В своей книге «Логика эмоций» А.Д.Редозубов пишет:
«Разрешение несообразности» как причина смешного особенно популярна среди психологов и лингвистов (Suls, 1972) (Shultz, 1972). То же самое еще называют «уместной неуместностью» (Monro, 1951), «сообразной несообразностью» (Oring, 1992), «локальной логикой» (Ziv, 1984), «когнитивным принципом» (Forabosco, 1992), «логическим механизмом» (Attardo, 1994) или «псевдоправдоподобием» (Chafe, 2007). Общая идея в том, что восприятие анекдотов и карикатур состоит из двух стадий: сперва человек оказывается в затруднении, обнаружив в тексте или рисунке некую несообразность, а потом приходит озарение («инсайт») – обнаруживается новый, скрытый смысл. Когнитивные лингвисты называют это «сменой фреймов» (Coulson, 2001).
Все теории взаимодействия смыслов описывают, по сути, условия возникновения красоты, не затрагивая эмоцию «смешно». При этом явно путается природа эмоции «смешно» и природа эмоции красоты информации. Многие из этих теорий оперируют неожиданностью, противоречием, альтернативным смыслом как источниками смешного. В силу того, что подобный стереотип исключительно распространен, разберемся подробнее».
А.Д.Редозубов предлагает свою концепцию природы смеха:
1. «Если нам смешно, то это всегда связано с чьим-то попаданием в нелепую ситуацию».
2. «Эмоция «смешно» — производная эмоция по отношению к злорадству. Она сохраняет общий признак – демонстрация чужой несостоятельности, — но теряет характерный для злорадства смысл».
3. «Для многих ситуаций, связанных с удовольствием, формируются сопровождающие их улыбка и смех».
4. «Смех при осмеянии становится громче и ярче, чем смех в других ситуациях, с аналогичным уровнем удовольствия».
Но очевидно, что какое бы не было удовольствие большим, оно не переходит в смех. Удовольствие может способствовать смеху. В частном случае большая радость может разразиться кратковременным смехом, но не более, не говоря уже о формировании условного рефлекса.
Смех – это всегда выплеск эмоции. Смена фреймов в семантической теории, инсайт или разрядка психической энергии в теориях высвобождения, указывают на это.
Самую точную формулировку о психофизиологической сути смеха, пожалуй, приводит Т. Липпс.
Он выводит "закон психического затора", являющегося основой всякого удивления и интереса. Суть его в следующем: мы ожидаем одной ценности, но внезапно возникает другая, не соответствующая данной ситуации; эта подмена пробуждает интерес в силу своей необычности, способствует концентрации "психической энергии" или, говоря иначе, создает "психический затор", освобождением от которого является, как правило, смех. Этот подход можно отнести и к теориям несовместимости, и к теориям высвобождения. (Дземидок Б., 1974)
И уж никаким образом смех не может закрепляться «громким и ясным» из условных и частных случаев «осмеяния» хотя бы потому, что "удовольствие от чужой несостоятельности" (природа смеха по А.Д.Редозубову) не обязательно должно переживаться смехом. Для частных случаев переживания и выражения осмеяния остаётся работать классическое правило "неожиданности".
"Привлечение внимания других", также, не может являться причиной громкого смеха, хотя бы потому, что смех - это явление, не вызываемое волей сознания.
Хотя, тот факт, что смех связан с социальной жизнью и заразителен в поведении, предполагает закрепление его громким на базе самого смеха.
Создавая шутку, в социуме общения, мы, соответственно, обращаемся к общественно-социальной жизни, к человеку (его нравам, деятельности и поведению). И этим соблюдается актуальность «мероприятия» и здесь мы аппелируем к чувственности.
Давайте понаблюдаем за детьми, когда они веселятся, резвятся, дурачатся и смеются. Мы можем вспомнить своё детство. Что необходимо для того, чтобы можно было «поугарать»? Обязательно ли нужна чья-то несостоятельность, промах, недостаток?
