Почти неприличная история

               


                Все началось с того, что я крепко повздорил с Главным инженером у него на совещании.  Я сказал  ему то, что никто не имеет права говорить  своему  начальнику.  Тем более  начальнику, значительно превышающему меня по должностной иерархии.  Он был Главным инженером завода,  а я всего лишь заместителем начальника цеха. 
                Но  у нас в цехе не пошла одна автоматическая сварочная  установка, спроектированная и изготовленная  на самом заводе. На нее возлагались  большие надежды по  улучшению качества сварных швов в одном очень важном для  Министерства заказе. Но  она не пошла. А не пошла  она именно потому, что было нарушено проектное задание при изготовлении некоторых  узлов установки, против  чего я как раз активнейшее  возражал и даже написал докладную записку на имя Главного инженера.
                Но сейчас Главный инженер именно меня и обвинил в срыве Министерского задания. Отчего я вспылил и наговорил Главному инженеру много всяких глупостей. Он тоже вспылил и  выгнал меня из кабинета.  Прочем, грубо  выгнал,  беспардонно, совершено не считаясь с моим самолюбием;  самолюбием  высококлассного и всеми признанного  специалиста в своей области.
                Я вышел из кабинета и от злости, буквально переполняющей меня, громко хлопнул наружной дверью, хотя хлопать дверью  не имело никакого смысла,  потому что между кабинетом Главного и приемной секретаря находился  звуковой тамбур из двух дверей, наружной и внутренней, который поглощал  все звуки, выходящие из кабинета.  Он для того и был сделан, чтобы у секретаря  ничего не было слышно о происходящем в кабинете  у Главного.   И наоборот.
                Но я все-таки хлопнул дверью  и хлопнул от души. Ярость переполняла меня, а сердце буквально громыхало у меня в груди. Я громко втянул  в себя воздух через мгновенно  пересохшие губы  и в этот момент у меня в левой стороне груди, там, где находилось сердце, вдруг взорвалась бомба. Невыносимо оглушительная боль рванула оттуда  по всему моему телу  и сознание покинуло меня.
                Очнулся я и пришел в себя уже   в реанимационном  отделении  заводской  больницы.  У меня оказался  инфаркт.  Нельзя же  всерьез принимать слова своих начальников.  Нельзя! Чревато! Мало ли чего они по своей глупости  наляпают.  Хотя Своего Главного я не считал глупым. Мужик он бы ничего. Грамотный и умный. Просто,  его тоже ведь  допекают. Но все равно, надо было в одно ухо впустить его слова, а в другое выпустить. И никаких бы тебе проблем. А то лежи теперь загорай в больнице.
                Правда, больница хорошая.  Заводская. Год назад мы ее пустили в эксплуатацию. А до этого  два с лишним года  ее строили. Строили своими силами. Силами Отдела Капитального Строительства  завода, силами  ремонтно строительного цеха и силами  постоянно выделяемых  на стройку работников завода. В основном, конечно же ИТР-цев. Не будешь же снимать  рабочих для этой цели  со своих  рабочих мест? Рабочим работать надо.  Хотя и их тоже привлекали, когда подпирало.  Зато теперь у завода больница  своя. Классная больница, со стационаром.  Пятиэтажный корпус с лифтами. Два первых этажа занимала поликлиника, два следующих – терапия, а пятый  этаж –  это уже неврология.
                В своей жизни мне приходилось несколько раз лежать в больницах. И почему-то всегда подолгу. Меньше месяца лежать у меня не получалось.  А один раз даже  целых полгода провалялся  в  Центральном госпитале Байконура. Но все успешно. И особых таких претензий к Советской системе здравоохранения у меня не было. Нормальная система. Человеческая.   Нацеленная  на вылечивание человека от болезней. Не то, что нынешняя. Сейчас наша медицина бесчеловечная и направлена на выкачивание денег из пациентов.
                Ну, ладно! Я не об этом. Я сейчас о том, что у меня выработалась своя методика  «лежания» в больницах. В больницах я читал. И читал всегда свою любимую серьезную классику. В больницах я перечитывал Толстого, Горького, Достоевского, Драйзера. На детективы и домино с картами не разменивался.  Даже в шахматы не играл. В больнице я отдыхал от всех мирских забот. И даже, можно сказать, что наслаждался.
