и опыта, функциональных обязанностей, права на социально-профессиональное продвижение и рост, переподготовку и переквалификацию, занятость по специальности, предоставлении государственных гарантий социальной поддержки их творческой жизнедеятельности;
- в постановке вопроса о пересмотре критериев оценки и значимости интеллектуального труда, системы материального и нравственного стимулирования экономической и социальной активности кадровых работников в условиях демократии и рынка.
Изложенные в данной работе фундаментального и прикладного характера обобщения и выводы, по нашему мнению, привязаны к конкретно-исто рической ситуации в регионе, отражают своеобразие проявления здесь закономерностей и тенденций и, естественно, по своей направленности отвечают политике перестройки, реконструкции и обновления общества. Уже в самом определении актуальности и новизны исследования запрограммирована их теоретико-практическая значимость. Ценность их заключена в том, что они при соответствующем оформлении и представлении в президентскую и другие властные структуры государственного управления могут стать теоретико-методологическим фундаментом при разработке основополагающих положений законодательства о кадровом и интеллектуальном потенциале, их социально-правовом статусе и кодексе, защите и поддержке их интересов, возрастании их роли в качественном преобразовании государства. Некоторые из выявленных в книге моментов такого характера уже вынесены в директивные органы, а отдельные из них реализовались в Олий Мажлисе и Кабинете Министров республики. С научно-исследовательской точки зрения книга может лечь в качестве основы для дальнейшей проработки теории, методологии и практики совершенствования деятельности государства по вопросам подбора, расстановки, продвижения и воспитания кадров. С агитационно-пропагандистских позиций материалы исследования вполне вероятно могут быть использованы для убедительной доказательности идеи возрастания роли интеллектуального потенциала в перестройке общества, а с педагогико-воспитательных - усилении их влияния на характер и содержание культуры и духовности населения. Вполне вероятно, что с точки зрения углубления разносторонности знаний и специализации подготовки кадров представленные материалы послужат эмпирической основой в повышении общей культуры кадровых работников, к переходу профессионально-образовательного комплекса к учебно-воспитательному процессу и программе, основанного на формировании интегрированных работников интеллектуального потенциала.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
МЕСТО И РОЛЬ КАДРОВОЙ ПОЛИТИКИ В РЕАЛИЗАЦИИ КОНЦЕПЦИИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ НЕЗАВИСИМОСТИ И ЭКОНОМИЧЕСКОГО СУВЕРЕНИТЕТА
1.1. Социальные аспекты формирования идеологии независимой государственной кадровой политики
Дееспособность любого государства, общества и нации определяется и оценивается многими факторами, начиная от общего состояния и уровня зрелости производительных сил и кончая степенью политической и экономической активности каждого субъекта этих социосистемных образований. В промежуточном пространстве между указанными границами размещается довольно сложный по своей структуре и мощный по своему внутреннему духовно-нравственному заряду культурный пласт трудящихся, который осуществляет непосредственное регулирование, поддерживает динамику жизнеобеспечения и нормальное функционирование всех элементов общественного организма. По глубине и масштабности, специализации и социализации, профессионализации и квалификации этот пласт значительно превосходит другие общественные группы трудящихся, что позволяет его классифицировать в качестве ведущей движущей силы национального и социального прогресса.
В общественно-политической и социально-философской литературе под ним зачастую подразумевают или интеллектуальный потенциал, или особую социальную прослойку, или элитарную группу населения. Нередко в реальной действительности его отождествляют с интеллигенцией или занятыми исключительно умственным трудом. Когда речь идет о качественно развитой общности людей, то сравнения подобного характера не выдерживают никакой критики, так как под вышеуказанным культурным пластом в социальном аспекте понимается, прежде всего, кадровые ресурсы общества и нации, в состав которых, помимо интеллектуального потенциала, входят работники военных организаций и религиозных концессий, административно-управленческих и властных органов, учреждений рыночной инфраструктуры и правоохранительных подразделений, учащаяся молодежь и студенчество и т.д. Другими словами, с социально-философской точки зрения кадровый потенциал общества представляет собой наиболее творчески активную и профессионально мобильную, вобравшую в себя прогрессивные и продуктивные национальные и общечеловеческие нравственно-духовные и культурно-технические ценности, группу населения, в котором благодаря коммуникативным и интеграционным свойствам аккумулируются передовые достижения отечественной и мировой цивилизации. Вместе с тем, эта группа отличается и глубокой социоструктурной и политико-идеологической дифференциацией, разнообразием мировоззренческих взглядов и нравственных идеалов, неустойчивостью к приверженностям и пристрастиям. Уже в силу этих и других причин и аспектов данная группа не воспринимается как гармоничная целостность, хотя по своим общим признакам и чертам, характеру и содержательности деятельности в ней заложены все возможности для становления как самостоятельной социальной общности.
Марксизм-ленинизм создал одну из фундаментальных теорий кадровой политики, которая на протяжение длительного исторического периода оставалась неоспоримой и безальтернативной в геополитическом пространстве СССР. Следует заметить, что несмотря на свою догматичность, многие ее положения по своей содержательности, направленности и методологической значимости не утратили актуальности и сегодня с точки зрения ее общей характеристики, теоретической обоснованности и практического использования. Такие дефиниции этой теории, как "чтобы управлять нужно быть компетентным" (1.41, с.215), что "без руководства специалистов различных отраслей знаний, техники, опыта" (1.42, с. 178) невозможно строительство нового общества, что при подборе кадров необходимо "как можно осторожнее и терпеливее испытывать и распознавать настоящих организаторов, людей с трезвым умом и практической сметкой" (1.42, с.193) и т.д. имеют непреходящую ценность.
Однако, в конкретных условиях советской модели данная теоретическая система не могла реализоваться в полном объеме и в нужном направлении. Наоборот, она деформировала ее применительно к интересам и потребностям административно-командной диктатуры, сформировала на коренным образом переделанной методологической базе свои собственные, господствующие и несовместимые с принципами и логикой демократии канонизированные и формализованные догмы, постулаты, нормы и стандарты. В силу природной сущности советской системы сложился и своего рода партийный монополизм в кадровой политике, который характеризовался, во-первых, исключительной прерогативой в выборе политической линии в решении кадровых проблем, куда включались наиболее узловые вопросы разработки теории и программ, финансово-экономическое обеспечение и т.д.; во-вторых, единоличным правом определять ценностные критерии и показатели качественных характеристик кадров, в том числе формирования и воспитания их в соответствии со стратегическими целями и задачами; в-третьих, централизованным управлением подбором и расстановкой кадрового потенциала в целях сохранения диктата и контроля над всеми сферами жизнедеятельности общества.
Для защиты и утверждения кадрового монополизма партийно-государственная диктатура создала глубоко эшелонированную номенклатурную систему, основанную на идеологической закрепощенности и политической закомплексованности профессиональных работников, на привилегированности кадровой элиты, пользующейся особым доверием и льготами и обнадеженных перспективами выдвижения и роста. Как отмечал Каримов И.А., "подбор кадров, процесс их изучения держались в секрете... При подборе кадров учитывали не их квалификацию, решительность, способность, а их личную преданность руководителям. Тем самым создавались условия для распределения должностей по принципу знакомства, приятельства, родства, кумовства" (4.31, с.1-2). Такая кадровая политика, пронизывающая общественный организм вглубь и вширь, сверху донизу, безусловно, не могла не сформировать целые поколения кадровых работников, для которых нездоро вое тщеславие, личные амбиции, политическая и служебная карьера и т.д. становились аргументированной нормой социального кодекса и для которых "чужды чувства Родины, независимости, нужды населения, их заботят только своекорыстные интересы" (4.30, с.1). Другой тип кадров характеризуется слабохарактерностью, мягкотелостью, безволием. "Они, - по словам Каримова И.А., - только и заняты выжиданием, откуда подует ветер, собственное мнение у них отсутствует. Они не берутся за решение сколько-нибудь серьезных задач, поскольку боятся ответственности. Такие готовы работать с любым руководителем, при любом строе" (4.30, с.1).
Но даже в условиях жесткого партийного монополизма, морально-психологического давления, правового преследования и пресечения инакомыслия, самостоятельной инициативы и творчества имело место развитие и становление нового социального облика кадров, имевших собственные взгляды и мнения на экономический и социальный прогресс, национальное возрождение народа, демократические преобразования, не совпадающие с официальными установками и противоречащих им. К сожалению, конфликтность и конфронтации, возникавшиеся на этой почве, завершались не преодолением противоречий в сторону предоставления условий и возможностей для активизации человеческого фактора, а с помощью силовых методов и шоковой терапии загонялись вглубь и посредством партийно-государственных средств массовой информации предоставлялись общественному мнению как нетипичные социальные издержки, вызванные трудностями и сложностями перехода к коммунизму.
Социалистическая идея на кадровый вопрос, равно как и на многие другие ценностные ориентации, само по себе патологически не порождает рецидивы и аномалии, деформации и искажения. Наоборот, она при соответствующем подходе и отношении с учетом всего комплекса многообразия особенностей реальной действительности предполагает возможность восстребования экономикой, политикой, производством качественно новых свойств и черт человека. Советское общество не смогло воспользоваться предоставленным ей историей уникальным шансом, хотя, надо признать, внесла в данную сферу немало положительного. "Прежний строй имел как положительные, так и отрицательные стороны, - подчеркивал Каримов И.А. - Вынося приговор этому строю, мы старались по возможности сохранить то, что было в нем позитивного, изживая шаг за шагом все отрицательное" (4.32, с.1). В другом случае он отмечал: "Сегодня стало модой чернить подряд все прошлое. Но есть некоторые формы социальных гарантий, сформировавшиеся в прошлом, от которых нельзя отказываться" (4.33, с.2). Это замечание в полной мере относится и к проблеме кадровой политики.
С момента перестройки, а в дальнейшем конституированием республикой своей государственной независимости начался процесс конституирования идеологии кадровой политики на собственной основе. Эта деталь имеет в методологическом аспекте принципиально важное значение. Дело в том, что до обретения Узбекистаном политического суверенитета здесь кадровое строительство осуществлялось под жестким диктатом и контролем Центра, который выносил свой вердикт на объемы, специализацию и структуру подготовки национальных кадров. В то же время Узбекистан более чем за семидесятилетнюю историю, по сути дела, никогда не имел собственной национальной программы по воспроизводству полноценной по качеству и по всему спектру потребностей кадров из числа коренного населения. Зато Центром в полной мере путем систематических и целевых кадровых инъекций, допингов, десантов и т.д. восполнялся образующийся в регионе дефицит в квалифицированных кадрах сложных и ценных специальностей и профессий. Осмысление такой политики дает нам основание констатировать, что к республике этим самым проявилась, с одной стороны, недоверие в самостоятельном решении своих кадровых проблем, с другой - принижении потенциальных культурно-технических возможностей и интеллектуальных способностей нации. С третьей - низкой оценке кадров, не владеющих русским языком. Иначе говоря, в политике Центра в основном превалировали дискриминационные моменты, ставившие национальные государственные образования в зависимое положение в осуществлении кадрового строительства.
В основе теоретико-методологического и социально-политического обоснования возникновения и становления концептуально новой философии лежит идея суверенизации кадровой политики, опирающейся на фундамент национальной государственной независимости. С правовой точки зрения она закрепляется и обеспечивается Конституцией республики, пакетом законодательных актов и нормативных документов.
Определяясь в выборе ведущих направлений исследования по данной проблеме автор считает необходимым, в целях выявления и уяснения основополагающих положений, рассмотреть ряд категориальных понятий, такие как кадровые ресурсы, кадровый потенциал, кадровое обеспечение, без которых немыслим выход на идеологию государственной кадровой политики.
Кадровые ресурсы с социально-политических позиций воспринимаются как резерв восполнения убывающего с арены основного контингента профессиональных работников с имеющихся и удовлетворения потребностей в них во вновь создаваемых сферах приложения труда. На момент вхождения республики в рыночные отношения региональные кадровые ресурсы характеризовались, во-первых, деформированной специализацией и профессионализацией и как следствие этого низкой восстребованностью; во-вторых, в силу неразвитости общественного разделения труда и недостаточным уровнем социализации и интеллектуализации человеческого фактора ограниченной сферой применения и использования; в-третьих, неодинаковой территориальной концентрацией в различных производственно-поселенческих системах; в-четвертых, менее ценными качествами для осуществления социальных трансформаций и перемещений. Другими словами кадровые ресурсы на предшествующих выбору Узбекистаном собственной модели социально-экономического развития этапах были психологически сориентированы на потребности социалистических общественных отношений и соответствующую им гипертрофированную структуру народного хозяйства.
Кадровый потенциал представляется как вовлеченный и задействованный в экономическую, государственную, общественную и культурную сферы дееспособный состав кадровых ресурсов. По своим качественным характеристикам он значительно превосходит другие социальные группы и слои населения и по своему общественному положению стоит на более высокой ступени. Это обусловлено тем, что занятость данного потенциала сопряжена с теми отраслями и видами труда, которые требуют помимо профессиональных знаний, навыков и опыта, и соответствующего характеру деятельности работников культуры и интеллекта, духовности и нравственности, уменья быстро и гибко реагировать на изменения в социально-экономической и общественно-политической ситуации. Демократизация экономики и политики, социальной и духовной жизни республики показала, что в условиях смены противоположных по характеру и содержанию, структуре и качеству общественно-экономических формаций отдельная часть кадрового потенциала сумела безболезненно переориентироваться и перестроиться на новые ценности и даже возглавить процессы обновления, другая - в силу консервативности и инерции мышления пессимистически восприняла преобразования и не могла найти своего места в системе новых общественных отношений. Это вызвано тем, что кадровый потенциал, равно как и кадровые ресурсы, не был со всех точек зрения подготовлен к такого рода переменам, когда, по сути дела, коренной переделке подвергаются весь прежний уклад жизни, переосмысливаются представления и переоцениваются идеалы. Не в меньшей степени здесь сказались и недостатки знаний и практики, отсутствие навыков самостоятельности и риска, независимого подхода к принятию решений.
По этим и другим причинам определенный контингент кадрового потенциала оказался не у дел, пополнил ряды безработных или мигрировалза пределы республики. В целом оценивая общее качественное состояние кадровых ресурсов
и кадрового потенциала, можно сказать, что независимое государство получило от прежнего строя в наследие структурно незавершенную и усеченную, профессионально слабо подготовленную, качественно немобильную производственную силу. Причинность такой деформации кроится в сущностной природе национальной политики, проводимой Центром.
Исследования убеждают и доказывают, что на протяжении длительного исторического периода общественное сознание коренного населения было закрепощено психологически пресловутым тезисом "о ранее отсталых народов", а стремление народа к восстановлению и развитию собственной национальной культуры и духовности строго дозировалась в соответствии с догматами теории о социалистических нациях. И все это осуществлялось не смотря на то реальное обстоятельство, что народ Узбекистана на момент вхождения в СССР по уровню грамотности коренного населения, урбанизации поселений, по богатству культурно-духовного наследия и степени зрелости общественно-философской мысли в определенной мере опережал "далеко ушедшую вперед Россию".
Надуманная и навязанная общественному мнению лженаучная теория, по сути дела, стала своеобразной политической и идеологической ловушкой узбекской нации, из которой при господстве тоталитарного, административно-командного режима практически не было выхода на простор самостоятельности и независимости. В негласном порядке вышеназванный концептуальный постулат унижал честь и достоинство нации, имевшей многотысячелетнюю культурную историю, принижал и преуменьшал ее творческие и интеллектуальные способности и возможности.
Не меньший ущерб нанесла идея классового подхода к оценке кадров. В одном из пунктов Декларации III съезда Советов Туркестана было записано; "Привлечение в настоящее время мусульман в органы краевой революционной власти является неприемлемым, как ввиду полной неопределенности отношения туземного населения к власти солдатских, рабочих и крестьянских депутатов, так и ввиду того, что среди туземного населения нет пролетарских классовых организаций..." (4.94, с.2). Этот тезис и в дальнейшем превалировал в основных программных документах КПСС и Советского государства и служил своего рода разделительной границей при реализации кадровой политики в национальных государственных образованиях. Сталинский режим с помощью фальсификаций и репрессий на корню приостановил начавшийся процесс формирования национальных кадров. Только за период 1937-1953 гг. в республике было арестовано более 103 тыс. человек, из них осуждено 93 тыс., в том числе расстреляно свыше 14 тыс. человек (4.94, с.2). Массовым репрессиям и физическому истреблению подверглись партийно-государственные руководители, научно-технические работники, военные и творческие кадры и т.д. Восполнение же их в достаточной мере не компенсировалось притоком новых кадров из числа представителей коренной национальности.
Это был вынужден признать и Горбачев М.С., который выступая на Пленуме ЦК КПСС в декабре 1990 года, отмечал: "Реальность такова, что в ряде республик большинство специалистов, квалифицированных рабочих составляют представители многих национальностей, их уход болезненно отразится на экономике и жизнеобеспечении населения. Так, при нынешних темпах миграции из республик Средней Азии, вызванной вспышкой насилия на этнической почве, через каких-то два-три года современные, сложные производства будут ощущать катастрофическую нехватку специалистов и рабочих" (4.92, с.2). Данное высказывание лишний раз подтверждает, что вся кадровая политика на местах строилась из расчета заполнения кадрового пространства направленцами из других республик, а не руководствовалась регионально-национальными интересами.
Кадровая интервенция - одна из черт политики административно-командной системы. Например, в г. Ташкенте при избытке собственных трудовых ресурсов, численность которых в 1990 году достигала 200 тыс. человек, для укомплектования трудовых коллективов новых производств сюда были привлечены из-за пределов области и республики около 125 тыс. квалифицированных специалистов и рабочих (4.89, с.3). Такая официально признанная тенденция привела к тому, что к концу 1980-х годов в республике удельный вес представителей некоренной национальности составил среди начальников производственно-технических управлений, отделов, секторов, групп, бюро - 62,5 процентов; руководителей цехов, участков, мастерских, отделений - 54,8; главных инженерно-технических специалистов - 59,6; инженеров - 62,2; конструкторов - 82,0; начальников плановых, финансовых, планово-экономических и т.п. управлений и отделов, вычислительных центров и машиносчетных станций - 70,2; работников канцелярий и делопроизводства - 52,2 процента и т.д. (3.5, с. 152-153, 159-160). Стимулирование активной миграции их из республики, безусловно, использовался как инструмент давления на попытки приобретения Узбекистаном своей государственной независимости, декларирования своей экономической самостоятельности.
Другая черта той кадровой политики - экспансия русского языка, который на всех уровнях декларировался как средство межрегиональных связей и обмена, межнационального общения и контактов. В негласном порядке эта экспансия охватывала практически наиболее узловые сферы и стороны жизнедеятельности республики. В отраслях образования и воспитания данный язык получал приоритетность в распространении и использовании. Так, начиная с 1 класса и кончая вузом в Узбекистане изучению русского языка и литературы для детей коренной национальности отводилось 3670 часов, тогда как для родного языка и литературы только 1676 часов (1.10, с.99-100). В конце 1980-х годов в высших учебных заведениях 47,2 процента студентов по всем предметам обучалось на русском и лишь 39,5 процентов - на узбекском языках (1.101, с.43).
Русский язык доминировал и в информационном пространстве. Так, в 1988 году из 2379 п.л. изданных в республике книг и брошюр на русский язык приходилось 1345 п.л., из 95 наименований журналов и других периодических изданий на данном языке выпускалось 51 и т.д.
По расчетам получалось, что в среднем на одного представителя русскоязычного населения выпускалось 12 книг и брошюр, тогда как на одного узбека - 2,4 издания. И все это допускалось в регионе, где удельный вес русскоязычного населения не превышал 10 процентов общей численности жителей (3.35, с. 320-321). В кинотеатрах на 95 процентов и на телевидении на 80 процентов художественных фильмов демонстрировались на русском языке (3.10). Узурпация русским языком социального пространства охватывала государственную и политическую сферы. В кадровой политике Центр более всего придерживался теоретического вывода Сталина И.В. о том, что в будущем несомненно слияние национальных языков мира в одно общее целое (1.81, с.343 и 1.82, с.370). И игнорировал высказывание Ленина В.И., который еще в 1919 году анализируя ситуацию в Советской Украине предлагал принять меры, "чтобы во всех советских учреждениях имелось достаточное количество служащих, владеющих украинским языком, и в дальнейшем все служащие умели объясняться на украинском языке" (1.43, с.335).
Между тем еще в дореволюционном Туркестане этому вопросу придавалось определенное значение. Например, туркестанским губернаторством было разработано ряд мероприятий, согласно которым чиновники всех рангов обязывались знать местные языки. Если работающие отказывались от учебы, прекращалось их продвижение по службе в пределах края. Приоритет же отдавался тем лицам, закончившим обучение в каком-либо учебном заведении восточных языков или изучивших язык практически. В качестве поощрительной меры были обещаны прибавки к жалованию за изучение местных языков (4.67, с.2). Однако, в кадровой политике тоталитарной системы такой подход был неприемлем.
Согласно последней переписи населения удельный вес русских, проживающих в Узбекистане и свободно владеющих языком коренного населения, составил 4,5 процента, белоруссов - 1,9, украинцев - 3,5 процентов (3.4, с.239). И как показывают исследования, даже после принятия закона "О государственном языке" значительная часть представителей русскоязычного населения по традиции продолжает игнорировать требования по изучению и освоению языка национального большинства республики.
Аналитическая характеристика кадровых ресурсов и кадрового потенциала республики, доставшегося независимому государству от СССР, дает весьма богатый материал по выявлению наиболее уязвимых сторон в кадровом пространстве, погрешностей в системе подготовки и воспитании специалистов, упущений в подборе и расстановке профессиональных работников. Вопрос стоит не столько о совершенство вании каждого в отдельности из вышеназванных аспектов, сколько о радикальном пересмотре всей концепции кадровой политики на основе идеи государственной независимости, политического суверенитета и экономической самостоятельности республики. Точнее, проблема актуализируется потребностями определения внутренних потенциальных и реальных возможностей Узбекистана в обеспечении собственного воспроизводства кадров по всей номенклатуре потребностей. Для уяснения смысла новой идеологии важна посылка теоретико-методологического характера, изложенная Каримовым И.А., который четко констатировал, "независимость Узбекистана немыслима без наличия собственного высококвалифицированного кадрового корпуса, способного трудиться в изменчивых условиях рынка" (1.28, с.59).
Диалектика преобразовательных процессов убеждает, что формирование, становление такой идеологии в указанной сфере можно рассматривать лишь в контексте всего комплекса обновления, во взаимосвязи и взаимообусловленности ряда перестроичных движений. "В нашей работе, - выделяет Каримов И.А., - два параллельных направления. Первое, создать модель нового государства, нового строя; второе, в соответствии с этим подбирать кадры, правильно расставить их" (4.30, с.1). Однако, современная региональная концепция кадровой политики не может замыкаться лишь в рамки названных потоков: логика демократизации общественных отношений и реформирования экономики неизбежно расширяет структуру взаимозависимых связей - свои требования и потребности предъявляет рынок с комплексом системных образований: банков, бирж, фондов, страховых обществ и т.д. Идеология кадровой политики неразрывна и с политической плюрализацией общества, развитием многопартийной системы, общественных движений, с обновлением культурной и духовной инфраструктуры, жизнеспособность которых в новых исторических условиях зависит от кадров качественно иной формации. И конечно, переход народного хозяйства на многообразие форм собственности и дальнейшая интеграция общественного и частного производства находится в прямой и непосредственной связи с формированием и воспитанием интегрированного типа специалиста и профессионала.
Но это вовсе не означает, что государственная кадровая политика должна подстраиваться под интересы каждой из указанных систем, или предоставлять отдельным из них определенные льготы и привилегии.
Она лишь учитывает их потребности и закладывает их в свою программу. Исходя из вышеизложенного можно сформулировать, что кадровая политика независимого государства есть комплексная целенаправленная, научно обоснованная в теоретико-практическом аспекте концепция по воспроизводству и воспитанию, подбору и расстановке мобильных, интеллектуально развитых и граждански зрелых, идеологически раскрепощенных профессионалов, которые, по словам Каримова И.А., должны в первую очередь быть честными, чистыми, отважными, хозяевами своего дела, следовать букве и духу закона (4.32, с.1). Безусловно, в данном определении не отражены многие аспекты, например, подготовки кадров на собственной основе и т.д., характеризующие и оценивающие кадровую политику как самостоятельную отрасль народного хозяйства и специфическую сферу идеологии. Особенность же представленной формулировки в том, что в ней основное внимание акцентируется прежде всего на необходимость программирования и моделирования системы и пространства с конкретно заданными для потребностей определенной стадии развития общества характеристиками профессионализма, культуры, нравственности.
Лишь на базе гармонизации этих элементов возможно вырабатывать приоритеты кадрового строительства, удовлетворяющие и демократические институты, и государственные органы, и рыночную инфраструктуру, не допускать перепроизводства специалистов одних и недостаток других профилей, упреждать спрос и предложение. Привлекательность и практичность новой идеологии кадровой политики в том, что она вместо номенклатурного расслоения и разделения работников предлагает качественно иную смысловую и организационную форму преемственности, когда смена поколений осуществляется на принципах демократического отбора, когда кланово-семейственная система традиционности уступает место широкому представительству, когда в противовес классовому подходу предпочтение отдается деидеологизированным нормам и критериям ценностной характеристики человеческого фактора. Поэтому в содержательной точки зрения кадровые ресурсы и кадровый потенциал оцениваются не по позициям партийной принадлежности, политических взглядов, пристрастиям к мировоззренческим течениям. "Мы не разделяем кадры на "партаппаратчиков" и на "демократов", - подчеркивает Каримов И.А., - все мы вышли из вчерашнего дня, никто из нас с неба не спустился. Мы все жили в застойные времена. Теперь же меняется и общество, и строй. И нужно шагать в ногу с новым временем" (4.30, с.1). Для справедливой оценки сложившейся ныне реальной ситуации в кадровой среде - это весьма существенное замечание, несущее в себе методологическую нагрузку. Ведь сегодняшнее поколение специалистов, участвующих в преобразовательных процессах, по сути дела, были сформированы и воспитаны на иных ценностных ориентациях и идеалах, и им труднее и сложнее подстраиваться под новую идеологию демократии и рынка, и адаптироваться в них. Важно то, что на переходном этапе они пока что остаются реальной силой, и от их конкретной позиции зависит и выбор системы государственного устройства республики, и структурная перестройка экономики, и морально-психологическое самочувствование населения. Но среди них были и те, "которые душой остались в старой системе, которые испытывают по ней ностальгию" (4.32, с.1), однако несмотря на это государство вынуждено прибегать к их услугам, так как прежде всего видела в них профессионалов, специалистов своего дела.
В представленной выше определении сущности кадровой политики независимого государства четко прослеживается нравственный аспект и духовный элемент проблемы. Профессионализм кадровых работников, выступающий как общечеловеческая ценность, не может существовать без сопряженности с общей и нравственной культурой его носителя. В определенной степени последние не столько компенсируют имеющиеся изъяны в профессионально-образовательной подготовке кадров, не столько способствуют сглаживанию шероховатостей в мастерстве, сколько заполняют образующиеся пробелы и пустоты теми чертами и свойствами, которые завершают процесс воссоздания цельного облика личности. Так, компетентное и профессиональное видение специалистом выхода из определенной ситуации может в практическом плане реализоваться лишь при условии включения им в действие таких нравственных качеств, как решительность, находчивость, деловитость, инициативность, предприимчивость, и наоборот, безволие и мнительность, соглашательство и безхребетность кадров при подходе к принятию решений нередко сводят на нет высокий уровень профессионализма. Общеизвестно, какой ущерб профессиональным работникам наносится зазнайством и нездоровым тщеславием, высокомерием и чванством, переоценкой своих способностей.
Профессионализм кадров неразрывно и органически связан с правовой культурой работников, которые в процессе своей деятельности постоянно выступают в политические, экономические, производственные, социальные и другие отношения с государственными учреждениями, властными структурами, общественными организациями, частными лицами. Проблема состоит не только в необходимости формирования у кадров чувства законопослушания, соблюдения правовых норм и принципов поведения, общения, действий, но и воспитания гражданского долга и ответственности за последствия принимаемых решений. Человек, обладающий достаточной правовой культурой сознает, что его благополучие охраняется законом, и его действия определяются в границах, допустимых законом. Вне знаний права в целом и своих личностных прав кадры во многом беспомощны перед бюрократизмом, волокитством. В отсутствии правовой культуры истоки многих нарушений законности - корыстные побуждения, профессиональная и деловая некомпетентность, нарушения служебного долга, враждебное отношение к государственному строю и обществу, аморальный образ жизни, обогащение за счет обирания народа и обмана государства. Поэтому в правовой культуре видится, прежде всего, возможность закрепления в общественном мнении кадров устойчивых стереотипов правосознания и правовой грамотности, верховенства закона и неизбежности справед ливого наказания за его нарушение.
Идеология кадровой политики независимого государства начального периода демократии и рынка сориентирована на изменения структуры специализации и профессионализации работников, на потребительский спрос политики, экономики, культуры. Дело в том, что социалистическая плановая система создала тот перечень специальностей и профессий, которые соответствовали этой системе, удовлетворяли интересы и потребности этой системы, работали на эту систему. Многое из того, что было сформировано в советский период в этой сфере ны не остаются за пределами восстребования практики, так как в новых условиях подвергается коренной переделке система представительной, исполнительной, судебной власти, механизмы и функции управления, требования к занятым на государственной службе, к их знаниям, стилю, методам работы. По сути дела, кадровая политика расчитана на осуществление своего рода качественного переворота по всей совокупности общественных отношений. В связи с этим неизбежен кардинальный пересмотр места, роли и значимости новообразующих социоструктурных кадровых общностей, перепрофилирования и переквалификации кадров прежней формации на ценности и потребности обновляющегося общественного организма.
Не в меньшей степени возрастает и объективная необходимость пересмотра социальной базы развития кадрового потенциала: ведь в целевом аспекте кадровая политика независимого государства, прежде всего, направлена на обеспечение социально-нравственного и культурно-технического возрождения нации и народа. Прежняя система в решении этой проблемы руководствовалась классовым подходом, например, строго дозировалась и нормировала выдвижение кадров исходя из их социального происхождения, партийной принадлежности и т.д. Так, в середине 1980-х годов из общего числа принятых в высшие учебные заведения Узбекистана на долю детей рабочих приходилось 34 процента, колхозников - 22 процента, служащих - 32 процента. Среди поступивших на первые курсы культуры, художества и искусства доля рабочих составила 47,0; колхозников - 26,5; служащих - 25,6 процентов, техникумов культпросвета - соответственно - 35,6; 30,1; 34,4 процента (1.23, с. 155, 177). В основе своем здесь преследовалась вполне благородная цель - достижения социальной справедливости, однако, в реальной действительности классовый подход приводил к тому, что за пределами высшего образования оказывалась одаренная часть молодежи, социальное положение и происхождение которых оценивалась недостаточно высоко.
Новая же философия кадровой политики базируется на идеи демократизации доступа и свободы выбора форм получения профессиональной подготовки и способов реализации своих потенциальных задатков и приобретенных знаний. Вместе с тем, она опирается на потребности стимулирования чувства новизны, новаторства, творчества, противления догматизму и шаблонам, которыми более всего характеризуется молодежь. Именно это имел в виду Каримов И.А., когда заявлял, что "мы будем опираться на молодое поколение, которое сумеет преодолеть нынешнее лихолетье. Мы откроем для них все пути, предоставим полный простор для действий" (4.30, с.2). Расшифровка содержательности данного высказывания означает, что кадровая политика в условиях демократии и рынка:
- снимает преграды, вызванные возрастным цензом, в служебном и профессиональном росте и продвижении молодежи;
- предоставляет молодым людям широкие возможности для осуществления руководства и управления как государственными, так и него сударственными учреждениями, организациями, предприятиями;
- признает за молодыми кадрами право возглавлять общественные движения и фонды, частные и индивидуальные производства;
- подтверждает их социальный статус в представительных выборных органах и др.;
- создает реальные предпосылки в поиске и поддержке одаренной молодежи, направлении ее в ведущие научные и учебные центры других государств и стран.
Другой элемент социальной базы - это кадры, выдвинувшиеся в ходе перестройки, реформирования политической и экономической системы, в процессе развития движения за национальное возрождение. Надо признать, при прежней кадровой политике их потенциальные способности и возможности были заблокированы известными ограничениями и требованиями, и они, по сути дела, не имели достаточного пространства для собственного самоутверждения и самореализации в высших эшелонах власти и управления. Большая часть из них ранее самоопределилась в среднем звене, на второстепенных ролях и должностях и не могла продвинуться. Теперь в условиях деполитизации и деидеологизации, снятия партийной кадровой монополии сумела быстро трансформироваться, воспринять новые идеи, гармонично влиться и адаптироваться в новых системах и структурах. Характеризуя их место и роль в современном обществе можно сказать, на переходном этапе именно они стали у истоков появления в политической системе множества партий, движений, объединений, в экономической - малого бизнеса, фермерства, частного предпринимательства, в социальной - различных фондов и обществ благотворительности, милосердия и поддержки и т.д. В то же время данная группа кадров вольно или невольно, осознано или неосознано дала толчок в развитии стихийных процессов перераспределения специалистов.
В условиях централизованного планирования и распределения кадров 32 процента специалистов были сконцентрированы в сфере народного образования, культуры и искусства; 16 процентов - в здравоохранении, физической культуре, социальном обеспечении; 12 процентов - в промышленности; 8 процентов - в сельском хозяйстве; 6,9 процентов - в строительстве; 6,2 процента - в торговле, общественном питании, материально-техническом снабжении, сбыте, заготовках; 3 процента - на транспорте и связи; 3 процента - в науке и научном обслуживании (1.97, с. 31). На начальном этапе переходного периода в рыночные отношения, реформирования государственной системы управления и т.д. возникла ситуация, когда, по сути дела, перестал действовать механизм перераспределения кадровых работников. Только в 1993 году при отсутствии регулирования процессами из отраслей здравоохранения, физической культуры, социального обеспечения выбыло 37,6 тысяч человек; народного образования - 30,2 тыс.; науки и научного обслуживания - 11,3 тыс., органов управления - 7,2 тыс., культуры и искусства - 6,2 тысяч специалистов (3.39, с.3-4). Значительная часть из них переместилась в предпринимательские и коммерческие структу ры и другие подразделения рыночной системы. Так, в 350 брокерских конторах биржи "Тошкент", 200 вновь созданных банках с 173 филиалами на местах, государственном налоговом управлении было занято около 70 тысяч специалистов и кадровых работников (4.68, с.2).
Однако, как показывает практика последних лет, такая форма перемещения несет в себе негативные последствия. Аналитические материалы обследований свидетельствуют, что определенная часть перераспределенных кадровых работников в новые структуры в теоретическом и профессиональном плане не только не имеют достаточного опыта в возникающих сферах деятельности, но и не обладают соответствующими знаниями в занимаемых видах труда, цивилизованными методами и культурой работы. Механическое передвижение, как правило, не соп ровождается ростом качества работников, повышением их интегративных свойств. В республике, например, в официальном порядке зарегистрирован Республиканский институт агробизнеса, в котором предполагается за 1992-1996 годы подготовить и переквалифицировать 1500 человек по специальностям менеджеров, брокеров, работников биржевых служб (3.31, с.2). Определенные шаги делаются для стимулирования подготовки молодых кадров по новым и перспективным профессиям: в настоящее время 1900 юношей и девушек из Узбекистана обучаются в Турции, США, Англии, Франции, установлены 10 стипендий Президента, 105 - государственных премий (4.62, с.2 и 4.64, с.3).
За последние два года ряд педвузов преобразованы в университеты, создано дополнительно несколько университетов технического, медицинского, аграрного, естественного, экономического и прочих профилей (4.96, с.2). Но эти меры не разрешают всей совокупности проблем, выдвигаемых идеологией кадровой политики. Одна из них наиболее острая - рост численности безработных из числа выпускников различных типов учебных заведений, удельный вес которых в составе незанятых и зарегистрированных на биржах труда составляет 46 процентов. В 1992 году, например, из 187 тысяч молодых специалистов вузов, сузов, ПТУ 94 тысяч поступили на рынок труда (1.100, с.56).
И это происходит в ситуации, когда республика приступила к освоению новых и современных высокотехнологических индустриальных производств по выпуску автомобилей, видеоаппаратуры, компьютерной и вычислительной техники и т.д., создаются совместные с иностранным капиталом фирмы, базирующиеся на высокопроизводительном оборудовании и технологиях. Конечно, идеология кадровой политики в той или иной мере учитывает и предусматривает, в условиях рынка определенная часть менее ценной в профессиональном и квалификационном отношении часть молодых специалистов окажется за пределами сферы занятости, но это вовсе не означает, что она сознательно и целенаправлено психологически подготавливает их к такой перспективе. Особенность этой политики заключается в том, что государство берет под защиту все кадровые ресурсы и кадровый потенциал, предоставляя им гарантии и поддержку в самоопределении и самореализации.
Немаловажным аспектом кадровой политики является материальное стимулирование труда специалистов. Аналитические расчеты показывают, что в данной области пока что не выработаны определенные критерии оценки трудовой деятельности занятых преимущественно физическим и преимущественно умственным трудом. Так, наивысший уровень среднемесячной заработной платы в 1993 году наблюдался у работников кредитования, банковской сферы и государственного страхования - 67,6 тысяч рублей, а более низкий - в здравоохранении - 27,3 тыс. и культуре - 29,5 тыс. рублей (3.39, с.1). Противоречия имели место и в разнице почасовой оплаты труда - в промышленности он достигал 413,3 рублей, строительстве - 371,7, на транспорте - 346,9 рублей, тогда как в здравоохранении, физической культуре, социальном обеспечении - 167,0, культуре и искусстве - 182,6, народном образовании - 219,9, науке и научном обслуживании - 274,5 рублей (3.39, с.19-20). Существенный разрыв в оплате труда просматривался среди кадров, занятых в различных формах собственности: заработная плата на совместных предприятиях была выше в 1,97 раза, частных - в 1,7 раза, кооперативных - в 1,4 раза, арендных - в 1,3 раза, чем на государственных организациях (1.21, с.319). Такая неравноценность, безусловно, не может не сказываться на содержании кадровой политики, так как уже эти показатели создают определенные трудности и сложности и в профессиональной ориентации молодежи, и в выборе престижных профессий, и в мотивации трудовой занятости, и в адаптации и закреплении кадров в жизненно важных и значимых для государства отраслях и сферах.
Другой аспект кадровой политики - это отношение государства к миграционным процессам и оттоку кадров и специалистов за пределы республики. Выше уже были затронуты некоторые моменты возникающих тенденций в кадровом пространстве региона. Здесь основное внимание следует сконцентрировать на высоком уровне так называемой "утечки умов и мозгов". Достаточно отметить, что только в 1991 году за пределы Узбекистана выбыло 232,7 тысяч человек из числа представителей различных наций и народностей, в том числе и узбекской, в составе которых около 60 процентов - профессионалы высокой квалификации, сыгравшие позитивную роль в реформировании управления, экономики, науки, культуры и т.д. (3.44, с.239) Такие темпы оттока, безусловно, обескровливают кадровый потенциал республики, понижает уровень его качества. Попыткой смягчить и сгладить остроту в этом вопросе можно считать идею двойного гражданства. Однако, ни идеология государственной независимости, ни философия кадровой политики республики не может принять ее в виду ее надуманности и несостоятельности. "Двойное гражданство, - подчеркивает Каримов И.А., - состояние, достойное сожаления. Это равнозначно тому, как не иметь родины вообще" (4.34, с.2), а вместе с тем обязательств по отношению к государству и обществу, ответственности и долга, интереса в максимальной реализации и проявлении своих способностей, знаний, опыта, повышении коэффициента самоотдачи. На наш взгляд, в основе двойного гражданства лежит двойная мораль, которая ведет к безнравственности и беспринципности, отчуждению от целей народа, космополитизму в ее нездоровом проявлении, несоблюдению законов и кодексов государства.
Таким образом можно суммировать, что государственная кадровая политика по своему характеру и содержательности охватывает и затрагивает практически все аспекты социально-политического направления жизнедеятельности общества и выполняет функции вполне самостоятельную отрасль культурно-духовного воспроизводства. Исследования еще раз подтверждают и убеждают правомерность достижения кадровой независимости на путях опоры на собственные реальные ресурсы и потенциальные возможности. Очевидно и то, что по масштабности и значимости данная политика стоит вровень с реформированием политической и экономической систем. Не вызывает сомнений и то, что на переходном этапе моделирование кадровой политики возможно только при условии умелого и рационального сочетания трансформированного уже созданного ранее кадрового корпуса и нарождающийся новым поколением профессионалов и специалистов. Приемлем вывод о том, что логика и философия демократии и рынка неизбежно выдвигают в плоскость практического использования новых форм и связей преемственности и традиций в подготовке и воспитании кадров, качественных иных критериев и принципов их оценки.
