***

 Полночный свет фонаря начинает слабо мерцать. Отбрасывая тени на окружающие деревья, скамейки, заборы, он теряет свою силу, освещая тёмные подворотни, отдаёт всю свою энергию, с каждым новым отблеском становясь всё слабее.
 Постепенно тишина на улицах Города приобретает всё более отчётливые черты. Темнота, опускаясь на холодный асфальт, открывает ей дорогу. Шорох кружащихся по периметру улицы листьев заставляет вздрагивать и озираться по сторонам: ничто не пугает в такое время сильнее, чем одинокий звук. Умирающие пылинки в свете тускнеющего фонаря покорно ложатся на черепичные крыши домов. Следы и отпечатки, оставленные днём людьми, испаряются с поверхности навсегда. Полый лунный диск взбирается на самую высокую антенну, сгоняя с крыши одиноких недовольных кошек.
И так происходит каждую ночь, каждый сезон. Шуршащая осень с её разноцветием листьев сменяется холодной красавицей с ледяным взглядом, который может победить только тёплая улыбка весны, держащей за руку свою неизменную летнюю радость.
Каждую ночь. Одно и то же.
Кажется, Город начинает засыпать. Гаснут одна за другой оранжевые точки, и с каждой погашенной лампочкой на небе становится на одну звезду больше. Кого-то может испугать эта манящая темнота и давящая на уши тишина. Страшно становится не от окружающей реальности, а от осознания, что сейчас ты этой реальности не принадлежишь, что сейчас здесь воцаряется новый мир, который исчезнет с первым проблеском солнечного света.
Пожалуй, только одно существо во всём мире искренне радо наступлению темноты. Оно не боится света, оно презирает его. Оно недолюбливает людей за их трусость перед ответственностью. И ещё оно недолюбливает их за Неё. Именно из-за неё он стал таким – пустым существом, из которого выпили все желания, существом, потерявшим свою душу и силу, жмущимся в тесном и сыром подвале полуразрушенного дома, стоящего боком к другим домам.
С наступлением полночного хаоса, когда отгремел последний автомобильный гудок, его можно увидеть у фонтана в городском парке. Но никому нет до него дела: люди отвернулись от него только за то, что он не похож на них.
Он одинок, но одиночество его отличается от людского: он окружён миром, с которым сросся и телом, и потерянной душой. Он ищет её по всему миру, ограниченному узкими рамками, а она лишь тихо смеётся ему в ответ, обещая вернуться. И выполняет своё обещание. Каждую ночь.
Не хочется даже думать, что будет, если она не вернётся. Недоумение, в которое впадает тело при отсутствии в нём души, невозможно сравнить ни с чем. Это состояние испугает любого, кто увидит или... испытает его на себе!... Но он не боится: он привык терпеть дневной свет ради нескольких часов до рассвета, когда к нему возвращается эмоции, мысли, чувства, когда он находит свою блуждающую душу. А что днём?... Лишь смутное подозрение на жизнь, примитивное существование, заключающееся в коротании жизненных часов, приобретающем смысл ближе к вечеру.
Он жил по принуждению, он ждал темноты как воздуха, она была нужна ему для жизни, для его жизни.
Ночь и одиночество – лучшее из того, что дала ему жизнь. В дневные часы он чувствовал себя рабом Города, его беспомощной жертвой, он не владел своим разумом, подчиняясь невидимому паразиту, управляющему его телом. Но с первыми сумерками Город отпускал его, давая временную свободу – паразит умирал, неизменно возрождаясь через несколько блаженных часов.
Смотря на белый диск луны, он думал. Мысли его в эти минуты были разрозненны, но многогранны. Он любил размышлять о себе, о том, что происходило с ним и вокруг него. Он часто жалел себя, потому как только ночью была ему доступна эта возможность. Он убеждал себя в пессимистичности и бессмысленности жизни, дальнейшего её продолжения. Он всегда слышал только крики, воспроизводимые его собственной душой.