                Поэтому и здесь я попросил жену принести мне «Жизнь Клима Самгина» Горького! Самую русскую книгу из всех российских романов о дореволюционной России. Там до таких мельчайших оттенков раскрыта психология русского человека, что поступки всех  героев романа становятся само собой разумеющимися – так они  понятны. Для меня, во всяком случае.
                В реанимации я пролежал  один день, а потом меня привезли в общую терапию. В палате было  шесть  кроватей и место мне досталось около стены.  Удобное место. Палата была светлая, чистая, с отгороженным в углу умывальником.  Даже холодильник свой имелся. Короче –  болеть  можно было!  Почти с комфортом.  Сосед мой собирался завтра на выписку и вечером поставил  бутылку водки на отвальную. Пить, естественно, в палате было нельзя. Но все по глоточку выпили. Все, кроме меня. В больницах я никогда не пью. Тем более, что меня только привезли из реанимации.
                На другой день в палату вкатили  каталку. На  каталке лежала, а точнее,   над каталкой возвышалась накрытая белой простынею    гора человеческой плоти с круглой и гладкой,  без  единой волосинки голой головой и подушкой  на месте живота.  Как у беременной на последнем месяце.  Около этой горы суетилась маленькая сухонькая женщина лет пятидесяти, заведующая терапевтическим отделением больницы, Валентина Сергеевна Потапова с резким,  скрипучим голосом,   мужчина в белом халате, вероятно,  доктор и медсестра.
                -- Здравствуйте, ребята, - пробасила гора,  - принимайте гостя.
                -- Молчи! –  одернула его  Валентина Сергеевна, - тебе нельзя разговаривать! Лежи! Ты уже свое наговорил до инфаркта.  Еле спасли тебя.
                Здесь в палату вошли четыре санитара и переложили  мужчину с каталки  на пустую кровать, что находилась  около меня. Кровать  глухо скрипнула пружинами матраса. Но выдержала нагрузку.
                Около кровати установили капельницу. Медсестра поправила подушку  под головой мужчины,  Валентина Сергеевна подошла к нему поближе, наклонилась и что ему прошептала прямо в лицо.  Мужчина развел руками и пробасил:
              -- Ва-аля!  Ну,  что ты-ы!
              Валентина Сергеевна погрозила ему маленьким кулачком:
             -- Я тебе не Валя, а Валентина Сергеевна! И учти – второй раз я тебя откачивать не стану! Принципиально не стану!
***
                Так около меня появился сосед. Сосед по палате, товарищ  по болезни,  товарищ по несчастью.  Как только медики ушли, он немножко приподнял голову над подушкой и громко, на всю палату  проговорил. А голос у него был мощный,  басистый, но мягкий, с бархатистым оттенком  и  довольно приятный на слух:
            -- Здравствуйте, ребята! Принимайте гостя! Звать меня  Павел! Инструментальщик с инструментального цеха. С инфарктом  вот  загремел к вам. Привезли   из  реанимации. Сидели с приятелем на кухне с бутылочкой. Сидели по хорошему. Тихо, спокойно, а оно возьми, да и прихвати чего-то. Даже и не помню, как все произошло.
              -- Ну, что ж, - усмехнулся я, -  Знакомо! Даже слишком.   Только меня еще  вчера привезли сюда.
               Это потом уже выяснилось, что на самом деле все произошло совершенно не так, как представил он.  Да,  они с другом  действительно выпили бутылку  водки и потом по мужски заспорили, кто из них больше отожмется от пола. Парень отжался три десятка раз и сел. Павел, несмотря на свои   габариты и вес около ста двадцати килограмм,  отжался гораздо больше и вместо того, чтобы остановиться, пошел дальше, на максимум.  И вот здесь-то его и прихватило сердце. Так он  и остался лежать на полу до приезда скорой.
                Мужчина оказался необычным во всех отношения.  Интересная и, я бы сказал,  «колоритнейшая»  личность.   Во первых, он оказался очень компанейским  человеком, любителем поговорить и поспорить. Причем поговорить и поспорить на любую общежитейскую мужскую тему. Начиная от женщин  с хоккеем и футболом и кончая литературно художественными новостями. 
                Во вторых, он сразу же поразил всех нас, а особенно меня,   своей начитанностью.   Причем, разносторонней какой-то  начитанный.  Энциклопедической  начитанностью. Он великолепно знал не только  серьезную  художественную литературу, и  не только развлекательно детективную, но даже и беллетристическую.   
