НЕЗАМЕТНЫЙ ТАКОЙ
1.
Жил-был на свете мелкий почтовый служащий. И такой он был тихий и незаметный - и по походке, и по вечно спешащей озабоченной фигуре, и по спокойному без улыбки лицу - что никто его при встрече не узнавал, не приветствовал возгласом или кивком головы, не похлопывал по плечу, а только отодвигал в сторону и продолжал свой путь дальше, чуть вздрогнув, словно споткнувшись...
Газеты и письма в почтовые ящики попадали вовремя и как бы сами собой. Кто их приносил, когда - люди не замечали. Уходя на работу, вынимали утреннюю газету, а приходя с работы - вечернюю. И днём на маленькой почте дела шла аккуратно и точно, а за тёмное окошко никто никогда не заглядывал, потому мелкий почтовый служащий оставался для всех словно невидимка. Даже сокращения и увольнения на службе его не задевали - начальники знали, что работа идёт своим чередом и о нём не беспокоились, и его не вспоминали...
Жил он со своей бедной женой в маленькой квартирке на маленькую зарплату, с маленьким телевизором и маленьким котом.
Однажды этот, для всех мелкий и незаметный, служащий разбирал почту, перед тем как разнести её получателям, и вдруг попалась ему бандероль без адреса. Очень удивился почтовый служащий, завертел её в руках, разглядывая, и услышал тоненький голосок.
- Сбрось меня, - сказала ему бумажная бандероль, - в свой почтовый ящик и вынь сегодня в полночь, в самый канун старого Нового года. А когда достанешь, вскрой и что получишь - никому не отдавай. Выполнишь, Ульрих, как я сказала - будешь счастливым и богатым.
Долго стоял, держа в руках странный пакет, почтовый служащий, пока не догадался, пока не вспомнил, что это его когда-то звали Ульрихом. Давным-давно в далёком детстве так подзывала его к себе мама, чтобы погладить или пожалеть...
В зимнем вечернем небе загорались первые звёзды, шёл мягкий танцующий снег, а из-за тёмных молчаливых крыш поднималась-выплывала серебристая огромная луна. Ульрих отчётливо слышал поскрипывание и похрустывание своих шагов и чувствовал себя странно повеселевшим и даже невесомым, как эти беззаботные снежинки, и дорога с работы домой не казалась ему сегодня скучной, как обычно, а казалась заманчивым путешествием в сказочную страну.
Дома он разделся, прошёл на кухню. Как обычно, жена не назвала его по имени, а только крикнула из комнаты:
- Суп на столе. Если остыл - разогрей!
Но сегодня он заметил и уловил, что это ему неприятно и даже чуть больно, и яркие огни города за окном стали резче и на них не хотелось смотреть, что было его каждодневным занятием после работы и ужина.
Что-то непонятное происходило сегодня. К еде Ульрих не прикоснулся, а стал ходить по кухоньке, делая по три шага к окну и обратно.
2.
Словно серебристая паутина, скользнули из чёрной ночной бездны на Землю и опутали всю её сверкающим туманом невесомые воспоминания людей, невесомые воспоминания для тех, кто сегодня праздновал старый Новый год. Что промелькнуло в этих головах с застывшими гримасами веселья и тоски, меланхолии и азарта, слёз и смеха, в этих округлых черепах, обтянутых разноцветной, от бледно-розовой до иссиня-чёрной, кожей? А - каждому своё... В эти головы воспоминания принесли многое...
Ульрих открыл холодильник и совсем недолго смотрел туда. Захлопнув почти пустой белый короб, направился к ванной, где быстро выгреб из старой мыльницы тайную, годами откладываемую заначку и стал одеваться. На выкрик из комнаты: «Куда?», - он не ответил и, хлопнув дверью, замер на лестничной площадке подъезда. Правая рука, сжимая перила лестницы, побелела от напряжения, ноги обмякли, а лёгкие, выдохнув душный воздух, не торопились наполниться новым - он вдруг осознал, что никогда, что никогда за многие свои долгие годы ни разу не хлопал ни одной дверью, никогда! Через секунду почтовый служащий уже пробегал вниз по лестнице мимо серых железных ящиков, в одном из которых лежала заветная бандероль.
