Так неожиданно получилось, что я породнилась с англичанами. Я не перестала быть сама собой. Мое пребывание в своем эгрегоре вполне комфортно. Но это позволило чуть-чуть изменить точку зрения. Чуть-чуть расширить понятие «твое - мое». Эти границы по необходимости жестки. Сам национальный характер сформировался как оплот защиты огромной территории. Наша воинственность — это легенда, которую мы вынуждены поддерживать. Нас мало, но реклама западного мира, заключенного в их кинофильмах, теперь нам доступных, внушает уверенность в нашей жесткости. Нельзя сказать, чтобы это нас радовало.
На самом деле мы росли в мире, где сила не являлась всепобеждающей. Гораздо важнее было поддержание внутри уставшего от войн народа уважения к культуре и знаниям. Я помню, как дед старался нас урезонить. Когда мы ругали советскую власть, он приводил основной довод к смирению - «при старой власти я никогда не смог бы дать образование всем детям». Это очевидный факт, даже если критерии уровня культуры снизились. Я помню полуграмотных стариков, благоговеющих перед книгами.
Помню, как жители трущобных пригородов приезжали в консерваторию. Для них это было естественно. В людях жила уверенность в общей доступности культуры. Поэтому нас до сих пор коробит от «попсы». В ней чувствуется пренебрежение к простым людям. Также, как в «современной» мазне от рисования. Нет необходимости в фотографической точности рисунка. Но бессмысленно «искусство ради искусства». Оно изначально направлено против человека. Принижая всех пострадавших до уровня героев сказки о голом короле.
В моем теперешнем положении невольно приходится задумываться об общих индоевропейских корнях. Всего лишь несколько тысячелетий назад у нас были общие предки. Сначала стала наталкиваться на забавные мелочи. Ко времени свадьбы Тони было за тридцать и он давно уже не жил с родителями, но в доме осталась его комната, до верха забитая разными книгами. Среди прочего нашлась английская народная детская сказка «Колобок». Оказывается, мы росли на общих сказках. Как-то я подарила Марии, маме Тони, расписное яйцо. Мария увидала там прекрасных рыцарей в доспехах и спросила: «кто изображен». Я сказала: «герои сказок Пушкина». Ей было приятно. Но были и другие вещи, основополагающие. Со школы мы помним английские слова «мазер, фазер». Оказалось в семье называют друг друга иначе. Мама и есть мама. Но для англичан это имя существует только в ласковой форме - «мами», по нашему — мамочка. А с папой еще интереснее. По английски это «дади». Сразу вспоминается наше - «тятя». Моя мама говорит, что в ее детстве пап называли только так. А это древнейшие слова, это тебе не «ВВС» или «соцсоревнование». Древнее «ес» созвучно словянскому «ей-ей». И по смыслу тоже.
Теперь наши общие внуки ходят в английскую школу, дружат с юными анлосаксами и, потому по русски говорят с акцентом. Ничего не сделаешь. Это расплата прежде всего за нищету и бесправие. Когда наворовавшийся в советское время оболтус может оскорбить тебя, будь ты хоть семь пядей во лбу.