                Он выписывал все научно технические журналы Союза, читал их все от корки до корки и обладал исключительными научно техническими знаниями об окружающем нас мире. А если еще добавить сюда то, что он буквально обожал художественную фантастику и знал наизусть уйму стихов,  то поймете, настолько он отличался от окружающих  его людей.  В дальнейшем это его отличие еще боле усилилось.
                Мы с ним поладили довольно быстро. У нас сразу же появились общие темы.  И мы обычно лежали на своих койках, прикрепленные шлангами  к стойкам капельниц читали или   разговаривали друг с другом.  Я читал своего «Самгина», а он читал какой-нибудь том из «Библиотеки всемирной фантастики».  Великолепное было двадцатитомное издание. 
                Но по долгу читать он не мог.  Я, к примеру, мог за книжкой проводить часами. А он нет.  Ему перерывы требовались. И тогда он начинал разговаривать.  И чаще всего со мной. Причем, говорил больше он. Я только помогал ему в его диалогах. Говорили  мы обо всем в мире. И здесь неожиданно выяснилось, что он прекрасно разбирается в технике. Оказывается, у него за спиной был машиностроительный техникум и еще три  курса заочного машиностроительного института. В общем, я даже порадовался тому, что у меня такой интересный сосед.
                Вечером к нему пришла жена. Это была высокая, статная, красивая, черноволосая, чернобровая и черноокая   украинка с мягким певучим говором Полтавчанки.  И сразу же стало ясно, что она   не просто любит своего мужа,  она обожает его. А он даже засеял весь от радости, когда она зашла к нам  в палату вечером после работы. Она работала  технологом  в отделе Главного технолога.  И познакомились они в самодеятельном хоре заводского ДК, где сразу же заметили друг друга и вот уже свыше двадцати лет живут вместе. 
                А до того он был женат на нашей докторше, нынешней заведующей терапевтического отделения заводской больницы, Валентине Сергеевне Потаповой,  с которой приехали вместе в наш город  по  ее направлению после   окончания  Пензенского медицинского института.  Поначалу они жили в семейном городском общежитии медиков, но потом она получила квартиру, где они родили сына. Из этой квартиры он потом, естественно же,  ушел к нынешней своей жене, которая  развелась из-за него с  мужем.
                Сначала  они жили на съемной квартире, потому что  ее квартира была квартирой  мужа, которую он получил от завода, и она сразу же отказалась от каких-либо претензий к ней.  И именно тогда он прекратил учебу в институте и ушел из мастеров в слесари инструментальщики.  Для новой семьи стали нужны   деньги, а слесари инструментальщики  в те времена зарабатывали очень даже прилично.   Короче, мужик он был очень даже непростой.
                Жена принесла ему домашней еды в судках и я отвернулся к стенке, чтобы не мешать им.  Она села к нему на кровать,  и стала кормить его  из ложки,  как маленького. А потом достала полотенце,  намочила его под краном, убрала с него одеяло и  начала приводить  его в порядок. Он  смотрел на нее восторженным взглядом и покорно позволял ей делать со своим громадным телом  все, что она считала необходимым сделать.   А потом она взяла его руку в свою и они долго сидели так  и ворковали о чем-то своем личном. Видно было, что вместе им хорошо и комфортно.
                К нему часто приходили ребята с работы. Приходили, естественно, с бутылкой и  «закусем».  И здесь  же в палате  ее распивали. На мой недоуменный  вопрос,   зачем  он это делает после такого инфаркта,   Павел отвечал   с беззаботной  улыбкой! 
                -- А, ерунда все это! И неужели ты думаешь, что я буду покорно лежать  под этой «дурацкой» капельницей? Да никогда!  Для меня жизнь – это  радость и удовольствие. И я не собираюсь из-за какой-то паршивой больницы  их  лишаться! 
                Потом к нему пришел сравнительно молодой парень, сварщик одного цеха. Он принес  Павлу бутылку дорогого Армянского пятизвездочного коньяка. На вопрос Павла, зачем ему такой «шикарнейший»  подарок, он ответил загадочной для меня фразой:
              --- Паша! Ты же  мне жизнь спас! Ты  мой крестник теперь до конца моих дней!
