5.10.2006 г.
Я с ужасом и отвращением смотрела на небольшую плоскую коробку у меня в руках. Она не была тяжёлой, но я боялась её уронить. Мне было страшно даже подумать, что было бы, если бы я её уронила. Я и так взяла на себя СЛИШКОМ большую ответственность.
Я в тот вечер шла с необычайной осторожностью, с какой никогда не ходила раньше. Словно боясь обжечь незащищённые участки тела, я обходила лужи, редких прохожих. Я хорошо знала, куда я шла, я хотела побыстрее освободиться от заразы, обжигающей мне руки. Я брезгливо смотрела на лица и здания, предвкушая окончание добра в этом мире.
Впрочем, можно было не строить прогнозов. Я и так знала, чем всё закончится.
Холодный ветер бросил взбунтовавшиеся комки совести в лицо. Я вспомнила, как когда-то давно я с ненавистью вглядывалась в занавешенные масками тупости лица людей и жалела, всего лишь жалела, что мне не досталась роль в этом спектакле. Я не хотела выделяться, я хотела быть со всеми и против всех, вверяя им свою независимость. Пытаться выделить себя из «общей массы недоумков» - не лучший вариант самовыражения. Но самый доступный по простоте. Так я считала тогда.
Я с опаской оглянулась вокруг. Что изменилось сейчас? Люди так же живут в своих раковинах, не замечая и даже ОТСЕИВАЯ других им подобных. Мир людей – это сообщество приспособившихся друг к другу организмов. Я понимала, что необходимо было что-то срочно менять, но не знала, как. Я боялась ответственности и необходимости отвечать за каждый свой шаг, за каждое действие.
Я прижала коробку к груди и медленно протиснулась сквозь толпу к повороту. За углом я в недоумении остановилась. Странно… Город был слишком радушен и приветлив на проспекте, но в переулке он показал свой злой оскал. Словно был против моей миссии. Словно Город не хотел, чтобы я шла дальше, он выставил невидимую преграду, через которую у меня не было сил перейти.
Я не любила, когда ограничивали мою свободу и ставили меня в безвыходное положение.
Я помедлила секунду и оглянулась. Было страшно единолично принимать решение, от которого зависела жизнь людей. Хотелось спросить совета у кого-то, чтобы в случае неудачи переложить вину. Но рядом не было людей. Только шепчущиеся кирпичные стены, настежь открытые окна, наивно хлопающие форточками, пылинки, собираемые ветром в одну кучу для обсуждения последних событий.
Я судорожно смотрела на коробку. Она наивно покоилась в моих ладонях.
Помощи ждать было неоткуда и некогда. Я перевела взгляд на небо, с которого мне открыто сияло солнце, и решительно откинула крышку коробки..
…
Я боялась думать, что я увижу после того, как открою глаза. Понимая, что «каждая минута с закрытыми глазами – это потеря шестидесяти секунд света», я всё равно пыталась преодолеть соблазн увидеть этот свет, разрушающий свет тьмы.
Я знала, что сейчас происходило вокруг меня. Я видела это раньше в своих снах – маленьких фильмах жизни. Я стояла на крошечном клочке земли посреди голого пространства, которое на мгновение окатила яркая волна ослепляющего света. А потом наступила ночь. Чернота охватила Город, словно желая отомстить ему за бесконечные цветные ослепительные огоньки, которые каждую ночь нарушали её царство. Среди этого хаоса застыли люди – кто в какой позе был: кто-то высоко поднял вверх ногу, чтобы сделать новый шаг вперёд; посреди дороги, раздувшись, как мыльный пузырь, красный от натуги и с выпученными глазами, бородач что-то пытался объяснить собеседнику, который в свою очередь хитро сощурил замыленные каждодневными образами глазки и выставил на всеобщее обозрение свой волчий оскал; за ними, чуть в отдалении, прислонившись к каменному забору, стояла маленькая девочка в розовом комбинезоне с ясным, широко открытым голубым взором; на качелях, застыв высоко в воздухе, мальчик поднял руку, словно желая докоснуться до вымышленного солнца… Все они были заняты собой и никто не обратил внимания на наступившую вдруг темноту. Всем было слишком не до того…
Я открыла глаза. Мои страхи подтвердились. Я ркая струя света, как прожектор, освещала мою сцену, на которой стояла лишь я одна. Этот столб света был своеобразной указкой на мой промах. Из раскрытой коробки в темноту разлетались красные мотыльки. Они резко взмывали в воздух, кружась над застывшими фигурами, выбирали себе жертву и, упрямо ощерив острые зубки, вонзались в тело врага. Маленькие, вредные и опасные Бациллы Смертоносного Вируса Лжи.
Я с какой-то тупой завистью наблюдала за светящимися алыми пятнами. Мне было смешно. Люди даже не морщились от боли. Казалось, они вообще не замечали укусов маленьких зловредных тварей.
А мотыльки продолжали своё дело. Они впивались своей жадностью в физическое тело человека, застывшего во времени, проникая внутрь, становились его духовной сущностью.
Я стояла не шевелившись и ждала. Кажется, стояла целую вечность, а на самом деле прошло лишь несколько мгновений. Красных мотыльков становилось всё меньше: каждый находил себе тело и становился его душой. Я ухмыльнулась: зло сдержало своё слово.
…
Темнота постепенно начала рассеиваться. Я отступила на несколько шагов назад, чтобы лучше увидеть перемену. Когда исчез в теле девочки в розовом комбинезоне последний мотылёк, люди зашевелились. Занёсший ногу с облегчением опустил её на твёрдую землю; поднявший руку для пощёчины оставил красный след на щеке; бородач выпустил из красных ноздрей пар; мальчик, обжёгшись о солнце, с ужасом отдёрнул руку, и качели полетели вниз…
Солнце, тоже заражённое, лениво вылезло на середину неба. Я зябко поёжилась от его несогревающих лучей. Захлопнула пустую коробку и положила её за пазуху. Теперь ответственность за совершённое больше не угнетала меня, скорее, меня пугала отвратность результата.
Я загородила маленькое «светило жизни» ладонью и пошла в сторону метро – большой подземной коммуникации испорченных светом. Я не ошиблась: здесь зло пропитало мотыльками каждый пиксель пространства.
Я с неподдельной жалостью и в то же время какой-то тупой безнадёжностью смотрела на пустые, но заполненные желчью и ядом мести души людей… Они светились неподдельной мечтой стать отщепенцами, владеющими миром.
Словно в ультрафиолете, я видела, как красные тени сползают со стен метро, растекаясь в широкие капли, прыгают на рельсы и исчезают в туннеле… Видеть свет в конце тоннеля… Но не освобождение, а свет от несущегося навстречу поезда. Наверное, где-то в глубине души я тоже желала стать таким отщепенцем, в одиночестве бредущим по темноте.
Я знала, что минут через пятнадцать мир растворится: алчность и злость вытолкнут мотыльков на свободу. Я знала это точно и потому не боялась. Мне было не по себе только за одну вещь: а вдруг про меня забудут?... Не хотелось болтаться между мирами…
Я закрыла глаза и увидела бесконечное полотно неба. Как страшно: звёздное небо надо мной и красный мотылёк во мне…
30.10.2006 г.