И самое главное - в целевом и функциональном контексте государственная кадровая политика не только ликвидирует в пределах реальных и допустимых границ дефицит в специалистах, не только удовлетворяет потребительский спрос в необходимом объеме, качестве и специализации профессиональных работников, но и является важнейшим и эффективным социальным механизмом в завершении процессов становления узбекской нации на уровне требований современной цивилизации. Бесспорно и то, что в идеологии кадровой политики независимого государства должно отразиться все многообразие преобразовательных и перестроечных явлений, позволяющей ей аккумулировать в себе прогрессивные и перспективные формы и способы активизации человеческого фактора.
Из вышеизложенного явствует, что в республике по завершению первого этапа обновления общества еще не выработана научно обоснованная целостная концепция кадровой политики с учетом ближайших задач, долговременных интересов. На сегодняшний день можно лишь констатировать - для ее конструирования очерчены некоторые ее структурные контуры, определены отдельные принципы, нормы и критерии, выявлены ценностные качественные ориентации. Наши исследования, полученные обобщения и выводы следует отнести к одной из попыток дать теоретико-методологическую характеристику новообразующейся модели, оказании содействия в создании действенной, интегрированной и мобильной кадровой политики.
1.2. Социально-правовые основы становления идеологии кадровой политики независимого государства в переходный период
Социально-политологическое обоснование и теоретико-методологи ческое определение идеологии кадровой политики независимого государства, предложенной в предыдущем разделе, дают основание для исследования других, также актуальных и социально значимых аспектов этой проблемы. Учитывая то обстоятельство, что кадровая политика, с одной стороны, является неотъемлемой и органической частью качественных преобразований, а с другой - самостоятельной отраслью в общей концепции национального возрождения, автор считает целесообразным дать научную характеристику социально-правовой основы ее формирования и становления.
Объективность такого подхода вытекает непосредственно из логики и философии демократических процессов по конституированию правового государства. Более того, возникновение проблемы предопределяется и особенностями переходного периода, своеобразием проявления общих закономерностей и тенденций, их трансформациями в условиях национальной государственности.
История неоднократно доказывала, смена общественно-экономических формаций всегда сопровождается серьезными политическими и социальными коллизиями и кризисами, происходит ломка прежних систем и структур, расширяется зона действия стихийного элемента. В этих случаях всегда налицо двойственность состояния общества: оно еще полностью не отказалось и не ликвидировало старые формы, но и не до конца приняло и не создало новых. И в данной ситуации весьма актуально своевременно определиться в выборе путей выхода народа на более высокую качественную ступень его развития и правовой обоснованности проводимых преобразовательных мероприятий, законодательном их закреплении.
В застойные времена в геополитическом пространстве республики господствовал всеохватывающий и всепроникающий партийный монополизм и государственный централизм, который в кадровой сфере диктовал свои законы и кодексы, нормы и принципы. Вся политическая и правовая системы были соорганизованы для утверждения и защиты монополизма и централизма. Эти явления наиболее всего просматриваются в развитии сети управления.
В Узбекистане в середине 1980-х годов функционировало 83 министерств, ведомств и других учреждений союзного, союзно-республиканского и республиканского подчинения и 26 общественных организаций. Их управленческий аппарат насчитывал около 720 тысяч человек (1.97, с.40). Расчеты показывают, что только за 1970-1985 годы численность работников управления в республике увеличилась в 1,7 раза, а затраты на их содержание - в 1,8 раза. Удельный вес управленцев в общем числе занятых в народном хозяйстве достигал 14,5 процентов, что уже в то время было одним из самых высоких показателей среди других союзных республик. На одно министерство в среднем приходилось предприятий в 3,7 раз меньше, чем на Украине и в 10 раз, чем в России (4.48, с.2). В сфере управления, подведомственной Совету Министров Узбекской ССР работало в те годы свыше 400 тыс.человек (4.52, с.1). Только в аппаратах одних министерств и ведомств и других органов управления насчитывалось более 117 тысяч занятых (4.88, с.3). В ходе перестройки были сделаны некоторые шаги по сокращению многозвенной управленческой системы, уменьшению численности занятых в них на 30-50 процентов. Делались попытки демократизации процессов подбора руководящих работников.
Например, в 1988 году около 25 тыс. руководителей предприятий, организаций, хозяйств, научных, учебных и других учреждений были выбраны на альтернативной основе на соответствующие должности (4.48, с.43).
Однако, принимаемые разовые и частичные меры не могли изменить сущностную природу кадрового монополизма. Как и прежде в республику продолжалось централизованное десантирование кадровых работников из других регионов СССР, которые были далеки от интересов народа. Так, из 897 партийных и государственных работников высокого ранга, направленных в те годы в Узбекистан, только 9 могли по своему опыту знать национальную специфику, традиции и обычаи местного населения (4.52, с.35). В то же время не прекращались нападки на национальные кадры. Например, в ходе расследования сфабрикованного и надуманного так называемого "узбекского дела", с различных постов и должностей было уволено 58 тыс.ответственных работников (4.97, с.3). Определенные чистки проводили и республиканские партийные организации. Только в 1986 году было заменено 750 руководящих работников, среди них 8 секретарей обкомов, 100 секретарей горрайкомов, 40 председателей горрайисполкомов, 18 руководителей министерств и ведомств (4.46, с.38).
Мощным по объему и масштабам был аппарат партийных органов. Здесь имелось 11 обкомов, 29 горкомов, 13 горрайкомов, 140 сельских райкомов, 1986 парткомов, в том числе 47 с правами райкомов, в которых работало десятки тысяч специалистов различных отраслей и профилей (4.23, с.66). Высокими были и расходы на содержание местных партийных комитетов и других партучреждений, которые в целом по стране составляли 1,6 млрд.рублей, на финансирование аппаратов центральных органов ассигновывались около 330 млн. рублей (4.24, с.95). Партия осуществляла жесткий контроль за развитием кадров через созданную ею номенклатурную систему, в которую по масштабам республики входило более 1,5 тыс. руководящих должностей и постов, в том числе и судебных, правозащитных, правоохранительных и военных органов (4.47, с.9). В то же время на обслуживании партийных органов республики находилось 110 тыс. штатных и 140 тыс. внештатных лекторов, 150 тыс. членов общества "Знание", десятки тысяч пропагандистов, политорганизаторов, политинформаторов и т.д. (4.51, с.77). Существовала и собственная учебная база по подготовке профессиональных партийных работников. Ежегодно, например, в высшую партийную школу принималось до 500 человек из числа молодых специалистов (4.22, с.114).
Приведенные нами аналитические материалы свидетельствуют о том, что в системе партийного руководства и государственного управления, с одной стороны, существовала собственная правовая база для внутреннего пользования и потребления, а с другой - эта правовая основа нередко автоматически переносилась и на всю общественную систему. На этом пути происходила подмена установленных законов государства на партийные. Фактически в решении кадровых вопросов прерогатива и приоритет партии был бесспорен не партия, а законы подлаживались под партийные установки, теоретические выводы и положения. Общепринятым, например, считалось, что ни один коммунист не мог быть привлечен к уголовной ответственности или задержанию без получения правоохранительными или правозащитными органами согласия на арест партийный комитетов; или ни один руководитель не мог быть освобожден или смещен с занимаемой должности без утверждения партийных органов.
Реформирование политической системы общества, вывод из Конституции статьи о руководящей и направляющей роли партии, демократизация и деидеологизация общественной жизни вывела контрольные функции партийных органов из пределов государственных интересов.
Одним из первых правовых актов в этом направлении можно считать Указ Президента Республики Узбекистан о департизации органов государственной власти и управления, высших и средних специальных учебных заведений, профессионально-технических училищ и общеобразовательных школ на территории Узбекистана (3.32, с.35). Эти органы в реальной действительности не только идеологически обслуживали партийные структуры, но представляли собой основную социальную базу для кадрового воспроизводства самой партии. Поэтому здесь было велико влияние партии на учебный и воспитательный процессы. Достаточно отметить, из общей численности коммунистов республики в 1990 году в государственных органах управления было сконцентрировано 7,5 процентов, в просвещении и высших учебных заведениях - 11,8 процентов (4.23, с.64). Согласно новой Конституции независимой республики "присвоение полномочий государственной власти..., создание новых и параллельных структур власти являются антиконституционными и влекут ответственность по закону" (3.7, с.10). В то же время в данном правовом документе декларируется, что "никакая политическая партия... не может выступать от имени народа Узбекистана", что "никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной", что в суверенном государстве "признается безусловное верховенство Конституции и законов Республики Узбекистан" (3.7, с.11).
Вышеназванными актами сделаны первые шаги по закладе правовой основы в кадровой политике. Для начального этапа переходного периода эти документы можно считать достаточным основанием для реформации функций государства, которых в новых исторических условиях остается единственным гарантом динамичного развития общества. Поэтому, на наш взгляд, высказанное Президентом Каримовым И.А. положение, что "в переходный период, когда одно общество уходит и вместо него строится другое, именно государству никак нельзя выпускать рычаги управления" (4.36, с.2) приобретает методологическую ценность и теоретическую значимость для создания правовой системы кадровой политики. Осмысливая ее с позиции требований демократии и рынка, следует выделить в качестве определяющего фактора необходимость установление сильной исполнительной власти, без которой немыслимо не только регулирование процессами оптимизации развития кадрового потенциала и кадровых ресурсов, но и выполнение уже принятых законов и нормативных актов по вопросам кадровой политики.
Сильная исполнительная власть как механизм реализации приоритетов и сквозных направлений независимого государства на переходном этапе, среди которых развитие и формирование образования и культуры, укрепление интеллектуального и духовного потенциала сохраняют ведущее положение, правомерна с точки зрения логики и разума, демократии и закона. При ее отсутствии или ослаблении сразу же обнаруживается неуправляемость по вертикали и горизонтали, нарушается последовательность в осуществлении эволюционных процессов преобразования, усиливается стихийный фактор в развитии. Немаловажно и то, что государство именно через исполнительные органы и соответствующие правовые структуры и механизмы обеспечивает защиту интересов и потребностей кадрового потенциала, создает упреждающие системы от вмешательства в эту сферу политизированных общественных движений и объединений.
Реальная практика первых лет независимости убедительно доказывает, что складывающаяся в республике правовая система кадровой политики в силу своей незавершенности и по другим объективным причинам не позволяет выходить на цивилизованные отношения. Главное - это неразработанность научно обоснованной программы экономического, материально-технического и финансового обеспечения кадровой политики по всему комплексу проблем. Второе - отсутствие глубоко и всесторонне продуманной с учетом региональных особенностей и перспектив целостной теоретико-методологической концепции развития национального кадрового потенциала. Третье - серьезные недостатки, упущения и просчеты в формировании правовых, социальных и организационных механизмов и методов демократического обеспечения подбора, расстановки и воспитания кадров. В-четвертых - нет систематизированных правовых норм межотраслевого и межрегионального обмена кадрами и специалистами, регулирования их передвижением и перемещением. В-пятых - недостаточной проработкой системы необходимых критериев оценки уровня профессионализма и компетентности кадрового потенциала.
Такое утверждение автора имеет под собой конкретную форму проявления и подтверждается реальными ситуациями. Например, при рассмотрении только одного блока проблем обнаружено, что в связи с усилением миграционных процессов обостряется дефицит в квалифицированных работниках, способных внедрять и обслуживать новую технику, применять прогрессивную технологию. Потребность же в них пока что удовлетворяется лишь на 25-30 процентов (4.75, с.44). Или другой факт: удельный вес вовлеченности кадровых работников и специалистов республики в систему повышения квалификации не превышает 23 процентов (1.71, с.107). Согласно данным опроса женщин, за последние пять лет 78 процентов из них вообще не проходили обучения на каких-либо формах квалификационного роста (3.3, с.55). Или другой аспект данной проблемы - из 76,7 тысяч человек выпуска вузов Узбекистана 1986-1987 годов 2,5 тысяч трудоустроились на рабочие места, а 2,6 тысяч были назначены на должности, не требующие высшего образования (3.19, с.146). В 1990 году на рабочих местах работало 550 специалистов с таким образованием, в том числе 279 инженеров и техников, 73 экономиста, 103 - окончившие педагогические институты. Со средним образованием на рабочих местах работало 13,3 тысяч человек (1.100, с.24). В 1992 году из общей численности выпускников вузов и ссузов республики около 51 процента поступили на свободный рынок труда (1.100, с.56). Удельный вес их в составе незанятых равнялась 46 процентам. Между тем расходы государства на подготовку кадров в высших и средних специальных учебных заведениях республики в 1992 году достигли 7125,0 млн. рублей (3.3, с.38).
В предварительном выводе содержится идея о том, что прежний тоталитарный режим за длительный исторический период своего существования создал систематизированную и последовательную систему кадровой политики, в идеологическом и правовом отношении основанной на партийном монополизме. При всех ее недостатках и порочности, она все же причислялась к одной из наиболее комплексных и целостных, хотя и закрепощенной догматами и стереотипами. Новый же общественно-политический строй пока что не имеет такой организационной структуры, а в осуществляемых ныне государством мерах по развитию кадрового потенциала лежит отпечаток инерции от свергнутой системы, которые, как свидетельствует вышеприведенный фактологи-
ческий материал, продолжают определять общую направленность кадровой политики. И это несмотря на несовместимость ее с идеологией демократии и рыночных отношений, с концептуальной моделью собственного социально-экономического развития. Это в конечном счете выражается в весьма существенных материальных и моральных издержках. Так, из общего выпуска высших учебных заведений по педагогическим специальностям доля учителей узбекского языка и литературы сократилась с 9,7 процентов в 1990 году до 7,6 процентов в 1992 году (3.2, с.38). И этот данный парадокс осуществляется в условиях, когда в республике принят закон "О государственном языке" и значительно расширилась сфера его применения, распространения и использования.
При хронической нехватке кадров и специалистов наиболее ценных профессий допускается стихийность перемещения имеющихся в отрасли далеких от их социальной предназначенности. Например, в настоящее время в составе занятых в коммерческих и других структурах рыночной экономики работает до 15 процентов высококвалифицированных профессионалов из числа ученых, юристов, педагогов, потребность которых в соответствующих отраслях остается весьма острой. К тому же следует добавить, что в 1992 году, например, выпуск специалистов в расчете на 10 тыс. человек населения с высшим образованием остался в пределах 1985 года и составил 27 человек, а со средним специальным образованием за указанный период снизился на 3 пункта и достиг 40 человек (3.36, с.204). И все это происходит в условиях, когда в республике за 1985-1992 годы число высших учебных заведений возросло с 42 до 54, а в системе ссузов сокращение произошло только на 3 техникума (3.43, с.16). В республике в 1992 году в сравнении с 1990 годом численность подготовленных квалифицированных рабочих кадров в профессионально-технических училищах уменьшилось с 135,1 до 119,7 тысяч человек, хотя по логике структурной перестройки экономики для создания новых для региона отраслей индустрии как автомобилестроение, радиоэлектронная промышленность и т.д. требовался коренной пересмотр программ удовлетворения новых производств кадрами сложных и ценностных профессий (3.36, с.207).
Из нашего теоретического обоснования и фактологического доказательства видно, что на переходном этапе новые условия формируют и новые противоречия. Причинно-следственную связь такого развития можно определить как значительное и существенное отставание законодательной системы в подведении соответствующей правовой базы под создаваемую идеологию кадровой политики независимого государства.
Вывод напрашивается самим собой - необходимо конституирование социально-правового статуса кадрового работника, занятого как в государственных учреждениях и организациях власти и управления, так и структурных подразделениях негосударственного сектора. Исследования показывают, в законодательстве республики данный вопрос никогда не ставился и не рассматривался, что уже само по себе создает определенные трудности и сложности в его разработке в теоретическом и методологическом аспекте. При отсутствии аналогов автору приходится положиться на принцип вариантности, то есть собственного научного обоснования и раскрытия данного социального феномена.
На наш взгляд, недостаточность практического опыта в допущении и признании новых явлений в качестве основополагающих категорий может в естественном порядке вызвать и определенную негативную реакцию со стороны политиков и ученых, хотя сегодня, на переходном этапе, как нам кажется, отмежевываться от них или занимать крайнюю критическую позицию было бы неверным и оправданным. Возможность проявления отрицательного мнения может быть подкреплена суждением о том, что якобы при современном незавершенном политическом устройстве общества государство не созрело для принятия подобного документа, что социально-правовой статус кадрового работника станет своего рода поляризующим фактором в разделении слоев населения и созданием условий неравенства между ними, что подтверждением на официальном и высоком уровне этого статуса определит признание в формирование элитарного слоя со всеми привилегиями, льготами и т.д.
Конечно, согласиться и принять эти доводы в полной мере нельзя, хотя может статься, что при соответствующих благоприятных условиях, деформациях и противоречиях в правовой системе, отклонений от принципов демократизма в политике вероятность их возникновения более чем очевидна. Однако, по нашему мнению, содержащее в этих гипотезах рациональное зерно не должно стать препятствием в постановке проблемы научной разработки социально-правового статуса кадрового работника. Реальная действительность и практика преобразовательных процессов убедительно и настоятельно требуют законодательного самоопределения той группы населения, которая во все времена, эпохи являлись основным хребтом нации, общества и государства. В настоящее период, когда республика вступила во второй ответственный этап реформирования политической и экономической систем, имеется немало фактологического, статистического и социологического материала, подтверждающих авторскую идею о том, что в отсутствии вышеуказанного статуса кадровые работники и специалисты, профессионалы высокой квалификации всех отраслей народного хозяйства оказываются в положении социальной неустроенности и незащищенности равно, как от последствий рыночных отношений, так и от субъективистской оценки и валюнтаристского диктата чиновников, бюрократов и администраторов. Да и сама реализуемая на переходном этапе политика способствует снижению престижности интеллектуальных профессий и социальной значимости труда, обесцениванию опыта, знаний, навыков и способностей профессиональных кадровых работников старой и новой формации. Бесспорно и то, что сегодняшнее нравственное самочувствование и тонус их, а вместе с тем и активизация человеческого фактора интеллектуального потенциала во многом зависит от того, какую позицию займет государство по отношению к тем, кто в реальной жизни фактически обеспечивает интенсификацию научно-технического прогресса, аккумулирует в себе национальные и общечеловеческие ценности, интегрирует в образ жизни прогрессивные традиции и обычаи, создает банк идей и инициатив и т.д. Эта позиция должна найти юридическое оформление в законодательстве.
Исходя из собственного исследования, полученных результатов и выводов, и учитывая новейшие теоретико-методологические идеи, автор под социально-правовым статусом кадровых работников понимает, прежде всего, создание синтезированных и интегрированных, мобильных и гибких принципов и норм, регламентирующих особость правового и социального положения специалистов и профессионалов всех уровней в системе общественного разделения труда, признание их роли и места в процессе обновления и реформирования, национального возрождения и консолидации народов, установлении гражданского мира и согласия в обществе. В то же время данный статус предполагает обоюдную ответственность кадров и государства за рациональное использование их интеллектуального потенциала, непосредственно по профессиональному назначению в соответствии в уровнем их компетентности и деловитости, предприимчивости и инициативы, организаторских и творческих способностей. Другими словами, под социально-правовым статусом подразумевается, в первую очередь, государственная гарантированность в реализации кадровым потенциалом своих профессиональных качеств и приобретенных знаний, накопленного опыта и природных задатков; это и систематизированная структура социальных и правовых механизмов, обеспечивающих реальную оценку потенциальных возможностей кадровых работников, защиту их образования, интеллекта, чести и достоинства.
Как видно из изложенного, в нашем развернутом определении социально-правовой статус характеризуется не как привилегированное положение кадрового потенциала в социальной структуре населения и общества, а как своеобразный тип отношений, устанавливаемый в законодательном аспекте между государством и кадрами на переходном периоде, и как особая форма взаимоответственности, и как механизм, устраняющий возможность проявления острых противоречий между ними, сложных конфликтных ситуаций, различного характера деформаций.
При общей характеристике социально-правового статуса кадровых работников, безусловно, учитывалось то обстоятельство, что Конституция Республики Узбекистан многими своими статьями и положениями представляет им, равно как и всем гражданам, соответствующие права и свободы для личностного самоопределения, самоутверждения и самореализации, концептуально очерчивает ряд важных основополагающих моментов, например, связанных с предоставлением всем равных возможностей и условий, независимо от национальной принадлежности, политических убеждений, религиозного верования, для профессионального роста, служебного продвижения и т.д.
Целесообразность же выделения самостоятельного статуса кадровых работников обусловлено специфическими видами труда и занятости специалистов и профессионалов, имеющие свои отличия и особенности.
Практика последних лет свидетельствует, что уже сегодня, на первоначальных стадиях становления правового государства и гражданского общества возникают различного рода ситуации и издержки, деформирующие общую направленность кадровой политики. Так, согласно опросам, после окончания высших учебных заведений 56 процентов выпускников испытали значительные трудности в трудоустройстве, в частности по полученным в вузах специальностям; почти 70 процентов высказали мнение, что они не удовлетворены уровнем и качеством подготовки в высшей школе; 86 процентов респондентов полностью или частично были неудовлетворены своей профессиональной деятельностью (3.10). В условиях, когда рыночные отношения осуществляют перестройку структуры профессионализации кадров и ее переориентацию на новые виды деятельности и труда, происходит сокращение социальной базы по переподготовке работников на новые специальности. Если в 1990 году в республике обучение по повышению квалификации прошло 820 тысяч человек, то в 1992 году этот показатель снизился до 320 тысяч (3.36, с.216). Несмотря на высокий уровень плотности многонациональности кадровых работников и профессионалов, в республике наметилась не вполне здоровая тенденция по мононационализации их в составе трудовых коллективов, высвобождение специалистов некоренной национальности из ряда должностей и постов по причинам незнания государственного языка и т.п., замена их менее ценными и компетентными в профессиональном отношении кадрами. Серьезные противоречия создают недостаток одних и избыток других кадров по ряду специальностей и уровню квалификации, диспропорции в межотраслевом обеспечении компетентных работников. Из приведенных статистических материалов очевидно, без установления государственно-правового статуса кадровых работников в условиях независимости уже невозможно обеспечивать регулирование процессами развития кадрового потенциала.
Модель государственной кадровой политики, как показывает ход исследования, также не может быть завершена и нормально функционировать в комплексном и целостном варианте и без разработки и принятия правового документа - социального кодекса кадровых работников. Без его норм, принципов, правил нельзя вдохнуть жизнь в вышеуказанный социально-правовой статус, наполнить его каркас содержательным смыслом. С концептуальных позиций автора возникновение идеи об объективной необходимости выхода на такой кодекс обусловлено появлением в обществе иных, чем при социализме, факторов, явлений и тенденций, которые в совокупности обосновывают его целесообразность. В нашей трактовке установление в правовом порядке означенного социального феномена не самоцель независимого государства. В новой социально-правовой системе он должен рассматриваться не как канонизированный и догматизированный свод определенных, избранных и апробированных правил, а как конструктивный регулирующий механизм, активно воздействующий на формирование у человека потребных обществу нравственно-этических черт и качеств культуры и духовности профессиональных работников. Обосновывая идею о социальном кодексе мы исходим из того, что в условиях радикальной переделки и кардинального обновления государственно-политического и социально-экономического общества приобретают силу новые потребности и требования, которые имеют совершенно другие источники проявления. Во-первых, коренным образом изменяется социальная роль и функции кадрового потенциала в реализации модели собственного социально-экономического развития республики.
Во-вторых, человек с его интеллектуальным творческим потенциалом становится непосредственным объектом и субъектом реформирования и преобразования.
В-третьих, новое политическое и экономическое пространство, социально-культурная среда создают свой отличительный от прежней системы банк ценностных ориентаций.
В-четвертых, общество на межличностном и межгрупповом уровнях переходит на новые формы связей, отношений, общения, мотиваций.
В-пятых, в условиях демократизации и гуманизации общества значительно расширяется структура свободы и прав личности.
В Конституции Республики Узбекистан нашли отражение многие аспекты социального кодекса, касающиеся общих и принципиальных сторон правового жизнеобеспечения и охватывающих наиболее важные в ценностном отношении качественные характеристики человека. Регламентация их на уровне основного закона независимого государства создает реальную базу и открывает пути для перехода к моделированию различных вариантов кадровой политики. Однако, по нашему мнению, для формирования научно обоснованного в теоретическом и методологическом плане гибкого и мобильного по подвижности и содержательности социального кодекса кадровых работников этого недостаточно. Дело в том, что вопрос стоит не о конструировании нового типа "морального кодекса строителя коммунизма", не об идеологизированных и политизированных формах отношений, а об правовых гарантиях защиты чести и достоинства специалиста. Поэтому при нашем подходе и оценке, под социальным кодексом понимается не столько нравственно-этические принципы, регламентирующие связи и отношения между людьми, человеком и обществом, гражданином и государством, сколько самовыражение индивидом своей природной сущности с учетом образовательного, воспитательного, культурного и духовного эффекта в его саморазвитии. В связи с таким определением весьма важно, на наш взгляд, является потребность в выявлении основных черт и качеств более всего восстребуемых новыми историческими условиями.
Первый элемент, формирующий содержательно-смысловую структуру социального кодекса, связан с самоопределением кадров в системе новых форм труда и занятости и реальной их самооценкой собственного интеллектуально-профессионального потенциала. Именно данный элемент при критическом подходе и осмыслении каждым своих возможностей, степени культуры и социальной дееспособности осуществлять реальный выбор места в общественном разделении труда, изменять социальное положение, устранять в себе сословную кичливость и высокомерие и т.д. Как подчеркивал Каримов И.А., "новая структура, которую мы строим, должна создать условия для деятельности смелым, знающим свое дело, трудолюбивым патриотам, преданным делу и мастерам на все руки" (4.32, с.2). Интерпретируя данное высказывание, можно сказать, что вышеуказанные характеристики в полной мере соотносятся и с требованиями рыночных отношений, и с принципами национального возрождения, и с правовыми нормами законодательства. В этом свете закон перемены труда с позиций нравственно-этических правил означает социально-профессиональную мобильность по соображениям личностных интересов, то есть выбора того рода деятельности, которая, с одной стороны, обеспечивает индивиду более высокий материальный достаток и доход, а с другой, содействует реализации им своего профессионализма, раскрытию законсервированных и невосстребованных ранее задатков и способностей. В этом случае наполнение содержательности социального кодекса кадровых работников происходит путем естественного отбора на базе самоанализа и синтеза общих, отличительных и особенных качеств и черт.
Второй элемент социального кодекса кадровых работников обусловлен процессами перестройки системы классификации общественно необходимых нормативных показателей дееспособности профессионалов и мотивации их отношения к своей деятельности... "честному труду, - отмечал Каримов И.А., - необходимы правовые и экономические гарантии. Нужны критерии для оценки труда" (4.32, с.2). Комментируя данный тезис, можно еще раз убедиться и утвердиться во мнении, что прежняя шкала и мера оценки качеств кадров и специалистов базировалась в методологическом и методическом аспекте на критериях, не допускающих личностной материальной или моральной заинтересованности в получении адекватного поощрения за труд, инициативу, рационализаторское предложение, новаторскую идею, открытия и новшества. Между тем, именно несокрытие, отсутствие стремления использовать свои профессиональные знания, опыт для собственного обогащения и личного блага, меркантильного подхода к собственной интеллектуальной собственности всегда определяли истинный облик профессионалов. Но рынок все ставит на свои места, в том числе и в вопросе оценки труда кадровых работников. Сложность проблемы заключается в том, что результаты практической деятельности многих категорий профессионалов и специалистов трудно, а порою и невозможно выразить экономическими показателями, свести их в статистические разделы. Например, никакими цифрами нельзя показать в динамике развитие культуры труда или уровня интеллигентности в общении.
Здесь необходимы другие способы измерений итогов работы, иные нормы отношения к труду, своим обязанностям, служебному долгу, трудовой дисциплине и т.д. В социальном кодексе определяющие их ценности непосредственно не привязаны и не сопряжены с производственными функциями работника и не отождествляются должностными инструкциями. В них должны отразиться черты и качества социально-психологического порядка, такие как чувство ответственности и долга, верность слова и дела, стремление к совершенствованию навыков и знаний, исполнительность и обязательность, деловитость и оперативность в решении проблем, настойчивость в достижении цели правоправными методами и путями и т.д.
Третий элемент социального кодекса кадровых работников включает в себя моменты нравственно-этического характера, которые, на наш взгляд, не менее значимы и важны. "Самой большой угрозой в наш переходный период, - подчеркивал Каримов И.А., - я считаю коррупцию, то есть работники государственных, властных и правоохранительных структур из-за своих непомерных аппетитов злоупотребляют служебным положением, вступают в сговор с преступниками... Поэтому против корыстолюбия, алчности, взяточничества, коррупции мы предпримем самые решительные меры" (4.32, с.2). Такое заявление руководителя государства вытекает из реальной действительности. Социологические опросы экспертов, например, полностью подтверждают это: 55 процентов респондентов твердо убеждены, что взяточничество чаще всего имеет место в хокимиятах, 47 процентов - в судебных органах, 46 процентов - в прокуратуре, 71 процент - в милиции и ГАИ, 65 процентов - в больницах, 76 процентов - в вузах и ссузах, 83 процента - в торговле и т.д. (3.11). Наряду с этим порочным явлением в республике получило широкое распространение и другого рода криминальные тенденции. В 1993 году в сравнении с 1992 годом милицией выявлено тысячи фактов экономических преступлений, совершенных кадровыми работниками, на 1,5 тысяч больше возбуждено уголовных дел по указанным явлениям. Более чем в 5 раз выявлено хищений в крупных и особо крупных размерах, почти в 3 раза - фактов вымогательства и взяточничества (4.141, с.67). О низкой нравственности кадров и специалистов свидетельствуют и другие негативные явления. В Сырдарьинской области, например, 38 организаций завершили свою финансово-хозяйственную деятельность с убытком в 568 млн. рублей; 788 организаций нарушили закон о налогах. В результате перепроверок обнаружилось недовложение в госбюджет 517 млн. рублей. В области 231 организаций допускали противозаконные расходы и траты, обман и хищения (4.16, с.2). Рынок создает немало хитроумных "ловушек" и "соблазнов", через сеть которых проверяется иммунность психологической сопротивляемости и нравственной устойчивости кадров и испытывается прочность стереотипов на честность и порядочность, благородство и справедливость, милосердие и сопричастность, сдержанность и компромиссность, умение управлять чувствами и эмоциями и т.д.
В своей книге автор остановился только на некоторых аспектах социально-правового статуса и социального кодекса кадровых работников, которые, по нашему мнению, следует в законодательном порядке регламентировать в соответствующие государственные акты. При этом необходимо учитывать то обстоятельство, что оба феномена могут проявить себя в полном объеме и многообразии лишь тогда, когда они сопряжены в диалектическом единстве в органическое целое. Взаимосвязь и взаимообусловленность их отношений может укрепиться при условии создания соответствующего комплекса принципов и норм, с помощью которых, с одной стороны, облегчается и упрощается отбор кадров на профессиональное, служебное и должностное продвижение, а с другой - проявляется реальная возможность в управлении и регулировании процессами воспитания, контроль за формированием социального облика профессионала. Очевидным является и то, что в статусе и кодексе должна отразиться и ответственность государства за рациональное и правильное использование профессионального опыта, навыков и знаний специалистов, поддержание их культурного уровня, стимулирование их труда путем поощрения различных форм командировок за рубеж для ознакомления с мировым опытом, обучения новым прогрессивным методам, повышения квалификации и т.д. В свою очередь, и профессионалы должны стремиться развивать собственные способности, приобретая качества разносторонности, мобильность в перемене видов труда и занятости, утверждаться в сознании законопослушания и т.п.
Правового оформления и закрепления в соответствующих законодательных и нормативных актах государства требует и объективно необходимая для переходного периода гибкая и подвижная система социально-профессиональных функций кадровых работников, в синтезированном и концентрированном виде определяющая меры и границы возможностей в максимальной реализации интеллектуального и творческого потенциала. Дело в том, что в республике все еще сохраняется и применяется порочная практика использования квалифицированных кадров и специалистов на не сложных и не ценных видах деятельности, проявляется безхозяйственность к специальному образовательному капиталу. Так, согласно социологическим опросам среди инженеров, 40-45 процентов из участвующих в них респондентов заявили, что круг их задач не соответствует характеру творческого труда, лишь 10 процентов было занято разработкой новых технологических систем, внедрением современных достижений науки в производство. В то же время 80 процентов опрошенных стремились к самостоятельному решению сложных инженерных задач, хотя реальную возможность имело только 20 процентов. Ограничена была и возможность проявления инженеров и в сфере управления: готовность работы на этом поприще высказало 49 процентов специалистов, формально включились в него 53 процента, фактически приняло участие лишь 22 процента (4.117, с.17). По другим материалам, в республике около 60 процентов специалистов использовались не в соответствии с полученными в учебных заведениях профессиями (4.80, с.6). Имеют место и другого рода деформации в функциях кадров: на порученческой работе, на составлении различного рода докладных, отчетов, заявок и других бумаг, на выбивании сырья, материалов и других организационно-снабженческих видах деятельности, не требующих интеллектуальной загруженности и профессиональной творческой отдачи.
Рынок не терпит такого безхозного и бездарного отношения к специалистам, ибо его законы направлены на непосредственное использование кадров по профессиональному назначению. Ныне практикуемая в ряде организаций и учреждений контрактно-договорная система как правовой документ, безусловно, четко регламентирует обязательства и работодателя, и претендента по объему и качеству выполняемой работы, и регулирует прямые функции кадров в конкретной сфере и в строго определенной специализации. Однако, по нашему мнению, системно-функциональная структура не должна ограничивать деятельность кадров лишь чисто производственно-должностными рамками. Границы функционального пространства даже в условиях рыночных отношений более подвижны, а ее социальные аспекты характеризуются разнообразием и многоплановостью. Ведь любая форма закрепощения свобод и тем более инициативы и творчества в интеллектуальной сфере неизбежно выливается, в конечном счете, в обыденную рутину и застой, в скованность и пассивность человеческого фактора. Поэтому весьма важно и актуально предусмотреть в структуре статуса и кодекса кадровых работников предоставления им возможностей и условий для гармонизации очерченых в служебно-должностном порядке обязанностей и потенциальной дееспособности каждым проявления более широкого спектора социальных функций. Безусловно, отдельно взятый индивид в силу своей генетической природы запрограммирован на определенную систему функций. Профессионализация, интеллектуализация и социализация его в процессе обучения, расширения политической, управленческой, духовной культуры и, естественно, при соответствующих обстоятельствах и условиях позволяет ему изменить собственную функциональную структуру, обрести новые качественные характеристики, и, следовательно, выходить на более сложные формы связей и отношений.
В этом смысле демократизация политики, экономики, производства и т.д. открывает неизмеримо больший простор, чем это имело место при тоталитарном режиме. Главное преимущество видится в освобождении кадровых работников в функциональном аспекте от партийного и идеологического давления и принуждения, функциональной независимости от политических или религиозных убеждений. Но так или иначе в новой системе должна прослеживаться взаимообусловленность от базовой, фундаментальной подготовки работников на первоначальной стадии их становления как специалистов и профессионалов с четко выраженным профилированием - для деятельности в государственных, властных, исполнительных, правоохранительных, дипломатических, экономических, рыночных учреждениях и структурах, других формах и видах отраслевой занятости. В этом случае появляется возможность целевого формирования устойчивых функциональных стереотипов, комплекса дифференцированных приемов и навыков, необходимых кадрам для реализации в конкретно взятой сфере.
Резюмируя материалы исследования, осмысливая полученные обобщения и выводы, автор убежден, что в систематизированном и интегрированном виде идеология государственной кадровой политики в большей степени адекватная реалиям преобразовательных процессов и в полной мере отвечает потребностям и требованиям переходного периода. В предложенной нами варианте если общественно-политологические начала представляются как теоретико-методологическая основа государственной кадровой политики, то социально-правовая база выступает в качестве механизма и средства, цементирующего данный фундамент и придающий ей законный характер.
Суммируя в целом теоретическую работу, можно констатировать, что государственная кадровая политика как модель в фундаментальном варианте должна основываться на реальной почве действительности переходного периода и отражать наиболее существенные противоречия качественно обновляющего общества. В целевом отношении - она база жизнеобеспечения гармоничного и стабильного функционирования целостного общественного организма и с помощью соответствующих механизмов, средств и методов преодолеть возникающие диспропорции и деформации. Характерной ее чертой должна стать основательность системной конструкции, подвижность и гибкость составных частей, способность к корректировке и оптимизации. Исследование еще раз показало, что кадровая политика, равно как и культурная, правовая, социальная, не существует в чистом, рафинированном виде, она впитывает в себе как элементы прежней, так и новой системы, постоянно трансформируясь под воздействием конъектуры. Очевидно и то, что кадровая политика тогда становится действенной и эффективной, если под нее подведена соответствующая правовая база. Поэтому в переходном периоде следует, прежде всего, определиться в законности и правомерности становления негосударственных форм подготовки и воспитания специалистов, повышения их квалификации и переподготовки, создания платных и коммерческих структур обучения профессиям и специальностям. В связи с этим уже не вызывает сомнений, что негосударственные формирования в любых сферах народного хозяйства обладают юридическими правами самостоятельно распоряжаться собственным кадровым потенциалом, вкладывать по своему усмотрению в их развитие необходимые материальные и финансовые средства.
Бесспорно и то, что государственная кадровая политика, основываясь на идеологии государственной независимости, в стратегическом плане должна быть нацелена на формирование и становление национального отряда кадрового потенциала, усматривая в этом возможность культурно-технического возрождения нации, ее самоутверждении в качестве цивилизованной социальной общности. Безусловно, правовое обеспечение национального фактора в кадровом вопросе ни в коей мере не должно ущемлять или дискриминировать интересы и права представителей других национальных и этнических групп, ибо именно эта сфера политики зачастую служит источником обострения межнациональных отношений. Ориентация же государства на дальнейшее сохранение и развитие многонационального состава кадрового потенциала, ее правовое закрепление в законодательстве и практическая реализация будет служить прочной нравственной основой единения и консолидации народов, средством активного вовлечения в оборот интеллектуальных и творческих ресурсов человеческого фактора в целях совместного решения общей задачи - построения на деле демократического правового, независимого многонационального государства.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ИДЕЯ НАЦИОНАЛЬНОГО ВОЗРОЖДЕНИЯ И ЕЕ РЕАЛИЗАЦИЯ В ГОСУДАРСТВЕННОЙ КАДРОВОЙ ПОЛИТИКЕ
2.1. Интеллектуальный потенциал нации и пути его качественного обновления
Тезис "Кадры решают все!", равно как и другие партийно-пропагандистские лозунги советского периода, которые и сегодня у многих новоявленных политиков вызывают критико-пренебрежительное отношение, для независимого государства далеко не идеологический призыв, лишенный смысла и содержательности, и на первый и на второй взгляд не догматизированный банальный постулат. Решать проблему политического и экономического суверенитета, создать качественно новую общественную формацию и цивилизацию, основанную на принципиально иных законах, правовых нормах и нравственных правилах, культурных ценностях и духовных идеалах, системах связей и отношений невозможно лишь за счет использования преимуществ географического пространства, освоения и введения в активный хозяйственный оборот природных, сырьевых и других ресурсов, созданной индустриально-аграрной базы. В системе основных факторов, без которых немыслимо осуществить интенсификацию процессов обновления и преобразования и без включения которых не заработает ни один механизм нарождающейся общественно-экономической формации, остается проблема формирования качественно и структурно нового интеллектуального потенциала. На переходном периоде ее, пожалуй, следует пречислить к наиболее острой и приоритетной, ибо по словам Каримова И.А. "только высокообразованные, крепкие и сильные духом люди могут осилить путь обновления и прогресса" (4.37, с.8).
На протяжении длительного исторического периода официальная пропаганда и историко-партийная наука постоянно утверждала в общественном сознании и мнении идеологизированный догмат об отсталых и неразвитых в культурном отношении народах, в перечне которых числилась и узбекская нация. Да и сегодня, когда республика приобрела свою независимую национальную государственность, этот постулат в несколько стилизированном и лакированном виде имеет хождение в зарубежной общественно-политической прессе. Так, в ряде публикаций открытого и закрытого характера предлагается, что происходящий в бывших советских республиках Средней Азии подъем национального самосознания следует рассматривать не как "национальное возрождение", а классифицировать как "национальное рождение", подразумевая под этим унизительную для достоинства нации политическую подоплеку и смысл (1.85, с.5).
Такого рода оценки не выдерживают элементарной критики, в том числе и на научном уровне. О какой культурной отсталости и национальном рождении можно рассуждать, если в дореволюционный период узбекский народ уже имел для того времени позитивные достижения в некоторых сферах культуры и духовности, а по ряду моментов опережал, например, "далеко ушедшую вперед Россию". Так, во всех советских источниках уровень грамотности коренного населения Туркестана в 1917 году определялся в пределах 2 процентов, тогда как согласно новым методическим расчетам и методологическим подходам этот показатель равнялся 19,6 процентам (4.104, с.2). Неверным были и данные, характеризующие степень урбанизации населения: по различным материалам проходил показатель удельного веса городского населения края в границах 15-16 процентов, в то время как фактически он достигал 24,5 процентов (3.22, с.5 и 4.59, с.2). Академик Конрад Н.И. писал: "Народов искони передовых и искони отсталых нет; все большие цивилизованные народы Востока и Запада имели в своей истории полосы стремительного движения и движения замедленного... И нет ни у кого права ставить себя народом особым, превосходящим все другие" (4.50, с.62). И народ Узбекистана за многовекувую свою историю создал собственную культурно-духовную цивилизацию, облик которой на протяжении длительного периода определялись наследиями средневековых мыслителей всех интеллектуальных направлений, не имевших аналогов в европейской науке. Вышеназванный Конрад Н.И., оценивая в совокупности их труды, подчеркивал, "каждому поколению следует учесть теоретическую мысль Востока во всех областях науки о человеке и об обществе, помятуя, что именно эти области разработаны на Востоке в масштабах и подробностях исключительных" (1.36, с.27).
