Стройка шла полным ходом. Строили сразу три двухэтажных дома. Счастливые обладатели будущих квартир работали не покладая рук целыми семьями.
У Семёна, неожиданно, проявились способности плотника, и он орудовал топором не хуже присланных с комбината в помощь опытных специалистов. Работала и Лиза, хотя Дарья это не приветствовала.
- Надсадишься, - говорила она, - с родами проблемы будут. Шла бы ты домой, да щи сварила. Мужики придут голодные и уставшие.
Лиза, хоть и неохотно, но послушала свекровь и отправилась домой.
- Вроде всё хорошо получается, а тревога не покидает меня, - пожаловалась Дарья Семёну.
- Ты слишком мнительна, - заметил Семён, - уж, теперь-то чего переживать. Дом строится, квартиры распределены. Всё честь по чести. Так что не заводись и нас не заводи.
- А душа всё равно не на месте, - вздохнула Дарья.
Дмитрий с Семёном затащили последнее бревно наверх сруба и начали подгонку.
К строящемуся дому на новенькой чёрной машине подъехал Иван Речкин. Он долго стоял и смотрел, как кипит работа на строительстве дома. Потом выбрал момент и подозвал к себе Дмитрия.
- Добрый день, Дмитрий Семёнович, - чуть прищурясь, обратился Иван.
- День добрый! Вы ко мне?
- Поговорить надо. Отойдём в сторону.
Дарья с Семёном прекратили работу и внимательно смотрели на Речкина.
- Я сейчас вернусь, не переживайте, - помахал им рукой Дмитрий.
Отошли метров на двадцать к пустырю, поросшему ольховным кустарником.
- Ты с братом моим знаком? – спросил Речкин.
- Да. Даже проживал у него несколько дней.
- И как?
- Мне он понравился. Трезво рассуждает. Чувствуется, и руки и голова у него на месте.
- Так вот, после твоего приезда в кулаки его записали и в списки на выселение.
- Да, Вы, что?
- Вот такие дела. Может, и ты руку к этому приложил?
- Нет, Иван Степанович. Со мной никто не советовался. Да и нет у меня никаких полномочий по этим делам. Я же занимаюсь разграничением земель по двум будущим районам. А колхозы – это дело других.
- Может быть, может быть, - хмуро произнёс Речкин. – Только ты, если сможешь, поговори с кем надо в районе. Пусть его в середняки запишут. Он же не враг. Да и бывший красный командир. Никогда в жизни никому ничего плохого не делал. Я бы сам, но мне не с руки. Ты должен понять.
- Понимаю, Иван Степанович. Я попробую.
Речкин уехал, а у Дмитрия испортилось настроение.
- Ну, что там? – спросил Семён.
- Брата его в кулаки записали и выслать хотят. А я, как на грех, у него несколько ночей ночевал и о судьбе колхозов говорили. Речкин меня подозревает и просит помочь.
- Я как чувствовала, отреагировала Дарья. – Так беда и ходит где-то рядом. Ты только Лизавете ничего не говори. Нечего ей волноваться.
- Не скажу, - угрюмо произнёс Дмитрий и подошёл к срубу.
Но работа не клеилась, и Семён, видя это, скомандовал:
- На сегодня хватит. Пошли домой.