Если это и используется, то только лишь из-за того, что попало в контекст игрового поведения, веселья, неожиданности и удивления.
Главными факторами смеха будут являться наполненность положительной эмоцией и неожиданность, повороты - в любой весёлой игре; удивление любому новому действию и образу, как комическому - в соответствующей эмоциональной установке.
Неожиданность производит некоторый транс, за которым происходит «инсайт» и импульсивный выброс психической энергии (положительная эмоциональная разрядка – смех).
По закону психологии комического в удивлении в критической оценке прежде рождается чувство иронии. Сопровождающее эстетическое и общее позитивное чувство невероятно быстро растёт знерегически во взаимоиндукции всех факторов - социальных, сентиментальных, эстетических, интеллектуальных - и в общем растёт вся динамика психических процессов - набирает рост и динамику непосредственно чувство иронии.
Однако, именно неожиданный тот или иной образ комического ступорит осмысление, но как откровение вспыхивает и переживается в бессознательном правого полушария, которое работает на голых впечатлениях, чувствительности и энергетике. Поэтому становится очень смешно, и уже многократно смешно от любой дополнительной мысли по случаю "смешного" из левого полушария.
Сам гротеск - не просто образ, а динамика развития образа и полёт духа.
Он может стать парадоксом, перевертышем, абсурдом, преувеличением, ассиметрией или фантастическим образом.
Если, происходит нечто неожиданное, пусть это будет какой-нибудь «обман» в игре или «промах» - это отразит гротескный образ.
Когда дети строят рожицы или гримасы, то по поведению – это шутка, а конструкция этой шутки – гротеск.
Гротеск способен «удивлять», синтезировать психическую энергию и положительные эмоции эстетического - сентиментального плана.
Шутка, иллюзионизм, и гротеск – имеют много общего. Гротеск содержит загадку и возвращает к себе внимание. И если мы говорим о гротеске комическом, то стоит сказать, что даже небольшой образ игры и комизма, ассоциация, намёк, улыбающийся лик – нечто из этого воплощаясь в гротеске создаёт впечатляющий комический обра
Может создаться впечатление, что смех, как социальное явление, происходит при отклонении от социальной нормы. Ведь, чувственность, как необходимый здесь «энергетический» компонент, принадлежит социальной сфере. И тогда получается, что смех «насмешлив» по своей сути. Стоит согласиться, что в регламенте «игрового поведения и развития навыков» в игре и соревновании возможен «насмешливый» смех. Также, в борьбе с пороками, в человеческой культуре мы пользуемся театральным, литературным искусством, сатирой. Здесь также, есть место юмору и гротеску, но это в основном «иносказательный» смех.
Итак, прежде всего, смех – это сентиментальное явление. Мы смеёмся, будучи заряжены положительной эмоцией, будучи вовлечены умом в игру эстетических идеалов (по Канту) и под эстетическим впечатлением гротеска. А социальный объединяющий фактор при смехе сильнее и выше «игры – соревнования».
Через анализ анекдотов А.Редозубов стремится доказать свой взгляд. Я решил использовать этот материал для того, чтобы в сравнении с иной точкой зрения на одних примерах показать убедительность своей теории.
1. Неожиданность
- А y меня вчера друг за пять минут сервер сломал.
- Он что, хакер??!
- Он мудак!!!