Видимо, эти и другие аспекты не учитывались оппонентами независимого Узбекистана, в действиях которых видится прежде всего стремление и попытки принизить интеллектуальные способности народа, обретшего политический суверенитет и экономическую самостоятельность, убедить общественное мнение в невозможности добиться им национального и социального прогресса без чьего-либо патронажа и покровительства. Преуменьшая мобилизующую и консолидирующую значимость движения за национальное возрождение, они игнорируют тем реальным фактом, что Узбекистан, как подчеркивает Каримов И.А., "кроме богатых природных ресурсов обладает и еще одним неистощимым богатством - интеллигенцией страны, фундаментальной наукой, теоретической школой, интеллектуальным и научным потенциалом" (4.38, с.1).
Однако, следуя исторической правде, все же надо признать, что независимое государство получило в наследие от бывшего Союза ССР, от державной политики Центра деформированную в структурном и качественном отношении кадровый корпус, психологически соориентированного и профессионально приспособленного для деятельности только в условиях советской системы и социалистических общественных отношений. Но даже в этом случае интеллектуальный потенциал республики по своим основным характеристикам мало соответствовал критериям и параметрам высококлассных профессионалов и по многим позициям не удовлетворял потребности народного хозяйства. Зацикленный в идеологизированные и политизированные рамки, поставленный в зависимое положение от диктата партийной монополии, кадровый потенциал все больше и больше утрачивал свои функции, превращался в бесгласный, лишенный самостоятельности и инициативы, механизм обслуживания административно-командной системы, элитарного партийно-государственного аппарата. С помощью и через него тоталитарный режим делал заявки на единодушную поддержку своей политики у широких масс трудящихся, социальных групп и этнонациональных общностей.
Попытки найти в интеллектуальном потенциале духовную опору и социальную базу для распространения и внедрения в общественное сознание и мнение декларируемых партией идей, а также для собственного самоутверждения в качестве руководящей силы общества небезосновательны. Ведь интеллектуальный потенциал как органически составная часть кадрового состава всегда отличался высоким уровнем образования и профессионализма, зрелой квалификационной подготовкой, деятельность которых постоянно и непосредственно соприкасалась с достижениями мировой науки, техники, культуры и духовности, с передовыми и прогрессивными демократическими идеями. В природно-сущностном аспекте он в силу своего положения в системе общественных отношений и разделения труда всегда оставался ведущим в создании интеллектуальных ценностей, хранителем и носителем культурно-духовного наследия прошлого, выступал синтезирующей и интегрирующей силой национального и социального прогресса. Во все времена у всех наций и народностей высоко ценилась престижность интеллекта, а деятельность их носителей вызывало чувство уважения и поклонения. Поэтому любая власть всегда стремилась найти свой подход к ним, вовлечь людей интеллектуального труда в собственные структуры управления, использовать их лояльность и покладистость в решении своих проблем и целей. В национальном аспекте развитой интеллектуальный потенциал - это показатель уровня зрелости и дееспособности нации, высшая форма проявления внутренних возможностей народа. Национальное возрождение как определенный тип состояния и движения общества и населения предполагает в своем развитии прежде всего заполнение недостающих элементов, качеств и черт для превращения нации в гармоничную целостность. Именно стимулирование и регулирование этого процесса должно стать важнейшей задачей независимого государства на переходном этапе на пути к высшим и цивилизованным формам демократии и законности. С точки зрения же кадровой политики формирование национального корпуса кадров всех профилей специализации и уровней квалификации есть путь преодоления 1многих социально-экономических противоречий, возникающих на различных этапах становления новой общественно-экономической формации.
Для уяснения и осмысления современного состояния и процессов развития национального интеллектуального потенциала, на наш взгляд, целесообразно проанализировать степень зрелости кадров и их стартовые возможности на момент конституирования республикой своей государственной независимости. Прежде следует обратить внимание на тот очевидный факт, что у истоков движения за национальную независимость и национальное возрождение еще на первых этапах становления в Узбекистане Советской власти стояли представители интеллектуальных профессий. И теперь новые поколения своей активностью в политической и общественной сферах оказали существенное влияние на ход исторического процесса. При их непосредственном участии и воздействии узбекский язык приобрел правовой статус государственного, нации возвращено культурно-духовное наследие предков, восстановлены в правах народные традиции и обычаи, расширилась сеть религиозных концессий и их учреждений. Определенная часть интеллектуального потенциала включилась в проработку законов и правовой системы, региональной модели социально-экономического развития, концепции национальной идеологии государственной независимости, созданию рыночной инфраструктуры и т.д.
Однако, как показывают наши исследования, КПД значительного большинства кадров интеллектуального труда мог быть намного выше, если их потенциальные возможности не сдерживали последствия прежней идеологии кадровой политики, издержки которых сделали их неприемлемыми для использования в новых условиях, немобильными с точки зрения их социальной, профессиональной, межотраслевой и территориальной подвижности, невосприимчивой к научно-техническому прогрессу.
Одна из причин - это особенности проявления гипертрофированности кадровой политики в региональном аспекте, черты которой наиболее рельефно вырисовываются при анализе материально-финансового обеспечения подготовки специалистов. Здесь, как и в других социальных сферах народного хозяйства, на протяжении длительного исторического периода установился и выдерживался остаточный принцип капитальных вложений. Так, в целом по бывшему СССР расходы государства на содержание одного учащегося среднего специального учебного заведения затрачивалось 914 рублей, студента вуза - 1400 рублей, тогда как в республике эти показатели составили, соответственно, 784 и 1376 рублей (3.41, с.67). Между тем на подготовку одного студента в США расходывалось средств в 5,4 раза, Японии - в 4,7 раза, Великобритании - в 5,8 раза больше, чем в бывшей стране Советов в 1990 году (4.118, с.97). Тенденция остаточного принципа, к сожалению, продолжает сохраняться и действовать и в новых политических и экономических условиях. В 1992 году в Узбекистане с учетом инфляционных процессов на подготовку кадров было выделено из госбюджета и других источников финансирования 11,651 млрд.рублей, в том числе 4,6434 млрд. рублей на высшую школу и 2,4817 млрд. рублей - на техникумы (3.3, с.38), что в перерасчете на современный уровень, по сути дела, не изменило прежнего соотношения расходов на данную сферу. Сейчас в США на высшую школу тратиться 4,3 процента от национального дохода, в СНГ - 0,8 процентов, а в нашей республике - 0,3 процента (4.84, с.38). Например, финансирование науки в РУ в 1990 году из средств госбюджета составило 0,32 процента, тогда как в США этот показатель равнялся 2,75 процентам (4.82, с.23).
Низкими оказались и нормативы технической оснащенности как учебных заведений, так и отраслевой интеллектуальной сферы. Так, в вузах бывшего СССР на одного студента приходилось оборудования на 2,5 тысяч рублей, а в пединститутах этот показатель достигал 800 рублей, в то время как в США эта сумма исчислялась в размерах 10 и более тысяч долларов, а в особо престижных исследовательских институтах - 80-100 тысяч долларов (4.118, с.87). В конце 80-х годов потребности средней школы в технических средствах обучения, приборах и оборудовании удовлетворялись лишь на 38 процентов, в ПТУ и техникумах - на 60-65 процентов, в вузах - на 45-50 процентов (1.40, с.265). Приборовооруженность, например, одного научного работника системы Академии наук Узбекистана в 1991 году была в 1,5-2 раза ниже, чем в других академических системах СНГ (4.82, с.23).
Оценка результатов работы занятых интеллектуальным трудом была одной из самых низких среди других категорий работников народного хозяйства. В предыдущих разделах данной работы уже приводились материалы размеров зарплаты в различных отраслях социальной сферы.
Здесь, по нашему мнению, следует еще раз подтвердить тезис о том, что существующая в республике научно обоснованная оценка работников умственного труда остается одним из серьезных источников противоречий, ведущих к снижению престижности занятости людей по интеллектуальным профессиям и специальностям, стагнации их труда. В США, например, заработная плата управленческого персонала с учетом среднего и низшего звена к началу 1990-х годов составляла 42 тысячи долларов в год. Средняя зарплата квалифицированного рабочего в 1990 году достигала 27 тысяч долларов. Если принять этот показатель за базисный и приравнять к единице, то заработная плата специалистов с высшим образованием таких категорий как ученые, врачи, инженеры, преподаватели и т.п. составляла 1,5; технических и других специальностей среднего звена - 1,2 (4.143, с.57). В сравнительном плане при нынешнем официальном курсе сума-купона по отношению к доллару - 1:2000 - среднегодовая заработная плата работников науки и научного обслуживания не превысит 266,0, здравоохранения - 163, народного образования - 139, управления - 326,4, культуры и искусства - 151 долларов (Расчитано по 3.39, с.20-21).
Из приведенного аналитического материала видно, интеллектуальный потенциал еще на первоначальных и последующих этапах становления его кадрового состава оказался в дискриминационном положении с точки зрения материального обеспечения его профессиональной занятости и деятельности. Интеллект, как известно, более всего страдает от навязывания ему готовых рецептов и догматических стандартов, не терпит и не принимает политического или идеологического давления на творчество. Но несравнима с этим унизительное положение работника интеллектуального труда, занятого поисками путей и средств для физического выживания. На место рабочего или колхозника может стать каждый человек, тогда как заняться преподаванием в вузе, научными исследованиями и конструкторскими разработками в институтах, организацией культурно-просветительской работой и т.п. далеко не любой в трудоспособном возрасте.
Президент Каримов И.А. в своих выступлениях определяет общие черты нарождающейся кадровой политики независимого государства и обращает внимание на необходимость усиления стимулирования активности некоторых категорий работников интеллектуального труда. Так, характеризуя состояние развития научного кадрового потенциала в республике, он подчеркивает, что в новых условиях "нам нужно множить ряды талантливых ученых, но важно для нас не количество их, а прежде всего качество, и сколь скоро мы нацеливаем их на соответствие требованиям времени, то должны создать им и соответствующие условия. Только тогда мы сможем стать истинно великой нацией" (4.38, с.2). Примерно ту же позицию он высказал в отношении социальной роли наставников молодежи. "Государство обязано, - говорил он, - окружить вниманием людей, связанных с воспитанием подрастаю щего поколения, обеспечить им особо благоприятные условия для работы, необходимые особые льготы" (1.29, с.27). Тоже самое касалось и той части интеллектуального потенциала республики, деятельность которых была сопряжена с культурной сферой. "Наша задача заключается прежде всего в том, чтобы постоянно поддерживать источники духовности, - отмечал Каримов И.А., - тех, кто продолжает традиции наших предков, является творцом этой духовности: писателей и поэтов, работников культуры и искусства..." (4.37, с.8).
Однако эти благие намерения и пожелания можно рассматривать только в постановочном и рекомендуемом варианте, так как и государство, и общество в переходный период с ее перестраиваемой экономикой и маломощным бюджетом способно лишь морально и психологически, а в отдельных случаях законодательно поддержать процессы уменьшения количества и снижения уровня качества интеллектуального потенциала. Бесплатная приватизация жилья для многих категорий работников умственного труда, предоставление им некоторых льгот по оплате бытовых и жилищно-коммунальных услуг ни в коей мере не покрывают тех нравственных издержек, которые кадры затрачивают за собственное выживание и самоутверждение в условиях рыночных отношений. Перевод оплаты труда на многоразрядную систему тарификации не сняли, а наоборот, усилили внутренние противоречия в среде интеллектуального потенциала; контрактная формула в той или иной степени обесценила важность и значимость квалификационного уровня кадров. Безусловно, нынешнее самочувствование интеллектуального потенциала в новых экономических условиях не носит столь затяжного, застойного или кризисного характера, так как преодоление негативных тенденций и явлений и их последствий находится в прямой зависимости от темпов наращивания национального богатства, накопления материально-финансовых ресурсов, и естественно, от переориентации государственного отношения к ним на позиции, когда "в обществе талант и интеллект взращивали, ценили и оберегали, как самое большое национальное достояние" (4.100, с.2).
Другая черта, возникшая еще в недрах развитого социализма - это структурная деформация в формировании и распределении интеллектуального потенциала, последствия диспропорций которого еще достаточно длительное время будет сказываться на характере развития переходного периода. Сравнительно-аналитические данные конца 1980-х и начала 1990-х годов свидетельствуют о глубине и масштабах этих деформаций. Так, в 1992 году в Узбекистане на 1000 человек населения приходилось 37 специалистов, в том числе 9 инженеров, а на 10 тысяч - 21 научный сотрудник; 35,5 врачей; 335 учителей и т.д. Согласно тем же расчетам доля работников гуманитарно-педагогических профессий составляла 50 процентов общей численности специалистов, тогда как удовлетворенность материального производства соответствующими кадрами не превышала 30 процентов (1.97, с.31). Такая же ситуация сложилась и в межотраслевом распределении интеллектуального потенциала. Например, удельный вес работников здравоохранения в общей численности занятых в народном хозяйстве составлял 10 процентов, народного образования - 18 процентов, культуры и искусства - 1,3 процента, науки и научного обслуживания - 1,1 процент, кредитования и государственного страхования - о,5 процентов, органов управления - 1,8 процентов (3.39, с.7-8).
Несмотря на позитивные сдвиги, низкими количественными показателями характеризовались национальные кадры интеллектуального потенциала. В середине 1980-х годов, например, в республике из общей численности узбеков, занятых в народном хозяйстве, их доля в ряде отраслей непроизводственной сферы распределялась: в здравоохранении - 8 процентов, народном образовании - 14 процентов, культуре и искусстве - 1 процент, науке и научном обслуживании - 1 процент, аппарате управления - 2 процента (3.41, с.24-25). Положение практически не изменилось и к началу 1990-х годов. Согласно последней Всесоюзной переписи населения 1989 года в составе инженерно-технических специалистов удельный вес узбеков составлял 40,4 процента, инженеров - 37,8 процента, конструкторов - 17,0 процента, научных работников - 44,2 процента, преподавателей вузов - 58,7 процентов, работников литературы и печати - 59,2 процента, искусства - 50,7 процента, планирования и учета - 51,8 процента, юридического персонала - 60,1 процента (3.5, с.153-160).
В межпереписной 1979-1989 годы период несколько возрос уровень занятости узбеков умственным трудом - с 19,0 до 24,6 процентов (3.5, с.92). Однако данный показатель не раскрывает качественные стороны в развитии кадров интеллектуального труда. В этом аспекте сложившееся положение нельзя причислить к разряду прогрессивных.
Наиболее наглядно это можно проследить на примере развития кадрового потенциала науки. На начало 1990-х годов ее численность достигала 73 тысяч человек, среди которых имелось 1211 докторов и 11027 кандидатов наук. Потенциал научно-педагогических кадров составлял 35 тысяч человек (4.82, с.22). Анализ возрастной структуры их показывает, что за период 1972-1989 годы удельный вес возрастной группы до 40 лет среди докторов наук уменьшился на 1 процент, доля возрастной группы 41-50 лет составила 26 процентов, 51-60 лет - 45 процентов, свыше 60 лет - 28 процентов. В целом средний возраст среди докторов наук к 1 января 1989 года составил 55,9 лет, кандидатов наук - 47 лет (4.144, с.66). Высоким возрастным цензом характеризовались и соискатели: средний возраст среди защитивших докторские диссертации по естественным наукам составил 48 лет, по общественным - 52 года, а по кандидатским диссертациям этот показатель достиг 34,2 года (4.144, с.67). В силу возникших диспропорций между научными кадрами соответствующих уровней квалификации удельный вес докторов наук в вузах республики составил 2,6 процентов, а в системе Академии наук - 7,3 процента. Из 993 заведующих профилирующими кафедрами только 22 процента были докторами наук (4.91, с.2).
Нынешнее положение в развитии научного кадрового потенциала остается острым и сложным, прежде всего по причинам низкого уровня воспроизводства кадров науки нового поколения. Исследования показывают, что только за последние два года число докторантов и аспирантов сократилось более чем вдвое, отток молодых научных талантов в коммерческие и другие структуры рыночной экономики превысил 30 процентов от их общей численности (расчитано по 3.39, с.32). При такой ситуации может статься, что в ближайшее десятилетие темпы старения научного потенциала достигнет критического предела, а государство и общество в целом будет обескровлено отсутствием полноценного резерва восполнения естественной убыли кадров науки. К тому же следует признавать, что научная сфера в республике всегда оставалась одной из менее предпочтительных отраслей с точки зрения государственной поддержки. Например, доля затрат на научно-исследовательскую и опытно-конструкторскую разработку и изыскания по отношению к национальному доходу, в частности в 1989 г., составляла 2,3 процента против 5,5 процентов в целом по бывшему СССР. Причем удельный вес ассигнований из госбюджета в совокупных расходах на науку в республике был в 3 раза ниже среднесоюзных показателей (4.53, с.44). Сохранение на таком уровне этой тенденции также усугубляет положение науки уже в условиях государственной независимости республики, что в конечном счете поставит научную сферу на грань национальной катастрофы.
На фоне подобного рода негативных процессов в социально-культурной сфере несколько иначе выглядит отношение к обновлению кадрового потенциала государственных органов управления. В 1990 году численность работников указанных учреждений сократилось в несколько раз и составила 78,7 тысяч человек, в том числе в аппаратах министерства и ведомств 41,6 тысяч человек (3.23, с.25). С перестройкой системы государственного устройства, созданием новых структур и подразделением стало возможным в той или иной мере достичь формирования малочисленных по составу, но мобильных и гибких по характеру властных и исполнительных органов. Например, число аппаратных работников в хокимиятах Андижанской, Бухарской, Кашкадарьинской, Наманганской областей установлены в пределах 68 человек, Джизакской, Сурхандарьинской, Сырдарьинской, Хорезмской - 63, Самаркандской и Ферганской - по 72, Ташкентской - 75, г.Ташкенте - 87 человек (3.28, с.16). С учетом реальных потребностей и объективной целесообразности регламентировалась и численность центральных аппаратов министерств и ведомств. Так, по новому штатному расписанию численность работников центрального аппарата Министерства по делам культуры определена в составе 58 человек, Министерства иностранных дел - 230, Министерства труда - 70, Госкомпрогнозстата - 260, Госкомимущества - 55, Государственной корпорации "Махаллий саноат" - 105, Ассоциации "Узбеклегпром" - 105, Национальной кампании "Узбектуризм" - 118, Корпорации "Узпромгражданиндустрия" - 81 и т.д. (3.29). Безусловно, для осуществления ими управленческий функций в новых политических и экономических условиях необходим подбор кадров высокого уровня профессионализма и компетентности, большей степени разносторонности и культуры, владения демократическими, основанными на законах и нравственности, стилем и методами руководства и регулирования процессами и отношениями. Естественно, что и государство предоставляет им лучшие условия для самореализации. Так, в органах управления уровень компьютеризации и информатизации труда работников в 2 раза выше, чем в других системах. Ежемесячные размеры заработной платы здесь больше в 1,2 раза чем в науке и научном обслуживании, в 1,6 раза - чем в народном образовании, в 1,8 раза - чем в культуре и искусстве, в 2 раза - чем в здравоохранении (3.39, с.20-21). Представители органов уп равления имеют больше возможностей для профессиональных командировок, стажировок, повышения квалификации, освоению передовыми и прогрессивными приемами в зарубежных странах.
Такое неравноценное и порою противоположное отношение к развитию различных групп интеллектуального потенциала нельзя выводить только из неуправляемости процессов становления рыночных отношений, несбалансированности бюджетной политики, неравнозначностью определения и выбора приоритетов в национальном возрождении. Дело в том, что для того чтобы перейти от старой к новой системе, нужны не только действенные экономические и правовые механизмы, но и достаточно эффективные средства и рычаги по преодолению инерции мышления в кадровом вопросе. На первый взгляд представляется, что благодаря демократизации социального пространства открывается возможность для свободного проявления интеллектуальным потенциалом своих дарований, знаний, опыта в не навязанных и не регламентиро ванных каким-либо режимом им сферах приложения труда. Но при более глубоком анализе и осмыслении процессов выявляется, это пространство продолжает оставаться замкнутым в известных рамках и границах структурно-отраслевой политики, в силу чего рынок с его законами и тенденциями с трудом преодолевает ранее выстроенные прежней общественно-экономической формацией препятствия, например, аграрно-индустриальный облик народного хозяйства и гуманитарно-педагогическую специализацию кадрового состава.
В то же время новые исторические условия порождают и свои собственные противоречия и проблемы. И в этой ситуации интеллектуальный потенциал первым попадает под удары рыночных отношений и более всех подвергается трансформации, переделке, переориентации. Происходит кардинальная ломка кажущейся целостности и гармоничной кадровой системы, в процессе которого за пределы общественного производства оказывается определенная часть работников умственного труда. Так, из обратившихся в 1992 году на биржи труда республики 26,4 процента имели высшее и неполное высшее, а 31,2 процента - среднее специальное образование (4.133, с.21). Иначе говоря, еще длительное время в республике будет сохраняться тенденция невостребованности той части интеллектуального потенциала, которая по своим мобильным качествам будет менее всего соответствовать потребностям рыночной конъектуры и менее конкурентноспособной на рынке труда, а по структуре специализации не вписываться в новый перечень профессиональной классификации. Возникающая на этой почве трудовая неустроенность и профессиональная неудовлетворенность будет обострять социальную напряженность в обществе и усиливать противоречия между ними и государством.
Исходя из задач и целей переходного периода и опираясь на аналитические материалы своих исследований и собственный методологический подход, на полученные результаты теоретических изысканий и обобщений, автор выделяет несколько основных блоков проблем, которые, на наш взгляд, должны быть включены и рассмотрены в формируемой идеологии государственной кадровой политики, в частности развития интеллектуального потенциала:
Первый блок связан с проблемами разработки концепции рационального воспроизводства кадров интеллектуального потенциала в объемах и качестве необходимых народному хозяйству, упорядочении структуры специализации и профессионализации, а также регулирования этими процессами в условиях развития государственной системы и негосударственных форм подготовки, обучения, повышения квалификации кадровых работников. Как уже было отмечено выше, в республике прежняя кадровая политика привела к серьезным диспропорциям, когда по одной группе профессий и специальностей наблюдался переизбыток, а по другим хроническая нехватка работников интеллектуального труда.
Так, в 1992 году в республике удельный вес работников с высшим инженерным образованием составил 24 процента от общей численности специалистов, тогда как доля кадров с педагогическим образованием превышала 38 процентов (4.138, с.20). Деформировано было и соотношение между специалистами высшей и средней квалификации: на 100 инженеров приходилось 104 техника, на 100 врачей - 190 человек среднего медицинского персонала. Примерно тех же диспропорций придерживались и в подготовке кадров. Например, в 1992 году на 10 тыс. человек населения выпуск кадров с высшим образованием оставался на уровне 1985 года - 27 человек, а со средним специальным образованием снизился на три пункта и составил 40 человек (3.36, с.210). В то же время за пределами профессионально-образовательного комплекса Узбекистана оставались жизненно важные для общества, функционирования экономической, производственной, культурной, воспитательной и других систем специальности. Так, в США на 300 инженеров приходился один специалист по человеку, тогда как в республике в 1993 году на 22 млн. человек населения насчитывалось не более 240 профессиональных работников по социальной психологии (1.15, с.116). Далее, в США с 1965 по 1985 годы подготовка специалистов по ЭВМ увеличилась в 10 раз, в Японии, где с 1977 по 1988 годы объем производства электротехнической промышленности возрастает ежегодно на 13,3 процента, стремятся более чем вдвое увеличить численность инженеров-программистов (4.84, с.38). В Узбекистане же в вузах из общей численности подготавливаемых кадров высшей квалификации по 24 группам специальностей доля обучающихся по профессиям электронной техники, электроприборостроения и автоматики в 1991 году составляла 1,7 процентов, по радиотехнике и связи - 1,2, по информатике - 0,6, по технологии продовольственных товаров - 1,1, по технологии товаров народного потребления - 2,0 процента (4.83, с.48). И все это происходит при том, что в регионе осущест вляется коренная структурная перестройка, формируются новые терри ториально-промышленные комплексы и отрасли индустрии по выпуску автомобилей, телевизоров, видеомагнитофонов, радиоприемников, вычислительной и компьютерной техники и т.д., требующих кадров и специалистов иных профилей и уровней.
По нашим оценкам современный образовательно-профессиональный комплекс республики мало сориентирован на производство профессионалов нового типа, необходимых для деятельности в качественно иного рода и характера государственных образованиях, властных и исполнительных структурах, коммерческих, банковско-кредитных, налогово-ревизионных и других подразделениях рыночной инфраструктуры, предприятиях и организациях малого бизнеса, фермерских хозяйствах.
Между тем, как известно, с сокращением, например, управленческих аппаратов и численности занятых в них значительно возрастают наг рузки и ответственность на каждого работника. Так, в республике до создания налогового комитета на 253 налоговых инспекций приходилось 4542 человека, или в среднем по 20 инспекторов на каждое учреждение. В то же время на одного работника первичного звена приходилось 16 юридических, 45 индивидуальных предпринимателей, 101 хозяйственных дворов. А если добавить, что каждое юридическое лицо является плательщиков 10-14 видов налогов и обязательных платежей, то из всего этого возникает вполне справедливый вопрос: каким же должен быть мобильный и профессиональный работник, чтобы успешно осуществлять свои функции? (4.140, с.17). С развитием рыночных отношений, широкое распространение в структуре народного хозяйства республики получили новообразования интегрированного типа: здесь функционируют 200 учреждений Центрального Банка, Узтабдикорбанк имеет в различных регионах Узбекистана 173 филиала, а биржа "Тошкент" - свыше 350 брокерских контор, в которых заняты десятки тысяч человек, большинство из которых не имеют целевого специального образования или подготовки (4.16, с.3).
Как видно из вышеизложенного, в республике на начальном этапе переходного периода сложилась весьма сложная и далеко не ординарная ситуация: с одной стороны, требуют социального пространства для приложения труда кадры старой формации и специализации, с другой, рынок выдвигает собственную классификацию системы профессионализации трудовых ресурсов, а с третьей - потребности национального возрождения правомерно ставят задачу заполнения интеллектуального потенциала национальными кадрами. Не считаться или игнорировать эти моменты нельзя, так как их нерешенность может создать новый комплекс противоречий, реализация которых на последующих стадиях общественного развития потребует еще больших государственных издержек финансового, материального и организационного порядка. Переходный период тем и отличен от других фаз, что именно в его рамках необходимо завершить закладку фундамента и очертить об щие контуры новой политики в сфере кадровых отношений. Предположительно, на наш взгляд, в границах переходного периода следует, используя авторитет и мощь независимого государства, во-первых, приостановить процессы обескровлевания интеллектуального потенциала, вызываемого утечкой кадров за пределы республики и перераспределение профессионалов в формы занятости и виды деятельности, далеких от базовой специализации работников; во-вторых, нужно разработать правовые и экономические механизмы, предупреждающие возможность перепроизводства интеллектуалов одних профессий и недостаток других, упорядочения подготовки специалистов в соответствующей пропорции для материального производства, социально-культурной сферы, государственной системы управления, рыночной инфраструктуры и т.д.; в-третьих, необходимо сконцентрироваться на создании правительственной целевой и комплексной программы подготовки кадров интеллектуального потенциала сквозных и интегрированных профессий и специальностей, позволяющим работникам быстро ориентироваться в рынке спроса и предложений, безболезненно адаптироваться в изменяющейся ситуации, и при небольших издержках осуществлять перепрофилирование и переквалификацию.
Второй блок более всего затрагивает проблемы культурно-нравственного и психолого-этического характера. Дело в том, что приобретение кадрами профессий и специальностей еще не означает их сформированность с точки зрения соотносительности к интеллектуальному потенциалу. Интеллектуальность, в нашем понимании, это особое внутреннее духовное и психологическое состояние индивида, которое в совокупности с профессионализмом и компетентностью и в сочетании с культурой поведения и общения создает тот тип образа работника, который наиболее всего притягателен для подражания. Именно качественный признак интеллигентности всегда вызывал у широких масс уважительность и преклонение, так как это понятие ассоциировалось в общественном сознании и мнении с приобщенностью кадров интеллектуального труда к высоким нравственным ценностям и глубоким всесторонним знаниям.
К сожалению, эти качества работников на сегодняшний день остаются одним из самых уязвимых моментов при характеристике кадров интеллектуального потенциала. Имеющийся в нашем распоряжении статистический и социологический материал позволяет утверждать, что в ходе развития многих поколений кадровых работников произошла, по сути дела, утрата ими многих позиций в культурном уровне и принципов в социально-нравственном кодексе. Причина того в том, что административно-бюрократическая машина систематически и настойчиво загоняла личностный фактор интеллектуального потенциала в "проскурово ложе" социалистических догматов и стереотипов, активно внедряла в кадровую среду советско-чиновничий стиль в подходах и решениях проблем. Запрограммированный на идею приоритета общественно-государственных интересов, закрепощенный уравнительным принципом социальной справедливости кадровый корпус не мог выходить за рамки установленных элитарным партийным аппаратом системы ценностных ориентаций и, естественно, в своем культурном саморазвитии придерживался классовой оценки и отношений к достижениям мировой цивилизации. В условиях отсутствия альтернативы в культурном самосовершенствовании, свободном самоопределении в выборе исповедуемых нравственных идеалов не могло быть и речи о возможности гармонизации в интеллектуальном потенциале профессиональных и духовных основ. "Общество не может жить без культуры, - подчеркивает Каримов И.А., - без духовных, нравственных традиций. Общество, которое попирает их, в конце концов деградирует" (4.35, с.2). Данную оценку в полной мере можно приложить и к интеллектуальному потенциалу, участь которого в советский период была предрешена реализацией идеи исключительности движения к социальной однородности и культурно-духовному единообразию.
Академик Лихачев Д.С. воспитание общей культуры человека органически связывал с необходимостью формирования нравственно-правовой культуры. "Без культуры в обществе нет и нравственности, - писал он. - Без элементарной нравственности не действуют социальные и экономические законы, не выполняются указы... Низкая культура отрицательно сказывается на нашей общественной жизни, на государственной работе, на наших межнациональных отношениях" (4.25, с.4).
Для независимого государства, переходящего на демократическую и правовую основу, сочетание всех указанных элементов весьма важно и значимо, так как только в единстве и целостности общей, нравственной и правовой культуры, прежде всего работников интеллектуального труда, возможно преодоление негативных последствий прошлого и предупреждение новых рецидивов бюрократизма, очковтирательства, волокиты и других явлений, деформирующих социальный облик интеллектуальных кадров. Манеры и привычки жизни, как известно, носят устойчивый характер и менее всего поддаются быстрой переделке. Живучесть их уже подтверждается тем, что в 1993 году, например, в республике в ходе различных проверок по фактам сокрытия доходов от налогообложения было привлечено к ответственности 45 тысяч должностных лиц (4.73, с.2). Это свидетельствует о том, что нравственно-правовая культура у большинства из совершивших этого и других видов преступлений базируется на личностной выгоде и пользе, на идеологии улучшения собственного благополучия в ущерб интересам государства и народа. Социологические опросы среди населения республики по вопросам мотивации предпринимательской деятельности в той или иной степени раскрывают некоторые аспекты социальной психологии бизнесменов - нового слоя интеллектуального потенциала.
Так, 45,5 процентов респондентов считают, что предпринимателей характеризует нечестность и ловкачество; 53,2 процентов убеждены, что ими движет стремление к наживе; 27,7 процентов - нежелание работать по совести; 23,1 процент - достижение цели любыми способами; 18,5 процентов - низкая общая культура (4.75, с.26). Конечно, не согласится с подобной оценкой нельзя. Но здесь надо учитывать то обстоятельство, что проявление в предпринимательской среде безнравственных тенденций и явлений есть ответная реакция кадров на противозаконные действия государственных чиновников, которые собственное мнение возносят выше закона или указа. Опасность заключается в том, что в новые государственные образования, структуры и аппарат проникают осужденные народом прежние бюрократические методы и их новоявленные носители в лице государственных служащих всех уровней и рангов. Поэтому не случайно 68 процентов опрошенных считают, что на местах государственные властные и исполнительные учреждения и органы не работают с пользой для народа (4.66, с.1), дискредитируя тем самым демократию, законодательство, нравственные принципы человеческих отношений. По нашему убеждению, на средних и новых эшелонах власти как раз-то и видется та политика, которая вынуждает определенную часть интеллектуальных кадров идти на дачу взяток, ловкачество, поиски противоправных путей в достижении целей и т.д. Имея ввиду серьезность таких трансформаций в государственных органах управления, Каримов И.А. строго наказывает, что "если мы решили строить общество на правовой основе и говорим о верховенстве закона, то мы не должны судьбу реформ передавать в руки отдельных формалистов. Часто бывает так, что действующие документы, принятые на основе закона, пытаются быть сильнее самого закона. Необходимо отказаться от такой пагубной практики. Насколько быстро будут укреплены устои закона, чем быстрее разовьется правовая культура, тем скорее наступит процветание общества" (4.35, с.2).
В настоящее время Республика Узбекистан вступила во второй ответственный этап реформирования политической и экономической систем, что уже это движение свидетельствует о необратимости процессов качественных преобразований и обновлений. В то же время достигнутые результаты на предыдущей стадии дают основание считать, что независимое государство раз и навсегда самоопределилось в своем выборе, а вместе с тем в своем отношении к интеллектуальному потенциалу. Принимаемые Президентом и правительством республики меры в той или иной мере способствуют повышению авторитета и значимости труда работников, например, занятых в культурно-духовной сфере. Так, в 1992 году Академии наук было выделено Кабинетом Министров 1,7 млн. долларов для технического оснащения научно-исследовательских работ, в том числе 300 тысяч - для закупки научной литературы (4.123, с.3). Безвозмездно передано различным категориям интеллектуального потенциала свыше 300 тысяч квартир или 49,6 процентов от общего приватизированного жилья (4.145, с.23). В соответствии с указом Президента введена новая система тарификации многих категорий работников интеллектуального труда по 28 разрядам и с учетом квалификации (4.18, с.3). Принимаются ответственные решения и по другим направлениям.
Однако весь ход нашего исследования, полученные результаты и обобщения не дают основания оптимизировать развитие интеллектуального потенциала на ближайшую перспективу. По крайней мере и в последующем десятилетии кадровый состав будет и впредь ощущать дискомфортность, дискриминационность своего положения в системе новых общественных отношений, и оценка их труда будет еще долго ниже фактически растрачиваемых ими профессиональных и нравственных издержек. Безусловно, государство и общество, когда будет достигнута определенная стабилизация в экономическом развитии, будет задействована структурно-отраслевая система народного хозяйства, основанная на рыночных отношениях, пересмотрят свою политику и идеологию к интеллектуальному потенциалу. Но на данном, переходном периоде для обеспечения сохранности кадрового корпуса работников интеллектуального труда, социальной поддержки и материального стимулирования их деятельности, снижении уровня их перераспределения и т.д., на наш взгляд, важно и актуально немедленно приступить к научно-теоретическому обоснованию и экономико-правовому подкреплению законодательных и нормативных актов "О статусе государственных служащих, занятых во властных, исполнительных органах и учреждениях управления", "О социальной поддержке в развитии интеллектуального потенциала", "Об упорядочении и систематизации критериев оценки труда работников интеллектуального труда" и др.
Таким образом, исследование еще раз показало, что в переходный период становление национальной независимой государственности и экономического суверенитета должно осуществляться одновременно с интенсификацией процессов формирования соответствующих интересам и потребностям демократии и рынка, принципам идеологии национального возрождения интеллектуального потенциала нового типа. Неразрывность связи и взаимообусловленности этих направлений и потоков очевидна уже тем, что без качественного обновления и перестройки профессиональной структуры кадрового корпуса нельзя создать эффективно действующую модель социально-политического устройства общества. Поэтому в практической реализации двуединости задачи, как подчеркивает Каримов И.А., необходимо создание целостной комплексной политики, планируемой и регулируемой государством. Республике Узбекистан нужны не просто рабочие руки и свободный рынок трудовых ресурсов, а глубоко профессионализированный и социализированный кадровый потенциал, духовно богатая и высокоинтеллектуальная личность. А на этом деле государство и общество не должно экономить и ограничивать средствами поддержки и стимулирования. "Созданное сегодня нами принадлежит и будущему, - заявляет Каримов И.А. - Если мы сегодня второпях что-то забудем, то будущие поколения будут лишены этого" (4.35, с.2). Именно такая ситуация может сложиться, если интеллектуальный потенциал как и прежде останется объектом второстепенного внимания и остаточного принципа государственных вложений.
2.2. Проблемы формирования и развития национальных кадров индустрии
Из всех проблем, вставших перед новым государством на момент декларации ее политической независимости и экономического суверенитета, наиболее острой остается вопрос о национальных кадрах рабочих индустриального производства. Для Узбекистана данная идея не нова, она стояла и ранее и неоднократно выносилась на различные уровни, но ее разрешение не ставилась в ранг целевой государственной политики и в плоскость практической реализации. Никогда доселе эта проблема не увязывалась с задачами формирования зрелой социальной структуры нации, да и с вопросами национального возрождения.
И сегодня, в сложных и крутых перепитьях преобразований ей не придается того внимания и отношения, которое требует идеология национальной государственной независимости. Те отдельные высказывания Президента Республики Узбекистан Каримова И.А. о том, что "с проблемой формирования индустриального рабочего класса коренной национальности связано не только настоящее, но и будущее республики" (4.87, с.1), пока что не получили правового оформления и программного закрепления. Идея становления собственного кадрового корпуса индустрии в новых экономических условиях находится на начальной стадии научного исследования и теоретической проработки и, естественно, не введена в общую структуру концептуальной модели обновленного общества, в систему основных приоритетов социальной и экономической политики государства. Хотя, надо признать, отдельные ее аспекты стали приобретать конкретные очертания, например, в выборе определяющих отраслей в реорганизуемой структуре экономики и производства. Но тем не менее, происходящие в республике процессы объективно вынуждают пересмотреть и переосмыслить актуальность и значимость реально существующей проблемы. Тем более, что независимое государство ныне обладает всеми правами и функциями решать ее исходя из собственных потребностей и интересов нации, без чьего-либо диктата и вмешательства извне.
Констатируя, в прежней общественно-экономической системе за длительный исторический период так и не произошел коренной перелом в занятости коренного населения в индустрии и в отношениях к промышленным профессиям, автор считает, что независимой республике предоставлен уникальный случай сделать это в новых условиях в относительно более короткие сроки. Это обусловлено тем, по нашему мнению, что проблема национальных кадров индустрии органически вписывается и в модель общественно-политического устройства, и в концепцию социально ориентированной рыночной экономики, и в национальную идеологию государственной независимости. В системно-функциональном аспекте данная проблема в сущности своей увязывает вышеперечисленные блоки в единое целое, а в социально-экономическом - отражает качественный уровень нации и ее мобильную дееспособность к саморазвитию и интеграции. Поэтому замечание Каримова И.А. о том, что "независимость Узбекистана немыслима без наличия собственного высококвалифицированного кадрового корпуса, способного трудиться в изменчивых условиях рынка" (1.28, с.59), воспринимается как стратегическая политическая и государственная задача, как существенное условие реформирования экономического базиса и социальной надстройки, как возможность перехода к новой идеологии государственной кадровой политике.
Актуальность теоретико-методологической и научно-практической разработки данной проблемы с учетом регионального проявления своеобразия, противоречий и особенностей переходного периода вызывана более и прежде всего:
Первое - интересами нации в повышении собственных мобильных качеств и активизации человеческого фактора трудоресурсного потенциала; структурной перестройкой экономики и производства и переводом их на научно-техническую и индустриальную основу; политикой разгосударствления и приватизации и переходом народного хозяйства на многообразие форм собственности и хозяйствования; углублением общественного разделения труда, ростом технически и технологически сложных видов труда и квалифицированных рабочих мест; потребностями интенсификации процессов развития малого бизнеса и предпринимательства; ростом миграции профессионалов за пределы государства и необходимостью восполнения их за счет собственных возможностей; необходимостью формирования экономически и социально активного рынка труда и т.д.
Второе - политической значимостью опровержения бытующих в общественном мнении, более всего муссируемой за пределами Узбекистана, различного толка псевдонаучных концепций и теорий о якобы неспособности нации за счет собственных сил и ресурсов обеспечить республике экономический суверенитет, о невосприимчивости коренного населения научно-технического прогресса и неприспособленности их трудиться в крупных индустриальных производствах и наукоемких отраслях, о невозможности самостоятельного выхода экономики независимого государства из сырьевого синдрома и гипертрофированной отраслевой структуры и т.д. В конечном счете, все эти и другие измышления и фальсификации направлены на унижение национального достоинства, принижение творческих и интеллектуальных способностей нации и народа, отсталости и неразвитости его трудоресурсного потенциала.