Ему всегда казалось, что мир слишком не совершенен, чтобы жить в нём. Он пытался что-то изменить, взявшись в первую очередь за окружающих – так было легче. Но люди не захотели подчиняться ему... даже Она отвергла его. Она, которую он каждую ночь ждал с всевозрастающим желанием, Она, которую он любил больше этой бессмысленной жизни, Она... Она предала его. Вот так вот просто. Бросила. Выкинула на помойку, как протёршиеся джинсы. И не повернулась. А он так и остался лежать, одинокий, несчастный, грязный, потерянный, никому не нужный. Единственный, кто принял его, - Город. Он взял его под своё крыло, пригрел и... не захотел отпускать, решив сделать его своим рабом. Город любил каждую ночь смотреть, как ровно в полночь у фонтана появлялась серая тень в длинном плаще и садилась на камень. Дотронувшись рукой до воды, тень тихо качала головой. Эту тень нельзя было в полной мере назвать человеком. Люди пытались абстрагироваться от имён и с ноткой страха и отвращения называли его Вампиром. Он и правда был похож на вампира: длинные, до плеч, белые, струящиеся волосы, тёмные впалые глазницы, скользящий взгляд, длинные тонкие руки с дрожащими пальцами. Единственным живым существом, давшем ему незамысловатое имя Шейд, была Она...
Каждую ночь он думал о Ней. Она не была его идеалом, но он искренне любил её, потому что только с ней чувствовал себя свободным, чувствовал себя собой. Он был уверен, что смог прожить бы с ней целую жизнь, хотя знал её всего несколько часов.
Его сердце было безраздельно отдано ей и похоронено где-то за пределами его тела, его души... его сознания... Похоронено ещё при его живом теле, блуждающей душе и умирающем разуме.
Он любил только её и полюбить Город было уже не в его силах. А Город мог часами слушать его безмолвные стоны, так же молча сопереживая ему. Шейд любил беззастенчивую красоту Города и равнодушно принимал его правила: ненавидеть слабого и защищать слепого. Он не видел больше смысла в этой проекции, где конечной целью является заполучение лучшего места под Солнцем – то, что живущие под ним существа назвали «жизненным светом».
               
... Он сидел на каменном бордюре, не чувствуя холода, и смотрел в прозрачную гладь на искажённое звёздное небо. К нему на плечи слетались все ночные мотыльки, освещая его бледное лицо своим золотым сиянием. Каменная поза, в которой он сидел, словно слившись с гранитом, на который облокотился, пугала своей настойчивостью. Сосредоточенные мысли выражала лёгкая складка на лбу. Он напряжённо о чём-то думал, не заботясь об отвлекающих его манёврах: настороженном шёпоте голых стен, лёгком ветерке из открытого окнам на втором этаже, сияющем свете Луны – проводника на тот свет...
Он стремился поймать ускользающий из его памяти миг его первой и последней встречи с Ней, потому что знал, что эта ночь будет последней. Для них обоих. Неизбежно. Последний раз он сидел, окутанный лунным сиянием... Последний раз он слушал разрозненный шорох листьев... Последний раз его чёрные бездонные глаза были наполнены слезами... Последний раз он прощался с этим миром, живущим по снисхождению к слабому... Последний раз он смотрел в глаза Городу... Последний раз он наслаждался ночными минутами до рассвета... Последний раз он думал о Ней...
Сегодня душа вернулась к нему навсегда, чтобы вместе с телом покинуть этот гиблый мир.
Он не боялся: уже давно он не знал никаких чувств, кроме отвращения к жизни. Он знал, что будет жить, пока нужен хотя бы одному человеку. А сегодня упавшая звезда рассказала ему, что видела Её новую безграничную жизнь. И он захотел вновь увидеть Её, дотронуться до Неё рукой...
И Город отпустил его...               
14.02.2006 г.