Сначала мы представляем типовую «хакерскую» историю. Но последнее слово меняет всю картину. Причем меняет ее так, что становится понятно, что «друг» сломал сервер рассказчика, и эта «неприятность» вызывает эмоцию «смешно». Кроме того «друг» предстает в достаточно «глупом» виде, что добавляет ощущений. Неожиданность последней фразы вызывает эмоцию «красиво», так как раскрывает второй, истинный смысл. Обратите внимание, что наибольшее впечатление этот анекдот производит при следующем «правильном» исполнении. Первая фраза произносится практически нейтрально, с легким налетом грусти. Легкий налет не должен раскрыть суть, но сыграет в конце. Вторая фраза говорится заинтересованно вопросительно, она помогает слушателю проникнуться неправильной версией. И третья фраза выдается акцентированно, с яркой эмоциональной окраской, из которой становится понятно, что это не чей-то, а его сервер был сломан. Причем у этого анекдота, надо сказать весьма популярного, очень большой «запас прочности». При не акцентированном рассказе и не обыгрывании мотива, чей был сервер, он хоть и менее ярко, но вызывает смех над персонажем «друга». (А.Редозубов).
Альтернативный комментарий:
Контраст от «хакера» до «мудака» здесь хорошо реализует шуточный «обман», который в тактике шутки предназначен шокировать интеллект (по Канту, «разум превратить в ничто»).
«Озарение» и «катарсис», и с этим смех, здесь приходит во включении в игровое поведение.
Шутка имеет безусловно рефлекторную природу в инстинкте игрового поведения.
Также, здесь способствует формированию эмоции «смешно» сентиментальность, которая приходит от прошлого опыта и знания подобных ситуаций с «мудаками» - «Где разгельдяй, там и несчастье» - типичные ситуации, где какому-нибудь «балбесу» не нужно много времени, чтобы что-нибудь натворить. Приходят дополнительные воспоминания, ассоциации, через которые усиливается чувственность и комический эффект.
Естественно, сам рассказчик поддерживает или усиливает комический эффект, при котором дополняется комический образ и различные ассоциации.
Уайр и Коллинз указали, что помимо чисто интеллектуального понимания содержания шутки (процессов интерпретации-реинтерпретации), восприятие юмора определяется также контекстуальными переменными, т.е. спонтанно возникающими ассоциациями, мыслями о прошлых или будущих событиях, связанных с полученной информацией; представления о человеке, рассказывающем шутку, и т.п. (Wyer R. S., Collins J. E., 1992).
(М. Пушкарский)
Сын ссорится с родителями:
- Мне надоело постоянно быть с вами, всегда приходить вовремя! Я хочу романтики, свободы, пива, девчонок! Я ухожу, и не пытайтесь меня удержать!
Сын решительно идет к выходу. У двери его догоняет отец.
— Папа, я же сказал: не пытайтесь меня останавливать!
- Я не останавливаю, сынок. Я с тобой!
Совершенно стандартная вначале история неузнаваемо преображается последней репликой. После нее оказывается, что отец «соблазнился» рассказом сына и решил сам поменять жизнь, вместо того чтобы продолжать читать сыну нравоучения и доказывать необходимость правильного образа жизни. Как и в предыдущем анекдоте, появление второго, неожиданного смысла после фразы «я с тобой» неизбежно вызывает эмоцию красоты информации. При этом в новой ситуации в «нелепом» положении оказались сразу три человека. Сын, который не угадал мотивов отца и произнес фразу попав впросак. Отец, который, послушав сына и нафантазировав себе «новую жизнь», совершает «опрометчивый» поступок. Жена, у которой муж уходит к «пиву и девочкам». Этот анекдот неслучайно находится в рейтинге лучших анекдотов российского Интернета. Не всегда удается создать ситуацию, где столько мотивов для зарождения смеха.
Обоими примерами хотелось показать, что не неожиданность, которая формирует эмоцию «красиво», является причиной смешного, а тот смысл, который при этом возникает. (А.Редозубов).
Альтернативный комментарий:
Здесь неожиданный поворот событий (как во многих анекдотах и в шутках) вводит слушателя в контекст шутки и рефлекторно вовлекает в игровое поведение. Как мы уже об этом говорили, человек всегда готов к шутке, так как игровое поведение - это социальная норма.
А альтернативный сценарий в этом анекдоте весьма логичен, тем самым удивителен, а также удивителен в том, что через героя данного анекдота обличает некие слабости, не чуждые человечеству.