На наш взгляд, эти два направления должны получить отражение в теоретическом обосновании государственной кадровой политики по формированию национального отряда индустриального рабочего класса.
Не менее важно дать научную характеристику и оценку стартовых возможностей региональных производительных сил и качественного состояния трудовых ресурсов.
Дело в том, что на протяжении длительного исторического периода экономика республики представлялась и формировалась как узко специализированный сырьевой придаток союзного хозяйства колониального типа, в силу чего ее национальные трудовые ресурсы поляризовались на аграрных отраслях общественного производства. Последствия такой национальной политики державного Центра находили свою реализацию в целенаправленном отчуждении коренного населения от высокоиндустриальных и наукоемких производств, ограничении их доступа к ценным, квалифицированным рабочим профессиям и технологически сложным рабочим местам, закреплении в общественном сознании и психологии нации неприятия и непристижности труда в индустрии.
Свою лепту вносили и размещенные на территории республики предприятия союзного подчинения и военно-промышленного комплекса, чья кадровая политика строилась прежде всего на концепции организованного набора и привлечения готовых профессионалов из-за пределов региона и на полном игнорировании их подготовки на местах из лиц коренной национальности. Естественно, длительное пребывание узбекского населения вне индустриальной среды и неравномерное распределение в территориально-отраслевом аспекте промышленности так или иначе способствовало атрофированию потенциальных мобильных и интеграционных качеств трудовых ресурсов коренного населения, особенно на селе, где в структуре экономики давлел тезис о хлопковой независимости и идея интернационального долга узбекского народа, а в системе производства - господствовал неквалифицированный ручной труд. Сконцентрированная в больших городах крупная индустрия практически была отсечена от поселений и тех районов, где обеспечивались наибольшие показатели воспроизводства трудовых ресурсов.
Приобретение республикой политико-правового статуса независимого и суверенного государства и выбор пути экономической самостоятельности с опорой на собственные силы и потенциальные ресурсные возможности объективно требуют пересмотра всей региональной концепции подготовки, расстановки, распределение и использование рабочих кадров индустрии, переориентацию национальной психологии, общественного мнения и установок на принципиально нового качества профессиональную занятость. На этом фоне создание собственного национального корпуса индустриальных рабочих, профессионализированного и квалифицированного свободного рынка труда является не самоцелью, а реальной потребностью, во-первых, значительно повысить качественные культурно-технические характеристики нации и ее дееспособность к саморазвитию и самореализации в индустриальной сфере; во-вторых, обеспечить наибольшую отраслевую и территориальную маневренность и социальную мобильность рабочих кадров коренной национальности; в-третьих, безболезненно и с наименьшими материальными затратами и моральными издержками осуществить структурную перестройку, укомплектование квалифицированных и сложных рабочих мест полноценными кадрами собственного воспроизводства; в-четвертых, постоянно иметь достаточно зрелый, обладающий интегративными свойствами резерв индустриальных рабочих, способный быстро восполнить убывающий контингент профессиональных работников.
Узбекистан как независимое государство впервые в своей истории получил право самому решать проблемы собственного народа и нации и, естественно, что на этом поприще он неизбежно сталкивается с серьезными противоречиями и трудностями. Конечно, у него в настоящее время пока что нет четко выраженной концептуальной теоретической основы, практического опыта и навыков моделирования независимой кадровой политики. Поэтому не случайно, что в тех или иных моментах государство все еще продолжает придерживаться и использовать некоторые прежние стереотипы, которые на начальных этапах переходного периода не противоречат новым тенденциям и явлениям и в какой-то мере удовлетворяют общественные потребности.
Центр в свое время умело поддерживал, стимулировал и использовал в развитии кадровой политики слабые стороны трудоресурсного потенциала республики, например, ее низкую социально-территориальную подвижность, приверженность к месту рождения, земле, тягу к национально-традиционным видам труда и небольшим производствам, высокий уровень концентрации населения в сельской местности и т.д.
Это позволило ему держать коренное население в аграрно-сырьевых зонах, не выходить за рамки привычных и удобных форм занятости.
Другими словами, командно-административная система партийно-государственного управления и планирования делала попытки консервации у населения коренной национальности тех черт и качеств, которые не выходили за черту необходимой целесообразности. Теперь, в условиях рынка эти слабости могут быть учтены в кадровой политике как предпосылки в передислокации промышленного производства из индустриально развитых в менее развитые в этом отношении поселения и регионы республики, в изменении, например, промышленной среды и индустриальной инфраструктуры.
В государственной кадровой политике новое теоретическое и идеологическое осмысление должна получить система функций индустриального рабочего класса. Ранее он на всех уровнях декларировался и конституировался как ведущая сила общества, как главная производительная сила, как авангард трудящихся, консолидирующий и сплачивающий все социальные слои и общественные группы населения, диктующего другим свою психологию и мировоззрение, идеологию и образ жизни. Ныне такой взгляд и подход рассматривается как анахронизм: в новой концепции индустриальный рабочий класс представляется как равноправная и непривилегированная экономически и социально активная часть трудовых ресурсов, характеризующаяся высокой степенью профессионализации и технической подготовленностью, качествами восприимчивости в НТП и интеграции. Это обеспечивает ему приоритет в экономике и значимость в социальной структуре общества. И несмотря на такую оценку государство не ставит перед собой цели тотального вовлечения трудовых ресурсов коренной национальности в индустриальное производство и резкого повышения доли индустриальных рабочих в составе нации. Сегодня очевидно то, что новому экономическому базису нужны не просто рабочие руки и рабочая сила, а профессиональные кадры высокого культурно-технического уровня, умеющих быстро реагировать на изменения в научно-техническом прогрессе и адаптироваться в трансформируемых производственных отношениях. А это достигается лишь путем их воспитания в индустриальных отраслях народного хозяйства.
Первая тенденция связана с устойчивым низким уровнем занятости представителей коренной национальности в крупных промышленных предприятиях, особенно в отраслях, определяющих технический и социальный прогресс. Так, согласно данным на 1990 год удельный вес узбеков, работающих в машиностроительном комплексе, составил 32,3 процента; нефтеперерабатывающей промышленности - 35,2; химической и нефтехимической - 32,2; цветной металлургии - 27,2; электроэнергетике - 46,1 процент. В сравнительном аспекте, в легкой промышленности этот показатель достигал 72, пищевой - 62,8 процентов (1.19, с.299). На таких крупных предприятиях как завод Октябрьской революции доля узбеков среди рабочих не превышала 19 процентов, Ташкентском авиационно-производственном объединении им. Чкалова - 20; Средазэлектроаппарат - 25; Ташкентском тракторном заводе и заводе Ташсельмаш - 29; заводе электронной техники - 21 процент и т.д. В целом в производственных объединениях бывшего союзного подчинения на представителей коренной национальности приходилось не более 25 процентов занятых (4.78, с.17). В профессионально-квалификационном отношении узбеки также составляли незначительную часть. Например, среди токарей на них приходилось только 42,4 процента, фрезеровщиков - 37,9; станочников - 34,6; слесарей-инструментальщиков - 38,6; сварщиков - 37,5; наладчиков - 50,0; электромонтеров - 45,6 процентов. В сравнении - среди швейников - 72,9 процентов, текстильщиков - 79,8; пищевиков - 77,8 процентов (3.5, с. 137-138, 141-142).
В условиях реформирования индустриального производства вышеуказанная тенденция приобрела противоречивый характер. В 1993 году в республике из 1776 крупных промышленных предприятий на негосударственные формы собственности перешло 364, а общая доля приватизированных промпредприятий составила 4,1 процент. В ходе этих процессов имело место массовое высвобождение работников. Только в результате ликвидации убыточных производств было высвобождено свыше 45 тысяч человек (3.24, с.2). Все эти и другие явления и процессы объективно приводят к дальнейшему снижению уровня представителей коренной национальности в составе занятых в индустрии, особенно в наукоемких отраслях, и доли индустриальных рабочих в составе собственной нации, к слову, за период 1989-1992 гг. с 19,0 до 14,0 процентов (3.10). В целом по Узбекистану, равно как и для других независимых государств центральноазиатского региона характерны процессы уменьшения относительной численности занятых в промышленном производстве. За 1991-1992 гг., например, в Казахстане доля занятых в этой сфере сократилась с 32 до 20,8 процентов; в Киргизии - с 28 до 17,9; в Таджикистане - с 22 до 13,1; в Туркмении - с 21 до 10,1; в Узбекистане - с 24 до 14,6 процентов (3.16, с.83 и 3.17, с.81).
Приведенные нами аналитические материалы исследования свидетельствуют о нарастании кадрового обескровлевания тех отраслей индустрии, которые по своей производственной и экономической значимости и социальной направленности создают промышленный имидж республике и обеспечивают ей хозяйственную независимость и самостоятельность. Между тем, надо сказать, в структуре нового строительства крупные промышленные объекты традиционно остаются одним из важных рычагов в индустриализации регионально-отраслевого пространства. Достаточно отметить, в настоящее время в Узбекистане коренным образом изменяется, например, облик машиностроительного комплекса: в Самарканде вводится завод по выпуску автобусов и троллейбусов, в Ассаке - завод по производству автомобилей, в Андижане - по выпуску двигателей и подъемников, в Хорезме совместно с фирмой "Мерседес-Бенц" - завод по производству грузовых автомобилей и т.д. (4.101, с.2). А без вовлечения в это дело трудовых ресурсов и кадров коренной национальности нельзя расчитывать на какой-либо положительный успех.
Вторая тенденция обусловлена усилением процессов оттока узбеков из индустрии в непроизводственные сферы экономики и труда. В 1993 году удельный вес численности промышленно-производственного персонала в общем числе занятых в народном хозяйстве составил 21,4 процента, что оказалось меньше на 3 пункта, чем в 1990 году (3.24, с.2). Только в 1993 году из этой сферы выбыло 213,5 тысяч человек, что соответствует 30 процентам всех выбывших из общественного производства (3.37, с.2). Наибольшие показатели снижения относительной и абсолютной численности данной группы работников имело место на предприятиях государственного сектора экономики. Так, за период 1991-1992 годы доля занятых в сферах государственной формы собственности уменьшилось с 60,8 до 57,7 процентов (3.38, с.127). На предприятиях машиностроительного комплекса уровень оттока составил 19-20 процентов, химической и нефтехимической отраслей - 20-23 процента от общего числа занятых в них (3.15). Основную массу высвобождаемых трудовых ресурсов и рабочих кадров составили неквалифицированные и малоквалифицированные работники, среди которых на долю представителей коренной национальности приходится не менее 60 процентов (3.13).
Проблемы выбывания неквалифицированной и непрофессионализированной части рабочих кадров объективны. Но надо иметь ввиду, что сама промышленность и поныне создает условия для квалификационной дифференциации работников. Так, удельный вес ручного труда в промышленности составляет 36,3 процента, доля мужчин, выполняющих работу вручную, достигает 57,3, а женщин - 68,9 процентов. Именно низкая техническая и энергетическая вооруженность труда здесь вынуждает производство довольствоваться и соответствующей подготовкой кадров. Различия, например, профессионального квалификационного состава определялось: рабочие высшей квалификации 4,2 процента, средней - 79,9 процентов, низкой - 15,9 процентов (1.100, с.23-24). По другим расчетам, удельный вес рабочих низших разрядов в промышленности составлял 44,7 процентов, рабочих - III-IV разрядов - 45,7 процентов, высшей квалификации - 21,4 процента (1.3, с.101). Такую ситуацию следует считать следствием незрелости производственного аппарата индустрии. Здесь из 560 тысяч рабочих мест более 50 процентов относились к категории неквалифицированных и малоквалифицированных (4.137, с.8).
Низкий профессионально-квалификационный уровень рабочих кадров коренного населения не единственная причинность его оттока из промышленности, реконструируемую под новую технологию и иного качества профессиональную занятость. Не последнюю роль здесь играет материальная невыгодность занятости коренного населения в индустрии.
Анализы показывают, несмотря на то обстоятельство, что, например, в 1993 году среднечасовая оплата труда одного работника промышленности составила 413,3 рубля (3.39, с.19), она все же не стимулировала их закрепляемости на производстве, особенно в государственном секторе. В совместных предприятиях оплата труда в сравнении с госпредприятиями была выше в 1,94 раза, частных - в 1,7 раза, кооперативных - в 1,4 раза, арендных - в 1,3 раза (1.19, с.319). Другой фактор - это утрата многими промышленными предприятиями способности к финансированию развития социальной сферы. Так, в совокупные отчисления на социально-культурную сферу в расчете на одного работающего составляла в 1992 году ТПКО "Шарк гули" 891 рублей, ТПКО "Шарк" - 345 рублей, ТПО "Электроприбор" - 1640 рублей, ТПО "Металлобработка" - 2445 рублей (1.19, с.356). При причинам отсутствия необходимых средств в 1993 году закрылось более 400 ведомственных детских дошкольных учреждений (4.65, с.2). Следующий момент - это падение популярности и престижности индустриальных рабочих специальностей в среде коренной национальности. Согласно данным социологических опросов среди молодежи, по шкале приоритетности такие рабочие профессии как станочники, токари, слесари, фрезеровщики, наладчики, электромонтеры и т.д. занимают от 19 до 28 места, уступая первенство гуманитарным и коммерческим специальностям (3.1, с.8). По материалам других обследований выявлено, что из более 500 тысяч прошедших сплошной персональный учет незанятого трудоспособного населения, из которых свыше 78 процентов составляли представители коренной национальности, и изъявивших трудиться - только 13,9 процентов выразили желание работать в промышленности, в том числе этот показатель в городах составил 20,7, а на селе - 10,7 процентов (1.100, с.8).
Новые экономические условия объективно породили и другие тенденции в развитии кадрового потенциала индустриального рабочего класса. Среди них важнейшей становится внутриструктурное перераспределение кадровых промышленных рабочих в рамках одной сферы, но различных форм собственности с соответствующей профессиональной переориентацией. Исследования последних трех лет на крупных промышленных предприятиях республики показали, что из ранее работавших в данной отрасли 35-40 процентов трудоустроились в других организациях индустриального типа, причем при переходе более 45 процентов из них меняют профессии (1.49, с.38). Изучение по проблемам перераспределения, проведенных в 1993 году по ряду индустриальных объектов Узбекистана, подтверждают наличие вышеуказанной тенденции. Как видно по результатам опросов, к смене места работы и профессии склонно 25 процентов респондентов из числа узбеков и 15,7 процентов из числа русских (2.9, с.13). То же самое свидетельствуют аналитические материалы причины сменяемости выпускников профессионально-технических училищ. Через два года из их общего числа, трудоустроенных на производстве, увольняется половина, при этом сразу же 30-40 процентов меняют профессии (1.19, с.365).
Появление такой ситуации не случайно: с одной стороны, как нам видится, прежний перечень профессий устарел и не соответствует качественно обновленным рабочим местам, а с другой - новые типы производства и отношений требуют рабочие кадры совершенно иного психологического склада, нравственной зрелости, образовательной подготовленности. Сейчас значительная часть рабочих настроена трудиться не в крупных и больших предприятиях и объединениях, где менее всего ощущаются конечные результаты конкретного труда каждого и их реальная материальная оценка. В силу этого и других обстоятельств, например, за период 1986-1990 гг. удельный вес занятых в крупных производствах государственного сектора снизился с 71,8 до 65,6 процентов, тогда как в производственных кооперативах возрос с 9,9 до 15 процентов (1.19, с.300). Возросла тяга рабочих-узбеков объединяться и работать в мононациональном трудовом коллективе, где больше возможностей общения на родном языке. В настоящее время в новых производственных образованиях, скажем, кооперативных удельный вес представителей коренной национальности составляет 79, малых предприятиях - 65, кустарно-ремесленных мастерских и цехах - 86 процентов. Из общего числа таких организаций 76 процентов характеризуются однонациональным составом занятых (1.86, с.46).
Из анализа и осмысления вышеуказанной тенденции, обусловленной структурно-отраслевой перестройкой и переводом экономики на многообразие форм собственности, четко прослеживаются и обозначиваются ведущие и приоритетные в стратегическом аспекте направления индустриализации социально-экономического пространства республики.
Одна из них включает в себя политику ограничения в развитии достаточно больших промышленных предприятий и концентрация их в крупных городских поселенческих системах. Исследования показывают, при прежнем экономическом базисе более 35 процентов промышленно-производственного персонала республики было сосредоточено на предприятиях союзного подчинения, 59 процентов - в крупных научно-производственных и производственных объединениях, более 60 процентов в нескольких больших городах. На долю села приходилось только 12 процентов ППП (3.23, с.351 и 3.40, с.57). Расчеты показывают, что в городах с численностью населения от 50 до 100 тысяч жителей удельный вес рабочих-узбеков среди занятых в промышленности составлял 37,6 процентов, с численностью от 100 до 500 тысяч - 41,0 процентов, свыше 500 тысяч - 49,7 процентов (1.12, с.47).
С вхождением республики в рыночную экономику положение в этой сфере резко изменилось. Так, на первом этапе переходного периода в основных производственных отраслях были сформированы государственные концерны типа "Махаллий саноат", ассоциации типа "Узбытсоюз", "Узлегпром" и т.д. На втором этапе началось преобразование концернов и корпораций, ассоциаций и крупных промышленных предприятий в акционерные общества открытого и многопрофильного характера. Например, в 1992 году в Узбекистане в рамках агропромышленных формирований функционировали 2073 сельскохозяйственных, 65 - промышленных, 740 - строительных комбинатов, объединений и фирм (1.19, с.57). На базе ассоциации "Узбекбытсоюз" создано 11 акционерных обществ, а в целом по республике их число достигло в 1993 году 80 (4.69, с.2 и 4.72, с.3). Объединяя в новообразованных системах крупные, средние и мелкие предприятия, а также дочерные филиалы в различных регионах Узбекистана, они создают более благоприятные экономические и материальные условия и возможности для реализации кадровыми рабочими своих профессиональных, квалификационных и иных способностей и навыков, удовлетворения социальных и культурных потребностей.
Другое связано с новым масштабным направлением - разукреплением промышленных производств и формированием широкой сети территориально подвижных, технологически гибких и социально мобильных небольших предприятий индустриального типа. Дело в том, что исторически для Узбекистана с традиционным сосредоточением его населения в малых поселенческих системах и высокой демографической плотностью наиболее удобным, привычным и приемлемым может оказаться развитие малых форм промышленных предприятий. Тем более, что подобный опыт уже имел место в 20-30 годах, который, как показывает исследование, в те времена эти организации доказали свою жизнеспособность и эффективность. Например, в республике в мелкой промышленности работало 89,2 процента всех промышленных рабочих, тогда как этот показатель в РСФСР составлял 55,9; на Украине - 64,7; в Закавказской республике - 64,7 процентов (1.24, с.40). Особенно была развита кустарная промышленность, которая в 1925-29 гг. По производству валовой продукции опережала государственную в 5 раз, а промысловая - в 12 раз (1.50, с.7). Мелкая промышленность в те годы удовлетворяла потребности населения на 100 процентов - в продукции бумагошелкоткацкого и шелкопрядильного производства, химической продукции, производстве кожаной обуви; на 90 процентов - в продукции металлообрабатывающей, деревообрабатывающей, швейной, кожевной промышленности; на 68 процентов - в производстве сельхозинвентаря (1.24, с.42-43). Характерная особенность этой промыш ленности в том, что она создавала большую часть рабочих мест. В республике в начале 20 годов насчитывалось 50 тысяч кустарно-ремесленных мастерских, в которых трудилось 110 тысяч человек, а на предприятиях мелкой промышленности 130,5 тысяч человек, что в 11 раз было больше, чем в цензовой промышленности (1.24, с.40).
В условиях рыночных отношений государственная политика по расширению промышленной среды и пространства во всех регионах и формированию национальных кадров индустриальных рабочих должна идти по пути реформирования структурно-отраслевой системы в сторону приоритета малого промышленного бизнеса и предпринимательства. На современном этапе переходного периода эта единственная и реальная возможность обеспечения интенсификации всего общественного производства, насыщения потребительского рынка необходимыми товарами и снятия напряженности в связи с относительным и абсолютным ростом незанятого трудоспособного населения и безработных.
В настоящее время наиболее распространенной формой индустриального производства в республике становятся малые предприятия. К ним, согласно определенным Кабинетом Министров Узбекистана критериям, принадлежат промышленные организации с численностью работающих до 200 человек. В 1988 году, если исходить из данных норматив, к ним следовало бы отнести 55 процентов общего числа всех промышленных предприятий (4.86, с.1). Сегодня их доля в структуре индустрии постоянно растет. Так, по итогам социологических опросов предпринимателей и бизнесменов было выявлено, что 54 процента малых производственных организаций имеют в составе занятых до 30 человек, 29,6 процентов - от 31 до 100 человек, 7,8 процентов - от 101 до 200 человек (3.14). О перспективности таких форм производства свидетельствует и увеличивающаяся в них численность работающих. В 1991 году на малых предприятиях Узбекистана трудилось 81,3 тысяч человек (1.19, с.301), в 1993 году их число возросло до 13 тысяч, а контингент - до 320 тысяч (3.43, с.6). В 1994 году на 22 тыс. малых предприятий уже работало около 400 тысяч человек (4.35, с.2). По этим и другим показателям развития малого производства республика приближается к индустриально развитым государствам.
Так, в США 97 процентов всех зарегистрированных предприятий - это небольшие организации с числом работников до 20 человек. Здесь сосредоточено 58 процентов всей совокупной рабочей силы, создается 80 процентов новых рабочих мест и 40 процентов валового национального продукта (4.132, с.70 и 4.15, с.2).
Не менее перспективными в переходный период являются совместные предприятия, также небольшие по численности занятых. Сейчас в Узбекистане создано свыше 900 таких предприятий с представителями 65 стран. Если в 1990 году в числе действующих СП было 30, то к 1993 году данный показатель возрос до 310 (4.63, с.2). Социально-экономическая характеристика СП показывает, что в их структуре доля предприятий с уставным фондом до 1 млн. рублей составляет 54,0 процента, от 1 до 5 млн. рублей - 26,5 процентов. Среди функционирующих совместных предприятий 41,4 процента производят промышленную продукцию, 2,3 процента - заняты переработкой сельскохозяйственного сырья. География размещения СП оставляет желать лучшего, так как 64 процента из них дислоцируются в г. Ташкенте и Ташкентской области (4.82, с.23-25).
Не смотря на имеющийся спад в развитии кооперативного движения в республике, производственные кооперативы промышленного типа продолжают оставаться важным звеном в системе малых предприятий индустрии и создании новых рабочих мест индустриального характера. К началу 1993 года в Узбекистане насчитывалось 573 производственных кооперативов с общим числом занятых 16,7 тысяч человек (3.36, с.61).
Реформирование общественного производства на принципах рыночных отношений объективно и естественно дало толчок к возрождению национального кустарно-ремесленного производства, основанную в большинстве своем на семейных традициях и наследии. В 1989 году в мелких кустарных промыслах и мастерских раннеиндустриального типа трудилось 22,2 тысячи, а в 1993 году - уже 39,5 тысяч человек. Более всего они получили развитие в г.Ташкенте - 3,9 тысяч занятых, в Самарканде - 3,7 тыс., в Бухаре - 4,2 тыс., в Фергане - 4,1 тыс., в Андижане - 7,2 тыс., то есть в исторически традиционных регионах и поселениях республики (3.36, с.63).
Расширение индустриального пространства за счет быстрой перестройки структуры экономики на рыночные отношения обеспечило и интенсификацию процессов развития подобных цехов на промышленной основе. Только в 1993 году в сельской местности было дополнительно к существующим и реконструируемым создано 1184 малых предприятий этого типа, в том числе 172 сельских мельниц, 12 кирпичных заводов, 22 атласных цеха, 45 ткацких производств, 45 маслобоен, 25 консервных цехов (4.12, с.5).
Относительный и абсолютный рост предприятий малого бизнеса, основанный на частной, индивидуальной и иных формах собственности, дало возможность республике несколько выправить материально-финансовую базу. Если в 1991 году они создавали 10,7, в 1992 году - 25, то в 1993 году - уже 40 процентов национального дохода (4.74, с.1 и 4.119, с.2). Теперь здесь сконцентрировалась около 60 процентов всех кадровых рабочих промышленной индустрии республики и 76 процентов рабочих кадров коренной национальности (3.10).
Как уже выше отмечалось в данном исследовании, в Узбекистане выявились определенные приоритеты в индустриальном развитии территории. Общеизвестно. что перенесение центра тяжести промышленного освоения сельской местности неоднократно поднималось и ставилось на весьма высоком государственном уровне. Делались и соответствующие расчеты: для удовлетворения потребностей в сельскохозяйственной продукции достаточной, чтобы в сельском хозяйстве было занято не 55-60 процентов населения страны, а только 5-10 процентов (4.70, с.2). В связи с этим Каримов И.А. подчеркивал, что для современного Узбекистана важнейшей задачей является вовлечение излишней рабочей силы, занятой в сельском хозяйстве, для работы в промышленности и сфере обслуживания, что приоритетным направлением здесь на многие годы переходного периода создание рабочих мест за счет открытия преимущественно малых предприятий, обладающих новейшими и прогрессивными технологиями и т.д. (4.102, с.2). Характерно, по уровню насыщенности села такого рода предприятиями оценивалась и результативность деятельности властных и исполнительных органов на местах. Дело в том, что трудовые ресурсы села более всего восприимчивы к национально-традиционным видам индустриального труда, а именно такие отрасли, как, например, легкая промышленность на 1 млн.рублей основных производственных фондов создает 186 рабочих мест, деревообрабатывающая - 143, машиностроительная - 112, пищевкусовая - 90 и т.д. (1.50, с.30-31).
Обобщая материалы исследования, автор приходит к выводу, что для восполнения новых производственно-промышленных структур и образований, для повышения эффективности их хозяйственной деятельности республика должна располагать соответствующими кадровыми работниками. Безусловно, рыночная саморегуляция спонтанно может как-то решить некоторые проблемы за счет перепрофилирования и переквалификации рабочих кадров. Подъем всего общественного производства, его технологическая маневренность и гибкость возможна лишь тогда, когда у общества будет иметься достаточный резерв профессионально и квалификационно развитых, культурно и технически зрелых трудовых ресурсов. Трудности сегодняшнего дня не только в 1сложности и противоречивости структурной перестройки, но и в ломке и преодолении психологии отчуждения от наукоемких сфер промышленного производства, и в осознании на массовом уровне идеи, что индустриализация в отраслевом и территориальном аспекте всего региона - это вернейший путь к фактическому достижению республикой экономического суверенитета.
В этом плане государственная кадровая политика в развитии национального отряда индустриального рабочего класса представляется как система теоретических положений, правовых норматив и социальных механизмов, обеспечивающих единость и целостность кадрового воспроизводства. Упование на то, что рыночные новообразования обеспечат необходимое регулирование решения этой проблемы не выдерживает элементарной критики. Вновь создаваемые в сфере экономики индустриальные производства пока что не заинтересованы во вложениях в это дело: они довольствуются или уже имеющимися готовыми квалифицированными рабочими кадрами, или небольшими материально-финансовыми издержками на их переподготовку и перепрофилирование. Хотя, следует заметить, сегодняшний региональный свободный рынок труда пока что не имеет в своем резерве профессионалов в необходимом количестве и качестве. Данный тезис подтверждается тем, что при наличии в республике в индустриальных сферах более 30 тысяч вакансий, определенная часть рабочих продолжает оставаться за пределами общественного производства. Согласно результатам социологических обследований, например, в составе безработных удельный вес рабочих достигает 37,2 процентов, в том числе 17,0 процентов - ранее работавших в промышленности; 42,7 процентов - представителей коренной национальности (4.133, с.21). Большая часть их длительное время остается невостребованной индустрией, постепенно деградируя или в государственных иждивенцев, или пополняя ряды люмпенизированных групп населения.
Исследование показывает, в среде некоторых обществоведов складывается мнение, что национальное возрождение республики может быть обеспечено лишь на путях максимального вовлечения в промышленность трудовых ресурсов коренного населения, не принимая в расчет возможности многонационального состава индустриальных рабочих.
Подобная позиция и идея о создании собственного "чистого мононационального рабочего класса" не только абсурдно, но и ее реализация чревата глубокими и серьезными социально-экономическими и даже политическими последствиями. Расчеты свидетельствуют, ранее и ныне другие национальные и этнические группы, проживающие в Узбекистане, делегируют в индустриальный рабочий класс значительную часть своих представителей. Например, из общей численности русских, занятых в народном хозяйстве, 30,3 процента задействована в промышленности. Этот показатель среди украинцев составил 24,5 процентов, корейцев - 20,0, татар - 27,5, таджиков - 14,9 процентов и т.д. (Расчитано по 3.5, с.42).
Более того, из совокупности профессиональных кадровых рабочих индустрии высшей и средней квалификации на долю представителей русскоязычных рабочих приходится свыше 76 процентов (3.10). Причем, надо сказать, эта часть, как правило, обладает наиболее ценными специальностями и занята на технически сложных видах труда.
Отличаясь высокими мобильными качествами, они в противоречивых условиях реформирования экономического базиса поддерживают общественное производство республики на определенном уровне стабильности. Поэтому независимое государство, ставя перед собою цель национального возрождения народа, должно всегда иметь в виду, что только на базе сохранения многонационального состава трудовых коллективов промышленных предприятий, равноправности рабочих кадров всех национальностей в социальном развитии, профессиональном продвижении можно, с одной стороны, обеспечить интенсификацию общественного производства, а с другой - гармонизировать межнациональное общение.
Государственная кадровая политика должна исходить из того, что формирование национального корпуса индустриальных рабочих не решается лишь в плоскости организационно-технических мероприятий. Опыт прошлого показывает, создание у нации индустриальных рабочих традиций, формирование поколений рабочих династий и т.п. было и остается весьма серьезной и актуальной проблемой. Конечно, представление преимущественного режима наибольшего благоприятствования социального и экономического характера для занятых в индустрии так или иначе скажется на трансформации национальной психологии и общественного мнения коренного населения и неизбежно приведет к становлению потенциала трудовых ресурсов, самовоспроизводящей индустриальных рабочих. Да и сами рыночные отношения предоставят рабочей силе коренной национальности выбор самоопределения в сферах приложения труда: индустриальную или аграрную, обслуживание или управление. Но в любом случае государство должно оставить за собой право регулирования направления потока вновь образуемых трудовых ресурсов в русло приоритетной отрасли. Главное здесь, на наш взгляд, обеспечить непрерывность восполнения кадрового потенциала промышленных рабочих за счет собственного экономически активного населения, недопущения перепроизводства рабочих кадров одних профилей и недостатка в других специальностях. Эта проблема одна из узловых в системе государственной политики. Сегодня профессионально-образовательный комплекс республики готовит квалифицированные рабочие кадры по 110 индустриальным профессиям, когда потребности качественно обновляемого на основе научно-технического прогресса промышленного производства исчисляются не менее 800, причем половина из них экономически ценных и технически сложных профессий (3.10).
Другая сторона проблемы - воспитательный аспект в становлении и развитии национальных кадров индустриального рабочего класса. Именно эта сфера решает наиболее трудные задачи адаптации и закрепления представителей коренной национальности в промышленности. Ранее принадлежность к промышленному рабочему классу по соображениям политического и идеологического характера оценивалось весьма высоко, теперь она опирается на иные критерии и отношения. Демократизация и рынок формируют не закомплексованный рамками своей исторической миссии, партийными догматами и установками интегрированный тип кадрового рабочего, для которого профессиональные и квалификационные качества являются мерилом его дееспособности и активности, а свободный творческий труд, основанный на инициативе и предприимчивости, источником его материального благополучия. В силу специфики своей занятости, характера и содержания труда промышленные рабочие более чем кто-либо соприкасаются и пользуются достижениями научно-технического прогресса и объективно являются носителями высоких культурных начал труда и производства, нравственно-духовных ценностей и ориентаций в образе жизни и отношениях. Объединенные в многонациональных трудовых коллективах, индустриальные рабочие создали немало традиций, имеющие интернациональное содержание и общечеловеческую ценность. Поэтому весьма важно, что в новой государственной кадровой политике эти позитивные и прогрессивные явления находят соответствующее место для приемственности от поколений к поколениям. Столь же актуально и возрождение у национальных кадров индустриального рабочего класса чувства гордости в сопричастности в становлении и укреплении экономической независимости суверенного государства, так как именно они в настоящее время создают материальную основу для консолидации всех социоструктурных общностей и единения в целях решения общей задачи.
Кадровая политика в условиях демократической плюрализации общества должна учитывать и тот аспект, что в отсутствии единой государственной идеологии на воспитание индустриальных рабочих оказывают влияние различные политические партии и общественные организации, которые видят и ищут в них свою социальную базу для собственного саморазвития и самоутверждения и опору для поддержки привыборах в законодательные и властные органы. Проблема, безусловно, не стоит в плане деидеологизации и деполитизации рабочего движения и рабочей силы. Кадровая политика правового государства тем отличается от тоталитарного или командно-административного, что она допускает идейно-политическое размежевание и дифференциацию рабочих при условии невмешательства партийных идеологий в экономическую деятельность трудовых коллективов.
Осмысливая полученные результаты исследования, можно констатировать, что для активизации трудовых ресурсов коренного населения в сфере индустриального производства необходима разработка и принятие на государственном уровне комплексной программы по формированию и воспитанию национальных кадров, в котором предусмотреть:
во-первых, максимальное использование новых тенденций в структурно-производственной политике и рыночных отношениях по развитию малого бизнеса и предпринимательства в деле вовлечения коренной национальности в индустриальные виды труда;
во-вторых, создать систему экономических и правовых мер, включая лъготы, привилегии и материальную поддержку для притока, закрепления и адаптации представителей национального большинства населения в крупных и больших промышленных объединениях;
в-третьих, с целью создания полноценного, социально мобильного трудоресурсного резерва для восполнения потребностей индустрии в квалифицированных кадрах коренным образом пересмотреть и перестроить концепцию профессионализации вновь образующейся рабочей силы из числа узбекской национальности, особенно в сельской местности, наиболее сложным технологически и ценным экономически индустриальным специальностям;
в-четвертых, обеспечить государственное регулирование межрегиональным и межотраслевым перераспределением рабочих кадров индустрии, не допуская диспропорций в их занятости, рациональном использовании.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ДЕМОКРАТИЗАЦИЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНО-ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО КОМПЛЕКСА КАК ОБЪЕКТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ КАДРОВОЙ ПОЛИТИКИ
3.1. Состояние и проблемы реформирования государственной системы профессиональной подготовки кадров
Из всего хода проводимого исследования следует, что все усилия государства по переводу экономического базиса на рельсы рыночных отношений могут не дать желаемого результата и эффекта, привести к запрограммированным последствиям, если новая система не будет сопряжена с процессами и тенденциями обновления профессионально-образовательного комплекса. Диалектика взаимосвязи и взаимообусловленности их была выявлена в предыдущей главе при анализе развития интеллектуальных и индустриальных кадров нации. Здесь же автор ставит в теоретическом и практическом аспекте задачу обнаружения основных принципов и подходов к созданию единой непрерывной национальной системы образования, включающей не только общее образование и воспитание, но и профессиональную ориентацию, подготовку, переподготовку и повышение квалификации кадров при сочетании и гармонизации общемирового и восточного опыта.
Необходимо сразу оговориться, что в настоящее время в политической и научной среде бытует и муссируется мнение о необходимости полного отказа от советской системы, радикальной ломки ее структуры, включая единство и целостность учебного и воспитательного процессов. Опровергая подобного рода суждения, Каримов И.А. подчеркивал, "наша цель - не потерять созданное у нас совершенной системы, а реорганизовать ее на основе национальной независимости и обогатить новым национальным содержанием" (4.70, с.3). Надо признать, что прежняя система даже при имевших недостатках постоянно обеспечивала рост профессионально-образовательного уровня населения.
Так, в 1989 году на каждые 1000 занятых в народном хозяйстве республике имелось 341 человек с высшим, неполным высшим и средним специальным образованием, в том числе 246 в отраслях материального производства и 607 - в непроизводственных сферах. Среди узбеков на 1000 лиц в возрасте 15 лет и старше такой уровень имели 219 человек, в том числе 304 среди городского и 177 - среди сельского населения (3.1, с.84, 87, 98, 99). Высокий профессионально-образовательный ценз был характерен и для различных групп и категорий кадров, занятых преимущественно физическим и преимущественно умственным трудом. Например, среди медицинских работников вышеуказанный образовательный уровень при том же соотношении достигал 842 человек, инженерно-технических - 754, агрономических, зоотехнических и др. - 875, электромонтеров - 248, наладчиков - 299, аппаратчиков - 242 и т.д. (3.1, с.188-189, 206, 208). Другими словами, к моменту декларации Узбекистаном своей государственной независимости высшая, среднеспециальная и профессиональная школы оставались многоструктурной и дееспособной индустрией воспроизводства кадровых работников практически для всех отраслей народного хозяйства.
В предлагаемом разделе не ставиться задача глубокого и многостороннего анализа внутриструктурной перестройки всего профессионально-образовательного комплекса. Исходя из теоретико-методологических подходов, применяемых в данном исследовании, автор останавливается и рассматривает те аспекты, которые могут составить ядро государственной кадровой политики переходного периода. Прежде всего, здесь имеется в виду возможности реализации профессионально образовательным комплексом основополагающих функций: первое, способность удовлетворения кадровых потребностей за счет собственных региональных возможностей с учетом требований рынка и конъектуры спроса; второе, способность сохранения за собой прерогативы в подготовке кадров и степень восприимчивости и мобильности к процессам обновления; третье, способность ее к трансформации в самостоятельную индустрию социальной сферы со всеми вытекающими отсюда экономическими и социальными последствиями; четвертое, способности обеспечения общества и производства кадрами с профессиональной точки зрения соответствующих мировым критериям и стандартам, а с позиций общего развития - высокому уровню социализации, интеллектуализации и культуры.
При таком подходе к оценке и характеристике профессионально-образовательного комплекса, естественно, в ином ракусе видятся его стартовые и потенциальные возможности, нынешнее состояние материально-технической и учебно-воспитательной базы, социальные качества профессорско-преподавательского персонала и т.д.
Анализируя и осмысливая развитие советской профессионально-образовательной школы в Узбекистане в последние годы застойного периода, можно обнаружить и выявить весьма существенные деформации в партийно-государственной национально-кадровой политике, которые, в конечном счете, сегодня служат основанием для пересмотра всей концептуальной модели этой системы. Безусловно, здесь вопрос не стоит об идеи совершенствования прежней системы на базе устранения и замены отдельных ее элементов, или в полном заимствовании европейской или иной зарубежной с целью приспособления их к нуждам и особенностям республики. В перестройке комплекса заключена более серьезная и гораздо сложная проблема: качественное обновление его на базе обогащения национальным содержанием означает, прежде всего, ликвидацию тех источников, которые на протяжении длительного исторического периода создавали глубокие диспропорции и острые противоречия, например, в структуре и номенклатуре, объемах и качестве подготовки кадров. Обоснованность данного теоретико-методологического положения подтверждается следующими наиболее важными, на наш взгляд, выводами:
Во-первых, тем, что профессионально-образовательный комплекс своей содержательностью менее всего был привязан к потребностям экономики и производства, культуры и управления и служил партийно-государственному аппарату, командно-административной системе, социальным механизмом создания кадрового потенциала, дееспособность которого оценивалась по критериям не профессионального характера, а преданности и верности стратегическому курсу и конечным целям партии;
Во-вторых, границы и масштабы, характер и структура профессионально-образовательного комплекса определялись Центром, который в Узбекистане допускал лишь те формы подготовки кадров и ту номенклатуру специализации работников, которые соответствовали сложившемся в республике уровню развитости общественного разделения труда и поддерживали функционирование гипертрофированной экономики на положении аграрно-сырьевого придатка индустриальных регионов бывшего СССР;
В-третьих, профессионально-образовательный комплекс республики был и по вертикали, и по горизонтали идеологизирован и политизирован, в силу чего вся его микроструктура оказалась в идейном и мировоззренческом плане закрепощенной марксистско-ленинской теорией, единообразной учебно-воспитательной программой, однотипной общественно-политической системой, лишенной национально-традиционных особенностей в обучении и воспитании.
Приведенные обобщения в характеристике состояния и развития профессионально-образовательной системы республики имели под собой реальную почву и подкреплялись сравнительно-аналитическими эмпирическими, статистическими и социологическими материалами. Так, сложившаяся до независимости в республике сеть учебных заведений давала возможность ежегодно подготавливать до 57 тысяч специалистов с высшим и до 85 тысяч - со средним специальным образованием (3.13, с.210). В расчете на 10 тыс. населения в Узбекистане в 1992 году насчитывалось 146 студентов, тогда как этот показатель в центральноазиатском регионе составлял 153, а по СНГ - 167 человек (3.34, с.130). В последующие годы после декларирования государственного суверенитета наметился некоторый спад в указанном соотношении: в сравнении с 1990 годом число студентов на 10 тысяч человек населения уменьшилось со 146 до 125 в 1993 году, учащихся техникумов - с 126 до 116 человек (3.13, с.204), то есть республика, по сути дела, начала терять ранее завоеванные позиции в развитии высшей и среднеспециальной школы. Та же тенденция стала характерной и для профессиональной школы: за 1985-1992 годы здесь число профтехучилищ сократилось с 568 до 463, а численность учащихся уменьшилось с 290 до 214 тысяч человек (3.13, с.202).
