То, что должно
Софья Бондарева
http://www.proza.ru/2012/06/30/103
Рон стоял на нагромождении бетонных плит, и взгляд его был устремлён на раскинувшуюся впереди гладь водохранилища. Когда-то это место выглядело иначе. В своё время даже остовы деревьев на дальнем берегу были живым лесом, полном птичьих трелей и скачущих по деревьям белок. Когда-то всё было иначе. Совсем всё.
А теперь Рон был старшим. Он стал воспитателем и добытчиком, защитником и первым другом для свой маленькой сестрёнки и её малолетнего приятеля. До Апокалипсиса Рон был студентом-медиком, подающим большие надежды. Теперь же. В старом мире иные бродяги жили лучше, чем ныне семья Рона. Вернее, чем юноша с сестрой, потому что больше никого не осталось. В тот день в пригороде погибли все.
Ветер трепал отросшие за полгода волосы жителя Руин и волновал холодную после грозы воду. Рон умудрился выменять у одного из беженцев маску и кислородный баллон для подводного плаванья и уже осмотрел дно водохранилища. Он так надеялся найти там что-нибудь полезное в их убогом быту или ценное, что модно было бы обменять на еду, одежду или баллон газа для печки, но на дне лежали лишь камни, коряги, мусор и автомобиль, на лобовом стекле которого красовался маленький плюшевый зайчонок на вакуумной присоске. О том, чтобы перекачать из бака горючее и разграбить машину речи не шло – слишком поздно Рон наткнулся на неё, слишком мало кислорода осталось в его баллоне.
Близость воды и ветер вместе соорудили что-то наподобие бриза, и Рон обхватил руками плечи. Всевышний, какими же острыми стали его кости, а ведь прошло всего полгода с той поры, как он поселился здесь, вдали от повальных эпидемий и мародёров, царивших повсеместно.
- Братик Рон, братик Рон! – окликнул юношу звонкий детский голос.
Молодой человек обернулся на этот звенящий радостью голосок. Будь он чуть развязнее, эта девочка могла бы быть его дочерью, за которую беженцы её частенько и принимали, но на деле доводилась сестрой. И только полгода назад Рон в полной мере осознал, что такое шестнадцать лет, лежащие между его рождением и появлением малышки на свет.
- Санлайт?* - улыбнулся юноша. В документах, погибших вместе с их домом в пригороде, именем девочки значилось Элизабет (и Рональд даже смутно помнил портрет ослепительно красивой женщины, в честь которой назвали сестру). Но здесь, среди руин и грязи, дитя почти забыло своё имя, предпочитая отзываться на данное мамой ласковое прозвище.
- Братик Рон, а сегодня мы гуляли в городе, - сообщила сестрёнка. – И видели чудо.
- Чудо? – Рон присел.,опустившись до глаз сестры.
- Да. А ещё мы с Фредди решили пожениться, - заявила девчушка. Идея свадьбы была уже далеко не нова, но дети никогда ещё не играли в неё, а только упоминали в разговоре.
- Правда? – старший брат поднял брови и перевёл глаза на белобрысого одногодка Санлайт.
- Да, - смущённо буркнул мальчишка.
- А что ы такого увидели? – спросил Рон, мысленно перебирая закоулки разрушенного посёлка.
- Там был тот самый запах. Как на сенокосе, когда мы с мамой и папой гуляли после дождей, помнишь, братик Рон? – радостно поделилась Санлайт. – А ещё там что-то шипело, как бутылка газировки.
И Рон проклял военных, химиков и захоронения боеприпасов. Кто знал семьдесят лет назад, когда строили этот посёлок, что чуть больше века ранее здесь похоронили страшное оружие? И почему не знал?..
- Долго вы его нюхали? – старший брат чудом сохраняя спокойное выражение лица переводил взгляд с одного ребёнка на другого.
- С утра, мне кажется, скоро его и тут будет слышно не хуже. Правда, Фредди? Правда, здорово? Только голова от него болит…
Рон мучительно высчитывал, хватит ли ему времени, чтобы дотащить детей к ближайшему поселению «шесть часов… двое суток» - пульсировало в его голове. А двое суток- это слишком много. И как девочка увязала неприятный запах прелых трав со счастливыми воспоминаниями?
- Да правда, кивнул Рон. Он уже понял, что должен сделать, и, проглотив подступивший к горлу комок боли и отчаяния продолжил. – Бегите скорей домой. Раз вы сыграли свадьбу, должен быть банкет. Съешьте те батончики, которые мы хранили для особого случая.