Итак, причины, делающие этот анекдот смешным:
1 – игровое поведение, в которое происходит вовлечение посредством шутки. Игровое поведение является проводником к физиологическому смеху.
2 – Эстетическое чувство и интеллектуальное удивление на такой поворот событий, который «весьма реален и неожидан». К тому же, здесь сюжет эстетично вскрывает наше житейское (собственно, та сфера, в которой юмор и живет, и возник).
3 – Данное положение чувственно через:
а) общее удивление в восприятии,
б) субъективную оценку этого житейского (романтики, свободы, пива…)
в) свою социальную суть
г) внимание, которое снова возвращается на героя анекдота, как комического персонажа.
4 – Ум, глядя на героя анекдота (как кульминационную точку впечатлений), оглядываясь на шутку, на все выше перечисленное, взаимоиндуцирует впечатления и общее удивление. В состоянии «у-дива» приходит восторг, в мозгу вырабатывается избыточное количество соответствующих медиаторов, и психика разряжается смехом.
5 – С самим смехом приходят новые ассоциации, а также, от самого смеха «смешная» эмоция иррадирует и происходит подкрепление смеха.
На этом уровне проявляется полностью физиологический смех, который уже почти не зависим от его объективной причины.
(М. Пушкарский).
2.Противоречие
На учениях.
- Рядовой Бельдыев, у вас еще осталось немного воды во фляжке?
- Конечно, братан!
- Как это вы отвечаете старшему по званию! Повторяю вопрос:
у вас есть вода?
- Никак нет, товарищ сержант!
Второй ответ противоречит первому, но не надо искать причину смешного в самом факте наличия противоречия. Противоречие — прием, позволяющий нарисовать красивую картину с множественным смыслом. Последняя фраза дает нам понять, что воды сержант не получит, что рядовой Бельдыев четко выполнил приказ – ответил по уставу, что, добившись формальной цели, сержант проиграл по сути, что хорошим отношением можно добиться многого, а заносчивое отношение может все испортить. Настолько множественный смысл одной только фразы «никак нет, товарищ сержант» вызывает эмоцию красоты информации. Ну а поскольку в этой ситуации сержант еще и «обломался» — сам, своим поведением, испортил то, что было у него в руках, то возникает эмоция «смешно». (А.Редозубов).
Альтернативный комментарий:
Всё тоже игровое поведение и шутка, контекст которых может открываться с тем, что это будет анекдот. Если же это будет просто рассказ, то «шутка» вскроется через содержание.
Здесь «веселый и находчивый» рядовой поставил сержанта в глупое положение.
Это чистая шутка - красивая и остроумная. (Шутка в «шутке» – т.е. в анекдоте).
Противоречие здесь в том, что вероятность ситуации предполагает закономерное уставное поведение и логичное развитие событий с соответствующим результатом. Однако, результат получился противоположным. Кроме того, через виртуозное остроумие, похожее на работу фокусника иллюзиониста.
Несмотря на безупречную эстетику данной шутки, сильнейшим действующем фактором здесь будет неожиданность. А вообще, сентиментальность (чувственность) и другие, все обычные причины и условия комического здесь также присутствуют. (М. Пушкарский).
В столице установлен памятник вандалам. Вандалы в растерянности.
И здесь присутствует противоречие. Вандалы должны испортить памятник, но памятник им, вандалам. Но смешно не из-за факта противоречия, а из-за того, что вандалы попали в трудную ситуацию, в которой любой возможный поступок будет «плох» для них. Противоречие только позволяет создать ситуацию, влекущую за собой множественный смысл.
В обоих примерах противоречие — инструмент для создания красивой, с точки зрения передачи смысла, картины, позволяющий вложить двойное содержание во фразу. И в обоих примерах «смешно» определятся попаданием персонажей в «нелепую» ситуацию и не имеет прямого отношения к противоречию. (А.Редозубов)
Альтернативный комментарий:
Это шутка не высшего сорта потому, что выдаёт своё искусственное происхождение. И не тем, что вандалам может быть установлен памятник, а тем, что, по сюжету, вандалы в растерянности. В жизни они не были бы в данной ситуации в растерянности. Удивленны? – может быть.