Такая ситуация объясняется тем, что ранее и сегодня данная сфера продолжает оставаться в зоне действия остаточного принципа капитальных и других вложений. Достаточно отметить, в целом из государственного бюджета на весь образовательный комплекс выделялось не более 2,6 процентов всех расходов (1.29, с.87). В начале 1990-х годов на содержание одного студента затрачивалось 25 тысяч рублей, учащегося техникума - 15 тысяч (4.44, с.21). В 1992 году, например, эти показатели для высшей школы составили 22,0 тыс. рублей, ссузов - 15,8 тыс., ПТУ - 20,3 тысяч рублей (3.10, с.244).
Естественно, такому объему государственных ассигнований соответствовала и обеспеченность профессионально-образовательного комплекса материально-технической и учебно-воспитательной базой.
Как показывает исследование, для всех учебных заведений республики наиболее уязвимой частью оставалась низкая техническая вооруженность: если в вузах бывшего СССР на одного студента приходилось оборудования на 2,5 тысяч рублей, а в педагогических институтах этот показатель составлял 800 рублей, то в США - более 10 тысяч долларов, а в более пристижных исследовательских институтах и университетах - 80-100 тысяч долларов (4.35, с.98). В Узбекистане данные показатели по СССР были в 1,5-2 раза ниже. Достаточно отметить, в конце 1980-х годов электронно-вычислительные машины и другую технику имели только 7,5 процентов средних профтехучилищ; 15,3 процента - техникумов; 11,0 процентов - вузов (1.11, с.39). В целом потребности в средствах обучения, приборах и оборудовании удовлетворялись в ПТУ и ссузах на 60-65, вузах - на 45-60 процентов (1.19, с.265).
Не лучше обстояло положение в развитии учебной и социально-бытовой сферы профессионально-образовательного комплекса. Согласно расчетам специалистов на начало 90-х годов в Узбекистане лишь 35,9 процентов профессионально-технических школ имели учебные мастерские; 74,4 процента - ученические места; 67,7 процентов - столовые и 70,1 процентов - общежития (1.11, с.39). В тот же период 70 процентов студентов высших учебных заведений республики были обеспечены местами в общежитиях, 62 - местами в предприятиях общественного питания, 68 - учебниками и пособиями, 73 - стипендиями, 21,3 процента - профессорско-преподавательским состав наивысшей квалификации (1.29, с.27).
Безусловно, приведенные аналитические и сравнительные материалы не могут раскрыть всей полноты негативных явлений и тенденций, которые имели место и сегодня продолжают проявлять и заявлять о себе в качестве последствий прежней политики в сфере подготовки квалифицированных кадров и специалистов через профессионально-образовательный комплекс. Одно из наиболее существенных из них - диспропорция в территориальном размещении учебных заведений. Расчеты показывают, что из ныне функционирующих 55 вузов более 60 процентов сконцентрированы в трех, а из 246 техникумов - 52 процента в пяти индустриально и культурно развитых регионах и поселениях республики (3.13, с. 236, 338). Другой момент - деформированность отраслевой структуры самого профессионально-образовательного комплекса, в котором более всего просматривается аграрная и гуманитарная направленность. Так, из общего контингента студентов вузов по специальностям сельскохозяйственным, экономики и права, здравоохранения и физической культуры, просвещения готовилось 54 процента, а в техникумах этот показатель составил 50 процентов (3.35, с.105-106). На долю учащихся ПТУ, обучавшихся сельскохозяйственным профессиям приходилось 38 процентов, тогда как по промышленным - всего 13 процентов (1.29, с.72). Третье - однобокое ориентирование молодежи по структуре профессионализации и специализации. Например, согласно социологическим опросам выпускников средних общеобразовательных школ республики 38,4 процента были сориентированы на получение специальностей гуманитарного профиля; 5,5 процентов - сельскохозяйственного; 18,2 процента - инженерно-технического (1.30, с.91). Четвертое - образовательная система представляла ограниченный выбор профессий. Так, в высших учебных заведениях готовили кадры по 24 основным комплексам специальностей, техникумах - по 120, профтехучилищах - по 330 (3.31). Структура же специализации не выходила за рамки минимального перечня профессий, необходимых гипертрофированному народному хозяйству.
Одним из примеров обоснования вышеуказанных аспектов может служить характеристика приема молодежи в учебные заведения. В данной книге несколько выше уже отмечалось, что партийно-государственная система строго придерживалась, соблюдала и контролировала декларируемый классовый им подход к отбору молодых людей в высшую и среднюю специальную школу. Здесь же следует добавить, что помимо этого существовала и своего рода территориальный подход, когда каждому вузу или техникуму устанавливались областные и районные квоты, которые, якобы, выравнивали возможности поступления в пристижные учебные заведения из сельских регионов и малых городов. Для определенной категории молодежи существовала льготная система зачисления, например, для медалистов, окончивших техникумы и профтехучилища с отличием, демобилизованных воинов. В негласном порядке имело место привилегированность в поступлении в вузы республики и СССР детей элитных слоев и номенклатурных работников. Такая система изначально ставила абитуриентов в неравное положение, создавала внутреннюю напряженность, необъективную оценку способностей и знаний поступающих, развивала взяточничество, махинации, зачисления по "звонкам" и "блату". При таких условиях в профессионально-образовательный комплекс высшей и средней специальной школы проникали молодые люди с низкой качественной подготовкой. Например, при проведении контрольных проверок 90 процентов участвовавших в этом мероприятии студентов энергетического факультета ТашПИ не могли решить задачи по арифметике, каждый второй студент факультетов радиоэлектроники и автоматики, машиностроения не справились с контрольной работой по школьной физике (4.71, с.87). Не лучшее положение имело место и с контингентом приема в последующие годы. Так, в 1992 году в вузы республики было подано более 40 тысяч заявлений: при первом же туре отсев составил 55 процентов, при втором - 21 процент. Неудовлетворительные оценки получило свыше 4,5 тысяч человек (4.72, с.2). Безусловно, это в дальнейшем сказывалось на качестве подготовки кадров.
Деформированное общественное мнение молодежи отражалось и на выборе ими будущих специальностей и профессий. Ориентированность их на гуманитарные профили, на наш взгляд, есть отражение инерции мышления на характер сферы приложения труда и вида деятельности. В 1992 году, например, на 100 запланированных мест в вузах было подано на конкурс по специальности здравоохранения 395 заявлений, экономики и права - 316, тогда как промышленности - 281, строительства - 175, сельского хозяйства - 222 (3.13, с.214). В том же году на одно место в Ферганском политехническом институте претендовало 1,7 человека, Самаркандском архитектурном - 1,5, Ташкентском медицинском -1,4-2 человека, в то время как на гуманитарные институты Бухары - 2,2; Намангана - 2,8; Ургенча - 2,7; Андижана - 2,2 человека (4.73, с.2). Более того, усложнившаяся в Узбекистане негативная тенденция профессиональной ориентации, в основном для занятости в непроизводственных сферах народного хозяйства, усилилась в условиях перехода экономики республики на рыночные отношения. Планка таких профессий как экономист, юрист, преподаватель иностранных языков и т.п. по шкале пристижности повысилась до уровня первых мест. Такого рода перекосы в общественном сознании самым серьезным образом оборачиваются государству и народному хозяйству болезненными последствиями. В настоящее время обеспеченность республики инженерными кадрами с высшим образованием составляет не более 30 процентов, сельскохозяйственными - 46 процентов, тогда как учителями и педагогами - 63 процента, экономистами - 59 процентов (3.3). Из общего числа специалистов с высшим образованием на долю педагогов приходится 49,5 процентов, инженеров - 24,1; врачей - 8,7; экономистов - 8,3; агрономов и других сельскохозяйственных профессий - 4,2 процента (3.18, с.83).
Исследования показывают, что и сами учебные заведения, готовящие профессиональные кадры высшей и средней квалификации, не всегда обеспечивали соответствующий мировым нормативам уровень качества специалистов. Социологические опросы среди молодых специалистов показывают, из общего числа респондентов 22,3 процента заявили, что их в полной мере удовлетворяло качество обучения в вузе, 48,4 процента - частично удовлетворены, 20,3 процента - неудовлетворены уровнем полученных профессиональных знаний и навыков (3.3). Анализ общего состояния учебного процесса свидетельствует о многообразии причинно-следственных отношений и связей такой оценки профессиональной подготовки в учебных заведениях. Одна из них - высокий уровень загруженности учебных программ обществоведческими дисциплинами, другая - продолжительные по времени отвлечения студентов на сельскохозяйственные и иные общественные работы; третья - хроническая нехватка учебников и учебных пособий, специальной литературы на родном языке коренного населения. Несмотря на очевидный факт, что в составе студенчества на долю представителей коренной национальности приходилось 63,5 процентов, 47,2 процентов студентов занималось по всем предметам на русском и только 39,5 процентов - на узбекском языках (1.5, с.43). Из общей численности студентов вузов республики лишь чуть более 2 процентов участвовало в научно-исследовательской работе и в выполнении хоздоговорных проектов и заказов. И в начале 1990-х годов, несмотря на очевидность переориентации высшей и средней специальной школы на потребности новой экономической политики, вузы и техникумы слабо реагировали на объективные требования времени. Обследования показывают, в настоящее время 53 процента работников промышленности нуждаются в полном, а 21,7 процентов - в практической подготовке по работе с компьютерной и другой вычислительной техникой, в обучении и повышении компьютерной грамотности, 83 процента кадров материального производства - в экономической подготовке по проблемам рыночных отношений (4.40, с.56). О низкой профессиональной пригодности свидетельствуют и опросы, например, учителей, который показал, что из общего числа респондентов 30 процентов заявило, что не умеют организовывать и вести урок, а 40 процентов - внешкольную работу с учащимися (4.71, с.88). Наряду с недостаточной профессиональной подготовленностью обнаруживается и резкое снижение общей культуры выпускников высших учебных заведений. Социологическое обследование, проведенное среди них в 1989 году показало, что за пятилетнее обучение в вузах 70 процентов ни разу не побывали в музеях, 65 процентов - не посещали театров, 85 процентов - концертов классической музыки, 83 процента - художественных выставок и т.д. (1.11, с.26). Согласно данным этих же обследований, только 3-6 процентов студентов из числа лиц коренной национальности было охвачено систематическими занятиями спортом, этот показатель среди русскоязычных студентов составил 16-20 процентов (3.3).
Другими словами, учебные заведения республики в застойный период, по сути дела, выпускали специалистов, отличающихся низким уровнем социализации и интеллектуализации, невысоким коэффициентом профессиональной адаптации. Аналитические материалысвидетельствуют, что, например, из общей численности выпускников высшей школы 1985-87 годов 2,5 тысячи, а техникумов - 12,4 тысячи человек по различным объективного характера и, прежде всего, профессионального несоответствия были вынуждены работать в качестве рабочих (3.11, с.145-146). В 1985-87 гг. педагогическую деятельность оставили свыше 23 тысяч учителей (4.74, с.3).
Наибольшая напряженная ситуация в подготовке специалистов народного хозяйства вызывается состоянием качественного уровня научно-педагогических кадров учебных заведений и, в первую очередь, высшей школы. Здесь, согласно отчетным данным, в 1993 году на 24 тысячи преподавателей приходилось 1015 докторов и 9893 кандидата наук. В относительном отношении эти показатели равнялись соответственно 4,2 и 41,0 процентов. Данный уровень среди профессорско-преподавательского состава педагогических вузов составлял 2,2 и 29,0 процентов, институтов культуры и искусства - 2,2 и 19,4 процента, высших медицинских учебных заведений - 8,2 и 41,3 процента, сельскохозяйственных - 3,4 и 32,1 процента (3.36, с.26). Такими же невысокими остаются показатели и в системе Министерства высшего и среднего специального образования. Так, на 9257 научно-педагогических кадров гуманитарных вузов приходилось 444 доктора и 3856 кандидата наук; на 5835 естественных и технических учебных заведений - соответственно - 22 доктора и 2455 кандидата наук. Удельный вес докторов наук среди 933 заведующих профилирующих кафедр составил лишь 22,0 процента (4.41, с.2). Здесь на одного доктора наук в среднем приходилось 209,7, а одного кандидата наук - 23,5 студента, в том числе по гуманитарным институтам и университетам - 183,5 и 40,6; естественным и техническим - 260,4 и 24,6 студентов. В Ферганском ПИ, например, на одного доктора наук приходилось 1606 студентов, Андижанском институте иностранных языков - 968,3; Бухарском технологическом институте легкой промышленности - 679,0; Гулистанском университете - 613,9; Нукусском - 428,5; Андижанском институте экономики управления - 719,3 студента (3.37, с.13). В педагогических вузах только каждый шестой, сельскохозяйственных - пятый, медицинских - четвертый в составе научно-педагогических кадров имеет научное звание профессора или доцента (Расчитано по 3.36, с.15).
Естественно, при такой низкой обеспеченности учебно-воспитательного процесса высококвалифицированными кадровыми работниками, трудно говорить о потенциальных возможностях высших и других учебных заведений выйти на новые рубежи в качественной подготовке молодых специалистов. Положение в данной области усугубляется и возникновением ряда факторов, которые сдерживают процессы повышения уровня дееспособности профессорско-преподавательских коллективов.
Один из них вызыван старением педагогов и преподавателей. Обследования показывают, что в настоящее время среди докторов наук только 4,0 процента имеют возраст до 40 лет, у 23,5 процентов возрастной ценз составил 41-50 лет, у 23,3 процентов - 51-55 лет, у 49,2 процентов - свыше 56 лет (3.36, с.24).
Второй фактор обусловлен недостаточной активностью кадров в повышении своей квалификации. Так, по данным отчетов, в 1992 году из 1203 заведующих кафедр повысили свою квалификацию лишь 52 человека, из 347 профессоров - только 49, из 3846 доцентов - не более 520, из 3567 старших преподавателей - 375 человек. Меньше всего участвовали в переквалификации представители филологических наук - из 3007 всего 220 человек; экономических - соответственно - 1608 и 250; исторических - 722 и 90; философских - 527 и 89 человек. Между тем, именно в этих отраслях происходили серьезные изменения в специализации и профилировании, содержании и структуре предметов (3.37, с.19).
Третий фактор связан связан с серьезными издержками в деятельности аспирантур и докторантур. Например, в научных отраслях гуманитарной специализации на одного доктора приходилось 1,2 аспиранта, тогда как по техническим специальностям этот показатель равнялся 2,5. Так, обеспеченность научного руководства докторами наук составила по тем же расчетным критериям в ТашГУ - 0,7 аспиранта, Андижанском инженерно-экономическом институте - 3,7; Узбекском университете мировых языков - 7,2; Ташкентском институте текстильной и легкой промышленности - 4,2; Ферганском политехническом - 4,3 аспиранта (3.38, с.12). Невысокими остаются показатели результатов обучения: удельный вес аспирантов, защитивших диссертации в срок, в целом по высшим учебным заведениям в 1992 году составил 6,1 процент, а в системе Минвуза РУ - 5,5 процентов (3.38, с.12).
Четвертый фактор порожден нарастанием процессов оттока из учебных заведений высококвалифицированных научно-педагогических кадров. Например, за 1992-93 годы из вузов перешли в другие сферы 112 докторов и 707 кандидатов наук, восполнение же их за счет молодежи протекает крайне медленно и зачастуя в ущерб общему качественному уровню профессорско-преподавательских коллективов (3.37, с.25).
Естественно, при таком состоянии интеллектуального потенциала высшей школы, сохранения вышеуказанных факторов и других социальных деформаций трудно говорить не только о выходе на новые позиции в развитии профессионально-образовательного комплекса, но и поддерживать на соответствующем уровне учебно-воспитательный процесс.
Сложность и противоречивость сложившегося на переходном этапе положения состоит в том, что в условиях реформирования определенная часть научно-педагогических кадров проявляет неспособность к возможным трансформациям в структуре и содержании знаний, методике обучения и воспитания и объективно становится своего рода тормозом в переводе высшей школы на принципы и требования рыночных отношений. Между тем, именно данная группа кадров представляет наиболее квалифицированное с научной и педагогической оценки ядро профессорско-преподавательского состава и, естественно, формирует соответствующее общественное мнение и политику в учебно-воспитательном процессе. Среднее и молодое поколение, хотя и находится под воздействием инерции мышления, все же пытается преодолеть консервативные тенденции и стереотипы, освоить новые специальности и курсы, перепрофилироваться и переквалифицироваться на новые направления и т.д. Преимущества их состоит в том, что в современных условиях реформаторское государство стимулирует их стремление к новизне внедрением в высшую, среднеспециальную и профессиональную школы структурно и качественно иных форм организации обучения и воспитания.
В сравнении с высшими и средними специальными учебными заведениями в более сложном положении находится профессиональная школа, которая входит в систему рыночных отношений с большим грузом неразрешенных проблем и острых противоречий, последствия которых накладывают негативный отпечаток на характер и содержание ее функционирования. Существенным недостатком в деятельности ПТО РУ следует считать ее неориентированность на индустрию. Согласно имеющимся оценкам, в 1992 году профтехучилища готовили квалифицированные рабочие кадры в пропорции 23 процента - для промышленности, 19 процентов - для строительства и 44 процента - для сельского хозяйства (1.29, с.72). В целом потребности промышленности в новых работниках через ПТУ обеспечивалось лишь на 30 процентов (1.32, с.234). Другим просчетом следует отметить хронический социальный синдром на современные индустриальные профессии. Так, в системе профтехобразования еще и сейчас 60 процентов выпускаемых молодых рабочих имеют узкую профессионализацию. Удельный вес специалистов по новейшим профессиям здесь составляет не более 2 процентов (4.75, с.7). Например, в 1990 году республике было подготовлено только 1248 операторов ЭВМ, 289 наладчиков станков и манипуляторов с программным управлением, 45 операторов станков с программным управлением, 98 операторов автоматических и полуавтоматических линий, станков и установок (3.18, с.46). В 1992 году на их долю в общей численности учащихся ПТУ составляло чуть более 40 процентов (3.13, с.217). Третий недостаток обусловлен тем, что в целом профтехобразование республики менее всего опиралось на идею подготовки квалифицированных рабочих индустриальных профессий из числа представителей коренной национальности. Так, удельный вес учащихся узбеков в составе контингента училищ промышленного, строительного и транспортного профилирования не превышал 25-30 процентов, тогда как данный показатель по училищам торговли достигал 80 процентов (1.23, с. 67).
Очевиднее всего, что и в условиях переходного периода и рыночных отношений эти издержки проявятся в более острой форме. Дело в том, что государство при имеющихся у нее возможностей пока не может устранить основных источников, порождающих указанные причинно-следственные связи и отношения. Одна из них - это сохраняющаяся диспропорция между реально необходимыми на производстве и подготавливаемыми в ПТУ рабочими определенных профессий. Другая вызывается отсутствием экономических стимулов профтехучилищ в их перепрофилировании и повышении качества подготовки рабочих кадров.
Третья обусловлена недостаточностью социальных заказов и договоров от предприятий, объединений, концернов и фирм на подготовки для них квалифицированных рабочих потребных профессий и специальностей. К тому же, надо сказать, от 15 до 20 процентов поступающих в СПТУ, например, машиностроительной специализации оказываются в конечном счете профессионально непригодными; 2-30 процентов - после окончания училищ не являются по месту направления (1.22, с.365).
Низок и удельный вес подготавливаемых в ПТО кадров по 2-4 рабочим профессиям, хотя эта группа по расчетам специалистов оказывается более мобильной на рынке труда и гораздо более ценной для общества (4.76, с.73). Да и среди выпускников профтехучилищ доля получивших квалифиционные разряды IV продолжает не превышать 23-35 процентов (4.77, с.2).
Анализируя и осмысливая происходящие в обществе перестроичные и преобразовательные процессы, автор обратил внимание на непроявляющуюся ранее тенденцию - перекос молодежи в отношении к образованию и профессиям. Как подчеркивает Каримов И.А., на начальных этапах переходного периода к рыночным отношениям "торговля "сникерсами" и сигаретами захватывает молодежь, заменяя образование, духовные и нравственные ценности" (4.47, с.3). Последствия распространения и проникновения этой тенденции в широкую молодежную среду несут с собой более губительные итоги, чем это кажется на первый взгляд.
На это указывают материалы обследований, опросов, статистические данные. Так, в 1992 году из общего числа совершенных преступлений молодыми людьми 18 процентов приходится на студентов и учащихся техникумов, профтехучилищ. Среди задержанных правоохранительными органами республики за перекупку и спекуляцию, вадютные махинации и т.д. доля студенческой молодежи составляет от 16 до 31 процента.
Возрос в их среде и уровень наркомании (3.15, с.12). Ухудшается и состояние физического развития. По данным медицинской статистики около 13,7 процентов молодых людей страдают избыточным весом, 30,0 процентов имеют хронические заболевания и соответствующие профессиональные ограничения. И между тем, только 5 процентов студентов регулярно занимаются спортом (3.15, с.12).
Происходит смещение в ценностных ориентациях, падение общей культуры студентов и учащихся. Например, если в 1985 году число кинопосещений в год составляло 11, то в 1992 году этот показатель упал до 4, на один театр приходится в среднем теперь 131 зрителя, тогда как в 1985 году данный уровень достигал 160, музеев - соответственно - 48 и 169 человек (3.13, с.262, 267).
Снижается интерес студентов и учащихся к художественной литературе. Опросы, например, студентов-узбеков показывают, что из общего числа респондентов ни один не читал произведения Лермонтова, Некрасова, Чернышевского, Достоевского; доля же тех, кто знакомился с трудами Гоголя составила 20 процентов, Пушкина - 1 процент, Чехова - 12 процентов, Толстого - 8 процентов. Студенты из числа русскоязычного населения были мало знакомы с произведениями узбекских авторов: читали труды Алимджана только 3 процента опрошенных, Гуляма - 12 процентов, Каххара - 9 процентов, Айбека - 11 процентов, Кадыри - 7 процентов и т.д. (3.3).
В целом из общего числа студентов, учащихся техникумов, профтехучилищ удельный вес записанных в библиотеки составляет не более 38 процентов, участвующих в кружках художественной самодеятельности - 8 процентов (3.3). Происходящая в культурно-духовном пространстве республики подмена подлинных культурных ценностей низкопробными подделками зарубежного образца, пробуждающие самые низменные инстинкты и страсти, все более углубляют процессы их обнищания и деградации. Иначе говоря, в современных условиях высшая, среднеспециальная и профессиональная школа выпускает кадры и специалистов, отличающихся невысоким интеллектуальным уровнем и развитостью, ограниченными культурными и духовными интересами и потребностями.
В своих выступлениях Президент РУ Каримов И.А. постоянно напоминает, что "наше основное богатство, наша основная опора на пути строительства развитого государства - это человек. Духовно богатая и высокоинтеллектуальная личность" (4.47, с.3). Именно реализации этой цели направлена осуществляемая ныне государственная политика по реформированию профессионально-образовательного комплекса республики. В то же время он требует "критически отнестись к нашему близкому прошлому и, взяв на вооружение все положительное и ценное из прошлого, отказаться от старого стиля работы и политики, которая не соответствует нашему сегодняшнему дню и является преградой на нашем пути" (4.78, с.1). Симбиоз позитивных моментов прошлого и настоящего, их гармонизация в рамках единой государственной политики с учетом того, что в данной сфере "накоплен огромный положительный опыт, есть достижения, которые могут служить примером для других стран" (1.33, с.77), формирование социальных и правовых механизмов, обеспеченных и подкрепленных экономически, может коренным образом преобразовать облик профессионально образовательного комплекса. Изучение материалов и документов, аналитических, эмпирических и статистических данных показывает, что избранный республикой эволюционный и поэтапный путь обновления в полной мере применяется в обновлении и реорганизации системы высшего, среднеспециального и профессионального образования. Здесь уже теперь наметилось несколько направлений, характер и содержание которых позволяет судить о серьезности подходов к выработке и созданию мобильной и интегративной модели профессиональной школы.
Первый блок проблем и направлений связан с реконструкцией сложившейся системы, введением в ее структуру новых типов учебных заведений. В настоящее время в республике 7 вузов приобрели статус университетов, создано 49 лицеев, 33 гимназий, несколько десятков коммерческих и политехнических колледжей (3.39, с.16). Наряду с этим в высшей школе установлена квотная система распределения мест для обучения студентов за счет государственного бюджета и студентов, обучение которых строится на платно-контрактной основе. Активно внедряется система тестовых испытаний, "главной целью которых является объективная оценка уровня знаний абитуриентов и отбор из числа лучших по знаниям для учебы в вузах" (4.79, с.2). Однако, по нашему мнению, для завершения процессов формирования целостной системы профессионально-образовательного комплекса этих организационных мер недостаточно. В США, например, диверсификация привела к массовому распространению краткосрочных вузов путем расширения неуниверситетского направления системы высшего образования. Здесь за период 1970-86 годы темпы роста двухгодичных и муниципальных колледжей различной специализации превышали соответствующие показатели для университетов и четырехгодичных колледжей в 2,6 раза, благодаря чему удельный вес студентов неуниверситетского сектора достиг 37 процентов от общей численности студентов (4.80, с.15). В Узбекистане в свое время уже имелась попытка создания учительных и других институтов, которые оправдывали себя с точки зрения обеспечения общеобразовательной школы педагогическими кадрами. Безусловно, имея такой опыт и потребности независимого государства в быстрой ликвидации кадрового дефицита по ряду специальностей и профессий, вполне реально и целесообразно использовать и распространить его на другие сферы государственной системы профессионального образования.
Второй блок проблем и направлений обусловлен с пересмотром прежней идеологии профессионального образования и формированием новой концептуальной теории обучения и воспитания кадров и специалистов. По нашему мнению, она должна предусматривать и, прежде всего, обосновывать объективность и целесообразность перестройки учебно-воспитательного процесса в соответствии с такими требованиями как, во-первых, коренным пересмотром соотношения аудиторной, лекционно-семинарской и внеаудиторной, самостоятельной работы в зависимости от трудоемкости изучаемых наук и специализации с достижением пропорций между ними 1:1 или 1:2; во-вторых, радикальными изменениями в методике обучения в сторону более широкого применения в преподавании и самостоятельной работе компьютерной и другой вычислительной техники, обучающих тренажеров и т.д.; в-третьих, предоставлении студентам условий и возможностей для решения на практической основе профессиональных задач, деловых игр, проблемных ситуаций и др., способствующих усвоению и укреплению навыков; в-четвертых, более активного вовлечения студенческой молодежи в непосредственную разработку фундаментальных и прикладных научных проблем; в-пятых, привития будущим специалистам того объема общей, профессиональной, политической, правовой, научной культуры, владением которыми в значительной мере повышают коммуникабельность и мобильность кадров, степень их интеллектуализации и социализации.
Особые трудности и сложности создаются переводом учебных программ на неидеологизированные междисциплинарные предметы и курсы по политологии и социальной философии, религоведению и социальной психологии, культурологии и социальной инженерии, правоведению и социологии труда и т.д., преподавание которых требует совершенно иной базовой подготовки и специальных знаний, например, в сравнении с научным коммунизмом и обществоведением, научным атеизмом и политэкономией. На других фактологических источниках строятся предметы по историческим и филологическим наукам, юриспруденции и международному праву, востоковедению и информатике и т.д.
С увеличением выпуска кадров по специальностям бакалавр и магистр возрастают требования на конвертируемость дипломов с высшим образованием, соответствие их обладателей по уровню знаний, интеллектуальной развитости и профессиональным навыкам мировым стандартам. На приобретение таких документов имеют реальные шансы около 1700 представителей Узбекистана, обучающихся в высших учебных заведениях и научных центрах других государств (3.40, с.13).
Третий блок проблем и направлений связан с решением вопросов возрождения национальной самобытности в учебно-воспитательном процессе. "Для нас, - отмечал Каримов И.А., - духовные, исторические и культурные ценности, моральное, нравственное состояние населения, воспитание подрастающего поколения должно явиться главной приоритетной задачей, и мы не можем экономить средства в ущерб духовности народа" (1.33, с.77). Одним из первых шагов в этой области можно считать перевод обучения и воспитания на государственный язык. Например, в 1992/93 учебном году 61 процентов студентов вузов, 70 процентов учащихся техникумов и 60 процентов профтехучилищ занималось по всем предметам на узбекском языке (3.13, с.214). В настоящее время более 80 процентов всей учебной литературы выпускается на государственном языке (3.41, с.18). Другой путь, осуществляемый в учебных заведениях, - это восполнение знаний студентов материалами национально-исторической культуры и духовности.
Сегодня кругозор и историческая память студентов и учащихся обогащается углубленным изучением трудов и произведений древних мыслителей Востока и Центральной Азии, восстановлением исторической правды о многих событиях и движениях, функционировании государственных образований на территории современного Узбекистана и т.д., имен и дат, то есть совокупности всего национального культурно-духовного наследия. Третий вариант - переориентация общественного сознания и мнения студенчества на новые идеалы и принципы, нравственные и культурные ценности, на национальные обычаи и традиции.
В новых условиях весьма важно наряду с развитием многообразия интересов и потребностей сформировать у молодежи стереотипы уважения к власти, законам, к культуре и истории других наций, высокие чувства патриотизма, сопереживания со своим народом и т.п. Овладение и усвоение в ходе учебно-воспитательного процесса национальной идеологией государственной независимости, реализация ее в практических делах и в поведении, образе мышления и системе отношений - единственная и верная возможность в преобразовании социального облика нового типа специалиста.
Четвертый блок проблем и направлений обусловлен с необходимостью кардинальной перестройки соцкультбыта студентов и учащихся учебных заведений, повышением уровня их материальной обеспеченности, предоставлением им привилегий и льгот к доступу и потреблению ценностей и продукции культурно-духовного пространства. За годы независимости в республике сделано немало для социальной поддержке студенчества и учащихся: несколько раз осуществлялись мероприятия по повышению размеров стипендий, расширялись ежемесячные доплаты на льготное питание и 50-процентные скидки обедов в студенческих столовых, на проезд в общественном транспорте и оплату за проживание в общежитиях.
Однако эти и другие меры не смогли снять остроту противоречий в указанных сферах. В 1992 году из 185,5 тысяч студентов дневных отделений вузов стипендии получали 170,1 тысяча, из них минимальных размеров - 117,7 тысяч человек. Среди учащихся техникумов эти показатели составили - соответственно - 159,5; 145,3 и 114,5 тысяч человек (3.13, с.204). Число студентов вузов, например, получавших стипендии на контрактно-договорной основе за 1992-93 гг. увеличилось только 1,2 тысячи человек и достигла показателя 3,8 тысяч (3.42). Остаются нерешенными и многие вопросы бытовой устроенности. В 1992 году из 78,3 тысяч учащихся средних специальных учебных заведений, нуждавшихся в общежитии, было обеспечено лишь 57,8 тысяч, из 100 тысяч студентов - только 68,7 тысяч человек. К тому же в общежитиях на одного проживающего приходилось 5,4 кв.м жилой площади при рациональных санитарных нормах 11,2 кв.м (3.42). Из 55 вузов спортивные комплексы имели 6, медицинские учреждения - 8, профилактории - 9, зоны отдыха и летние лагеря - 7 институтов и университетов (3.42).
Проведенные нами аналитические исследования показывают, что избранный республикой самостоятельный и неординарный путь по воссозданию качественно нового облика профессионально-образовательного комплекса в том варианте, который позволил бы в условиях демократизации и рыночных отношений обеспечить гражданам свободный доступ к получению и приобретению профессии и специальности на конституционной основе равноправия и справедливости. Важно и ценно то, что государственная система профессиональной подготовки кадров, опираясь на положительные моменты прежнего опыта и достижения в этой сфере, пытается выйти на позиции возможной гармонизации их с современными требованиями и отношениями. Безусловно, на пути реформирования и преобразований государство не всегда успевает вовремя обнаружить и предусмотреть проявление всех аспектов негативных последствий перестроечных процессов, однако это ни в коей мере не умаляет ее усилий и стремлений приблизить данный комплекс к реальной действительности, к непосредственным потребностям народного хозяйства. В то же время государство, сохраняя за собой монополию в кадровой политике, в правовом регулировании развития профессионально-образовательной системы, предоставляет возможности для формирования и функционирования негосударственных учебных заведений, основанных на различных формах собственности. Осуществляя свою деятельность на принципах самофинансирования и экономической самостоятельности, правовой независимости, они быстрее, чем государственная система, реагируют на рыночную конъектуру спроса и в той или иной мере компенсируют потребности общества в кадровых работниках, необходимых для производства и культуры профессий и специальностей.
Обобщая и осмысливая в целом результаты исследования, автор приходит к идеи, на переходном этапе к рыночным отношениям общество крайне заинтересовано в том, чтобы складывающая в новую целостность профессионально-образовательная система не ущемляла интересов и потребностей населения, а государственная, бесплатная форма обеспечивала общедоступность каждому выбора и приобретения видов занятий, соответствующих их способностям и ценных на свободном рынке труда.
3.2. Проблемы культурного и духовного воспитания кадрового потенциала в условиях реализации национальной идеологии государственной независимости
Формирование профессиональной разносторонности и компетентности, деловитости и предприимчивости кадров органически сопряжено с нравственными аспектами мотивации труда, культуры производства, моральными принципами отношений в процессе труда и производства, этическими нормами поведения и т.д. Поэтому профессионально-образовательный комплекс призван заложить в будущего специалиста культурную основу и духовную базу, которые в совокупности с профессионализмом и квалификацией составляют фундамент для его саморазвития и самоусовершенствования. Однако процесс воспитания и закрепления в человеческом бытие ценностных ориентаций и стереотипов с окончанием обучения не завершается. Вхождение кадров в сферу труда ставят их в такие ситуации, когда культура и духовность может оказаться чуть ли не единственным средством предотвращения от возможной деградации и поддержки в них чувства оптимизма. Такая идея заложена в выступлениях Президента РУ Каримова И.А., который в частности заявлял, что "вряд ли правы те, кто утверждает, что сначала надо дать людям материальное богатство, а потом подумать о духовности. Духовность - энергия человека, народа, общества, государства. Нет ее - никогда не будет для них блага. Жалеть труд и средства на укрепление духовности, значит отнимать у себя будущее" (1.9, с.66).
Но духовность не существует само по себе, например, в отрыве от образования и культуры, национальных и общечеловеческих ценностей, исторической памяти и преемственности, традиций и обычаев, заветов и наследия предков, всего того, что ныне включается в структуру и содержание национальной идеологии государственной независимости.
Поэтому проблема духовности - это, прежде всего и в первую очередь, решение практических задач стоящих перед суверенным государством на пути к демократическому и социальному прогрессу, так как именно через призму самобытности формируются концепции и модели, создаются законы и программы, вырабатываются стратегия и тактика обновления и преобразований. В то же время духовность автоматически не привносится с генофондом, а сознательно и целенаправленно воспитывается, активно усваивается каждым поколением в целях поддержания в народе на определенном уровне национального духа и самочувствования, что, в конечном счете, позволяет воздвигать соответствующее духовному фундаменту здание независимости. "Сама жизнь, - считает Каримов И.А., - требует, чтобы в этом вопросе, который должен изменить наши взгляды, мировоззрение, мы быстро перешли от слов к делу. Нам нужно наладить эффективное воспитание, позволяющее внедрить в сознание людей национальную идеологию" (1.20, с.25-26).
Новая философия воспитания, неприемлющая религиозный и коммунистический фундаментализм, приоритет и верховенство какого-либо идейно-политического или мировоззренческого течения, опирается на ценности и идеалы, стоящими над классовыми и партийными интересами, клановыми и групповыми представлениями. Но это вовсе не означает, что человек в своих мировоззренческих и других духовных потребностях должен быть отчужден или отрешен от частного взгляда и мнения на политический процесс и социальное развитие общества, на понимание собственного места и роли в общественном прогрессе и т.д. Практика многих десятилетий показывает, что ему противоестественно казарменное мышление и тотальный идеологический режим, насильно навязываемых государством или партией. В сущности природа человека требует, чтобы он был свободным созидателем идеологического процесса, творцом своей духовной жизни. Но и в этом случае выбор людьми тех или иных идеологических концепций и мировоззренческих систем должен осуществляться в границах законов и принципов гуманного демократического общества. При всем идейно-политическом разбросе и плюрализме мнений в этой сфере недопустимо нигилистическое отрицание каких-бы то ни было культурных и нравственных норм и ценностей, ни государственная нетерпимость к отдельным направлениям идеологии, мировоззрения и культуры. При свободе и неприкосновенности частной духовной жизни все же недопустимы проявление тех моральных кодексов, которые выступают не альтернативной общепризнанным правилам человеческого общежития, а ее противоположностью. По нашему мнению, множественность идеологических приверженностей и пристрастий не должна создавать дисгармонию и напряженность в духовной сфере, противостояние и противоборство сторонников различных идейных течений, а наоборот - обогащать воспитательную базу и расширять духовное пространство, разнообразить мировоззренческую среду и структуру потребительских интересов.
Идейный и политический плюрализм более всего и нагляднее обнаруживается и просматривается через развитие духовных отношений интеллектуального потенциала. Это связано не только с тем, что кадровые работники зачастую выступают созидателями различных идеологических теорий и концепций, но и с тем, как они используют их для внедрения в систему обыденного, массового сознания. Ведь так или иначе, любая идеологическая модель предполагает и предусматривает соответствующую социальную базу для их освоения и распространения, и комплекс воспитательных и пропагандистских механизмов для их реализации. Без этих элементарных и в то же время фундаментальных основ невозможно, по крайней мере, прогнозировать будущность жизненности и дееспособности этих моделей. Опыт трех лет независимости свидетельствует, каждая мировоззренческая концепция - политическая, идеологическая, нравственная - опирается в теоретическом отношении на собственную духовную основу, в методологическом - на свои способы и подходы к осуществлению, в организационном - на соответствующие социальные слои населения. При удачно разработанной программе или платформе она может расширить границы своего влияния, увеличить относительную и абсолютную численность сторонников и последователей, и при определенных ситуациях даже претендовать на роль ведущей, диктующей обществу свои нравственные принципы и нормы, навязывающей людям свои специфические стереотипы и ценности. Некоторые из исследователей, например, считают, что национальная идеология как раз то и предназначена для декларирования ее в качестве государственной, хотя такая позиция в корне противоречит конституционному положению о равноправности всех идеологических и других духовных направлений. Такое мнение, на наш взгляд, не лишено оснований - логика подсказывает, что потребности в сохранении единства и целостности системы воспитания неизбежно требует формирования в людях помимо многообразных и общих ценностных ориентаций, без которых невозможно представить национальный образ и без которых разрушается целостный облик народа. Другими словами, в культурном и духовном пространстве существуют ценности и идеалы, которые по своему содержанию, характеру и значимости выходят далеко за пределы, например, партийных или классовых интересов, и по принадлежности более соответствуют общечеловеческим. Именно такой подход и понимание напрашивается при характеристике новой мировоззренческой концепции в трактовке Каримова И.А. По его мнению, "национальная независимая идеология, основываясь на национальном духе, языке, обычаях, древних традициях нашего народа, в дальнейшем должна вселить в наше сознание веру, милосердие, человечность, терпимость, справедливость, высокую жажду познания" и в то же время, "основываясь на общечеловеческих ценностях, должна воспитывать в нашем народе чувство постоянного устремления к тому, чтобы по своему положению стать равными и равноправными в мировом сообществе, среди самых развитых государств" (4.81, с.2). И естественно, при такой постановке проблемы государство не может оставаться сторонним наблюдателем или фиксатором внедрения в воспитательный процесс идей и взглядов, не совпадающих или противоречащих вышесказанным, допускать разночтения или отклонения от тех принципов и правил, которые устанавливаются в качестве нормативных и обязательных для воспроизводства. Даже в условиях духовного многообразия, разности культурных потребностей, множественности политических интересов вышеуказанные качества и черты человека должны занимать в системе воспитания приоритетность. Дело в том, что именно эти наличные в народе свойства указывают на уровень его цивилизованности и на степень интегрированности и без которых, как нам кажется, невозможно достичь соответствующего культурного и духовного прогресса. Чем меньше в массах обнаруживаются разделительные и отличительные черты и качества, тем больше у ней нравственных и психологических оснований для вхождения и адаптации в мировую культуру и мировое сообщество.
Наиболее наглядно возможности культурно-духовной мобильности и социальной дееспособности нации и народа, государства и общества видится через анализ общего развития интеллектуального потенциала.
Ведь кадры аккумулируют в себе передовые и прогрессивные стороны современной действительности и прошлого наследия, синтезируют те качества, которые позволяют безболезненно осуществлять реформирование политической, экономической и социальной систем, трансформироваться в новых условиях, переходить на принципиально иные типы отношений и связей, формы и структуры общения. И не случайно, по характеристике состояния уровня развития интеллектуального потенциала и его кадрового корпуса нередко оцениваются реальные ресурсные возможности государства, нравственное и психологическое самочувствование народа, крепость его духа и веры на возрождение и прогресс.
