В педучилище, историю и философию нашей группе, в первый год обучения, преподавал Наумыч.
Добрейший человек в толстых очках-линзах, через которые, при желании, можно было бы развести костёр, в считанные секунды.
Говорил он размеренно, флегматично, почти на понятном нам языке, и поэтому, когда на смену ему пришел Евгений Васильевич, мы очутились в затруднительном положении.
История и философия, с его приходом, стали просто непереводимы.
Евгений Васильевич оказался продвинутым, образованным, очень умным молодым человеком, с оригинальными идеями. Он первым организовал в училище просмотр фильмов на видеомагнитофоне, говорил крамольные вещи в отношении советской власти.
Хоть и стоял на дворе уже 1989 год, реально мы жили в глубоком социализме.
Я впитывала всё, как губка, кроме философии.
Интеллектуально преподаватель был выше нас, своих учениц, не на голову, а на целых три. Старательно и упорно он знакомил со взглядами древних и современных философов. Растолковывал замороченные термины и понятия, а мы смотрели на него, как неандертальцы на космического пришельца.
Из всего я запомнила только слово "трансцендентальный" и кое-что из его трактовки.
Теперь, когда Евгений Васильевич задавал вопрос и, с надеждой, искал того, кто всё-таки на него ответит, я смело поднимала руку, отвечала пару слов невпопад и переводила дело на "трансцендентальный" со всеми формулировками и разъяснениями.
В благодарность за преданный взгляд и желание что-то запомнить мне ставилась пятёрка.
Пару раз я повторила трюк и обеспечила себе пятёрку за год. Это была итоговая оценка - я оканчивала училище и претендовала на красный диплом.
Государственные экзамены, которые нам предстояли - Педагогика и История, пугали нас, как и всех студентов всех времен и народов.
Вопросы могли попасться из разных дисциплин.
С педагогикой всё было понятно - различные методики я усвоила, а вот история включала в себя кучу вопросов по философии.
Мы с девчонками приуныли. Комиссия на экзамене будет серьёзная, и надеяться на "трансцендентальность" не приходилось.
Среди двадцати пяти вопросов, по нашему общему мнению, был один очень лёгкий и звучал он так: "Роль коммунистической партии в Великой Отечественной войне".
У всех была надежда вытащить именно этот билет.
Билет попался мне. Это было несправедливо. Потому что многим философия давалась ещё тяжелее, но, факт есть факт и я села готовиться.
Вспомнив всё, что рассказывал Евгений Васильевич (а рассказывал он захватывающие вещи, которые я услышала впервые в своей жизни и которые противоречили всему, что нам говорили в школе), я вышла отвечать.
Моя речь звучала уверенно и воодушевлённо. Но, когда я дошла до репрессий командного состава накануне войны, члены комиссии уже сидели мрачнее тучи и почему то не скрывали своего желания выгнать меня из кабинета.
Я закончила ответ и, в недоумении, вышла. Оставалось ждать.
Оценки должны были сказать после того, как экзамен сдадут все.
Страх я чувствовала не из-за ответа, а из-за странной реакции комиссии.
"Я же всё сказала, как учили, всё должно быть хорошо" - старалась я успокоиться. Получалось плохо.
Наконец, нас собрали в кабинете.
Евгений Васильевич, красный от волнения, сидел теперь с нами и почему то всё время смотрел на меня.
Оценки сказали всем, моей же фамилии не назвали…
Девчонок, поздравив с окончанием училища, отпустили, а меня попросили остаться.
Конец света!! Красный диплом, кажется, помахал мне ручкой.
После первой фразы председателя комиссии, я поняла, что не только красного, а похоже, вообще никакого диплома мне не видать.
Оказывается, у меня, молодой комсомолки, сформировано негативное отношение к коммунистической партии и это не может соотноситься с образом воспитателя.
Чем дальше звучали обвинения, тем больше я понимала, что жизнь закончилась. Оказалось - я монстр, я - чудовище, я – вообще, не знаю кто.
Главное, я не успела заметить, как предала Родину, но факт предательства был налицо.
У меня даже задрожали ноги, когда я об этом подумала.
После тяжёлой минуты молчания, председатель комиссии сказала: "Подождите в коридоре".
Еле передвигая ноги, я вышла.
Пока ждала приговора, размышляла о том, что волнение по поводу оценки, оказывается, такая ерунда. Вот беда, так беда!
Когда меня позвали, я уже запланировала жизнь безработного бомжа, хотя ещё не знала о их существовании.
Меня пощадили…
Всю вину возложили на преподавателя, а мне настоятельно рекомендовали пересмотреть свои взгляды.
"Обязательно", - пискнула я и вылетела из кабинета.
Следом выскочил взволнованный Евгений Васильевич.
Я думала, что он меня побьёт, но он горячо пожал мне руку, сказал, что я - молодец, а он уволен. И убежал.
Не люблю историю…