В общем, здесь не обличаются реалии жизни, а создаётся юмористическая композиция.
Но в целом эта шутка удачна. Отдельно взятая композиция парадокса «вандалы в растерянности» уникальна и сюжет очень под неё идет. (М.Пушкарский)
3. Альтернативное прочтение
Телефонный опрос, проведенный наутро после 31 декабря, дал следующие результаты: 2% опрошенных ответили «да?»; 3% — «алло?»; остальные 95% затруднились ответить.
Это выглядит созвучно стандартному телефонному опросу, в котором обязательно присутствует графа «затруднились ответить». Но альтернативное прочтение означает, что 95% «физически» не смогли ответить. Наличие двух прочтений, а значит, и двух смыслов способствует возникновению эмоции «красиво». А смеемся мы над тем, что «население России» повально напилось до состояния «затруднились ответить». (А.Редозубов).
Альтернативный комментарий:
«Альтернативное прочтение» в данном анекдоте, как и обычно всё «альтернативное» указывает на шутку. А далее, по классической схеме, мы здесь имеем снова до сентиментальности нам знакомый Новый Год со всеми его волшебными и сказочными впечатлениями, со всем радостным, веселым и в чем-то комичным: ну бывает - «затруднились ответить». (М. Пушкарский).
Здравствуйте, вы позвонили в горвоенкомат! Если вы хотите служить в армии — наберите звездочку; если вы не хотите служить в армии - наберите решетку…
Первое звучание: стандартное для автоответчика. Альтернативное понимание: «звездочка» — армия, «решетка» — тюрьма. Эта неожиданная интерпретация знакомых символов создает множественность смысла, что вызывает эмоцию «красиво». А смешно нам становится от безвыходности ситуации звонящего, у которого две альтернативы — армия или тюрьма, и он добровольно должен сделать
выбор. (А.Редозубов).
Альтернативный комментарий:
В этом случае можно полностью согласиться с анализом А.Редозубова. В своей первой статье по психологии юмора 2009г у меня уже было высказывание, что если обратиться к пословицам и афоризмам, то мы видим в их интерпретациях интеллектуальный, эстетический и комический образ.
И несколько удивительно, что в анализе этого анекдота А.Редозубов не делает акцент на том, кто звонит в военкомат, не комментирует его смешным, но выводит смешное из самой ситуации. Возможно, он «смеётся» над остроумным «изобретением» автоответчика в военкомате. Тогда этот смех здесь обходится эстетической категорией.
Итак, мы не смеёмся здесь с того, кто звонит в военкомат. Нам смешно с того, как «чудит» военкомат. В этом есть нечто комическое: с виду, остроумный ход военкомата, на самом деле, отражает его не солидную позицию.
Сама тема «призыва» для одних злободневная, для других щепетильная, для третьих житейская и для многих близка. А чувственность, сентиментальность - одна из составляющих чувства комического и чувства юмора.
Но ведущую роль юмористического эффекта в этом анекдоте играет шутка.
В самом содержании здесь запись автоответчика похожа на шутку. И в целом, любой анекдот можно представить как своего рода шутку.
Шутка, как форма игрового поведения способствует коммуникативной функции (общению) и является нормой социальной жизни.
Также, шутка в юморе ("умная шутка") - это интеллектуальная тренировка и развитие навыков в наследственной форме игрового поведения.
Шутка эволюционно сформирована в обобщение и имеет свою структуру «архетипа» в наследственном знании, наследственном поведении и в общем распознании своих признаков.
Так, например, шутке свойствен «обман», «двусмысленность» или «нелепость», а наследственная память человека при определённых обстоятельствах (например, улыбка) через безусловный рефлекс располагает декодировать этот «обман» или «нелепость», как «шутку».
