Мое рождение было долгожданным. Я был довольно-таки желанным ребенком. И, как полагается, к моему появлению готовились как к великому празднику. Но я, не знаю, к счастью или к сожалению, нарушил праздничную идиллию.
Я, Оскар Томс, с самого рождения был не обычным ребенком. Всему виной мои глаза – синее глазное яблоко и тона на три темнее радужка. Мама утверждает, что у меня уже в первые дни в глазах были стойкость, понимание и даже некая ярость, конечно, она так же не исключает того, что это была всего лишь иллюзия, из-за их непривычного цвета.
Когда я родился, все газеты были омрачены новостью о необычном ребенке. Они называли меня чудовищем, мутантом, проблемой для общества, а некоторые спасителем мира, гением. Многие ученые хотели исследовать мою аномалию, но мама даже близко никого не подпускала. Из-за большого наплыва прессы, которая пыталась выявить во мне и другие особенности организма, нам пришлось уехать в небольшой городок в Бельгии.
Родители никогда не доверяли меня другим людям, особенно врачам. Мои сбои развития воспринимали спокойно, так как были готовы ко всему и ничего уже не удивляло. Но все же некоторые аспекты заставляли маму нервничать. Заговорил я только в 3,5 года, и первым словом, как полагается было «мама», после, почти каждый день я произносил новые и новые слова. Улыбнулся я в два года, а засмеялся в четыре. До этого я обычно сидел с серьезным лицом и собирал разнообразные пазлы и мозаики. Мой первый смех послужил скачком. Моя детская замкнутость пропала, и я начал развиваться так, насколько это было возможно. Через пару месяцев я попросил маму научить меня читать, еще через неделю я прочел мою первую, хоть и маленькую, книгу о паучке (после этого я был влюблен в этих насекомых).
Будучи переполненным знаниями первоклассника в свои 5 лет, я горел желанием пойти в школу, но мама, считала, что мы не должны выделяться, даже наоборот, намеренно идти в 7 лет. Мысль о том, что ждать еще два года меня очень злила. И, уже тогда, будучи маленьким пятилетним синеглазым мальчишкой, я убегал ночью через окно и спал на траве около дома. Тогда я начинал чувствовать себя свободным и обычным ребенком, без запретов и этих ненавистных синих глаз.
В течение двух лет до школы моим любимым занятием было чтение научных книг. Я перечитывал по несколько раз книги по ядерной и астрофизике. Изучение языков давалось мне тоже довольно-таки легко. С маминой помощью кроме голландского я выучил немецкий и французский. Спустя год я с легкостью говорил на них. Иногда мы с мамой даже играли в одну игру: мы садились ужинать всей семьей, и тут я начинал рассказывать маме что-то на французском, она мне отвечала. Мы говорили так около десяти минут, после чего, папа, не знающий «языка любви», начинал возмущаться, что нас не понимает и начинал шутить на счет ассоциации слов, меня это очень забавляло.
Сам папа очень часто удивлялся моим умственным способностям и даже помогал их развивать, только больше в общественном плане. Мы садились около камина, брали газету и изучали её. Прочитав какую-нибудь статью, мне надо было рассказать папе о происшествиях дома, по тому же плану, что был в репортаже. Оставаясь один, я очень много думал, в основном о бесконечности и смерти. Это было самым трудным для моей психики. Я с легкостью понимал смерти других людей, но не мог осознать того, что потом моя жизнь тоже резко закончится. Это меня очень раздражало. Чтобы успокоиться, я рвал бумагу, кричал или бил кулаком об стену. Когда мои раздумья заходили очень далеко, мои руки покрывались синим слоем непонимания и красным налетом душевной боли. Меня радовало, что родители не задавали вопросов по этому поводу, конечно, я видел, что им становилось тяжело и тревожно на душе, но все же рад, что они молчали. Мысли о том, что я приношу родителям много боли, посещали меня очень часто, но зато помогли скоротать дошкольное время.
Наконец-таки осень. Мне 7 лет. И вот я радостно бегу в школу, мама, улыбаясь, идет позади. На улице пасмурно. Солнцезащитные очки скрывают мои внешние отличия. Мечта сбылась! Я бежал навстречу обществу, своим первым друзьям (в основном свое детство я сидел дома, если и гулял, то вдали от всех). Я был скрытным и спокойным ребенком, но в тот день решил, что обязан убрать свою скромность в дальний угол и завести друзей. Когда школа была уже в ста метрах от меня, я замер. Вокруг было около пяти сотен людей, и все были абсолютно нормальными, с обычными глазами. Я смотрел на них с огромным страхом, чувствуя себя лишним – одиночество, в тот момент, переполнило мою душу. Мама присела рядом со мной, и погладила по голове, сказав: «Не бойся, ты не такой как все, и в этом твой главный плюс! Ты утрешь всем им нос, поверь мне! И, давай договоримся, ты будешь улыбаться, я ведь так люблю твою прекрасную улыбку!» Не знаю, сколько правды было в её словах, но я в них не поверил. Я вобрал в себя как можно больше воздуха, поцеловал маму в щеку и направился в школу, в свой класс.