В работах и выступлениях Президента РУ Каримова И.А. выдвигаются целый комплекс проблем, связанных с формированием и воспитанием нового типа работника интеллектуального труда, представляется перечень наиболее потребных для современных условий параметров культуры и духовности кадрового потенциала, определяется соответствующий круг норм и критериев их оценки и характеристики. В методологическом отношении для нас важен дифференцированный подход в определении качеств и свойств, необходимых для тех или иных категорий кадровых работников. По его мнению, например, "лидер, руководитель в первую очередь должен быть честным, чистым, отважным, хозяином своего слова, следовать букве и духу закона" (4.3, с.3). Касаясь качественных аспектов кадров научной сферы, он подчеркивал, что для того, "чтобы построить великое государство, достигнуть великого будущего, нужно воспитывать разумных, просвещенных, гордящихся своим прошлым, великими ценностями, нацией, верящих в будущее людей" (4.78, с.2). Раскрывая роль педагогов и учителей в обновленном обществе, он замечал, для того, чтобы "быть воспитателем и наставником, формировать сознание других, передавать знания, растить молодежь настоящими патриотами, настоящими гражданами, необходимо прежде всего, чтобы сам воспитатель отвечал этим высоким требованиям, обладал такими замечательными качествами" (4.13, с.1).
Однако, эти специфические черты и особенности различных категорий кадровых работников не должны заслонять то общее, что объединяет их в одной социоструктурной общности. Безусловно, своеобразие вида труда и занятости накладывает определенный отпечаток на нравственно-психологический склад кадров разных групп интеллектуального потенциала, создает адекватный профилю и специализации черты характера, формы поведения, стиль взаимоотношений, способы мышления. Различны между ними и структура культурных интересов и потребностей, степень социализации и интеллектуализации, ориентации на ценности и приобщенности к духовному наследию народа.
Однако, надо думать, общую характеристику культурного и духовного облика кадров определяют иные критерии и показатели, которые по своим оценочным свойствам более всего обращены к содержательной стороне человеческого проявления, например, в нравственной и этической сферах. В настоящее время в общественном мнении республики складывается представление, что рост уровня религиозности среди работников интеллектуального труда есть объективный процесс возврата человека к истокам подлинной нравственности и духовности. Говоря об исламе, Каримов И.А. замечает, что "благодаря ему народ сохранял в веках самого себя, свою духовность, богатое культурное наследие" (4.3, с.1). Ни у кого не вызывает сомнений, что и сегодня религия имеет большое значение в сохранении в чистоте сущности народа, в установлении между людьми отношений доброты и милосердия. Поэтому, считает он, "необходимо, чтобы связи между духовной жизнью общества и религиозными отправлениями были гармоничными, сбалансированными" (4.3., с.2).
Вместе с тем следует иметь в виду, что "никакая религия, в том числе и ислам, не располагает особыми теоретико-познавательными концепциями, не порождает политических теорий, идей управления властью, массами, не владеет самостоятельным морально-нравственным потенциалом. Она черпает свои идеи из имеющихся в данный исторический период народных представлений, традиций, опыта общественного развития, культуры масс" (1.34, с.4). Но тем не менее в настоящее время люди вдумчиво присматриваются к религиозной нравственности, так как многие элементы религиозного опыта оказались общечеловеческими и полезными для взаимопонимания и укрепления связей, отношений между людьми. Однако, надо сказать, на уровне обыденного сознания устанавливается несколько неверное понимание веры, которое воспринимается как простое соблюдение религиозной обрядности и ритуальности на бытовом уровне, механическом запоминании или заучивании некоторых сур и аятов Корана, участии в религиозных праздниках. При таком подходе и оценке, согласно данным социологических исследований, удельный вес узбеков - приверженцев ислама, например, в 1991 году составлял 80 процентов (4.82, с.35). С учетом численности участников религиозных праздников Курбан-хаита и Руза-хаита, которые проводятся на государственном уровне, в последующие годы данный показатель религиозности превысил 96-97 процентов (3.3).
Но это вовсе не означает о всеобщности приобщения всего коренного населения к духовному наследию ислама, к его нравственным и этическим ценностям. Ведь ислам как идеологическая система взглядов, понятий, норм морали в воспитательном аспекте требует неукоснительного соблюдения, заложенных в аятах, хадисах, шариате, ритуально-обрядного проявления чувств и догматических стереотипов в поведении, связях и отношениях. Иначе говоря, религиозность - это, прежде всего, втискивание человека в особые рамки нравственных правил, которые по своему характеру и содержанию запрограммированы на формирование единообразия мышления и воспитания однотипности поведения. Поэтому с точки зрения воспитания следует оценивать не уровень религиозности, а расширяющую религиозную среду, в пространстве которой оказываются кадры и определенная часть их бытовой и интеллектуальной деятельности наполняется содержанием религиозной морали, особенно за счет общечеловеческих ценностных ориентаций в нравственности и духовности.
Необходимо все же иметь в виду, что атеистическое начало, заложенное в сознание многих поколений кадровых работников, не позволяет ему перерасти или трансформироваться в религиозное чувство или религиозное убеждение. В реальной действительности при интенсивном процессе заполнения духовного пространства теологической догматикой и под воздействием окружающего бытового общественного мнения кадры оказываются так или иначе вынужденными блюсти ритуально-обрядовые формы религиозных отправлений, хотя большинством из них они осознаются как национальные и народные. Безусловно, свобода совести есть частное дело каждого, и она не должна и не может навязываться ни законодательной системой, ни государственными властными структурами, ни общественным мнением. вследствии этого и характер религиозных отношений, степень приверженности той или иной концессии не может выставляться в качестве критериев в оценке и характеристике кадровых работников как специалистов и профессионалов. Однако нельзя не считаться с тем, что приобщение кадровых работников к нравственным ценностям, проповедуемых религией, и их освоение, становление в качестве норм элементарного человеческого общежития в значительной мере гуманизируют личность и повышают в нем коэффициент коммуникабельности. На крутых поворотах истории, когда происходит смена общественно-экономических формаций и осуществляется переход на качественно новые и принципиально иные ценностные ориентации и идеалы, формы и нормы межличностных отношений крайне важно и актуально сохранить, повысить воспитательный эффект таких нравственно-духовных категорий как честность, справедливость, милосердие, сострадание, человечность, совесть и другие, которые привносятся в первую очередь в жизнедеятельность людей через моральные принципы религии.
Практика же начальных этапов становления рыночных отношений показывает, что вышеуказанные качества нередко подменяются уродливыми проявлениями, которые порождаются низменными потребностями и меркантильными интересами. Социологические опросы населения республики по проблеме нравственного облика предпринимателей в той или иной степени подтверждают такое мнение. Так, 45,5 процентов респондентов отметили, что для большинства бизнесменов характерна нечестность и ловкачество; 53,2 процента - стремление к наживе; 27,7 процентов - нежелание работать по совести; 23,1 процент - достижение цели любыми способами (4.25, с.26). Между тем, согласно новой теории социальной стратификации, предприниматели, 90 процентов из которых составляют специалисты, представляют собой новый отряд работников интеллектуального потенциала, и нравственный облик которых во многом предопределяют качественную сторону формирующегося государственного и экономического устройства общества. Их реальное мотивационное поведение и моральная позиция в условиях кризиса и стагнации, резкого падения жизненного уровня населения дискредитирует демократические и гуманистические цели, ставят население перед фактом неприятия новых форм отношений. Характеризуя негативность последствий нравственной деградации отдельных групп интеллектуального потенциала, Президент РУ Каримов И.А. подчеркивал, "есть и такие личности, которые пользуясь сегодняшними трудностями, озабочены лишь тем, чтобы приумножить свое богатство за счет обирания народа. Они представляют серьезную опасность для государства и общества... Самой большой угрозой в наш переходный период я считаю коррупцию, то есть когда работники государственных, властных и правоохранительных структур из-за своих непомерных аппетитов, злоупотребляет служебным положением, вступают в сговор с преступниками... Поэтому против корыстолюбия, алчности, взяточничества, коррупции мы предпримем самые решительные, беспощадные меры... Это - не разовая кампания, а наша последовательная, решительная политика" (4.3, с.2).
Поэтому говоря о моральных аспектах воспитания кадровых работников, следует под этим предполагать не переход на систему религиозного обучения и образования, а возможность максимального использования и внедрения в повседневную трудовую, бытовую, политическую и т.п. деятельность нравственных норм отношений между людьми, между человеком и государством, личностью и обществом. А для этого необходимо, чтобы вся новая система, с одной стороны, сама опиралась на высокие нравственные основы и начала, а с другой, формировала правовую и моральную нетерпимость к любым проявлениям безнравственности и бездуховности в кадровом составе республики.
Культура интеллектуального потенциала автоматически не приходит с приобретением кадрами соответствующего образования. Как мы отмечали ранее, профессионально-образовательный ценз является тем фундаментом, на котором конституируется человек как целостная личность, и посредством которого может реализовать свои сущностные качества и свойства. В то же время образование выступает и как средство самосовершенствования каждым своего социального начала, общественной природы. Однако воспитательная значимость и ценность культуры заключается не только в представлении кадрам возможностей для удовлетворения духовных потребностей и реализации способностей в многообразии ее проявления через развития макро- и микроинфраструктуры, насыщения человеческого пространства и среды необходимыми элементами и атрибутами. Главное - определить фактическую действенность ее как инструмента, преобразующего личностную систему отношений, связей, общения, уклада и образа жизни, подпитывающего и поддерживающего в каждом чувства, переживая на соответствующем психологическом уровне и состоянии, укрепляющим в нем апробированные тысячелетиями национально-традиционные нравственные и этические стереотипы, правила, нормы. Другими словами, здоровая культурная основа служит той стартовой площадкой, которая, с одной стороны, позволяет кадрам быстро и безболезненно интегрироваться а мировую цивилизацию, гармонично адаптироваться в ней в качестве полноценного субъекта, а с другой, без каких-либо серьезных и существенных материальных и социальных издержек усваивать передовые и прогрессивные достижения других народов и стран, и с третьей, способствует выработки кадрами тех качеств и черт, которые укрепляют в них гуманистические и миротворческие начала, развивают психологию человеколюбия, добра и справедливости. Учитывая эти обстоятельства и принимая во внимание то, что культура имеет обьектом своего воздействия и влияния самые разнообразные стороны человеческой сущности, автор считает целесообразным исследовать лишь некоторые, наиболее важные и острые для переходного периода проблемы воспитания кадровых работников интеллектуального потенциала.
Воспитание политической культуры. В условиях коренных преобразований кадровые работники всех уровней специализации и профессионализации, социального положения и занятости более чем какие-либо другие общественные группы и слои экономически активного населения вовлечены в процессы реформирования политической системы и форми рования новой идеологии государственного устройства общества. Их переход от партийной монопольности в управлении государством к политическому плюрализму, от идеологической закомплексованности к - мировоззренческой раскрепощенности, сопровождается острыми противоречиями, мучительными поисками оптимальных теоретических и практических решений, столкновениями мнений и взглядов, методов и способов осуществления альтернативных вариантов концепций и моделей.
И как показывает реальная практика демократизации общества в политической сфере более чем где-либо необходима моральная и этическая терпимость и лояльность, нравственная чистота и искренность помыслов и устремлений, то есть внутреняя культурная подготовленность и психологическая собранность, и кадры, как подчеркивал Каримов И.А., "должны на каждом шагу чувствовать глубокую ответственность перед временем, перед народом, перед обществом" (4.78, с.2). И чем выше степень плюрализации политического пространства и среды, чем глубже острота и сложность ситуации, тем и выше должна быть разумность, осмысленность и осознанность чувства кадровых работников за свои деяния, взгляды, поступки.
В основе политической культуры кадров лежит интерес к тем или иным видам общественной и государственной деятельности, приобщенность к высшим сферам управления и власти, соучастие в формировании политики, или оппозиционная настроенность в отношении осуществляемых реформ и реконструкций и т.д. Исследования показывают, на начальных стадиях преобразований всеобщий интерес интеллектуального потенциала республики был обусловлен и связан непосредственно с самоопределением Узбекистана в качестве независимого, политически суверенного и экономически самостоятельного государства, что, по сути дела, открывало реальный путь к возрождению национальной самобытности и традиционности. Для этого периода характерен наивысший подъем национального самосознания и общественной активности кадровых работников всех уровней и степеней в ломке прежних структур политической системы, становлении и развитии многопартийной организации общественной жизни, создании концептуальных моделей общественно-политического устройства государства. С конституционным утверждением и законодательным оформлением независимости, созданием новой системы государственного управления наметился некоторый спад в общественной и политической деятельности кадровых работников. Социологические опросы среди различных групп специалистов в 1993 году показывает, что из их общего числа 46,8 процентов совершенно не проявляют какого-либо интереса к политике, 56,3 процента - к работе партий и движений, 63,7 процентов - не участвуют в обсуждении проектов законов и других актов и материалов, вынесенных на всенародное обозрение (3.15). Имеет место не однозначный взгляд на актуальность и важность тех или иных политических проблем. Если, например, специалисты и другие кадровые работники из числа русскоязычного населения более всего привязаны к идее развития демократического процесса российского типа, то представители коренного населения в своих политических устремлениях прежде всего обращены к защите национального статуса в рамках восточного типа политического устройства общества. Неодинаковы мнения на поиски и выбор подходов в решении политических вопросов. Те же социологические исследования свидетельствуют, что 46,5 процентов опрошенных кадровых работников считают возможность разрешения острых социальных проблем и конфликтных ситуаций, возникающих в ходе реформирования и обновления системы путем достижения компромиссов между партиями и движениями с одной стороны и государством с другой, 28,2 процента склонны к необходимости применения силовых методов, 13,5 процентов - с помощью принятия дополнительных законодательных актов, 42,3 процента - президентских указов, 33,6 процентов - путем вынесения проблемы на всенародное обсуждение (3.15).
Несмотря на такой разброс мнений, большинство из них отдают предпочтение методам эволюционных преобразований - от парламентских дебатов и политических дискуссий до принятия совместных соглашений, обращений, договоров. Это в полной мере согласуется с новой идеологией политической культуры, усвоение и овладение принципами которой и применение их в общественной практике позволяют кадровым работникам выходить на цивилизованные, демократические формы отношений в политической сфере. Такие инструменты политического давления и конфронтаций как массовые демонстрации и митинги, забастовки и протесты и т.д. не получили поддержки и распространения в регионе по причинам неприемлемости их использования с точки зрения национальной традиционности. В современных условиях, по нашему мнению, наличие соответствующего уровня политической культуры рассматривается как способ снятия политической и социальной напряженности, возникающих между социальными группами, партиями и движениями, личностью и государством, как возможность достижения политического концецусса в выработке общих целевых направлений социально-экономического развития общества. Поэтому попытки определенных политических сил навязать интеллектуальному потенциалу республики модели псевдореволюционных скачков с шоковой терапией, радикальными перестройками, социальными потрясениями, трагическими последствиями наталкиваются на врожденную приверженность и уважительность власти и закону, житейскую неспешность и трезвую рассудительность, восточную дипломатичность и корректность. Надо сказать, что народная дипломатия как форма политической культуры всегда присутствовала в традициях нации, и она зачастую, причем успешно, использовалась именно при решении острых проблем в сложных ситуациях. На советах аксакалов и курултаях вырабатывалось и формировалось то общественное мнение, которое способствовало стабилизации социальных отношений и консолидации слоев и групп населения. В конечном счете, народная дипломатия создавала ту нравственно-психологическую основу, которая так или иначе становилась базой для конструирования государственной политики. Игнорирование и непринятие мнения народной дипломатии, как правило, вело к углублению разрыва и пропасти между государством и населением, а вместе с тем и к социальным и моральным деформациям в общественном развитии. Изучение феномена народной дипломатии и других форм политической культуры показывает, что не лекции и учебники, не наставления и проповеди, а реальное и конкретное участие кадровых работников в многообразном проявлении политической жизни воспитывает в них те качества, прививают те навыки, формируют те стереотипы, которые позволяют им реализовываться в политической сфере и самоутверждаться в качестве активного субъекта преобразований. Иначе говоря, общественная практика в плюрализованном политическом пространстве остается наиболее действенным и эффективным механизмом в воспитании культуры демократии личности.
Политическая культура и политическое воспитание кадровых работников немыслимо без формирования у них и правовой культуры. В одном из основополагающем принципе государственного строительства независимой республики, базирующем на законопослушании, заложена идея о сопряженности политической деятельности с конституционными и правовыми рамками и границами демократического пространства, а также требованиями соблюдения установленных государством норм и правил политических отношений. Новая законодательная система, ее философия допускают не только свободное проявление многообразия политических движений и течений, не только гарантирует право каждого на частный взгляд и мнение по всему спектру политических проблем, но и защиту их от возможных дискриминаций и ограничений.
Смысл правовой культуры заключается не столько в строгом и педантичном выполнении гражданами своих обязанностей перед государством и обществом, сколько в осознании равного права любого иметь свои убеждения, привязанности и пристрастия в политической сфере, лояльно и терпимо воспринимать иные верования. Однако необходимо сразу оговориться, что правовую культуру нельзя привязывать лишь в области отношений человека и государства, человека и политики.
Президент Каримов И.А. подчеркивает, что в условиях становления правового демократического государства "особое значение имеет воспитание в людях чувства глубокого уважения к законам и нормативно-правовым актам, ибо правовые нормы живут и действуют только тогда, когда они живут в человеке и действуют через него" (1.33, с.64).
Другими словами, правовая культура базируется на осознанном и осмысленном соблюдении и выполнении людьми установленных законами государства, нормами человеческого общежития требований и правил взаимодействия и взаимосвязи в межличностном, межгрупповом плане, и затрагивает более широкий комплекс отношений - социальные, культурные, бытовые и т.д. И здесь, естественно, необходима жесткая внутренняя самодисциплина в регулировании чувствами и переживаниями, поведением и поступками. Для кадровых работников должна быть свойственной сдержанность внешнего эмоционального самовыражения, которая не понижает сущностные его качественные стороны, а наоборот, повышают их дееспособность и не позволяет выходить за рамки общепринятых форм и методов общения.
В настоящее время степень и характер разработки законодательных актов, направленных в целевом аспекте и способствующих формированию и воспитанию правовой культуры, значительно отстает, например, от уровня создания правовой системы рыночных отношений, хотя изложенные в принятых указах и законах по этим вопросам установлены немало норм и принципов человеческого взаимоотношения. Безусловно, что и новая конституция республики создает реальную основу для перехода на качественно зрелую систему правовой культуры, но и она также не может охватить многообразие и богатство порождаемых реальной действительностью связей, особенно в сферах культуры, духовности, быта, регламентировать конкретные формы возможных проявлений этих связей и отношений, средства и способы контактов и общения.
Между тем, именно на уровне межличностных, межгрупповых и межнациональных связей и отношений более всего необходимо формирование системы государственно-правовых актов и других нормативных документов, которые активно бы воздействовали за укрепление взаимоуважения и взаимопонимания между людьми. Поэтому правовая культура воспринимается, прежде всего, как признание за каждым прав и свобод на все формы жизнеобеспечения и жизнедеятельности. Исследование показывает, что на начальных этапах переходного периода государство вышло только на исходные позиции в выработке собственных моделей и концепций по воспитанию правовой культуры, определению структуры ценностной правовой ориентации. В условиях отказа от прежней системы воспитания, моральных кодексов и традиций, оно оказалось в ситуации, когда в обществе расширяется противоправный "беспредел" и вакуум правового бескультурья. Социологические опросы, проведенные в 1993 году среди кадров и специалистов, свидетельствуют о снижении уровня законопослушания и нарастании отчужденности от устанавливаемых норм и правил в государственно-законодательном порядке. Из общего числа респондентов лишь 28 процентов заявили, что в своей повседневной общественной, производственной, политической, культурно-бытовой деятельности они опираются на новые законы и указы и строго придерживаются регламентированных к ним норм и принципов; 36 процентов не скрывали, что они вообще не знакомы с новой законодательной и правовой системой, и это незнание наоборот закрепощают их свободу выбора форм и способов связей и отношений; 24 процента прямо указали, что в своей жизнедеятельности они игнорируют любые законодательные рамки и ограничения, считая, в условиях демократии и рынка правовая культура строится более всего на товарно-денежных, конъектурных, меркантильных отношениях (3.15).
По нашему мнению, правовая культура заключена в ответственности кадров перед законом и обществом, в строгом соблюдении служебных функций и профессиональных обязанностей, в рамках которых верховенство закона должно преобладать над их собственными, личностными интересами. И там, где умаляется необходимость проявления правовой культуры, где предаются забвению и игнорированию законы, там открывается простор для волокиты и бюрократизма, представительского чванства и высокомерия, унижения человеческого достоинства, превышения власти, порождению низменных инстинктов корыстолюбия, валюнтаризма и диктата, разрушение элементарных норм и правил человеческого общежития. Конечно, уровень развитости и степень зрелости правовой культуры работников невозможно измерить и оценить обычными критериями, охарактеризовать какими-либо статистическими показателями, так как она относится более всего к сфере нравственной и психологической, где приемлема иная шкала измерений, иные меры оценки. Стереотип законопослушания базируется не на чувстве страха о неотвратимости справедливого возмездия за нарушение законов, а на понимании собственной моральной деградации при условии преступления границ и рамок устанавливаемых государством и обществом соответствующего правового менталитета, общепринятыми социальными общностями норм и правил социального кодекса.
В комплексе проблем воспитания культуры и духовности интеллектуального потенциала не последнее место принадлежит вопросам формирования профессиональной культуры кадровых работников и специалистов. Зачастую под ней подразумевается чисто деловые качества, профессиональная компетентность и грамотность, глубокая специализация, мастерское владение всем комплексом приемов и методов реализации знаний и опыта. Однако такой взгляд и определение несколько ссужает содержательно-смысловую значимость и ценность данного понятия и выводит за пределы системы воспитания. Дело в том, что профессиональная культура прежде всего сопряжена с культурой труда и производства, их мотивацией, качеством выполняемых профессиональных функций, соответствии профессионально-образовательной подготовки с характером и содержанием занятости. Последние весьма важны и актуальны, так как в реальной действительности значительная часть кадровых работников вовлекается в несвойственные для приобретенных ими профессий и специальностей деятельность, отвлекающих от выполнения основных функций. Социологические опросы показывают, что и в новых экономических условиях от 20 до 30 процентов рабочего времени кадров и специалистов затрачивается на всевозможные совещания, планерки, разборки, составление различного рода докладных, объяснительных, справок, поиски сырья, информации, осуществление множества вспомогательных мероприятий организационного плана: устранение погрешностей и неувязок, последствий неправильно принятых решений и т.д. В силу этого, например, у 45 процентов инженерно-технических работников круг задач не отвечает характеру творческого труда (3.15). Это одна стороны проблемы.
Другая заключается в том, что профессиональная культура органически взаимосвязана с возможностью кадров самостоятельно, без вмешательства извне или диктата, решать профессиональные задачи, находить оптимальные пути в реализации целей с наименьшими моральными, трудовыми и материальными издержками. Как свидетельствуют опросы, до 50 процентов кадров и специалистов считают, что их независимость в проявлении инициативы и предприимчивости сдерживается некомпетентными указаниями руководителей, мнениями всевозможных консультантов и экспертов, выводами проверяющих комиссий (3.15).
Профессиональная культура в нашем представлении - это своеобразный стиль мышления и психологии, определенный тип профессионального интеллекта и этики, которые в совокупности характеризуют образ жизни кадровых работников с их нравственными и духовными ценностями, нормами поведения и кодексом чести. В то же время это и уровень компетентности и мера ответственности. Каждая социальная группа интеллектуального потенциала создает свой отличительный стиль профессиональной культуры, неповторимые у других манеры и привычки, стереотипы и принципы этической культуры труда и общения. Эти особенности формируют своеобразный социальный облик данных общностей, которые позволяют выделяться им в общей массе работников интеллектуального труда. Безусловно, отдельные элементы этих отличий закладываются еще в процессе обучения кадров в учебных заведениях, но более всего они воспитываются в условиях их деятельности в специфической профессиональной среде. Особый отпечаток накладывает и осознанное чувство принадлежности к соответствующей профессиональной ассоциации или гильдии, например, юристов или врачей, учителей или военных, в рамках которых устанавливаются свои системы отношений и связей, отраженные в уставах т декларациях. Такие формы организационных профессиональных объединений еще не получили должного распространения и развития в среде интеллектуального потенциала, но в перспективе их появление носит объективный характер, так в новых исторических условиях они больше всего отвечают профессиональным интересам кадровых работников: с одной стороны, данные объединения обеспечивают социальную и моральную защиту специалистов, их поддержку, а с другой - контролируют ход реализации ими своих профессиональных качеств, не допуская дискредитации профессиональной чести, этики и достоинства.
Обобщая материалы исследования, следует констатировать, что политическая, правовая и профессиональная культура кадров и специалистов в своем единстве и целостности опираются как на общедемократические ценностные ориентации, так и на национально-традиционную культурность и духовность. Выход непосредственно на просторы мировой интеллектуальной цивилизации, возможность усвоения и освоения многообразия форм, способов и методов активной общественной и гражданской, эффективной трудовой и производственной деятельности.
Однако следует сказать, что на переходном этапе всегда присутствуют и интенфицируются инерционные процессы и тенденции, живучесть которых проявляется в консервативном восприятии новых явлений и преемственности в сохранении ранее сложившихся и утвердившихся традиций. Например, прежняя система воспитания кадров и специалистов не могла не готовить их к работе в экстремальных и стрессовых ситуациях в любых видах занятости. Обследования показывают, что среди руководящих кадровых работников в 5 раз, главных и ведущих специалистов - в 4,5 раза, среди представителей таких категорий интеллектуального потенциала как педагоги, конструктора, инженеры, агрономы, занятых в исполнительных государственных органах - в 2,5 раза встречается больше случаев сердечно-сосудистых и нервно-психических заболеваний, чем среди рабочих и крестьян (3.15). Деятельность многих кадров и специалистов сопряжена с физическим износом, психологическими перегрузками, нравственными дипрессиями, порождаемых не характером и содержанием профессий и специальностей, а уродливыми формами субординационных взаимоотношений между руководителями и подчиненными, последствиями неверных решений и оценок результатов труда и другими причинами идеологического и мировоззренческого порядка, несовпадениями взглядов и мнений по кардинальным вопросам деятельности. В условиях рынка и демократии эти отношения не упрощаются, а усложняются вследствие предоставления кадровым работникам большей самостоятельности и независимости, свободы выбора путей и способов решения проблем, которые и в нынешней практике продолжают сталкиваться с неизжитыми административно-командными подходами и валюнтаристско-приказным стилем руководства и управления. Острые противоречия, вызываемые этими противоположностями, углубляют социальную напряженность в кадровой среде, ведут к нереализованности каждым своих природных способностей и приобретенных знаний и, следовательно, к их духовному удовлетворению и самосовершенствованию.
Культура кадров и специалистов интеллектуального потенциала не замыкается политической, правовой и профессиональной культурой.
Она в реальной действительности более многообразна, чем она представляется в научных изысканиях и исследованиях. Главное в ней - духовная основа, заложенная в исторических национальных ценностях, наследии и традициях. Материализуясь в конкретных поступках и поведении, действиях и отношениях, духовная культура становится мощным нравственным зарядом самореализации и самоутверждения кадров.
Поэтому не случайно, что своим содержанием она пронизывает всю систему национальной идеологии государственной независимости, определяя ее общечеловеческую направленность и нравственно-этическую самобытность. Современные тенденции качественных преобразований развиваются на саморегуляции процессов обновления структурно-смысловой конструкции системы воспитания с точки зрения приближения ее к рационально-нормативной. Но это вовсе не означает о переходе к жестким и строго выраженным концепциям с единообразными и однотипными правилами и принципами, раз и навсегда данными догматами и стереотипами. Новая общественно-экономическая формация ориентирует систему воспитания кадров и специалистов на интегративные качества и свойства, повышающих степень подвижности и гибкости человеческих способностей и возможностей. Здесь важна, прежде всего, выработка у кадровых работников прочных иммунитетных начал и устойчивых характеристик для безболезненного вхождения и гармоничной адаптации в изменяющейся культурно-духовной среде. Освоение и закрепление их усиливают коммуникабельные способности и расширяют коммуникативные связи, что позволяет в свою очередь кадрам осуществлять смену ценностей без серьезных моральных и нравственных издержек, эмоционально-психологических переживаний. В условиях саморегуляции духовной среды избирательность человека зависит от внутренней культуры и ее восстребованности реальными обстоятельствами, которые формируют типы связей, удобные и приемлемые для установления новых отношений.
Суммируя и осмысливая полученные результаты исследования, можно сделать следующие выводы: во-первых, формирование и становление нового социального типа и облика кадров и специалистов проходит в общем контексте качественных преобразований и, прежде всего, процессами национального возрождения; во-вторых, воспитание интеллектуального потенциала органически взаимосвязано с освоением кадрами многообразия исторического наследия и культурно-духовных ценностей, заложенных в новой национальной идеологии государственной независимости; в-третьих, политическая, правовая, профессиональная культура кадровых работников прежде всего и в первую очередь должна опираться на нравственные принципы и этические нормы, выработанных мировой демократической цивилизацией и отечественной многовековой практикой и опытом; в-четвертых, рынок и демократия устанавливают свои специфические требования к культуре труда, общения и отношений на межличностном, межгрупповом уровне в сферах производства и обслуживания, при контактах с властными, исполнительными и другими государственными структурами; в-пятых, сохраняющийся на практике командно-административный и бюрократический стиль работы, основанный на диктате и валюнтаризме, сдерживающей самостоятельность и активность кадров и специалистов, выступает противоположностью нарождающей системе культуры отношений, опирающей на взаимодоверие и взаимоуважение, равноправии и справедливости, честности и доброжелательности; в-шестых, уровень коммуникабельности, мобильности и контактности кадров и специалистов в полной мере зависит от степени гармонизации внутреннего содержания духовности человека и внешними формами проявления культуры отношений, связей и поведения.
Глава четвертая
ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛЬНОЙ ЗАЩИТЫ И ПОДДЕРЖКИ КАДРОВОГО ПОТЕНЦИАЛА НЕЗАВИСИМОГО ГОСУДАРСТВА В УСЛОВИЯХ И ДЕМОКРАТИИ И РЫНКА
4.1. Социальная поддержка кадрового корпуса в переходный период
Изучение государственных документов и законодательных актов позволяет констатировать, что новая национальная идеология государственной независимости коренным образом перестраивает и структурно-функциональную организацию социальной политики, дифференцируя ее на три крупных блока: государственные гарантии - правовая защита - социальная поддержка. В рамках и границах этой схематичной модели, по сути дела, формируются и соответствующие структурные образования, которые классифицируются по комплексным группам механизмов и способов реализации каждой из блоков и сфер применения и воздействия.
Государственные гарантии, прежде всего, регламентируются конституционными положениями о правах и свободах человека, другими законодательными и нормативными актами, в которых рассматриваются или затрагиваются вопросы, связанные с развитием социального пространства, и в границах которых каждому индивиду государство предоставляет условия и возможности для самоопределения, самоутверждения и самореализации. В принципиальном аспекте государственные гарантии являются той стартовой и исходной позицией, той базовой платформой, откуда начинает отсчет самодвижения человека к собственному прогрессу. Имея за собой вполне сложившуюся и зрелую в оценке современной цивилизации систему гарантий, охватывающей наиболее болевые и узловые стороны жизнедеятельности, личность чувствует себя комфортно и уверено, убежденная в том, что государство, даже в нестабильных условиях развития общества, будет обеспечивать приоритетность ее прав и свобод. Для обеспечения всего комплекса гарантий в единстве и целостности необходима сильная исполнительная власть, целесообразность которой в переходный период становления демократического общества диктуется, во-первых, сохранением за государством рычагов управления; во-вторых, гарантированием людям сохранения в регионе межнационального и гражданского согласия, экономической и политической стабильности; в-третьих, поддержания атмосферы равноправия и справедливости в обществе, устранение условий, ведущих к ущемлению и дискриминации интересов и потребностей человека; в-четвертых, стимулировании развития многообразия культурного и духовного пространства для свободного и всестороннего проявления личностью своих потенциальных способностей, своей природной сущности.
Вполне объективно, у независимого государства переходного периода структура и перечень гарантий ограничивается его реальными возможностями, известными пределами целесообразности и здравого смысла, более всего, практического характера. Мифично, например, декларирование гарантий равенства материального достатка для всех социальных групп и слоев населения или полную занятость трудовых ресурсов в соответствии с приобретенными профессиями, или наполнение потребительского рынка разнообразной высококачественной и доступной для всех продукцией и товарами, или ликвидацию преступности во всех формах ее проявления. Безусловно, для каждого этапа развития общества государство предоставляет определенный комплекс гарантий, включающих как неприходящие ценности, так и расчитанные на непродолжительный временной промежуток их действия и использования. Но в любом случае, каждая из них должна быть философски обоснована, экономически обеспечена, политически закреплена и законодательно подтверждена. Без этого они превращаются в иллюзию. О какой, скажем, гарантии судебной защиты прав и свобод человека можно рассуждать, когда та же судебная власть не имеет нормативных актов по их реализации, или как использовать государственную гарантию на право свободного пользования достижениями культуры, если у значительной части населения нет необходимых материальных средств, открывающим человеку доступ к ценностям духовного производства.
И здесь исключительно важна правовая защита, которую следует рассматривать, как мобильную и гибкую систему правоохранительных механизмов, обеспечивающих бесприпятственное прохождение и обязательную реализацию на всех уровнях властных и исполнительных органов, других элементов общественно-политической организации государства законодательных и нормативных актов, комплексных и целевых программ и т.д., полностью или частично, прямо или опосредованно затрагивающие права и свободы, интересы и потребности, честь и достоинство, жизнь и здоровье, материальный и духовный уровень, профессиональную занятость и личную собственность и другие качественные и ценностные аспекты человеческого бытия и общественного сознания. Как и в случае государственных гарантий, правовая защита должна быть обоснована, подтверждена и закреплена в качестве правомерного атрибута демократического общества и сопряжена с реальной действительностью переходного периода. Однако, в структурном отношении механизмы правовой защиты более многообразны, чем блок гарантий, так как сфера их действий распространяется долее конституционных положений, о чем свидетельствует практика первых лет независимости. Дело в том, что порождаемые процессами реформирования и преобразования противоречия не всегда обнаруживаются государством и попадают под принятые законы и указы. Между тем, их активное проявление зачастую или разрушают складывающуюся гармоничную целостность правовой базы, или приводят к уродливым формам отношений. В этих случаях отсутствие соответствующих охранных механизмов не только усугубляет напряженность и усиливает дестабильность в самочувствовании человека, но ставят его в положение зависимости от беспредела и стихийности, например, от коммерцизации культурно-духовной среды, от посягательств на права и свободы бюрократического чиновничьего аппарата, от командно-административного стиля управления, от негативных последствий рыночных отношений, от нарастания криминогенной и экологической обстановки в обществе и т.д.
Конечно, в правовой защите нельзя видеть лишь сопутствующий придаток государственных гарантий, их непосредственную соподчиненность им. Наоборот, находясь в диалектической взаимосвязи с ними, правовая защита отличается меньшей степенью устойчивостью и догматичностью стереотипов и постулатов и большей подвижностью в проявлении и применении. Особенность ее заключается в том, что защитные функции осуществляются в равной мере как по линии государственных структурных подразделений, так и на уровне деятельности демократических общественных организаций, что в значительной степени повышают коэффициент реализуемости охранных мероприятий, или, по крайней мере, реальность формирования соответствующего мнения вокруг той или иной проблемы, возникающей вследствии неэффективности государственных механизмов защиты. Общественная форма правоохранительных механизмов выступает не столько как альтернативная государственным, сколько как апробированная и испытанная практикой демократических преобразований мера ограждения человека от негативных издержек перестройки экономического базиса и политической надстройки. Однако ее реальная действенность и эффективность возможна в тех случаях, когда государство воспринимает и оценивает проявления общественной формы на цивилизованном уровне и предоставляет расширенную структурно-функциональную зону для осуществления охранных мероприятий.
Социальная поддержка подразумевает в своем сущностном значении и определении комплекс государственных и негосударственных мер и действий, направленных га стимулирование активизации потенциала человеческого фактора путем создания компенсационных, дотационных и других форм благотворительного характера. По своей направленности она более всего приближена к защите, хотя по содержанию относительно самостоятельна, так как имеет на своем вооружении иные формы, способы и механизмы реализации. Отличительная черта ее заключается в том, что социальная поддержка выступает как своего рода противовес, выравнивающий до определенного предела материальный и социальный уровень человека и предохраняющий его от опасности деградации и обнищания. Весьма широк и диапазон ее применения - от материальной помощи до моральной сопричастности, от крупных государственных субсидий до частных взносов. В этих пространственных границах социальная поддержка имеет и выдерживает внутренние приоритеты, выдвигает их на позиции определяющих, и значимость и первоочередность закрепляется в государственных программных, отраслевых моделях, экономических концепциях. Безусловно, каждый этап переходного периода выдвигает свои приоритеты, но в перспективно-целевом плане измененным остается их направленность - сдерживание процессов резкой поляризации населения в сторону увеличения в его структуре относительной и абсолютной численности социально уязвимых слоев и люмпенизированных групп.
4.2. Возрастание роли интеллектуального потенциала кадрового корпуса в становлении политического суверенитета и экономической самостоятельности независимого государства
Исторически каждой социальной общности - классу или группе - предопределены специфические функции и место в общественно-экономическом развитии государства, а соответствующие этапы предоставляют конкретные условия и возможности для проявления и реализации своего своего творческого, профессионально-образовательного, культурного и духовного потенциала. Мировая практика показывает, что выдвижение их на передовые позиции во многом зависит от действия ряда факторов: во-первых, от уровня осознания себя как целостной социально-духовной общности и консолидации членов сообщества на базе единства менталитета; во-вторых, от степени психологической и нравственной подготовленности к выполнению определенной исторической роли в судьбах нации и общества; в-третьих, от внутренних способностей возглавить те или иные движения или преобразования; в-четвертых, от собственных мобильных качеств и свойств, способности консолидировать вокруг себя другие социальные социоструктурные образования; в-пятых, от опыта, навыков и знаний в управлении и организации общественной, политической и экономической жизни; в-шестых, от вклада в производство и воспроизводство материальных, культурных и духовных ценностей.
В современных условиях этим факторам, более всего и прежде всего, соответствует интеллектуальный потенциал независимого государства, и в первую очередь его кадровый корпус. Однако, надо сказать, данный вывод носит несколько предположительный характер, так как в переходный период вышеуказанный объект только приобретает черты и другие качественные характеристики самостоятельной социоструктурной общности и находится на стадии наращивания и обретения необходимых для осуществления новых организационно-структурных функций. Первые годы независимости дают возможность оценить, что в этом направлении сделаны весьма существенные шаги, по крайней мере наметился тот социально-психологический поворот в государственном мышлении, когда теоретическое признание значимости интеллектуального потенциала доводится до уровня практического использования кадров и специалистов в деле переустройства общества. Следует принять во внимание, что этот сдвиг протекает медленно и нединамично.
Дело в том, что предыдущая общественно-политическая система создала элитарный слой интеллектуального потенциала, который, по сути дела, узурпировав власть и управление, утвердил собственный привилегированный социально-правовой статус и, естественно, в условиях формирования и становления новых отношений общество проявляет осторожность, так как в ее памяти сохраняется боязнь реального повторения пройденного. И если процессы затрагивают такие глобальные вопросы как национальное возрождение, политическая независимость и экономический суверенитет, то преодоление сформировавшегося кадрового синдрома связано с проблемами реабилитации ядра интеллектуального потенциала или перевоспитания его на базе новой идеологии и ценностных ориентаций. Да и сам кадровый корпус не может соглашаться со сложившимся о нем общественном мнении и приписываемому ему нравственному облику. Более того, в нем возрождается честь и достоинство: ведь при диктатуре советского партийно-государственного режима, командно-административного аппарата он выполнял функции безропотного проводника господствующей политики и идеологии, роль вспомогательного придаточного механизма в утверждении и закреплении власти и строя. В те времена кадры и специалисты довольствовались положением в системе общественного разделения труда, своим негласным социально-правовым статусом, хотя внутренне он противодействовал попыткам полного политического, экономического и идеологического закрепощения, подчинения его воли амбициям и интересам элиты. История республики советского периода насыщена событиями и фактами явного противления многих категорий интеллектуального потенциала не только методам и подходам управления и руководства обществом, планирования ее будущности, но и всему экономическому базису и идеологической надстройки. Последствиями этих проявлений общеизвестны - абструкция и инсуниации, уголовные преследования и политическая нетерпимость к инакомыслящим, пытающих обрести независимость и самостоятельность кадровым работникам.
Практика реальной действительности неоднократно доказывала, что там, где имеет место грубое вмешательство и посягательство на человеческое достоинство и профессиональную гордость, на свободу творчества, инициативы, мнения, там неизбежно возникают острые противоречия и конфликты между личностью и официальной политикой, порождаемые существенными различиями в понимании естественно-исторического, национального и социального прогресса.
