Родословные корни отца Валерки были на Украине. Именно там, на берегу Крыма, в Ливадии, сразу после войны, которая зверски, под Ржевом, оторвала ему руку, он встретил свою судьбу. Это была Софья, бывшая одесситка, родственники которой жили в далекой Греции. В Крым она попала по распределению после педучилища и работала там учительницей начальной школы. С детства полная, с пухлыми яркими губами, невысоким ростом Соня привлекала своим добрым и отзывчивым сердцем, а еще больше – веселым нравом и греческими песнями. Стройный и грамотный Илья приглянулся и ей, хотя и смущала одна его рука. Вскоре они вдвоем уехали на Кубань, где когда-то жил погибший на фронте друг Ильи.
Поселились в домике у речки, где должен был жить храбрый Федька, посмертно получивший две медали «За отвагу» и спасший Илью от неминуемой гибели. Домик Илье оставила Федькина голубоглазая красавица-мать, которая нежданно-негаданно вышла замуж за польского генерала и уехала жить в Польшу.
Илью Степановича вскоре назначили судьей, а Софья устроилась работать учителем. В послевоенном, тысяча девятьсот сорок седьмом, у них родился сын Валерка – так всегда стала называть его Софья Гавриловна. Мальчик рос смышленым и любознательным, с черными миндалевидными глазами, смоляными кудрями и улыбкой до ушей, как у мамы, с детства в числе первых приходивший в детсад и уходивший самостоятельно последним, когда сторож заступал на дежурство. Мать Валерку боготворила, отцу всегда было некогда даже усадить сына на колени и тихо, ласково погладить своего кудряша. Что делать?! Валерка привыкал к одиночеству с детства…
Окончив седьмой класс, он подружился с молодым красивым двадцатипятилетним Гиви Онизашвили, приехавшим в райцентр работать поваром в общепите. Гиви уговорил Валерку быть убойщиком свиней, что привозили и сдавали в райПО. Тот неожиданно согласился. Напрасно от этого отговаривала сына Софья и криво усмехался отец. Валерка честно зарабатывал свой хлеб и уже отнес документы в вечернюю школу.
Всё тогда получилось глупо и дерзко… На одной из аллей тенистого летнего парка, где прогуливались Гиви и Валерий, неожиданно из-за кустов вышли трое.
«Не помешаем?» – сказал один из них и тут же с силой ударил кулаком Гиви в лицо. Тот упал навзничь. «А ты, греческий выродок, пошел вон! У нас свой разговор намечается…» – с заметным акцентом почти крикнул тот, кто был поменьше ростом, а дальше он что-то говорил ещё, наклонившись к Гиви, по-грузински. Кровь ударила Валерке в голову: «Я тебе покажу греческого выродка!» Завязалась обоюдная драка… Заходившее красное яркое солнце осветило узкое лезвие ножа, который протянул Валерке лежащий на земле Гиви… Встать он не мог…
Почти не помня ничего, окровавленный Валерка воткнул нож в обидчика, как в свинью… Закрыв нож руками, оскорбивший Валерку со стоном медленно оседал на землю. Собравшиеся вокруг девчонки пронзительно визжали. Раненого на руках донесли до больницы. Он лежал на кровати и в упор смотрел на Валерку. «Кто это так тебя?» – спросил дежурный врач. «Сам. Другие пусть живут и за меня тоже. Они молодые. Только моих родителей пусть не обижают. Зовут меня Отари Сванидзе. Я из Кутаиси. Меня там каждый знает…» – Отари закашлялся и опять долго, не мигая, смотрел на четырнадцатилетнего Валерку. «Я ошибся. Прости, брат!» – сказал он ему, тяжело дыша, и тут же умер…
До утра Валерка выл. Лежал на земле и бил ее руками. Гиви страдал, сидя рядом, но молча. Какая-то тайна была в произошедшем тем вечером…. Похоронили Отари на местном кладбище. Собралось много народа…
На суде Гиви всю вину взял на себя. А Валерка, услышав смертный приговор другу, вдруг бросился к отцу-судье: «Это я. Я! Я! Он лжет, отец! Нельзя так! Отвечать за эту нелепую смерть должен и буду я!»