Войдя, я почувствовал себя уютно и комфортно. Кабинет был светлым, с тремя большими окнами, за которыми мелькали высокие сосны. Со мной должны были учиться семь девочек и восемь мальчиков. Пройдя вглубь кабинета, я сел на последнюю парту и принялся разглядывать своих одноклассников. Одной из первых в моё обозрение попала красивая девочка, которая стояла у двери и крепко держала в руках книги, у нее были темные волнистые волосы, примерно до талии, которые ей приходилось часто поправлять с лица. Мне казалось, что я знаю её всю свою, хоть еще и короткую, жизнь. Я понимал её, чувствовал как ей одиноко, мне хотелось подбежать к ней и обнять, хотелось уткнуться ей плечо и утонуть в её прекрасных, шелковистых волосах. Но я сидел, сидел и смотрел. От моей трусости мне было тошно, я хотел перевернуть тут все, хотел снова искалечить свои руки, хотел кричать, но просто сидел как каменный, и даже забыл про необходимость дышать. Я сложил руки на парте и уткнулся в них. Пустота перед глазами была моей любимой вещью на земле. Она помогала мне очутиться там, где захочу, но все же мне пришлось прервать свое, и без того короткое, путешествие, подняться и задышать. Рядом со мной стоял мальчик со светлыми волосами, у него была широкая улыбка и очень красивые радужки. В тот момент, я уже в тысячный раз, проклинал судьбу за свои синие, как штормовое море, глаза. Мальчишка был приветливым, он протянул мне руку, представился, и сел за соседний стол. Сэм сразу показался мне хорошим человеком, и я со спокойной душой записал его в список своих первых друзей.
Первый школьный день прошел хорошо, мы изучали алфавит и пробовали решать задачи, точнее не мы, а они. Я был занят присваиванием качеств каждому ученику в классе. Учительница показалась мне очень милой женщиной, она, как и полагалось, всегда улыбалась и помогала детям. В девочках преобладали положительные качества, как и в большинстве мальчиков. Я был рад, что попал в такой приветливый класс и надеялся, что они смогут оправдать мои ожидания.
После занятий Сэм предложил пойти с ним домой, эта идея показалась мне весьма заманчивой, и я не смог отказаться. Всю дорогу он рассказывал о гитарах, барабанах, музыкантах, музыкальных альбомах. Он меня сильно заинтересовал своим увлечением, и я решил, что придя домой попрошу родителей купить мне гитару, уж очень хотелось попробовать. Спустя какое-то время я вернулся к своим мыслям: больше всего меня удивляло и радовало то, что ни кто в школе не спросил про очки, даже Сэм. От этой мысли на моем лице появилась улыбка. Вдруг мой новый друг замолчал и спросил: «Кстати, я все забывал спросить, что с твоими глазами, почему ты в очках, ты же не слепой, да?» Я не знал, что ему ответить, у меня был шок от такого вопроса, шок и даже ступор. Попытки придумать ответ, были безуспешны, мыслей в голове не было. Глубоко вздохнув и сняв очки, сам не зная, зачем, я приготовился к унижению и вопросам, но ничего этого, к счастью, не было. Но все равно реакция меня поразила.
- Вау! Ты что, супер герой? Ты стреляешь из них лазером? А ты меня хорошо видишь? Оскар, ты невероятно крут! – кричал Сэм на всю улицу.
От таких возгласов я начал истерически смеяться, из глаз лились слезы, а ноги с трудом удерживали мое извивающееся тело.
- Ты всегда так смеешься? – с легким смехом произнес мой друг.
- Если честно, это впервые, - признался я, вытирая слезы. - У меня к тебе просьба, ни кому не говори о моих глазах, хорошо?
- Конечно, ты можешь на меня рассчитывать! - сказал Сэм и похлопал меня по плечу. - А теперь мне надо повернуть налево, до завтра!
Я кивнул, с легкой истинной улыбкой. Меня наполняло счастье. Никогда не думал, что люди могут быть такими понимающими. Я столько натерпелся, столько преследований репортёров, столько вопросов, что люди выглядели ничтожными в моих глазах, но этот маленький парнишка, стал просветом во тьме грешного общества.