Всепроникающие и всеохватывающие процессы переделки, смены, обновления, возрождения и т.д. затрагивают самые существенные и узловые проблемы становления демократического правового государства с принципиально отличительной от прежнего устройства общества по литической, экономической и социальной структурой. Вследствие действия общих тенденций и закономерностей в интеллектуальном потенциале происходят диалектически взаимосвязанные и равноправные по значимости явления: с одной стороны, идет интенсивное формирование нового типа кадрового корпуса с количественно и качественно измененной структурой, а с другой - осуществляется теоретико-методологический пересмотр и практическое перераспределение роли различных групп и категорий интеллектуального потенциала с точки зрения их места и роли в организации, управлении социально-экономическими процессами, в общественном разделении труда, в создании культурных и духовных ценностей. В начальных разделах данного научного исследования уже отмечалось о необходимости осуществления взаимосвязи мер по расширению функционально-структурных рамок с углублением содержательных аспектов социально-правового статуса кадровых работников. Однако в процессе изучения обнаружилось, что для определения фактической роли интеллектуального потенциала в преобразовании общества, полученных результатов оказалось крайне недостаточно. Ведь в реальной действительности кадры и специалисты в своей жизнедеятельности не ограничиваются лишь профессиональными или общественными функциями и не замыкаются в границах интересов собственных социоструктурных общностей.
В любом государстве интеллектуальный потенциал всегда определяется как генератор идей и двигатель прогресса, носитель культуры и духовности нации. На уровне массового сознания обычно он ассоциировался с интеллигенцией. Это имело место и в системе научного познания. Одни исследователи подразумевали под ней "большую социальную группу трудящихся, профессионально занятых умственным трудом высокой квалификации, требующим, как правило, для своего выполнения среднего специального или высшего образования" (1.73, с.35). Другие видели в ней "большой социальный слой трудящихся, вышедших из рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции, социальной функцией и профессиональным занятием которого являются преимущественно интеллектуальное и духовное обслуживание общества" (1.23, с.8). Третьи ее идентифицировали с "крупным, внутренне дифференцированным социальным слоем людей, профессионально занимающихся творческим умственным трудом" (1.7. с.103).
В приведенных обобщающих характеристиках основное смысловое содержание концентрируется на таких качественных критериях как "большая социальная группа или слой", "профессионально занятые умственным или интеллектуальным трудом" и т.д., совершенно упуская другие, на наш взгляд, весьма существенные и определяющие отличительные стороны и особенности. Так, в них совершенно не отражаются такие показатели, как социальная мобильность и интегративность, высокая степень дееспособности и активности, приближенность к сферам управления и воспитания, участие в культурном и духовном производстве, приобщенность к национальным и общечеловеческим ценностям, причастность к политическим и социальным движениям и т.д. Уже по этим оценкам видно, что понятие интеллектуальный потенциал не может быть отождествлен с "интеллигенцией". Оно более шире, глубже и многообразнее как по своей структуре, так и по содержанию, ибо интеллект, интеллигентность не есть раз и навсегда данное какому-либо определенному классу или группе свойство, а носит всеобщий характер и присуще всем людям, независимо от социальной принадлежности. Можно иметь соответствующий образовательный ценз, но не обладать качествами интеллигентного мышления и поведения, можно иметь профессиональные занятия в сфере умственного труда, но быть далеким от мирового и национального культурно-духовного наследия.
Отличительность интеллектуального потенциала в своеобразии форм, способов и методов его влияния на формирование, становление и развитие общественного сознания и общественного мнения, в доверительности к его знаниям и опыту. Именно по нему оценивается морально-психологическое самочувствование и нравственно-духовное состояние нации и общества, уровень их возвышения и деградации. В этом отношении показательны процессы развития кадрового корпуса, который более чем другие категории интеллектуального потенциала испытывают на себе воздействие центробежных сил и консервативных тенденций, нападки справа и слева, по горизонтали и вертикали. При их характеристике зачастую преобладает тенденциозность и предвзятость, скоропалительность выводов и заключений, навешивании ярлыков и метафорических образов врагов. Психологически искаженные стереотипы, социальные отличия кадрового корпуса, представленные в сравнительном аспекте, являются той основой и механизмом, посредством которых формируется образ профессионального кадрового работника, отчужденного от широких масс своей привилегированностью положения и социально-правовым статусом элитного слоя населения.
Очевидно и то, что различия и несходства особенностей, как правило, преувеличиваются и, естественно, чем меньше практика общения и частота контактов кадров с другими социальными группами, тем более искаженными предоставляется его образ, в основу которого не редко складываются случайные, а порой окарикатуренные черты. Негативность последствий этих стереотипов в том, что они сразу не исчезают и продолжают еще длительное время сохраняться в общественном сознании. Именно такие явления и тенденции проявили себя на начальных этапах переходного периода, когда отношение к кадровым работникам и в целом интеллектуальному потенциалу строилось на недоверии и мнительности. Поэтому значительная часть профессионально подготовленных кадровых работников и специалистов образца доперестроичного периода не привлекалась к преобразованиям и оказалась не удел: морально и психологически они оставались в прежней системе, испытывая ностальгию по ней, и проявили себя непригодными для использовании, овладения и освоения качественно новых ценностных ориентаций, норм и принципов общественных отношений.
Борьба за становление и утверждение государственной независимости и экономического суверенитета выдвинула на арену плеяду молодых кадровых работников с совершенно иной идеологией и психологией, интересами и потребностями. Благодаря им в жизнедеятельности государства и общества стали проникать и устанавливаться такие формы связей, возникать такие системы отношений, которые требовали, с одной стороны, коренного изменения сложившегося негативного взгляда и мнения на них, а с другой - переоценки их потенциальных возможностей и реальных способностей. В ином плане стала вырисовываться и роль интеллектуальных работников в национальном и социальном прогрессе, место в социальной структуре общества. Некоторые аспекты данного вопроса исследуются в предлагаемом разделе.
Роль интеллектуального потенциала кадрового корпуса в консолидации наций и народностей, социальных групп и других общностей независимого государства. Для республики, где проживает более 120 наций и народностей, проблема сохранения исторически сложившейся многонациональной демографической структуры населения остается одной из самых актуальных и острых. Заявления Президента РУ Каримова И.А. о том, что "все граждане Узбекистана независимо от национальности составляют суверенный народ республики" (4.93, с.1) и что "Узбекистан и впредь будет подлинно интернациональной республикой" (4.90, с.2), их конституционное закрепление само по себе автоматически не решают ее. Здесь необходимы действенные и конкретные меры политического и экономического порядка, введение ряда законодательных, правовых и социальных механизмов, которые бы обеспечивали единство и целостность внутригосударственного содружества представителей различных национальных и этнических групп. Главное в этом вопросе - гармонизация и гуманизация межнациональных отношений на всех уровнях межгрупповых связей и межличностного общения.
Надо сказать, сам многонациональный состав интеллектуального потенциала в определенной степени создает основу для такого единства, так как общественным сознанием он воспринимается как целостное социоструктурное образование. Но это вовсе не означает, что здесь отсутствуют какие-либо противоречия. Движение за национальное возрождение и восстановление национально-самобытного культурно-духовного пространства, охватившего все слои коренного населения республики на начальных этапах переходного периода к политической независимости и экономическому суверенитету, внесли свои коррективы в этот вопрос. В условиях ликвидации единой идеологической базы и союзной государственности произошли серьезные деформации в представлениях о дружбе и братстве народов, разрушились исторически сложившиеся связи и установившиеся отношения между ними. Однако данные процессы нельзя связывать с появившейся в научной сфере псевдоидеи об искусственности и принудительности навязанного народам интернационализма. Многовековая история Узбекистана свидетельствует, что здесь на протяжении длительного периода между населяющими его национальных и этнических групп складывались, формировались и утверждались важнейшие принципы добрососедских доверительных и уважительных межнациональных отношений. Этому способствовали общность исторического прошлого и территории, близость культуры, языка, традиций и обычаев. В рамках среднеазиатского региона на почве общих черт были выработаны и задействованы те общечеловеческие и общегуманные элементы образа жизни, системы общения, которые позволяют рассматривать многонациональное население республики как целостное социальное образование (4.120, с.3).
Это касается и представителей тех народов, которые в силу обстоятельств расселились в Узбекистане и ныне воспринимают ее как собственную родину. Вместе с коренным населением они внесли весомый вклад в создание национального богатства республики и в полной мере ощутили на себе позитивные и негативные последствия социалистического строя.
Процессы национального возрождения, охватившие все нации и народности в рамках территориальной целостности республики, так или иначе породили их определенное культурно-духовное размежевание, выразившихся в замыкании на собственных интересах, национально-этническом единении и самоопределении. Усилилась миграционная тенденция среди представителей славянских, кавказских, приволжских этно-демографических групп, мотивируемая различными причинно-следственными отношениями. Для представителей еврейской и немецкой национальности выезд за пределы республики связан со снятием жестких ограничений в их переселений на историческую родину; для крымских татар и турков-месхетинцев - со стремлением воссоздать собственную самостоятельную республику; для русских, украинцев, татар, башкир и других - желанием обрести место жительства в тех регионах бывшего СССР, где возобладает близкая им национально-языковая среда. Только в 1991 году из Узбекистана выбыло 52,5 тысяч русских, 13,8 тысяч казахов, 29,5 тысяч татар, 16,9 тысяч евреев, около 5 тысяч немцев, 5,8 тысяч украинцев и т.д., среди которых доля кадров и специалистов составляет не менее 43 процентов (3.44, с.239).
Миграционные процессы, если они связаны с утечкой наиболее квалифицированных кадровых работников, разрушают интеллектуальный потенциал, создают острый дефицит в профессиональных специалистах, обескровливают отрасли, особенно обеспечивающих научно-технический прогресс, социальную и культурную сферу. С их уходом, по сути дела, из национальных и этнических групп выхолащивается целый культурный слой, который составлял их духовную основу, обеспечивал моральную поддержку и социальную защиту их интересов в региональном аспекте и в то же время многостороннюю культурно-духовную взаимосвязь с другими национальными общностями, взаимообмен достижениями и ценностями. Как отмечал Президент РУ Каримов И.А., "нам - узбекам, лично мне, руководству республики - будет обидно, если лучшие люди, высококвалифицированные специалисты уедут" (4.121, с.1).
По социальной природе своей, роду своей деятельности и занятости работники интеллектуального потенциала непосредственно осуществляют управление социально-культурными процессами межнациональных отношений, участвуют в интернациональном воспитании подрастающего поколения, создании в многонациональной среде нравственно-духовной близости и единства общей цели, то есть всем тем, что дает возможность, с одной стороны, стабилизировать и гармонизировать контакты и связи между нациями и народностями, а с другой - консолидировать их усилия и мобилизовать их потенциал на решение задачи укрепления содружества и братства народов. Наибольшая возможность реализации этих задач предоставляется в многонациональных трудовых коллективах, где выше всего частота контактности представителей различных наций и народностей и устремленность в решении общих производственных целей. Именно здесь в процессе труда вырабатываются и устанавливаются между участниками производства удобные и приемлемые общечеловеческие связи и отношения, легче осуществляется обмен национальными, культурными, техническими, духовными ценностями, профессиональными знаниями и навыками. На базе общности интересов формируются и соответствующие трудовые традиции, которые в конечном счете становятся фундаментом социального единения всех членов коллектива. Исследования показывают, что там, где многообразней национальный состав работников, тем выше уровень культуры межнационального общения, культура труда и производства, а вместе с тем и возможности быстрого и безболезненного разрешения конфликтных ситуаций, разряжения социальной напряженности, установления всеобщего согласия и выхода на компромиссы. Справедливость и равноправие в профессиональном и служебном росте и продвижении, непредвзятость в оценке реальных результатов труда, степени инициативности и предприимчивости и т.д., когда в основу этих явлений не ставится национальный признак, могут превратиться в мощный нравственный заряд повышения активности человеческого фактора кадров и специалистов.
Глубокие разносторонние интернациональные связи возникают и в многонациональных поселенческих структурах - микрорайонах, махаллях, гузарах и т.п. Благодаря проживающим здесь представителям интеллектуального потенциала в данных системах формируются и развиваются те элементы бытовой и житейской культуры, которые в негласном порядке конституируются в своеобразный социальный кодекс межнациональных отношений, духовной основой которого является уважение к истории, языку, традициям и обычаям, культурному наследию других наций и народностей, лояльность и терпимость к образу и качеству жизни, интересам и потребностям представителей других народов, признание за ними прав сохранения и развития собственной национально-этнической самобытности. Длительная историческая практика совместного проживания их в рамках целостных территориальных систем показывает, что совпадающие по содержанию нравственные ценности, декларируемые Кораном и Еванглием, Толмудом и Катехизмом, объективно создают условия для реального сближения, духовного единения. Порождаемые ими взаимопонимание и взаимопомощь, атмосфера доброжелательности и доверительности, чувства сопричастности и милосердия и другие нравственные характеристики, облекаются в конкретные формы стереотипов и норм практического действия. В поселен ческих многонациональных системах межнациональные связи строятся на выборе бесконфликтных способов преодоления психологических барьеров: если в трудовых коллективах для межнациональных отношений используются механизмы рационально-рассудочного, то в поселенческих - чувство-эмоционального характера, хотя нельзя отрицать в тех и других структурах возможности их применения в гармоничном сочетании. Важно лишь то, что по месту жительства имеет место закрепление тех моментов и аспектов связей и контактов, которые устанавливаются на уровне производственных отношений, совместного труда.
Оценивая позитивные стороны формирования, становления и развития многонациональных коллективов и поселений, можно сказать, что в новых политических, социальных и экономических условиях интеллектуальный потенциал получает больше прав и простора для углубления межнационального культурного и духовного содружества, так как его воля и интересы не связаны жесткой, закомплексованной и единообразной идеологической концепцией или догматической теорией, утвержденными на официальном уровне инструктивными установками и положениями.
Теперь через кадровый корпус в широкие массы трудящихся передаются взгляды и мнения на проблемы национального и межнационального развития во многообразии своего мировоззренческого проявления, переносятся связи и отношения, которые менее всего ведут к конфликтным ситуациям, бытовым недоразумениям и социальным трениям. В отсутствии достаточно развитого демократического пространства, политического плюрализма кадровые работники и специалисты являются пока что единственным связывающим механизмом в деле установления межгрупповых национальных контактов и сдерживающим изоляционные процессы и миграционные тенденции. Нравственно-психологическая сила их заключена в способности повернуть общественное мнение представителей своих национально-этнических групп в ту или иную сторону от политического курса независимого государства в области национальных отношений, исказить или преувеличить возможные последствия принимаемых официальных решений по вопросам, затрагивающих национально-демографическое развитие. И наоборот, они могут путем поиска компромиссов, переориентации общественного сознания и т.д. добиваться позитивной реакции, блокировать нарастание остроты возмущения, противоречий в национальном вопросе. В современных условиях возникающие в республике национально-культурные центры и другие общественные объединения этнического характера, в рамках которых концентрируются представители национальной интеллигенции, обладают весьма мощным нравственно-духовным зарядом, четко и скурпулезно выверенной концептуальной позицией не только в плане сохранения и развития собственной культурной самобытности, но и в аспекте дифференцированной контактной связи общности с властными структурами, другими национальными социоструктурными образованиями. Входя в состав выборных представительных государственных органов и политических партий, движений, национальные кадры интеллектуального потенциала выражают интересы своих общностей, содержащих такие важнейшие социально-политические платформы, как единство и согласие в обществе, защита прав и свобод малочисленных народов, которые провозглашаются в рамках закона и регулируются нормативными актами.
Роль интеллектуального потенциала кадрового корпуса в экономическом, социальном и техническом прогрессе, в становлении и развитии рыночного пространства. Расчеты показывают, что значительная часть интеллектуального потенциала республики в лице кадровых работников и специалистов в сферах экономики и производства, в отраслях управления и научно-технического обслуживания материального сектора. В профессиональном аспекте их деятельность также непосредственно привязана к материальному жизнеобеспечению общества. В прежней общественно-политической системе, даже при условии занятии ими ключевых позиций в экономике, они не получали соответствующего морального удовлетворения и материального вознаграждения за вносимый ими вклад в развитие национального богатства региона. Главное - их роль на уровне политического руководства и официальной идеологии оценивалась лишь в качестве вспомогательного механизма партийно-государственной диктатуры. Более того, за ними, по сути дела, не признавалась роль производителей и участников производства, хотя их доля в овеществленном труде и материальной продукции была весьма высокой.
Поэтому еще в застойные времена вышеуказанные группы и категории интеллектуального потенциала были внутренне - психологически, нравственно, профессионально - подготовлены, во-первых, к переходу на новые экономические отношения; во-вторых, к организационно-хозяйственной самостоятельности; в-третьих, к реализации своих качеств предприимчивости и инициативности. Не случайно, что уже на начальных этапах преобразования экономического базиса, например, среди фермеров удельный вес специалистов и кадровых работников составлял 43 процента, руководителей малых предприятий - 76, кооперативов - 63 процента (3.10). В настоящее время в коммерческих банках, биржах и других формах и организациях рыночной инфраструктуры заняты специалисты, ранее работавшие в государственных учреждениях. Исследования показывают, что интеллектуальный потенциал стал одним из начинателей в развитии многообразия форм собственности, создании новых типов предприятий, общественных фондов благотворительства и милосердия. Именно кадровым работникам и специалистам принадлежат концептуальные модели перехода экономики республики на рыночные отношения, ряд законодательных актов по вопросам собственности, развития предпринимательства и малого бизнеса, налогово-кредитной системы и т.д. Иначе говоря, их участие в разработке теории и воздействии на практике качественных преобразований в сфере экономического базиса адекватно их потенциальным интересам и потребностям. По сути дела, новая политическая ситуация и устремленность интеллектуалов в перспективу дали возможность органически связать проявления новаций в экономике и производстве с реализацией тех личностных свойств и черт, которые прежде не находили применения из-за воздействия жестких рамок догматического планирования и профессиональной некомпетентности. Надо сказать, даже в условиях несовпадения ранее полученной профессиональной специализации в учебных заведениях с выбором нового вида занятости и деятельности, приобретенным опытом и навыками многие из них сумели сориентироваться в изменяющейся экономической системе и производственной структуре и найти себе ту сферу приложения труда, которая более всего соответствовала их внутренним возможностям.
Для начального этапа переходного периода характерно массовое перемещение работников умственного труда в отрасли практической экономики и производства. Эта тенденция не обошла кадров и специалистов и чисто гуманитарного профиля. И их перераспределение в коммерческие и другие рыночные структуры в той или иной мере характеризуют сложность и противоречивость преобразовательных процессов. Наличие такого движения кадровых работников из одних отраслей в другие объективно и правомерно, однако ее неуправляемость и бесконтрольность может самым серьезным образом вылиться в кадровый дефицит, ибо уже сейчас, например, в таких сферах как народное образование, культура, наука и других обнаруживается утечка профессионалов, проявивших себя высококлассными специалистами в ранее занятых видах деятельности. Признавая объективность профессионально-отраслевой перегруппировки и учитывая отсутствие в составе интеллектуального потенциала кадров с базисным образованием рыночной специализации и профессионализации, следует согласиться с мнением, что степень такого рода социальных перемещений с точки зрения нравственно-психологической ущербности не может соизмериться с материальной выгодой, которую может получить общество на первых стадиях преобразований. Автор, безусловно, нисколько не оправдывает эти явления, ведь опасность превращения их в хроническую социальную болезнь не уменьшается и возможность стать нормой повседневности не снимается. У нынешних кадровых работников уже имеется та профессионально-образовательная база, которая позволяет им быстро и с меньшими издержками осуществлять перепрофилизацию и переквалификацию, интегрироваться в новые формы экономики и отрасли производства, внедряться и адаптироваться в рыночных отношениях. Такая трансформация дает возможность в оптимальном порядке заполнять вакансии в номенклатуре должностей, нового профессионального перечня специальностей. Такая временно вынужденная ситуация, естественно, не решает узловых проблем кадровой политики, хотя в какой-то мере компенсирует потребности экономики и производства на первый момент в необходимом количестве кадров. Возникающая на этой почве некомпетентность, безусловно, создают определенные трудности и сложности в осуществлении всего комплекса мероприятий и переходу к рыночным отношениям, реализации их на высоком качественном уровне, однако, по нашему мнению, такое состояние кадров является естественной и объективной переходной ступенью в освоении ими знаний, опыта и навыков профессионалов.
Воздействие и влияние интеллектуального потенциала на преобразование экономического базиса многопланово, и оно распространяется на различные ведущие и вспомогательные сферы и отрасли. В данной работе автор останавливает свое внимание на наиболее существенные, которые в совокупности определяют качественную и организационную направленность перестройки в материальном секторе. Первая из них - это возрастание роли кадров и специалистов интеллектуального труда в ускорении научно-технического прогресса, перевода производства на новейшие, высокоэффективные технологии, на современные производственные системы, машины и оборудование и т.д. В новых социально-экономических условиях, когда государством гарантируется свобода научного и технического творчества, экономической деятельности, предпринимательства, работники интеллектуального труда выступают в непривычной для них амплуа: это уже не прежнее их пассивное участие, а нередко неэффективное в рационализаторстве и изобретательстве, в плановом внедрении готовых технических решений в интенсификацию процессов общественного производства, реконструкцию и обновление технологического оборудования. Демократизация рыночного пространства с многообразием форм собственности предоставляют специалистам, с одной стороны, в полной мере заявить о своей личной заинтересованности в научно-техническом прогрессе, с другой - осознать и осмыслить собственную творческую независимость в выборе научно-технических средств для реализации экономических задач, а с третьей - опереться в своей практической, хозяйственной деятельности на достижения передовой мысли. В целевом аспекте важен поиск малозатратных технологий, гибких и мобильных производственных систем, создание собственного национального банка научно-технических идей, разработок с высокой степенью восстребованности на рынке и коэффициентом экономического эффекта. В практическом плане осуществление на деле обернется насыщением потребительского рынка высококачественным, конкурентноспособными товарами, сокращением доли ручного труда, технизации и интеллектуализации рабочих мест, появлением новых групп профессий и специальностей, повышением культурно-технического уровня рабочих и крестьян, качества трудовых ресурсов, переходом на малочисленные, но социально подвижные и профессионально интегрированные трудовые и производственные коллективы. Социальная значимость этих последствий весома: республика получит порожденную на собственной основе высоко дееспособную производительную силу с показателями, соответствующих мировым стандартам и нормативам.
Однако влияние и воздействие интеллектуального потенциала на преобразования в социально-экономической сфере не ограничиваются вышеуказанными перспективами. Кадры и специалисты наряду с научно-технической политикой определяют и диктуют идеологию рыночных отношений - в развитии и совершенствовании систем налогообложения, кредита и ценообразования, биржевой и коммерческой деятельности, в реализации спроса и предложений и т.д. Диапазон их деятельности распространяется на весьма широкий круг проблем развития рыночной экономики, базирующейся на многообразии форм собственности, частной инициативы и предпринимательстве. Существенна их роль в восстановлении и углублении внешнеэкономических и межхозяйственных связей между государствами, осуществлении импортно-экспортных операций, лицензировании и патентовании разработок, имеющих научную, техническую и экономическую ценность и значимость.
Конечно, в новых экономических условиях коренным образом изменяется трудовой кодекс. Как подчеркивал Каримов И.А. "честному труду необходимы правовые и экономические гарантии, нужны критерии оценки труда" (4.32, с.2). Потребность такой перестройки вызвано тем, что в рамках пространства рыночных отношений значительно повышается уровень предметности и конкретности функции занятых, усиливается персональная ответственность кадров за результаты своего труда, возрастает физическая и психологическая нагрузка на каждого работника. Ценным становится не только личная инициатива и предприимчивость, самостоятельность и смелость в принятии решений, оперативность во внедрении новшеств, но и такие деловые качества как пунктуальность и обязательность, чувство риска и здорового тщеславия. Не в меньшей степени важен и патриотизм в его глубоком и истинном понимании и осознании как чувства любви к обновляющейся родине и гордости за свою причастность к ее преобразованиям. Эту черту работников интеллектуального потенциала Каримов И.А. оценил, как "престиж нации и ее великое достоинство" (4.41, с.2). Ныне в кадровой среде складывается ситуация, когда профессионалы вынуждены перестраиваться на новые виды занятий и в ускоренном порядке осваивать рыночную идеологию, формировать собственническую психологию, переходить на экономическое мышление. Это обусловлено тем, что в настоящее время многие организации и учреждения непроизводственной сферы, в которой в основном трудятся специалисты, разгосударствляются и приватизируются, приобретают статус экономически самостоятельных учреждений, коммерцизируются. Чтобы сохранить свою профессиональную дееспособность, им необходимо проходить заново специализацию по новым программам знаний, методик, осваивать иные приемы труда и функции, так как рынок по своей природе и сущности не приемлет дилетанства и некомпетентности. В условиях жесткой конкуренции на рыке труда и невосстребованности многих профессий, кадрам на деле приходится доказывать свои мобильные и интегративные качества, свой культурно-технический уровень.
Роль интеллектуального потенциала кадрового корпуса в демократизации политической системы и управления обществом, в формировании и становлении новых элементов экономических и общественных структур. В прежней системе общественных отношений развитие интеллектуального потенциала характеризовалась однобокостью самовыражения, самоотдачи и самореализации кадрового состава и его человеческого фактора, в силу чего имело место атрофирование многих его качеств и свойств, обесценения знаний и опыта. Вовлечение специалистов и других категорий работников творческого труда в управление государством и обществом, экономической и социальной жизнью зависело не столько от профессионального уровня, сколько от членства в КПСС, принадлежности к номенклатуре, степени преданности руководству и т.д. Эти критерии, по сути дела, определяли их возможности участия в деятельности выборных государственных, партийных и общественных органов, выдвижение на должности, предоставляющие им соответствующий политический статус и привилегированность в общественном положении. Между тем, например, доля коммунистов в среде различных групп интеллигенции составляла незначительную прослойку. Так, более чем на 800 тысяч работников народного образования в 1990 году приходилось около 70 тысяч членов партии. Этот показатель среди кадров и специалистов культуры характеризовался - соответственно - 67,0 и 4,3 тысячи; здравоохранения - 470 и 17,5 тысяч и т.д. (4.23, с.64 и 3.39, с.3-4).
Даже из этого числа непосредственно привлекалось к руководству и управлению лишь та часть, которая по своим убеждениям и верности идеалам социализма характеризовалась высокой степенью приверженности строю. Их интересы и права находились под защитой политики и идеологии государственно-партийной системы, материально подкреплялось более высоким уровнем качества жизни. В свою очередь они, отрабатывая свой элитарный статус, делали все, чтобы не допустить во всей массе интеллектуального потенциала каких-либо отклонений от установленных рамок поведения и пределов социальной справедливости. В сущности действовавшая в застойный период система дозирования общественно-политической активности интеллектуального потенциала использовалась партийно-государственным аппаратом для сдерживания возможного появления инакомыслия, оппозиционных группировок, иных концепций общественно-политического устройства государства, другого расклада в расстановке профессиональных работников в управлении и т.д.
По нашему мнению, закабаление и закрепощение творческих потенциальных возможностей и способностей работников интеллектуального труда, ограничение их участия в выработке политических, экономических, социальных и культурных программ, невозможность демократического и плюралистического выражения собственных идей, мнений и взглядов, создания общественных институтов контроля и гласности стало взрывным зарядом, давшей толчок к движению обновления и процессам преобразования. Как показывают материалы начального периода перестройки, именно кадры и специалисты выступили инициаторами департизации и деидеологизации государственной системы, расширения политического пространства, разработки многообразия моделей общественного устройства, концепций социально-экономического развития, партий и движений, фондов и ассоциаций, других демократических реформ структурных образований. По расчетным данным, в настоящее время в республике функционируют более 60 различного рода, характера и направленности объединения и организации, чья деятельность сопряжена с реализацией интересов и потребностей многообразных социальных групп населения в различных сферах политики, экономики, культуры. Осуществляя свою работу в рамках конституционных положений и закона об общественных организациях и объединениях, большинство из них активно влияют на формирование общественного мнения, на структуру и содержание законодательных актов, комплексных программ обустройства общества, на демократизацию властных и исполнительных органов управления.
Однако, надо сказать, процесс общественно-политической дифференциации и плюрализма на структурные образования внутри государства, безусловно, не может протекать беспредельно. Практика преобразований в республике свидетельствует, что жизненность многих партий, движений, объединений зависит, во-первых, от актуальности и остроты поставленных проблем и заложенных в программных документах, соответствия их насущным потребностям населения; во-вторых, от того насколько данные программы и проблемы гармонируют с государственными интересами, способствуют их реализации; в-третьих, от наличия социальной базы для воспроизводства и деятельности этих общественно-политических структур, материальной поддержки их существования и функционирования; в-четвертых, от используемых ими методов, механизмов и способов осуществления своих программных установок; в-пятых, от способности и стремления участвовать в консолидации всех общностей и единении народа, установлении в республике обстановки мира и согласия.
Реальная действительность нескольких лет независимости показала, что исчезновение одних общественных объединений с политической арены обусловлено с несоблюдением вышеназванных факторов, других вызвано тем, что они в процессе своей деятельности утрачивают свое лицо и трансформируются в подразделения государственных органов, третьих связано с тем, что их конечные целевые установки на перспективу менее всего отвечают интересам представляемым ими массам и направлены в первую очередь на удовлетворение политических амбиций руководителей и функционеров. В целом и общем утрата популярности и влияния партий и движений вызывается углублением их внутреннего кризиса и отчуждением руководящих органов и исполнительных аппаратов равно как от сторонников и сочувствовавших, так и декларируемых ими программ.
Исследование и анализ полученных результатов дают возможность обосновать тезис о сдерживании процессов плюрализации и демократизации политического пространства на последующих этапах переходного периода, когда, по сути дела, в той или иной мере завершается конструирование основного каркаса общественно-государственного устройства, выявляются ведущие движущие силы преобразований, вырисовываются контуры расстановки политических институтов, политика и позиция государства на дальнейшее реформирование системы. В то же время имеющиеся материалы позволяют определить главные направления в распределении кадров и специалистов интеллектуального потенциала как по общественно-политическим институтам, так и по социально-экономическим структурным подразделениям. Согласно им, ясно, что из многообразия сфер их более всего привлекает с учетом шкалы престижности, первое - деятельность во властных и исполнительных государственных органах; второе - занятость в налоговых, банко-кредитных и других учреждениях; третье - в органах правозащиты, правопорядка и правоохраны, в которые устремляются практически все представители профессий интеллектуального труда. Очевидно и то, что мотивация выбора данных сфер приложения труда опирается не столько на адекватность их способности для данных видов деятельности, сколько предопределяется привилегированностью с точки зрения материального поощрения и вознаграждения, с возможностью осуществить служебное продвижение и сделать карьеру.
Главное, в переходный период с помощью данных механизмов можно регулировать и морально-психологическую обстановку в регионе, и развитие рыночных отношений, и демократизацию экономики, производства, и ход осуществления законодательных актов и нормативных документов, и характер и содержание социальной защиты населения.
Ныне всего привлекательны и престижны отрасли непосредственной интеллектуально-умственной деятельности - культуры, науки, просвещения, народного образования, высшей школы, здравоохранения. Несмотря на постоянную декларацию о социальной значимости их и необходимости повышения роли духовности, место и положение занятых в них кадровых работников в системе ценностных ориентаций вызывает серьезную озабоченность и тревогу, так как в реальной действительности они оказываются лишенными элементарных стимулов своего профессионального роста, служебного продвижения. В перспективе большая часть становится потенциальной социальной базой для пополнения рынка свободного труда, и отчуждаются от участия в управлении обществом.
В совокупности же своих социальных характеристик и качественного уровня интеллектуальный потенциал выступает чаще всего и прежде всего инициатором новых явлений и направлений в образовании и воспитании, изменений и преобразований в культурной политике. Кадры и специалисты являются организаторами принципиально новых типов производств, отраслей экономики. Высока их роль и значимость в обобщении событий исторического процесса, в оценке хода общественного развития, стабилизации политической обстановки и создании морально-психологического климата в регионе. Выдвигаясь на первые позиции и занимая ведущее место в социальной структуре общества, интеллектуальный потенциал способен при соответствующих условиях и ситуации повернуть общественное мнение и сознание в противоположную сторону от официальной государственной политики, оказать существенное воздействие на характер и содержание структурных преобразований.
Суммируя и осмысливая в целом материалы исследования, автор приходит к выводам, согласно которым можно утверждать, что:
во-первых, интеллектуальный потенциал кадрового корпуса в своей целостности и единости все больше превращается в весьма серьезную, признанную населением, политическую, экономическую силу, от позиции и действия которого в немалой степени зависит реальность в достижении республикой фактической государственной независимости;
во-вторых, занимая ключевые позиции в государственной и общественной системе, интеллектуальный потенциал формирует политику практически во всех областях жизнедеятельности, осуществляет контроль и регулирование развитием общественного сознания и мнения, экономики и производства, культуры и образования;
в-третьих, способствуя становлению и интенсификации новых отраслей и направлений материальной и непроизводственной сферы, интеллектуальный потенциал сам непосредственно создает ценности, тем самым расширяя и обновляя структуру потребления, повышая конкурентноспособность продукции;
в-четвертых, аккумулируя в себе новейшие достижения теории и методологии современного развития, концентрируя национально-историческое наследие и общечеловеческое богатство и духовность, интеллектуальный потенциал содействует стабилизации и гармонизации межнациональных и межсоциальных отношений, становлению мира и согласия мира между народами;
в-пятых, для активизации человеческого фактора интеллектуального потенциала в общественно-политической и социально-экономической жизни необходимы всесторонние стимулирования их труда, снятия ограничительных рамок и препятствий правового характера, других факторов, ссужающих пространство для проявления ими своих природно-сущностных возможностей и способностей.
Представленные выводы дают основание полагать и утверждать, что интеллектуальный потенциал, а точнее ее основная масса, на начальных этапах переходного периода пока что не осознала в полной мере своей новой роли: возможности возглавить социальные движения. Не до конца осмыслены ими и перспективы развития демократического пространства, использования раскрепощенных собственных сил для самоутверждения и самореализации. В силу этого, а также медленного преодоления психологического синдрома зависимой и подчиненной главной производительной силе социальной группы, он проявляет робость, нерешительность, осторожность во взятии на себя ответственности за преобразования, обновление и реформирование. Да и государство по крайней мере еще не спешит предоставить ему соответствующий статус, хотя по логике демократизации должно было быть кровно заинтересовано в максимальном использовании данного мощного социального механизма в рычаг переустройства всех общественных отношений.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Обобщая материалы исследования и осмысливая полученные результаты, автор пришел к выводам, что:
в условиях смены общественно-экономической формации и переходного периода из одного политического строя на другой необходимо сохранение государственного управления социально-экономическими процессами, в том числе и регулирование развитием интеллектуального потенциала и его кадровым корпусом;
на этапах качественного обновления и перестройки общественных отношений неизмеримо возрастает политическая и экономическая роль работников интеллектуального труда, от чей социальной мобильности и профессиональной дееспособности, в конечном счете, зависит дальнейший национальный и социальный прогресс;
являясь составной частью национальной идеологии государственной независимости, кадровая политика служит наиболее действенным механизмом реконструкции и модернизации общественной системы, придания ей свойств цивилизованности и интегрированности;
концентрируя и аккумулируя в себе огромные знания и опыт, национально-историческое наследие и культурно-духовные ценности, интеллектуальный потенциал кадрового корпуса оказывает существенное воздействие на гуманизацию и гармонизацию межличностных и межгрупповых отношений, на формирование общественного мнения и становление национального самосознания;
в новых условиях развития рынка и демократии важна целевая государственная программа правовой и социальной защиты интеллектуального потенциала, законодательное закрепление социально-правового статуса и кодекса кадровых работников;
активизация человеческого фактора кадрового корпуса во многом предопределяется государственным подходом и отношением к оценке и стимулированию их труда, к удовлетворению профессиональных и материальных интересов и потребностей;
коренные изменения в структуре государства и общества, экономики и производства, культуры и воспитания требуют радикального пересмотра системы специализации и профессионализации кадров, а вместе с тем и содержания деятельности профессионально-образовательного комплекса;
порождая новые системы социальных и профессиональных потребностей, демократия и рынок ставят требование переориентации качества кадров на иные ценностные критерии и характеристики, в структуре которых самостоятельность, предприимчивость, инициативность, деловитость, профессионализм и компетентность становятся определяющими;
в условиях, когда интеллектуальный потенциал выдвигается в качестве ведущей социальной силы преобразований неизмеримо возрастает значимость политической, профессиональной и нравственной культуры кадров, их правовая подготовленность и грамотность;
интеллектуальный потенциал как самостоятельная социоструктурная общность с ее особенностями дифференциации и специфическими формами и видами занятости все более самоопределяется в особую группу дееспособного населения с характерными чертами элитарности;
в новых исторических условиях независимости государства создаются реальные возможности для завершения процесса формирования и становления узбекской нации и итогом этого развития может стать наличие собственного, самостоятельно функционирующего отряда работников интеллектуального и индустриального труда.
Безусловно, представленные теоретические выводы и практические рекомендации не могут быть ограничены лишь изложением в соответствующих разделах и заключении книги. Реальная действительность и практика преобразований вносят значительное многообразие проявлений в интеллектуальной сфере, которые в кадровой политике не всегда можно зафиксировать или отразить, тем более, что здесь имеют место как позитивные, так и негативные процессы и тенденции.