Вторичный суд дал им по восемь лет. Валеркин отец навсегда отказался от судейства. Илья и Софья развелись.
Через шесть долгих и мучительных лет Валерия амнистировали. Он вернулся домой совершенно седой... За плечами было двадцать лет, из них год одиночки, пять лет работы на тяжёлых стройках зоны.
Огромный серебряный крест украшал молодую грудь, которая с любовью была разрисована зеками татуировками на любой вкус. Густые, седые, волнистые волосы подчеркивали его красивое, возмужавшее лицо.
Он не сказал близким, что после освобождения поехал в Кутаиси, на родину Отари Сванидзе…
Тихо отворил калитку виноградного рая и шагнул навстречу смерти. Он был уверен, что живым его не выпустят. Увидев родителей Отари, встал на колени: «Это я убил вашего сына…»
Мудрый старый грузин опустился рядом: « Он назвал тебя перед смертью братом, а значит, моим вторым сыном. Раз нет его, старшего, заменишь ты, младший…» Они оба рыдали… Рядом тихо стонала грузинская мать…
Валерий сделал там ремонт, поставил новую изгородь… И вскоре вернулся домой. Каждый месяц он посылал названным родителям немного денег и раз в году бывал у них. А в церкви крепко сжимал серебряный крест, надетый отцом Отари…
В 24 года он получил диплом технолога, в 30 лет стал директором большого торгового центра.
За этот же период дважды женился, в семьях был жестоким и требовательным. Может быть, поэтому его единственная кареглазая дочь от первого брака прошла путь путаны, пыталась покончить с собой, потом, выйдя замуж за своего сутенёра, родила дочь и стала работать в столичной парикмахерской.
А его жена, травленная своим любимым не раз огромной собакой-бульдогом, на зло деспоту-мужу, сбежав от него, поступила в юридический институт и стала вскоре прокурором. Она больше никогда не выходила замуж, хотя этого не раз добивались достойные…
Валерка ушёл из жизни накануне шестидесятилетия… Отказало измучившееся сердце. Перед этим он сделал красивый белый мраморный памятник Отари Сванидзе, а рядом оставил место для себя, завещав близким похоронить его возле Отари, поставив тот памятник, что стоит во втором закрытом сарае…
На сороковой день, когда за столом сидели соседи, сослуживцы и близкие, вспоминавшие, каждый по- своему, метиса Валерку, сарай открыли. На чёрном гранитном камне был искусно сделанный портрет молодого, четырнадцатилетнего Валерки - красивого, вихрастого паренька с печальными, греческими, миндалевидными, чуть выпуклыми, глазами, а внизу надпись:
«Здесь покоится Валерий,младший брат Отари Сванидзе,
с четырнадцатилетнего возраста молившегося
Господу простить его за смерть ближнего своего
и кровь, не отмывшуюся с его рук…»
Валерку похоронили осенью. На две могилы осыпается каждую осень алая листва клёнов, такая же алая, как кровь Отари, которую до 60 лет не смог забыть, не желавший этого, молодой, неопытный убийца…
К могилам двух побратимов: грузина Отари и метиса с украинской и греческой кровью Валерия почти никто не подходит. Только ветер гудит в проводах, протянутых вдоль дороги возле старого кладбища. Родителей ни того, ни другого давно нет… И только старые люди нет – нет да и вспомнят эту невыдуманную грустную историю в их краю, началась которая на летней аллее старого тенистого парка, где раньше возвышалась церковь, а теперь стоят одиноко три скамьи у небольшого фонтана, упрямо, с шумом, пробивающего струи горной, чистой воды, утверждающей достойную, спокойную, светлую жизнь на земле…
Июнь, 2012.