В принципе, шутку и юмор уже можно объяснить через условный рефлекс, общественное сознание и природную эмоциональность.
Но для чего тогда уже в животной природе существует игровое поведение? А как ярко это проявляется в человеческой природе детей?!
Что касается «скриптов», «фреймов», «энграмм», то морфологический субстрат их пока остаётся неясным. Академик И.П.Павлов в своё время проводил эксперименты над белыми мышами по закреплению условных рефлексов в безусловном рефлексе. Результата не было.
Но такая сложная структура, как мозг, вряд ли не имеет механизма передачи интеллектуальных и различных навыков в наследственную память. Хотя бы, та возможность, когда «сумму всего действительно запоминаемого в отношении ко всему виденному, слышанному и испытанному выражать сотнями, если все перечувствованное мерить миллионами» (И.М.Сеченов), отражает невероятную продуктивность и потенциальную гибкость мозга. Не говоря о всей биологической, молекулярной, химической, биоэлектрической регуляции и мозговой деятельности.
Карл Прибрам, наиболее компетентный в исследовании мозга ученый, пришел к выводу, что мозг может использовать голографический принцип.
В середине 1960-х годов Прибрам прочел в журнале "Scientific American" статью, где описывались первые опыты построения голограммы. Статья поразила его. Открытие принципа голограммы не только было революционным само по себе: оно сулило решение той головоломки, с которой Прибрам столько лет безуспешно боролся… Он понял, что память как одна из центральных функций мозга имеет распределенный, а не локализованный характер. Если каждый кусочек голографической пленки может содержать информацию, по которой создается целое изображение, то совершенно аналогично каждая часть мозга может содержать информацию, восстанавливающую память как целое.
Чувственность (сентиментальность).
Говоря о чувственности в комическом чувстве, можно точно указать на главный её объект, который и есть обычно комический герой. «Может быть смешным все человеческое, все, что несет на себе печать ума или руки человека, все, что ему служит, когда во взглядах на это есть расхождение между индивидуумом и группой».
Что можно было бы добавить к этому, уже крылатому в статьях о комическом, определению – это то, что сам комический герой, человек и всё с ним связанное – всё это наша эмоциональная жизнь – всё, что нам не безразлично и близко.
Сентиментальность может зависеть от субъективной оценки ценностей в содержании комического явления.
Сфера чувственности расширяется в социальном переживании жизни. Поэтому по А. Бергсону, смех теряет своё значение вне социальной группы.
Можно утверждать, что человек по этой же причине, как существо социальное, способен в своём со-знании посмеяться над самим собой.
Сентиментальность в комическом рождает удивление.
Или можно сказать, что в комическом чувстве мы имеем три вида удивления: интеллектуальное, эстетическое, и сентиментальное.
Интеллектуальное удивление приходит в парадоксе и невероятности. «В чувство юмора как его составная часть входит изумление, которое мы испытываем, обнаруживая не подозреваемое нами ранее различие и сходство между вещами» (komichnoe.ru).
Эстетическое удивление: красивое остроумие, пародийный образ, точная карикатура, гротеск.
Взаимоиндукция всех удивлений усиливает сентиментальность. В процессе этого подхватываются новые ассоциации и впечатления. Взаимоиндукция всех впечатлений и рост удивления приводит к восторгу и избытку медиаторов, составляющих «смешную» эмоцию.
Неожиданность в комическом усиливает удивление. «Смех — всегда радостный «испуг» и радостное «изумление». И в то же время это и эстетическое изумление, прямо противоположное восторгу и восхищению. Радостное изумление со знаком минус». (komichnoe.ru)
Поэтому смешную эмоцию не стоит прямолинейно отождествлять с радостью. Здесь по всей видимости играет свою роль и адреналин при неожиданности, и реабилитирующая микростресс реакция, все оттенки эстетического и сентиментального удивления вместе с веселием.