                Стопку этого коньяка я выпил вместе с ними. Коньяк был действительно классный. В те времена подделок не было!  И бутылка эта стояла в моей тумбочке.  Так сказать, спрятана от Валентины Сергеевны. Чтобы  она не поймала своего подопечного на выпивке.  Но бутылка простояла не долго.   Всего пару дней. Потому что пил он практически каждый день. Но не много пил –  по стакану или по четвертинке в день. По вечерам перед ужином. Жена ему приносила.  Ну, иногда  ребятами. И пил только водку.
                Фраза сварщика мне запала в память и я как-то вечером  спросил Павла, что скрывается за ней.
                Он отмахнулся:
             -- Да не стоит об этом. Слишком уж необычная история -  не поверишь!  Да и личная чересчур.
             Но потом, под настроение, все  же рассказал.
***
                История действительно оказалась необычной. И если вы дочитаете рассказ до конца, то сами в этом убедитесь.  Об этом  потом долго   гудел весь завод.  Я же про нее не знал ничего лишь потому, что  был в это время в отпуске и меня мало, что заводское, в  то время интересовало.
                Так вот. У сварщика в тот день был день рождения. А он дружил с одним  цеховым слесарем ремонтником.  А так, как слесари располагались в отдельном помещении цеха, так называемой «слесаркой»,   с закрываемой наружной дверью, то этот праздник решили отметить у слесарей в обеденный перерыв. Ну, обычное мужицкое  дело – сбросились предварительно,  принесли с собой водку, затем выпили, немного закусили и начался обычный мужской треп про «баб». Ведь  ни про что другое «выпимшие»  мужики разговаривать не могут в самом своем принципе.
                А сварщик это был основательным  любителем женщин и отличался, по разговорам, причем, по женским разговорам, большим членом в эрегированном состоянии. В спокойном своем  состоянии он был  самым обычнейшим мужским членом.  Ничего особенного из себя не представляющим.  А вот когда встанет –это да-а-а!     Ну и мужики, поддав, начали  шутить на эту тему.  А потом, «подзакосев»,  стали мерить свои члены рулеткой. Действительно, в эрегированном состоянии  его член был длиннее всех. Ну, и кто-то из мужиков в обиде на свое незначительное мужское достоинство заявил, что для женщин главное – это толщина члена,  а  не его длина.
                Решили замерить толщину членов у всех присутствующих мужиков. А как ее замерить? И кто-то предложил использовать для этой цели подшипниковые кольца – они все имеют калиброванный размер внутреннего своего диаметра. Начали замерять толщину  своих членов  по этим самым кольцам, надевая их на свои эрегированные члены. И тут выяснилось, что у нашего героя не только самый длинный, но и самый толстый член. Недаром ведь женщины так обожали его. Последнее  кольцо, которое легко надевалось на  члены всех  присутствующих здесь мужиков, с трудом  наделось на член нашего сварщика.
                Все присутствующие на мероприятии громко прокричали «Ура» нашему герою, выпили еще по стакану за его здоровье и за успех его дел  с женщинами  и забыли о нашем герое. А он попытался снять кольцо с члена. Но ничего не получилось. Кольцо не снималось. Та же история, что и электрической бытовой лампочкой, вставленной в рот. В рот вставляется легко, а  вынуть – невозможно.
                Вокруг него столпились все участники мероприятия.  Постепенно шуточки и  «гыгыкания»   смолкли и в мастерской наступила зловещая тишина.  Все поняли, что дело серьезное. Член на глазах надувался и багровел. И  ни о каком  снятии кольца  уже не могло идти и речи. Надо было что-то делать.  Но что?  Всем было ясно, что самим это вопрос им  самим уже не решить. Нужна помощь. И помощь медицинская. И кто-то решился:
             -- Надо Ларису Федоровну позвать!  Давайте я сбегаю!
              Лариса Федоровна была заведующим  цеховым медицинским пунктом. В те времена в каждом крупном цехе завода  существовали  свои медпункты для оказания экстренной медицинской помощи  работникам цеха. Заведовал медпунктом обычно фельдшер. Но фельдшер  всегда был  опытный, умеющий оказать практически любую   медпомощь работнику цеха, возникшую во время  работы. 
                Медпункт был в здании цеха, недалеко от «слесарки»  и Лариса Федоровна появилась быстро. Она осмотрела раздувшийся член сварщика, покачала головой, сделала  ему какой-то укол  и сказала:
              --  Вызываю скорую. Я здесь сделать ничего не смогу.