Ульрих остановил свой торопливый бег, только уткнувшись грудью в прозрачный прилавок, наполненный до высоких краёв искристыми бутылками, всевозможных форм и размеров. Он замер не у уличного киоска, не у грязного ближайшего магазинчика, и не у того, что рядом с базаром и вечно воняет солёной рыбой и кислой капустой, а в роскошном, сияющем чистотой, светом, заморскими этикетками, дорогом частном гастрономе. И этим проявил отчаянную смелость. Никогда ни он, ни его жена здесь не делали покупок. И с трудом выбрав, по его мнению, самое подходящее, он купил бутылку простой водки. На закуску взял банку килек, булку хлеба в целлофане, да зачем-то пластиковую коробочку горчицы. На выходе из магазина в прозрачных дверях кто-то попытался отодвинуть его в сторону, но Ульрих напрягся, и входящий, пожав плечами, отступил.
Ночь новогодняя накрыла собою город, в котором, на одной из заснеженных улиц стоял неподвижно с цветным пакетом в замёрзающей руке мелкий почтовый служащий.
- Ульрих! - шептал он себе раз за разом. - Тебе же некуда идти... некуда...
Ночь запустила в его маленькую душу холод и тягучую тоску. Прохожие куда-то подевались, а огни улиц потухли. Колючий снег привлёк его внимание неприятным покалыванием в замёрзающее лицо и заставил шевельнуться, а потом и шагнуть в темноту пустынной улицы.
Воспоминания повели Ульриха к его подъезду и подтолкнули к дверям ненавистной квартиры, где жена ждала не его, Ульриха, а только момента, когда всё размеренное расписание их жизни вернётся на круги свои и будет продолжаться так ещё очень долго, до неизбежного своего конца, того последнего, который, быть может, изменит всё в лучшую сторону.
Дома он объяснил свою выходку срочной телеграммой, которую забыл передать, и, спрятав покупки, уселся листать на кухне отрывной календарь в ожидании полночи.
3.
Может быть... может быть, где-нибудь в других странах и не случаются такие истории с такими людьми, как Ульрих, но он жил на той стороне планеты Земля, где праздновали Новый год два раза, а если очень хотели, то и три.
«Повезло!» - воскликнете вы, и будете правы, - чем больше праздников, тем больше чудес и волшебства, тем больше счастья, умей только его ловить. Но этого Ульриху не удавалось, не удавалось так долго, что в своей жизни он давным-давно затих и превратился для многих в скучного невзрачного невидимку.
Сторона Земли, где жил Ульрих, славилась своими праздниками, и чего-чего, а такого добра здесь хватало. Издавна их вводили для развлечения, утешения и ободрения. Некоторые пробрались из глубокой древности в сегодняшние дни, как праздники далёких предков. Но старый Новый год был особой штучкой.
На кухонном столике перед почтовым служащим маленький будильник тикал и тикал, убирая минуты и секунды старого года. В комнате жена и кот спали не тревожась, а в почтовом ящике затаилась волшебная бумажная бандероль.
«Только провожу старый...» - сказал себе мелкий почтовый служащий, наливая первую рюмку водки. Впрочем, не рюмку - те были в комнате в серванте. Он налил себе на донышко гранёного стакана вонючей прозрачной жидкости с напёрсток и замешкался, задышал часто, оглядывая кухню. Передвинул открытую банку с килькой по гладкому пластику стола. «Я не выпивал лет шесть, как сын уехал...». За окном чуть постёгивал снегом ветер в стёкла. Кроме этого шелеста ничто не проникало в тишину тёплой кухоньки и, Ульрих разом выпил и быстро заел горькую водку килькой с хлебом. «Что же я так..?» - вздохнув, подумал он и налил ещё. Теперь время заметно ускорило свой бег. До волшебства оставалось совсем немного.
Окончание http://www.proza.ru/2012/07/01/789.