Например, по Декарту, смех вызывает умеренная радость - смешанная с неприязнью и соединенная с удивлением. Упомянутая «неприязнь» может здесь отразиться в чувстве собственного превосходства, или напротив - в сочувствии и сентиментальности, или в эстетическом переживании «контраста», «необычности» и даже «гротеска».
Настоящий гротеск удивляет настолько, что создаёт «диво» и сознание прибавляет переживание иной реальности. А чаще всего гротеск так и представляет собою не реальный фантастичный образ.
Гаишник останавливает автомобиль.
Опускается окно, водитель, заискивающе улыбаясь:
— Здравия желаю, товарищ капитан! Вот, пожалуйста, права, техпаспорт, доверенность, страховочка, само собой, все как положено, как надо…
С заднего сиденья детский голос:
- Папа, а где козлы?
«В этом анекдоте папа попадает в щекотливую ситуацию, которая грозит ему большими неприятностями. Но, что важно, – это результат его предыдущих поступков, которые мы, как и гаишник, восстанавливаем по фразе ребенка. И это дает нам основание воспринимать водителя не как жертву обстоятельств, а как «глупца», который не смог предвидеть последствий своих поступков. Если изменить ситуацию и убрать вину водителя в происходящем, то исчезнет и эмоция «смешно». Ситуация, когда инспектор издевается над водителем, сама по себе несмешна, если никак не характеризует водителя». (Алексей Редозубов).
Альтернативный комментарий:
Не отрицая элемента насмешки над непредвиденными действиями папы, однако, в данной ситуации папа "глуп" настолько, на сколько "глупы" все водители в подобной ситуации. Поэтому "обличение глупости" в данном случае называется не "насмешка" (над папой), а "курьёзный случай", от которого никто не застрахован.
1. Дело в том, что данная ситуация возникает из жизненных всех отношений и нюансов, которые многим близки. Это сентиментальное и социальное обстоятельство играет существенную роль на особое отношение к непосредственно описываемому случаю.
2. Далее, сам факт "обличения" - особый редкий щепетильный, но тот же самый имеющий место или вполне возможный случай в нашей "не дающей скучать" жизни.
3. Всё это происходит неожиданно и делается весьма удивительным.
На пике нашего удивления происходит выброс накопленной психической энергии (при выработке большого количества соответствующих медиаторов) через психомоторную реакцию смеха.
4. Тот момент, что данная эмоция смеха несёт собою преимущественно положительный заряд, объясняется наличием такой "программы" в поведении человека, как "игровое поведение".
Обратите внимание, что эта "чрезвычайная прибавка" к рефлекторному поведению вида "гомо сапиенс" принадлежит уже культурной форме поведения.
5.Для смеха нужен "упс!", при котором человеческое поведение является не только "рефлексами" но и "психическими" феноменами.
6. И более того, после "упса" продолжается "энергетический синтез", рефлекторно цепные реакции, новые ассоциации, представления, впечатления и самоподкрепление эмоции смеха.
А.Редозубов пишет: если убрать вину водителия, то исчезнет и эмоция 'смешно'.
Но сама по себе 'вина' или 'глупость' тоже не смешны. Во всяком случае - не всегда смешны.
Не будет смешной уже та ситуация, при которой обличаемая глупость не имеет: а) эффекта неожидаемого, контрастного, где с учетом безобидного характера проступка, возможен рефлекс игрового поведения - чувство юмора, шутка, ирония.
Чувство юмора и шутка - это унаследованная культура поведения.
б) художественный специфический образ - комического, курьезного сценария, как сформированная эстетическая категория мировосприятия.
То есть, комическое и шутка подчиненны определенным художественным и смысловым законам.
Самое смешное в жизни мы находим там, где глупость или промашки людей представлены в удивительном и эффектном образе.