               Скорая появилась быстро и парня с кольцом на члене увезли в хирургию. Но в хирургии ничего сделать не смогли. Они попробовали было разрезать кольцо своими  медицинскими инструментами, типа  стоматологических  «бормашинок».  Но эти машинки были маломощные и  не брали стальное, закаленное кольцо, изготовленное из спецсплавов.
                Слушок о необычном пострадавшем, привезенном в хирургию, пошел по кабинетам больницы. Под разными предлогами врачи зачастили в кабинет экстренной медицинской помощи.  Особенно женщины. Среди них оказалась и Валентина Сергеевна. И она вспомнила о бывшем своем муже, великолепном слесаре инструментальщике и сказала об этом Главному хирургу больницы.   Тот связался с руководством завода. А те с Павлом.
                Павел был и вправду хорошим специалистом. Он понимал, что дело непростое и для  разрезания кольца ему может потребоваться, что угодно.  А все материалы и инструменты были у него в мастерской. Поэтому он потребовал привести парня к нему в мастерскую вместе  с бригадой медиков. Мало ли что может возникнуть в процессе работы.
                Парня привели на скорой и внесли на носилках.  А вместе с ним человек пять медиков и специальное стоматологическое кресло, в котором больной мог лежать в любом, необходимом для операции положении. Парню ввели какие-то лекарства и он был в полубессознательном состоянии и почти не реагировал на окружающую обстановку.
                Павел осмотрел  место своего действия. Член у парня  был уже  совсем синий и раздувшийся до такой степени, что кольца почти не было видно.  Своими инструментами он до него не доберется. Надо было сделать что-то такое, что отжимало бы разбухшую такать члена от кольца  в месте реза. И не только бы отжимало, но и защитило бы ткань члена под кольцом от травм в процессе резки.
                Я не буду здесь рассказывать о том, что придумал и что сделал Павел для того, чтобы разрезать своей слесарной  «бормашинкой»  подшипниковое  кольцо на раздувшимся члене парня. Ведь надо было еще и охлаждать кольцо в месте реза.  Задача была технически очень и очень сложная. Но он это сделал.  И сделал быстро из своих подручных материалов.  Для желающих получить подробности  советую написать мне об этом на «электронку». Тогда и объясню. 
                Потом  я   посоветовал Павлу оформить заявку на изобретение по его приспособлениям, уговорил его согласиться  и помог написать  ему эту самую заявку.  На что мы с ним получили два авторских свидетельства на изобретения и солидную премию за их внедрение в практику. При изучении информационно-патентных материалов по данной тематике, я поразился  ее актуальности. Оказалось, что кольца  на свои члены надевают мужчины часто.  И не только металлические, но и из других материалов.  И снять их потом с раздутого члена являет проблему мирового значения. И здесь уже не до шуток! Одних патентов на различные приспособления для их разрезания и снятия с члена я обнаружил несколько сот штук. И это ведь не все! Я смотрел лишь США, Англию, Германию, Францию, Японию и СССР.
                Так вот, сразу же после  разрезания подшипникового кольца на две половики,  парня отвезли в хирургию, где  врачи основательно провозились с ним, чтобы спасти от ампутации  его несчастный член. Да, член ему спасли. Правда, он  потерял свою былую стройность и красоту,  несколько уменьшился в размерах и стал  при эрекции кривоватым.  Да и сексуальной энергии у  парня после всей этой истории значительно  поубавилось.  Хотя женщины в цехе, прежние его сексуальные партнерши,  по началу  буквально  штурмовали его, пытаясь узнать его нынешние сексуальные возможности.  Но он стал их сторонится. А жена проявила мудрость и не бросила его.  Сейчас они живут хорошо. 
                Разговоров о нем на заводе поначалу  было много. Но потом все затихло. И я, когда вышел из отпуска, о нем уже не услышал ничего. Потому рассказ Павла  стал для меня настоящим откровением.
                Выписались мы с ним в один день. И потом долго поддерживали друг с другом дружеские отношения. Пока  однажды я не узнал, что у него произошел на работе   второй инфаркт, после которого он уже не  оправился. Похоронили его на городском кладбище. И у гроба стояли две его жены, первая и вторая. И обе горько плакали.

***