- Братик Рон, а ты уверен, что их можно сейчас тратить? – спросила Санлайт.
Юноша машинально поскрёб подбородок. Когда-то давно, сильно порезавшись бритвой, он вытравил усы и бороду насовсем, а теперь жалел, что ему не за что дёрнуть себя, дабы физическая боль отвлекла от душевной.
- Конечно можно, вы ведь теперь муж и жена! – Рон улыбнулся детям.
- Братик Рон, а разве ты не будешь кушать с нами? – спросила Санлайт.
- Нет, милая. Кажется, у меня начинается аллергия на сахар. А ты уже совсем большая, - молодой человек крепко обнял сестру. – Ну, бегите.
Сорок минут спустя, когда дети крепко спали под действием подмешанного в сласти снотворного, Рон растёр выступившие на глаза слёзы и, волевым усилием подавляя рыдания, принялся за дело.
В день Апокалипсиса он ассистировал во время операции (впервые!), страшно взволнованный и гордый, ведь никто из его однокурсников ещё не удостоился такого доверия. Когда началась всеобщая паника, хирург и вся команда медиков бросили больного на операционном столе, студент Рональд, ранее не страдавший клептоманией спешно обчищал забытый незапертым шкаф с сильнодействующими препаратами; ноги сами принесли его в это светлое, как и весь госпиталь, помещение. Он распихивал по карманам ампулы с сильными обезболивающими и средствами наркоза. Треть из украденного Рональд в итоге разбил, и это было на удивление малыми потерями. На остальное он позже выменивал многие полезные вещи, а сегодня пришла очередь свято ампул с молочно-белым маслянистым веществом, Как будущий врач Рон хорошо знал, что это такое.
Поцеловав сестрёнку в лоб, Рон, отчаянно смаргивая слёзы, мешавшие делу, отыскал на её руке вену и ввёл препарат. Он прекрасно знал, к чему приведёт такая дозировка, и ни на секунду не сомневался – для ребёнка она раз в пять превышает смертельную. Отшвырнув на одеяло шприц, Рон схватил тонкую детскую ручку, прижался к ней лбом и зашёлся в рыданиях. Последнее, что у него оставалось после Апокалипсиса, очень скоро перестало дышать.
Запах прелого сена, совсем такой же, как в то утро, когда Санлайт и Рон гуляли с родителями между промокших после многодневных дождей стогов сена (отец сетовал, что погиб не только корм для скота, но и человеческий труд), напомнил юноше, что долг его выполнен не до конца: следовало позаботиться о Фредди. Не жалея более ресурсов, Рон рванул упаковку со второго шприца.
Закончив с инъекциями и больше не пытаясь удержать или стереть слёзы, Рон, по привычке аккуратно убрав шприцы, зажёг единственный в их убогом убежище светильник – маленькую лампадку. Вернулся к одеялам верой и правдой прослуживших им полгода постелями и в последний раз расцеловал остывающих детей. Напоследок Рон открыл вентиль на газовом баллоне и плотно затворил за собой дверь.
Прихватив кислородный баллон и маску, Рональд направился к водохранилищу. Просидев у воды несколько часов кряду, юноша выудил из кармана последнюю ампулу. Только он знал, что не сможет ею воспользоваться: индуктор, проводник для других препаратов действует мгновенно, и смертельной дозы Рон может просто не успеть ввести. Одев маску и забросив за спину кислородный баллон, он уверенно нырнул в холодную после вчерашней грозы воду.
Рон хорошо плавал, в том числе и под водой. Он быстро добрался к автомобилю, сломал замок и, сев на место давно съеденного рыбами водителя, насколько это теперь было возможно прикрыл дверь. Стянув с лица маску, он снял с лобового стекла игрушечного зайку – все плюшевые друзья Санлайт погибли в пригороде, и она очень мечтала об игрушке. Рон твёрдо решил, что встретившись с ней, обязательно принесёт гостинец.
Над нагромождением бетонных плит, мёртвым лесом, свежей воронкой от взрыва и рябью на поверхности водохранилища горел закат. Ярко блестела на солнце стеклянная ампула. Фосген, с шипением вырываясь из разгерметизировавшихся баллонов, наполнял окрестности удивительным, чужим новому миру запахом прелого сена.
*Санлайт – англ. Sun Light – солнечный свет.