Если с кем-то произошёл курьёзный случай, то мы смеёмся «сентиментальным» смехом от неожиданного впечатления, удивляясь невероятному стечению обстоятельств и эстетическим свойствам сложившегося «сюжета». Мы, как люди с чувством юмора, впечатлены тем, какую шутку произвёл жизненный случай. Мы знаем, что никто не застрахован от нечто подобного и всегда способны посмеяться, также, над собою.
Если же, судьба сыграла шутку (возможно, несколько «злую») с человеком порочным, красиво и образно обличая этот его порок, например, выставив его жалким на фоне его амбиций, глупым на фоне его показного мудрования, трусливым на фоне его былой прыткости и т.д., то сама художественная и эстетическая сторона такого «курьёза» может оставаться, или сильной, или слабой, и производить смех по критериям «хорошей» или «плохой» шутки.
Но здесь в комическое чувство добавляется «одобрение», что отрицательный герой получил необходимый урок. К «сентиментальному» и «эстетическому» смеху прибавляется насмешка. Отражаясь в «справедливом» и «нравственном» отношении, где нет «злорадства», чувство комического и «насмешливый» смех пребывают в своём истинном предназначении.
Может показаться, что «справедливое одобрение», тоже, можно представить, как некую форму злорадства.
Но по сути своей, справедливость – это иная «стратегия» и «тактика». Это, действительно, «высмеивающая» и созидающая позиция. Это культурная и социальная сфера, в которой имеет место комическое и юмор.
А злорадство, как таковое, не социально по своей природе, и не нуждается в культуре или чувстве юмора. Смех злорадства не естествен, показной или нездоровый смех.
Итак, можно сказать, что комическое возникло в среде человека, как социально-культурный и интеллектуальный феномен.
Филогенез комического – игровое поведение, которое способствует интеллектуальному развитию.
Юмор – это умная шутка. К. Фишер, также, называл остроумие «игривым суждением».
В связи с вышесказанным можно заключить, что юмор и комическое принадлежит
1 - общественной и социально-культурной жизни человека,
2 – интеллектуальной, эстетической, деятельной сфере.
Поэтому всё культурное и социальное, а также деятельное в жизни человека, имея на себе отпечаток человеческого разума, в своём комическом проявлении, большей частью апеллирует к разуму, высмеивая, в основном, глупость.
Поэтому «шутка» в развитии человечества всё более приобретает интеллектуальный характер.
Но проявляясь как игра (игровое поведение), шутка несколько вольна и часто представляет собою «одурачивание». Тактику «обмана» в шутке принято называть «розыгрышем».
Однако, если говорить о высшем образе комического и юмористического произведения, если вспомнить комедийный советский кинематограф, русских и зарубежных классиков прошлых веков, то очевидно, насколько высока сама интеллектуальная мысль, в которой заключен идейный замысел, в которой строится сценическое действие, пародийные приемы, сюжет и весь сценарий, и насколько художествен необходимый образ героев и всего произведения.
Когда присутствует «отклонение от нормы» в этике поведения, культуре, эстетических вкусах (в силу безграмотности, невежественности, интеллектуальной ограниченности) а также, обычная невнимательность и оплошность в неожиданном проявлении, в особых обстоятельствах, или иные традиции и культура причудливы на фоне принятого - это вызывает удивление и комическое чувство. «Контрастное», «необычное», «само по себе странное» негативное проявление по особому к нему нравственному отношению не возмущает разум и не подлежит категоричному осуждению. А в снисхождении и некотором смущении предстает, как «причудливое».
То есть, на явления безобидно негативные, необычные и странные, смущенный разум отвечает уже не «возмущением», и даже не ориентировочным рефлексом, а игровым поведением. «Игровое» отношение окрашивает негативное в «причудливое» и на причудливое отвечает улыбкой.
Так создаётся «комичная» ситуация, где далее, как логическое следствие в «спонтанном любопытстве» приходит «подыгрывание».
Подыгрывание и притворство теперь восполняют традицию шутки и иронии.