Сложность и трудность ее реализации заключается в том, что на различных уровнях и срезах государственного управления не выдерживаются рекомендации и требования, и при работе с кадрами более всего превуалируют меркантильные интересы, личностные потребности, узкоместнические амбиции. Независимое государство еще не раз столкнется с последствиями серьезных деформаций во взглядах, мнениях и отношениях к интеллектуальному потенциалу, к отсрочке решений ее насущных проблем. Лишь то государство достойно уважения, если в нем кадровый корпус имеет необходимые условия и возможности для полнокровного функционирования и всесторонней самореализации.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ:
1. МОНОГРАФИИ, БРОШЮРЫ И КНИГИ:
1.1. Абдулатипов А. Человек, нация, общество. - Москва. - Политиздат. - 1991;
1.2. Абдурахманов Ф.Р. Мустакиллик ва миллий манфаатлар. - Ташкент. - Фан. - 1994;
1.3. Абдурахманов К. Управление трудовым потенциалом. - Ташкент. - Узбекистан. - 1990;
1.4. Абдурахманов Ф. Творческая трудовая активность рабочего класса. - Ташкент. - Узбекистан. - 1986;
1.5 Алиев Б. Коллектив и личность (воспитательный потенциал трудовых коллективов). - Ташкент. - Узбекистан. - 1991;
1.6. Арифханова З.Х., Чеботарева В.Г. Решение национального вопроса в Узбекистане. - Ташкент. - Фан. - 1979;
1.7. Арнольдов А.И. Социалистическая культура: теория и жизнь. - Москва. - 1984;
1.8. Ахунова М. Рабочий класс Узбекистана в период развитого социализма. - Ташкент. - Фан. - 1974;
1.9. Абдуганиев А., Муталов А. Повышение производительности труда: темпы, фактора, резервы. - Ташкент. - Узбекистан. - 1986;
1.10. Атамуратов С. Национальное самосознание и интернациональное воспитание. - Ташкент. - Узбекистан. - 1991;
1.11. Блинов Н.М. Трудовая деятельность общества - основа социалистического образа жизни. - Москва. - Наука. - 1979;
1.12. Бреев Б.Д. Человек и производство. - Москва. - Мысль. - 1989;
1.13. Гитлин С., Расулов К. Отстоять интернациональное единство народа. - Ташкент. - Узбекистан. - 1991;
1.14. Добрусин А.М., Ефимов Е.Г. Техника и труд: вчера, сегодня, завтра. - Москва. - Наука. - 1988;
1.15. Джалалов А. Человеческий фактор: философия, идеология, политика. - Ташкент. - Узбекистон. - 1991;
1.16. Дмитриев Г.А. Вопросы социально-политического развития. - Москва. - Политиздат. - 1975;
1.17. Жураев С. Ешларга доир сиесат. - Тошкент. - ТошДУ. - 1992;
1.18. Зайнутдинов С. Подготовка и использование сельскохозяйственных кадров. Ташкент. - Узбекистан, 1979;
1.19. Занятость и социальная защита населения. - Ташкент. - ч.1 и 2. - 1993;
1.20. Зарипов К.З. Научно-техническая революция. Образование и повышение квалификации учителей. - Ташкент. - Фан. - 1979;
1.21. Занятость и социальная защита населения. - Ташкент, НИИ труда РУ. - 1993;
1.22. Иглицкий А.А. Советский рабочий класс в условиях НТП. - Москва. - Наука. - 1978;
1.23. Интеллигенция Узбекистана: место и роль в обществе. - Ташкент. - Фан. - 1987;
1.24. Изменение классовой структуры общества в Узбекистане за годы Советской власти. - Ташкент. - Фан. - 1984;
1.25. Из истории общественно-философской мысли и вольнодумия в Средней Азии. - Ташкент. - Фан. - 1991;
1.26. Интеллигенция Узбекистана: место и роль в обществе. - Ташкент. - Фан. - 1987;
1.27. Как выбрать руководителя. - Ташкент. - Мехнат. - 1989;
1.28. Каримов И.А. Узбекистан - свой путь обновления и прогресса. - Ташкент. - Узбекистан.- 1993;
1.29. Каримов И.А. Правовая защита нашего великого будущего. - Ташкент. - Узбекистан. - 1993;
1.30. Каримов И.А. Узбекистан - собственная модель перехода на рыночные отношения. - Ташкент. - Узбекистон. - 1992;
1.31. Каримов И.А. Узбекистан - государство с великим будущим. - Ташкент. - Узбекистон. - 1992;
1.32. Каримов И.А. Не построив новый дом - не разрушай старого. - Ташкент. - Узбекистон. - 1993;
1.33. Каримов И.А. О приоритетах экономической политики Узбекистана. - Ташкент. - Узбекистон. - 1993;
1.34. Как формируются профессиональные кадры? - Ташкент. - Мехнат. - 1989;
1.35. Кальметов Б.Д., Назаров Б.П., Суханов Е.В. Совершенствование подготовки квалифицированных специалистов и рабочих кадров в условиях экономической самостоятельности. - Ташкент. - Мехнат. - 1991;
1.36. Конрад Н.И. Запад и Восток. - Москва. - Наука. - 1972;
1.37. Ковальчук А., Таксанов А. Кишлок хужалиги мехнати. - Тошкент. - Узбекистон. - 1978;
1.38. Кооперативы и индивидуально трудовая деятельность. - Ташкент. - Узбекистан. - 1990;
1.39. Квалифицированные кадры в сельском хозяйстве. - Москва. - Россельхозиздат. - 1978;
1.40. Кулешев В., Латыпова Н. Наука, техника, человек. - Москва. - Политиздат. - 1990;
1.41. Ленин В.И. Полн.собр.соч., т.40;
1.42. Ленин В.И. Полн.собр.соч., т.36;
1.43. Ленин В.И. Полн.собр.соч., т.39;
1.44. Мавлянов А.Ш. Формирование руководящих кадров и специалистов сельского хозяйства Узбекистана. - Ташкент. - Фан. - 1976;
1.45. Максакова Л.П. Миграция населения Узбекистана. - Ташкент. - Узбекистан. - 1986;
1.46. Максакова Л.П. Демографические проблемы занятости в Узбекской ССР. - Ташкент. - Узбекистан. - 1989;
1.47. Мамуров Т. Компартия Узбекистана в борьбе за формирование кадров сельского хозяйства.- Ташкент, Фан. - 1977;
1.48. Машарипов А. Социальная защита трудящихся. - Ташкент. - Узбекистан. - 1993;
1.49. Мирзаев Т.К., Раскин Л.И. Перераспределение трудовых ресурсов. - Ташкент. - Мехнат. - 1990;
1.50. Мирсаидов М.С. Экономический суверенитет республики. - Ташкент. - Узбекистан. - 1990;
1.51. Мирсаидов М.С., Шакиров Л.Д. Физическая культура и спорт в условиях рынка. - Ташкент. - Узбекистан. - 1992;
1.52. Микульский К.И., Роговин В.З., Шаталин С.С. Социальная политика КПСС. - Москва. - Политиздат. - 1987;
1.53. Михеев В.А. Решающая сила перестройки. - Москва. - Мысль. - 1988;
1.54. Молодежь и труд. - Москва. - Молодая гвардия. - 1970;
1.55. Молодежь и образование. - Москва. - Молодая гвардия. - 1972;
1.56. Мянкин А.В. Способности и потребности личности. - Москва. - Мысль. - 1983;
1.57. Наджимов Г.Н. Национальные традиции и культура. - Ташкент. - Узбекистан. - 1992;
1.58. Назаров Б.П., Кальметов Б.Д., Мирзаев А.Я. Образовательный потенциал в развитии производительных сил Узбекистана. - Ташкент. - Фан. - 1991;
1.59. Научно-технический прогресс и социальное развитие села. - Ташкент. - Фан. - 1988;
1.60. Научно-техническая революция и социально-классовая структура общества в период развитого социализма. - Ташкент. - Фан. - 1984;
1.61. Ниезов Н.Х. Иктисодий ва бозор. - Ташкент. - Мехнат. - 1992;
1.62. Оразмурадов Б., Зюзин Д.И. Молодежь республик Средней Азии: труд, образование, профессии, быт. - Ашхабад. - 1987;
1.63. Отаева О., Суюнов Р. Матлубот кооперацияси ва турмуш тарзи. - Ташкент. - Узбекистон. - 1990;
1.64. Производительные силы Узбекистана и перспективы их роста. - Ташкент. - Фан. - 1974;
1.65. Рабич Р.Г. Формирование и развитие социально-классовой структуры Узбекистана. - Ташкент. - Фан. - 1991;
1.66. Рабочий класс и НТП. - Москва. - Мысль. - 1986;
1.67. Рабочий и инженер (социальные факторы и эффективность труда). - Москва. - Мысль. - 1985;
1.68. Рабочий класс СССР. - Москва. - Мысль. - 1985;
1.69. Раджабов Д., Зиямов Ш. Важное звено партийной работы: Из истории подготовки и переподготовки партийно-советских кадров в Средней Азии. - Ташкент, Узбекистан. - 1978;
1.70. Рахманкулов Х. Гражданство: права, обязанности, свобода личности. - Ташкент. - Узбекистан. - 1991;
1.71. Региональные проблемы социальной мобильности. - Москва. - Наука. - 1991;
1.72. Региональные проблемы воспроизводства рабочей силы в Узбекистане. - Ташкент. - Фан. - 1976;
1.73. Руткевич М.Н. Интеллигенция в развитом социалистическом обществе. - Москва. - 1977;
1.74. Руткевич М.Н., Рубина Л.Я. Общественные потребности, система образования, молодежь. - Москва. - Политиздат. - 1988;
1.75. Смирнов И.П. Советский рабочий: формирование творческой активности. - Москва. - Мысль. - 1987;
1.76. Советские рабочие в условиях ускорения социально-экономического развития. - Москва.- Наука. - 1987;
1.77. Социальное развитие рабочего класса СССР. - Москва. - Наука. - 1977;
1.78. Социальные проблемы развития производительных сил Узбекистана. - Ташкент. - Фан. - 1980;
1.79. Социально-экономические проблемы Узбекистана в условиях перестройки. - Ташкент. - Фан. - 1990;
1.80. Современные проблемы развития рабочего класса Узбекистана. - Ташкент. - Фан. - 1989;
1.81. Сталин И.В. Соч., т. 11;
1.82. Сталин И.В. Соч., т. 12;
1.83. Социальная защита населения в условиях рыночной экономики. - Ташкент. - УзНИИНТИ. - 1992;
1.84. Социальная политика КПСС в условиях развитого социализма. - Москва. - Политиздат. - 1979;
1.85. Средняя Азия: история, политика, экономика. Справочный материал. - Москва. - Институт гуманитарно-политических исследований. - 1992;
1.86. Таксанов А.К. Социальная политика и рабочий класс. - Ташкент. - Узбекистан. - 1990;
1.87. Таксанов А.К. Проблемы развития национального отряда рабочего класса. - Ташкент. - Знание. - 1990;
1.88. Таксанов А.К. Перестройка и некоторые проблемы развития национальных кадров индустриального рабочего класса. - Ташкент. - Фан. - 1989;
1.89. Ташмуратов Т. Качественное совершенствование трудовых ресурсов и подготовки специалистов. - Ташкент. - Мехнат. - 1989;
1.90. Трудовые ресурсы Узбекистана. - Ташкент. - Фан. - 1970;
1.91. Турсунмухаммедов С. Великий Октябрь и изменение социальной структуры Советского Узбекистана. - Ташкент. - Узбекистан. - 1977;
1.92. Тухтаев Э.С. Социально-экономические проблемы повышения уровня жизни сельского населения Узбекской ССР. - Ташкент. - Фан. - 1990;
1.93. Узбеков М. Индейно-воспитательная работа в многонациональном трудовом коллективе. - Ташкент. - Узбекистан. - 1979;
1.94. Управление и проблема кадров. - Москва. - Экономика. - 1972;
1.95. Уровень жизни населения СССР. - Москва. - Мысль. - 1977;
1.96. Усманов К. Руководство Компартии Узбекистана подготовкой и воспитанием кадров интеллигенции в условиях развитого социализма.- Ташкент. - Фан. - 1985;
1.97. Утамурадов А. Человек - главный фактор перестройки. Ташкент, Узбекистан. - 1989;
1.98. Хаджимирзаев Ш. Социальное развитие рабочего класса. - Ташкент. - Узбекистан. - 1990;
1.99. Хропанюк В.И. Теория государства и права. - Москва. - Отечество. - 1993;
1.100. Холмуминов Ш.Р., Балаханова Д.И., Муртазаев Б. Рынок труда: проблемы формирования и регулирования. - Ташкент. - Фан, 1994;
1.101. Шермухамедов С. На языке единства. - Ташкент. - Узбекистан. - 1991;
1.102. Эгамбердиев А. Воспроизводство трудовых ресурсов сельской местности Узбекистана. - Ташкент. - Фан. - 1972;
2. ДИССЕРТАЦИОННЫЕ РАБОТЫ И АВТОРЕФЕРАТЫ:
2.1. Амандыкова С.К. Местные советы и трудовые коллективы. - Автореф. на соиск. канд. юридич. наук. - Алма-Ата. - 1991;
2.2. Бабаков А.Н. Потенциальные трудовые ресурсы и роль физической культуры в их формировании. - Автореф. на соиск. канд. эконом. наук. - Ташкент. - 1994;
2.3. Гафурова Ф.С. Социальная защита молодежи и пути ее совершенствования в трудоизбыточных регионах Узбекистана (на примере Ферганской области). - Автореф. на соиск. канд. эконом. наук. - Ташкент. - 1994;
2.4. Джавакова К.В. Семья и тенденции духовного оздоровления общества независимого Узбекистана. - Автореф. на соиск. канд. философ. наук. - 1994;
2.5. Жураев С.А. Особенности формирования государственной молодежной политики Республики Узбекистан в переходный период: теория и практика. - Автореф. на соиск. докт. политолог. наук. - Ташкент. - 1994;
2.6. Исламов З.М. Политико-правовая реформа: взаимодействие права и норм общественной организации в самоуправлении народа. Автореф. на соиск. докт. юридич. наук. - Ташкент. - 1991;
2.7. Касымова М.С. Развитие социальной сферы. - Автореф. на соиск. докт. эконом. наук. - Ташкент. - 1993;
2.8. Латипова Х.М. Социально-правовые проблемы статуса молодежи в условиях государственной независимости Республики Узбекистан. - Автореф. на соиск. канд. юридич. наук. - Ташкент. - 1993;
2.9.Маненкова И.Н. Управление трудовыми коллективами в условиях перехода к социально ориентированному рынку (на примере промышленных предприятий Узбекистана). Автореф. на соиск. канд. эконом. наук. Т., 1994;
2.10. Очилов Б.М. Национально-традиционная обрядность и социализация личности (На материалах Узбекской ССР). - Автореф. на соиск. канд. философ. наук. - Ташкент. - 1990;
2.11. Ражабов Р. Трудовой коллектив в системе интернационального воспитания трудящихся. - Автореф. на соиск. канд. философ. наук. - Ташкент. - 1991;
2.11. Рахимов М.Р. Социальные проблемы формирования нового отношения к труду в условиях становления рыночной экономики. - Автореф. на соиск. докт. философ. наук. - Ташкент. - 1994;
2.12. Темирбаев М.К. Развитие национальных кадров индустриального рабочего класса в условиях преобразования общественных отношений. - Автореф. на соиск. канд. философ. наук. - Ташкент. - 1991;
2.13. Рустамов Ш.З. Государственная молодежная политика и правовой механизм ее осуществления. - Автореф. на соиск. канд. юридич. наук. - Ташкент. - 1991;
2.14. Рустамбаев М.Х. Социально-правовые обусловленности и уголовно-правовые средства охраны здоровья и телесной неприкосновенности граждан. - Автореф. на соиск. докт. юридич. наук. - Ташкент. - 1993;
2.15. Садырова М.С. Динамика возрастания социальной активности трудовых коллективов промышленных предприятий в условиях совершенствования социализма. - Автореф. на соиск. канд. философ. наук. - Алма-Ата. - 1989;
2.16. Темирбаев М.К. Развитие национальных кадров индустриального рабочего класса в условиях преобразования общественных отношений (на примере Республики Узбекистан). - Автореф. на соиск. канд. философ. наук. - Ташкент. - 1991;
2.17. Турсунов М.Б. Тенденции и национально-этнические особенности развития молодой семьи. - Автореф. на соиск. канд. философ. наук. - Ташкент. - 1992;
2.18. Умаров М.А. Значение обычаев и традиции в развитии национальных отношений. Автореф. на соиск. канд. философ. наук. - Ташкент. - 1994;
2.19. Хайрулин В. Общее и особенное в социализации рабочей молодежи (на материалах промышленных предприятий Узбекской ССР). - Автореф. на соиск. канд. философ. наук. - Ташкент. - 1990;
2.20. Хужамурадов И.И. Проблемы формирования национального (этнического) самосознания узбекского народа и влияние на него ислама. - Автореф. на соиск. докт. философ. наук. - Ташкент. - 1994;
3. МАТЕРИАЛЫ ГОСУДАРСТВЕННЫХ И ОБЩЕСТВЕННЫХ ОРГАНОВ:
3.1. Государственная программа "Занятость". - Комитет экономики РУ. - Ташкент. - 1991;
3.2. Дети в Республике Узбекистан. Статсборник. - Ташкент. - ГВЦ Госкомпрогнозстат РУ. - 1993;
3.3. Женщины в Республике Узбекистан. Статсборник. - Ташкент. - ГВЦ Госкомпрогнозстата. - 1993;
3.4. Итоги Всесоюзной переписи населения 1989 года. Национальный состав населения Узбекской ССР.- Ташкент. - Госкомстат Узбекской ССР. - 1990;
3.5. Итоги Всесоюзной переписи населения 1989 года. - ч.IV - Ташкент. - Госкомстат Узбекской ССР. - 1991;
3.6. Итоги работ отдельных отраслей народного хозяйства Республики Узбекистан в 1992 году. Статсборник. - Ташкент. - ГВЦ Госкомпрогнозстата РУ. - 1993;
3.7. Конституция Республики Узбекистан. - Ташкент. - Узбекистан. - 1992;
3.8. Материалы Верховного Совета РУ за 1993 год;
3.9. Материалы Высшей Аттестиционной Комиссии при КМ РУ о работе специализированных советов, аспирантур и докторантур за 1993 год;
3.10. Материалы социологических исследований Института философии и права АН Узбекистана за 1987-93 гг.;
3.11. Материалы Ташкентского социологического центра "Эксперт" за 1992-1993 годы;
3.12. Материалы Института стратегических и межрегиональных исследований при Президенте Республики Узбекистан за 1992-1994 года;
3.13. Материалы института экономики АН РУ за 1989-93 гг.
3.14. Материалы института прогнозирования и размещения производительных сил Госкомпрогнозстата РУ за 1990-94 гг.;
3.15. Материалы НИИ труда и социальной защиты Министерства труда РУза 1992-94 гг.;
3.16. Мир в цифрах. Статсборник СНГ. - Москва. - 1991;
3.17. Мир в цифрах. Статсборник СНГ. - Москва. - 1992;
3.18. Мир в цифрах. Статсборник СНГ. - Москва. - 1993;
3.19. Молодежь СССР. Статсборник. - Москва. - Финансы и статистика. - 1990;
3.20. Молодежь Узбекской ССР. Статсборник. - Ташкент. - Госкомстат УзССР. - 1990;
3.21. Народное хозяйство Узбекской ССР в 1988 году. - Ташкент. - Узбекистан. - 1989;
3.22. Народное хозяйство Узбекской ССР за 70 лет Советской власти. - Ташкент. - Узбекистан. - 1988;
3.23. Народное хозяйство Узбекской ССР в 1990 году. - Ташкент. - Госкомстат УзССР. - 1991;
3.24. Некоторые показатели социально-экономического развития РУ в 1993 году. - Ташкент. - ГВЦ Госкомпрогнозстата РУ. - 1994;
3.25. Отчет ГКНТ РУ о реализации государственной научно-технической политики в 1993 году. - Ташкент. - ГКНТ РУ. - 1994;
3.26. Отчет МинВУЗа РУ о выполнении НИР за 1992 год. - Ташкент. - Минвуз РУ. - 1993;
3.27. Отчет МВ и ССО Республики Узбекистан об итогах учебного 1992/93 года;
3.28. Постановление Кабинета Министров РУ за 1992 год. N 43-92;
3.29. Постановление Кабинета Министров за 1992 год. NN 158-200, 221-250, 266-305, 359-401, 404-457, 455-501;
3.30. Постановление Кабинета Министров за 1993 год. NN 3-49, 58-99, 167-192;
3.31. Постановление Кабинета Министров РУ за 1992 год, N 1-42;
3.32. Пресс-бюллетень Президента РУ. - 1992, N 3;
3.33. Республика Узбекистан: законы и указы. - Ташкент. - Узбекистон. - 1992;
3.34. Сводные данные о высших и средних специальных учебных заведениях РУ на начало 1992/93 учебного года;
3.35. Социальное развитие СССР. Статсборник. Москва, Госкомстат СССР, 1990;
3.36. Социальное развитие и уровень жизни населения. Статсборник. - Ташкент. - ГВЦ Госкомпрогнозстата РУ. - 1994;
3.37. Статбюллетень по труду за 1993 год. - Ташкент. - 1994;
3.38. Статбюллетень СНГ. - Москва. - 1992, N 16;
3.39. Статбюллетень по труду. - Ташкент, ГВЦ Госкомпрогнозстата РУ. - 1993;
3.40. Труд в Узбекской ССР. - Ташкент. - 1990;
3.41. Труд в СССР. Статсборник. - Москва. - Финансы и статистика. - 1988;
3.42. Узбекистан за годы независимости. Статсборник. - Ташкент. Госкомпрогнозстат РУ. - 1993;
3.43. Узбекистан в цифрах. Статсборник. - Ташкент. - ГВЦ Госкомпрогнозстата РУ. - 1993;
3.44. Численность, состав и движение населения Республики Узбекистан. - ГВЦ Госкомпрогнозстата РУ. - 1992;
4. СТАТЬИ В ПЕРЕОДИЧЕСКОЙ ПЕЧАТИ:
4.1. Абиткариев Б. Вырастить ученого-интеллектуала/ Экономика и статистика. - 1993. - N 3;
4.2. Акрамова Г. Идти навстречу женщине/ Экономика и статистика. - 1992. - N 5;
4.3. Арипов А. Национальная независимость: идеология или концепция/ Народ и демократия. - 1993. - N 5;
4.4. Абдурасулов М. К цивилизованным предприятиям/ Народ и демократия. - 1992. - N 11-12;
4.5. АриповМ., Умаров Э. Гуманитаризация образования и судьба общественной науки/ Народ и демократия. - 1992. - N 11-12;
4.6. Айтбаев А. Гребем из всех сил/ Экономика и статистика. - 1994. - N 1-2;
4.7. Абдурахманов К., Мамарасулов Ф. Реформы в вузах неизбежны/ Экономика и статистика. - 1992. - N 6;
4.8. Абдуллаева Т. Промышленность в период НЭПа/ Экономика и статистика. - 1993. - N 4;
4.9. Алматов З. С преступностью без компромиссов/ Экономика и статистика. - 1993. - N 9;
4.10. Бахритдинов А. Многоукладность - веление времени/ Экономика и статистика. - 1993. - N 9;
4.11. Беленький В. Трудовой коллектив и политический процесс/ Народ и демократия. - 1992. - N 1;
4.12. Биржевой Вестник Востока. - 1993, N 42, 15-21 сентября;
4.13. Виницкий М. Ремесленное производство: от упадка к возрождению/ Экономика и статистика. - 1992. - N 6;
4.14. Веселков Ф., Марданов Ж., Саимов Б. Мотивационные механизмы высокоэффективного труда/ Экономика и статистика. - 1994. - N 4-7;
4.15. Вечерний Ташкент. - 1992, 24 ноября;
4.16. Вечерний Ташкент. - 1993, 14 октября;
4.17. Гасанов М. Международная организация труда и Узбекистан/ Экономика и статистика. - 1993. - N 5;
4.18. Голос Узбекистана. - 1992, N 1;
4.19. Джумаев Р., Дильмурадов И. Политическая система и личность/ Экономика и статистика/ Экономика и статистика. - 1993. - N 4;
4.20. Енгулатова Д., Поплавский В. Как живешь, молодежь?/ Экономика и статистика. - 1992. - N 6;
4.21. Загыртдинова Ф. О модернизации образования/ Экономика и статистика. - 1993. - N 5;
4.22. Известия ЦК КПСС. - 1990, N 1;
4.23. Известия ЦК КПСС. - 1990, N 5;
4.24. Известия ЦК КПСС. - 1990, N 8;
4.25. Известия. - 1989, 1 июня;
4.26. Икрамов С. Экономическая культура и экономический прогресс Узбекистана/ Экономика и статистика. - 1994. - N 4-7;
4.27. Кадыров З. кем быть?/ Экономика и статистика. - 1993. - N 5;
4.28. Кадырова З., Каменев Е. Реформы и стабильность общества/ Экономика и статистика. - 1994. - N 8-9;
4.29. Кадырова З. Работающие женщины: труд и быт/ экономика и статистика. - 1993. - N 5;
4.30. Каримов И.А. Мы опираемся на истинных патриотов. - Правда Востока. - 1993, 20 февраля;
4.31. Каримов И.А. Интересы Родины и благо народа - превыше всего. - Вечерний Ташкент. - 1993, 14 октября;
4.32. Каримов И.А. Экономические реформы: ответственный этап. - Правда Востока. - 1994, 22 марта;
4.33. Каримов И.А. Речь на Х сессии Верховного Совета ХII созыва. - Правда Востока. - 1992, 4 июля;
4.34. Каримов И.А. Правовая гарантия нашего великого будущего. - Народное слово. - 1993, 8 декабря;
4.35. Каримов И.А. На путь - путь независимой государственности и прогресса. - Народное слово. - 1994, 7 мая;
4.36. Каримов И.А. Не построив новый дом - не разрушай сторого. - Молодежь Узбекистана. - 1993, 13 февраля;
4.37. Каримов И.А. О приоритетах экономической политики Узбекистана. - Экономика и статистика. - 1993, N 11-12;
4.38. Каримов И.А. Выступление на торжественном заседании, посвященном 50-летию Академии Наук Республики Узбекистан. - Правда Востока. - 1993, 6 ноября;
4.39. Каримов И.А. Речь на Х сессии ВС XII созыва. - Правда Востока. - 1992, 4 июля;
4.40. Каримов И.А. Не сбиваясь, двигаться к великой цели. - Правда Востока. - 1993, 7 мая;
4.41. Каримов И.А. Наука должна служить прогрессу страны. - Вечерний Ташкент. - 1994, 8 июля;
4.42. Каримов Р7 Предприятия в Узбекистане: условия становления/ Экономика и статистика. - 1992. - N 2;
4.43. Каххаров А. Если использовать науку/ Экономика и статистика. - 1994. - N 4-7;
4.44. Кенжаев Р. Консерватизм мышления против выгоды?/ Экономика и статистика. - 1994. - N 4-7;
4.45. Кубрбаниязова А. Что на рынке труда Каракалпакистана?/ Экономика и статистика. - 1993. - N 5;
4.46. Коммунист Узбекистана. - 1987, N 4;
4.47. Коммунист Узбекистана. - 1987, N 11;
4.48. Коммунист Узбекистана. - 1988, N 3;
4.49. Коммунист Узбекистан. - 1988, N 10;
4.50. Коммунист Узбекистана. - 1990, N 2;
4.51. Коммунист Узбекистана. - 1990, N 3;
4.52. Коммунист Узбекистана. - 1990, N 11;
4.53. Коммунист Узбекистана. - 1990, N 10;
4.54. Максакова Л. Занятость населения: от валового подхода к научно обоснованной стратегии/ Народ и демократия. - 1992 - N 5-6;
4.55. Масудов Х. Перестройка в профтехшколе/ Народ и демократия. - 1992. - N 1;
4.56. Маматханов А. Разгосударствление и защита прав работников села/ Экономика и статистика. - 1993. - N 5;
4.57. Назаров А., Мамарасулов Ф. Кадры: дефицит при избыточности?/ Экономика и статистика. - 1992. - N 8;
4.58. Народное слово. - 1991. - 13 ноября;
4.59. Народное слово. - 1991, 11 декабря;
4.60. Народное слово. - 1992, 21 августа;
4.61. Народное слово. - 1992. - 23 июня;
4.62. Народное слово. - 1993, 6 мая;
4.63. Народное слово. - 1993, 8 декабря;
4.64. Народное слово. - 1993, 24 июля;
4.65. Народное слово. - 1993, 28 мая;
4.66. Народное слово. - 1993, 28 августа;
4.67. Народное слово. - 1994, 6 января;
4.68. Народное слово. - 1994, 12 января;
4.69. Народное слово. - 1994, 14 января;
4.70. Народное слово. - 1994, 19 февраля;
4.71. Народное слово. - 1994, 4 июля;
4.72. Народное слово. - 1994, 14 апреля;
4.73. Народное слово. - 1994, 30 апреля;
4.74. Народное слово. - 1994, 26 января;
4.75. Народ и демократия. - 1992, N 9-10;
4.76. Народ и демократия. - 1992, N 1;
4.77. Народ и демократимя. - 1992, N 3-4;
4.78. Народ и демократия. - 1992, N 5-6;
4.79. Нишанова Л. проблема занятости и способы ее решения/ Экономика и статистика. - 1992. - N 6;
4.80. Общественные науки в Узбекистане. - 1992, N 2;
4.81. Общественные науки в Узбекистане. - 1992, N 4;
4.82. Общественные науки в Узбекистане. - 1992, N 11-12;
4.83. Позиция. - 1992, N 9-10;
4.84. Позиция. - 1993, N 1;
4.85. Правда Востока. - 1987, 17 мая;
4.86. Правда Востока. - 1988, 10 апреля;
4.87. Правда Востока. - 1989, 25 ноября;
4.88. Правда Востока. - 1989, 5 мая;
4.89. Правда Востока. - 1990, 23 января;
4.90. Правда Востока. - 1990, 4 ноября;
4.91. Правда Востока. - 1990, 27 февраля;
4.92. Правда Востока. - 1990, 12 декабря;
4.93. Правда Востока. - 1991. - 1 сентября;
4.94. Правда Востока. - 1991, 18 сентября;
4.95. Правда Востока. - 1991, 12 декабря;
4.96. Правда Востока. - 1992, 29 февраля;
4.97. Правда Востока. - 1992, 25 июля;
4.98. Правда Востока. - 1992, 28 июля;
4.99. Правда Востока. - 1992, 4 июля;
4.100. Правда Востока. - 1993, 8 ноября;
4.101. Правда Востока. - 1993, 4 июля;
4.102. Правда Востока. - 1993, 4 сентября;
4.103. Правда Востока. - 1993, 7 августа;
4.104. Правда Востока. - 1993, 3 августа;
4.105. Пулатов Р., Рахимов Б. Стать хозяином/ Экономика и статистика. - 1992. - N 8;
4.106. Проскурин В. Формирование образовательно-квалификационного потенциала/ Народ и демократия. - 1992. - N 9-10;
4.107. Расулов З. Правовая защищенность граждан на рынке труда/ Экономика и статистика. - 1992. - N 5;
4.108. Рашидов У. Экономическая реформа и кооперация/ Экономика и статистика. - 1994. - N 3;
4.109. Рахимова Н., Шарипова Х. Безработные - кто и почему?/ Экономика и статистика. - 1994. - N 3;
4.110. Смирнова Н. Социальное лицо безработицы/ Народ и демократия. - 1993. - N 1;
4.111. Саидова Г. Переход к рынку и государственное регулирование экономикой/ Народ и демократия. - 1992. - N 2;
4.112. Сабиров Э. Как решать проблемы трудоустройства?/ Экономика и статистика. - 1993. - N 9;
4.113. Саидкаримов С. Где найти работу?/ Экономика и статистика. - 1992. - N 11;
4.114. Сабиров А. Заботясь о людях/ Экономика и статистика. - 1992. - N 11;
4.115. Саидов А. Предпринимательству - зеленый свет/ Экономика и статистика. - 1992. - N 8;
4.116. Семеркин Г. Интеллигенция на рынке: между знанием и богатством/ Экономика и статистика. - 1994. - N 1-2;
4.117. Социологические исследования. - 1987, N 5;
4.118. Свободная мысль. - 1992, N 5;
4.119. Ташкентская правда. - 1994, 7 мая;
4.120. Ташкентская правда. - 1994. - 29 августа;
4.121. Ташкентский самолетостроитель. - 1991. - 22 ноября;
4.122. Тухлиев Н. Перспективы развития среднего и малого бизнеса/ Экономика и статистика. - 1994. - N 3;
4.123. Узбекистон маданияти ва санъяти. - 1992, 14 апреля;
4.124. Умурзаков. Социальная защита человека - главная и труднейшая из имеющихся проблем/ Экономика и статистика. - 1993. - N 7;
4.125. Усманов С. Узбекская концепция экономической реформы: испытание временем/ Экономика и статистика. - 1993. - N 4;
4.126. Умаров Б. экономическая реформа в восприятии среднего жителя Узбекистана/ Народ и демократия. - 1992. - N 9-10;
4.127. Фаттахов А. Предпринимательство: вопросов больше чем ответов/ Экономика и статистика. - 1994. - N 4-7;
4.128. Файзуллаев И. Обеспечивать экономическую независимость/ Экономика и статистика. - 1993. - N 5;
4.129. Ханазаров К. Противоречия социального прогресса/ Позиция. - 1993. - N 3;
4.130. Хохрова Э. Предпринимательство - гарантия возрождения/ Народ и демократия. - 1992. - N 2;
4.131. Худайбергенов В. Наем по контракту/ Экономика и статистика. - 1992. - N 8;
4.132. Человек и политика. - 1991, N 11;
4.133. Человек и демократия. - 1993, N 1;
4.134. Чинаев С. Человек на своем месте/ Экономика и статистика. - 1992. - N 5;
4.135. Чориев С. Национальные потребности и социальная справедливость/ Экономика и статистика. - 1994. - N 8-9;
4.136. Шарифхуджаев М., Ульмасов А. Собственный путь экономического и социального прогресса/ Экономика и статистика. - 1994. - N 1-2;
4.137. Экономика и жизнь. - 1990, N 2;
4.138. Экономика и жизнь. - 1992, N 5;
4.139. Экономика и жизнь. - 1992, N 6;
4.140. Экономика и жизнь. - 1992, N 11;
4.141. Экономика и статистика. - 1993, N 9;
4.142. Экономика и статистика. - 1994. - N 3;
4.143. Экономика и статистика. - 1993, N 4;
4.144. Экономика и статистика. - 1993, N 5;
4.145. Экономика и статистика. - 1993, N 11-12;
4.146. Юсупов Э. Свободный рынок или господдержка// Экономика и статистика. - 1993. - N9;
5. МАТЕРИАЛЫ НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКИХ КОНФЕРЕНЦИЙ:
Проблемы становления рыночных отношений в условиях Узбекистана. - Ташкент. - Институт экономики АН РУ. - 1994:
5.1. Абдуллаева Т.А. Основные показатели социальной защиты и государственной поддержки в Узбекистане;
5.2. Бухаров Ф.М. Роль социальной инфраструктуры в решении проблем занятости в условиях рынка;
5.3. Ешембетова Ф.З. Эффективность улучшения условий труда работников текстильной промышленности;
5.4. Заирова Ф.У. Социальная защита в условиях становления рынолчной экономики;
5.5. Ким М.Д., Гафурова Ф.С. Проблемы социальной защиты молодежи в условиях формирования рыночной экономики;
5.6. Лезилова Л.Н., Туйчиев Ш.А. К вопросу о социальной защите наиболее уязвимых слоев населения;
5.7. Маненкова И.Н. Управление эффективностью трудовой деятельности в условиях перемещения и высвобождения рабочих кадров на примере промышленных коллективов Узбекистана;
5.8. Мелибаева Г.А. Основные направления социальной политики Узбекистана в условиях перехода к рынку;
5.9. Мирахмедова М.М. Совершенствование структуры промышленности и занятости населения.
5.10. Муртазина Р.Б. Тенденции занятости трудовых ресурсов Узбекистана в условиях перехода к рыночной экономике;
5.11. Расулев А.Ф. Государственное регулирование жизненного уровня населения в переходный период к рынку;
5.12. Ситдыкова Л.А. Особенности высвобождения рабочей силы в условиях перехода к рыночной экономике;
5.13. Туйчиев Ш.А. К вопросу о подготовке кадров Узбекистана в условиях становления рынка;
5.14. Хасанова Р.Т. Проблемы трудоустройства незанятого населения;
5.15. Холметова З.А. Новые формы занятости трудовых ресурсов;
5.16. Шарипова Х.К. Некоторые историко-экономические аспекты генезиса рынка труда в Узбекистане;
5.17. Шарифхождаева Г.К. Формирование механизма, мотивации труда в условиях рынка;
Идеология независимости: истоки, проблемы и пути реализации. - Ташкент. - Институт высшей педагогики при ТашГУ. - 1994:
5.18. Абдуллаева М.М. Философия социальной нестабильности;
5.19. Абдуллаева М.Н. Некоторые аспекты социально-философских проблем независимости;
5.20. Амиджанова М., Джураева Л. Национальная культура и нравственное совершенствование личности;
5.21. Артыкова Д.А., Шарифхождаева Г.К. Основные пути повышения занятости населения при переходе к рынку;
5.22. Джумаев Р.З. Многопартийность как фактор демократизации социального пространства Узбекистана;
5.23. Джумаев Р. Человек в системе политики;
5.24. Енгулатова Л.И. Принцип самоуправления как фактор повышения эффективности школьного образования;
5.25. Кадырова З.Р., Каменев Е.Д. Молодежь в период перемен: ожидания и приоритеты;
5.26. Коренев И.А. Интегративная идеология и процесса модернизации Узбекского общества;
5.27. Мурадов И. Демографические особенности Узбекистана и проблемы занятости населения;
5.28. Патлах Б.Ш. Идеология независимости и самовоспитания личности;
5.29. Перпер М.Я., Саидумарходжаев С. Государственная поддержка развития предпринимательства в условиях становления рыночных отношений;
5.30. Платонов А.В. Правовое государство и гуманизация общественных отношений - важнейшие факторы обновления общества;
5.31. Подольская З.Л. Человек в контексте нового культурного пространства;
5.32. Султанов Г. Теоретико-методологические основы развития интеллектуального потенциала высшей школы в свете идеологии государственной независимости;
5.33. Шарапов Ш.Ш. Некоторые вопросы переподготовки преподавателей гуманитарных и естественных дисциплин в ИВП при ТашГУ;
5.34. Шох М.А., Корабаев К.Х. Развитие прогрессивных форм предпринимательства в Узбекистане;
Независимость и мировоззрение: реальность и философские проблемы возможностей развития. - Ташкент. - Институт философии и права АН РУ. - 1993:
5.35. Абдуллаева М.М. О взаимосвязи социальной стабильности общества и идеологии;
5.36. Абдураимова С. Форма и методы формирования духовного потенциала Республики Узбекистан;
5.37. Головачева Е. Человек в системе естественных и технических наук;
5.38. Закиров Ш.М. Проблема совершенствования межнациональных отношений в условиях независимости;
5.39. Кадырова З.Р., Енгулатова Д.И. Проблемы профессионально-цен ностных ориентацией в условиях перехода к рыночной экономике;
5.40. Каменев В. Приниципы самоорганизации и проблемы деятельности;
5.41. Назаров Р.Р. Управление национальными отношениями в условиях независимости;
5.42. Рахимбаева Н.А. Культура и возможности саморазвития человека;
5.43. Саакова Д. Новые тенденции развития крестьянства в условиях перехода к рыночным отношениям;
5.44. Тухтаев Х.П. Особенности преемственности в развитии научного знания;
5.45. Хакимов Ш.Ф. Независимое государчство - гарант свободного предпринимательства;
5.46. Юнусов А.М. Независимолсть и национальная политика;
Мустакил Узбекистон: фалсафа ва хукук фанларининг долзарб муаммолари. - Ташкент. - Институт философии и права АН РУ. - 1994:
5.47. Абосов А. Судебная защита: некоторые проблемы укрепления и развития;
5.48. Головачева Е.Б. Проблемы взаимосвязи отраслей науки в поиске возможностей развития человека;
5.49.Джураев А. Особенности современного этапа формирования политической культуры молодежи села;
5.60. Енгулатова Д.И. Опыт функционирования общеобразовательных школ в условиях рыночных отношений;
5.61. Кадырова З.Р. Семья как важнейший институт формирования социальных ориентаций личности;
5.62. Каримова А.М., Рахимбаева Н.М. К вопросу изучения человека в системе культуры;
5.63. Подольская З.Д., Намазова Ш. Тип культурной среды как фактор духовного становления человека;
5.64. Рузиева Р. Доктрина суверенитета и его атрибуты в свете политологии;
5.65. Маакова Т.Д., Шаматова З.Н. Изменение социальной сущности крестьянства в условиях перехода к рыночным отношениям;
5.66. Сеитова Р.М. Некоторые вопросы установления и развития норм Конституции Узбекистана.
5.67. Хакимов И.Х. К вопросу об эффективности борьбы с хищениями, совершенными группой лиц;
5.68. Юнусов А.М. Вопросы национального единства в условиях демократии;
Диалектические противоречия в общественном развитии и пути их разрешения. - Ташкент. - Институт философии и права АН РУ, Ташкентская высшая партийная школа и Узбекское отделение советской социологической ассоциации. - 1990:
5.69. Алиев В.В. О проблеме противоречий национальных отношений в СССР;
5.70 Ата-Мирзаев О.Б., Тониянц Г.С. Интенсификация и социально-демографическое развитие: закономерности и противоречия;
5.71. Бугало О.Л., Бугало А.В. Проблемы анализа социально-классовых отношений в условиях перестройки;
5.72. Вафаев Д.Б. К вопросу о необходимости изучения национального языка и распространения русского языка как языка межнационального общения;
5.73. Джураев Б.Х. Некоторые противоречия в народном образовании;
5.74. Маматов Н.М. О противоречиях функционирования аграрной интеллигенции;
5.75. Салиева И.Н. К вопросу о некоторых противоречиях в системе школьного образования;
5.76. Сизов В.Е. Противоречия общественного развития и диалектика понятия "интеллигенция";
5.77. Старшинова А.В. О некоторых противоречиях в развитии социальной активности рабочих;
5.78. Таджиев А.И. Инженерно-техническая интеллигенция и некоторые противоречия современного этапа развития;
5.79. Халмуратова Д.А. Межнациональные противоречия в аспекте нового политического мышления;
5.80. Файзиходжаева Д.И. Закон о государственном языке как фактор разрешения диалектических противоречий в духовной жизни общества;
5.81. Эрматова Х.Э. Об утопизации понятия "интернациональное единство" и его противоречия;
5.82. Юсупова Г. О противоречиях в развитии национальных отношений;
5.83. Якшибаева Л.С. Социальные противоречия в трудовой деятельности специалистов в многонациональном коллективе.
Содержание:
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА ПЕРВАЯ. МЕСТО И РОЛЬ КАДРОВОЙ ПОЛИТИКИ В РЕАЛИЗАЦИИ КОНЦЕПЦИИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ НЕЗАВИСИМОСТИ И ЭКОНОМИЧЕСКОГО СУВЕРЕНИТЕТА
1.1. Социальные аспекты формирования идеологии независимой государственной кадровой политики
1.2. Социально-правовые основы становления идеологии кадровой политики независимого государства в переходный период
ГЛАВА ВТОРАЯ. ИДЕЯ НАЦИОНАЛЬНОГО ВОЗРОЖДЕНИЯ И ЕЕ РЕАЛИЗАЦИЯ В ГОСУДАРСТВЕННОЙ КАДРОВОЙ ПОЛИТИКЕ
2.1. Интеллектуальный потенциал нации и пути его качественного обновления
2.2. Проблемы формирования и развития национальных кадров индустрии
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ДЕМОКРАТИЗАЦИЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНО-ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО КОМПЛЕКСА КАК ОБЪЕКТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ КАДРОВОЙ ПОЛИТИКИ
3.1. Состояние и проблемы реформирования государственной системы профессиональной подготовки кадров
3.2. Проблемы культурного и духовного воспитания кадрового потенциала в условиях реализации национальной идеологии государственной независимости
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛЬНОЙ ЗАЩИТЫ И ПОДДЕРЖКИ КАДРОВОГО ПОТЕНЦИАЛА НЕЗАВИСИМОГО ГОСУДАРСТВА В УСЛОВИЯХ И ДЕМОКРАТИИ И РЫНКА
4.1. Социальная поддержка кадрового корпуса в переходный период
4.2. Возрастание роли интеллектуального потенциала кадрового корпуса в становлении политического суверенитета и экономической самостоятельности независимого государства
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
Об авторе:
Таксанов Арслан Касымович (17 сентября 1939 – 8 марта 1996), кандидат философских наук, старший научный сотрудник Института философии и права АН Узбекистана. Автор книг по социальному развитию, стратификации, политическим реформам.