Часть первая.
На улице пасмурно дождь мелкими частыми холодными каплями липнет к лицу словно туман.
В привокзальной Лагманной тепло, окна все запотевшие посетителей немного. Меню восточной кухни. Аккуратный молодой не высокий парень азиатской наружности вежливо оформляет мой заказ: полная порция лагмана, три чебурека, стакан томатного сока.
Ем с аппетитом все очень на удивление вкусно и сытно. Не спешу, от еды получаю удовольствие. До моей электрички еще достаточно много времени.
Входит паренек, ему как мне кажется, наверное, лет тринадцать. Светленький, худенький, ухоженный. Паренек осматривает зал и сидящих за столами посетителей. Наши взгляды встретились. Он подходит к моему столику. У него темно серые внимательные глаза. Ресницы влажные от дождя. Кожа лица бледная чистая. Губы не яркие тонкие, четкого рисунка. «Красивый будет парнишка» - внимательно рассматривая его внешность, подумал про себя я.
Парень тем временем из кармана своей курточки достает листок бумажки и протягивает его мне. Почерк крупный, ровный, написан явно не взрослой рукой, читаю: «дайте пожалуйста поесть я инвалид я не слышу».
Мы смотрим друг другу в глаза, в его взгляде спокойная обреченность. Возвращаю ему его листок и жестом показываю на стул, напротив себя.
Приношу ему порцию лагмана, чашку горячего бульона и четыре чебурека. Бутылку 0,5 пепси и в пакете два слоеных пирожка с мясом это ему на потом.
Я доедаю свои чуть остывшие чебуреки, запивая их томатным соком.
Паренек быстро красиво ест. Кисти его рук бледные, ногти на пальцах ровного матового блеска подстрижены.
Смотрю на часы мне пора на платформу к своей электричке. Поднимаюсь из-за стола.
Мальчик встает, смотрит своими чистыми серыми глазами мне прямо в глаза. Достает что-то из внутреннего кармана своей курточки и это что-то протягивает мне на своей ладони. На ладони вижу колечко белого металла.
-Дядя прости меня, возьми кольцо я его все равно потеряю, у меня больше ни чего нет. – Говорит мальчик странным лишенным интонации голосом.
Беру на полном автомате с ладони кольцо, почувствовал холод его ладони. Смутился от того что меня в первые в жизни назвали «дядей». Кивком головы попрощался с мальчиком и выхожу на улицу.
Ветрено, холодно, не уютно, мелкий спорый дождь. Площадь пуста, только частные такси ждут клиентов.
Не могу освободиться от слов паренька – «Дядя прости» и от его обреченного взгляда. Я в состоянии растерянности и подавленности. Душа словно съёжилась, захотелось побыть одному и ни с кем не общаться.
В вагоне электрички много свободных мест. Сажусь у окна напротив меня две молодые мамашки разделенные детьми нарядной в разноцветных носочках девочкой четырех-пяти лет и довольно крупным темного волоса кареглазый шести лет мальчик. Мамашки жарко щебечут о не значительных событиях из своей жизни. Дети сосредоточено поедают мороженое.
По проходу периодически проходят голосистые продавцы, предлагая различные товары.
Вот вошли два парня в камуфляжных куртках надетых поверх тельняшек. Один высокий брюнет с тонкими чертами лица и длинными вьющимися волосами второй не высокий крепко сбитый совсем коротко стриженый с отрешенным выражением на лице. Оба слегка не бриты. Крепкий держит гармошку, он начинает играть на гармошке, изумительно грустную мелодию его напарник вслед за первым проигрышем запел.
Весь вагон стих. Чистый высокий голос рассказывал нам случайным пассажирам об погибшем кудрявом парне с городской окраины, который еще в своей жизни так и не успел полюбить. Гармошка вздыхала, она как мне казалось, рыдала.
Парни шли по проходу в их карманы курток пассажиры опускали деньги. Я приготовил десять рублей. Когда высокий поравнялся с моей лавкой, то я увидел, что правый рукав его куртки пуст от плеча, а сам рукав пришпилен булавкой к самой куртки.
Принимая деньги, парни благодарственно кивали головами. Сидящие напротив меня мамашки, так же отдали, по десять рублей каждая.
Что это?
В кармане брюк нащупываю подаренное в Лагманной мальчиком колечко. Рассматриваю. Новое, по кругу идет надпись «Господи спаси и сохрани». Надеваю на безымянный палец правой руки. В пору как на заказ. Снова вижу глаза паренька и слышу его странный голос – «Дядя прости».
Электричка, протяжно сигналя, все несет меня сквозь пасмурный мокрый день.