Тогда казалось, что все меняется к лучшему. Появились замечательные фильмы: «Девять дней одного года», «Гамлет» с изумительной музыкой Шостаковича. Кто-то даже успел проехаться по Европам. Со мной позже работала дама, которая в этот период путешествовала туристкой в Германии. За туристами по прежнему следили люди в штатском, но, все-таки, можно было что-то и увидеть. Европа еще не была так благоустроена, как теперь. Эта дама рассказывала, что когда приезжали в небольшой немецкий городок, в номере гостиницы они сразу открывали прикроватную тумбу. Там была ночная ваза, каждый раз оригинальная. Живя в Москве, мы не представляли, что в Германии не везде были удобства.
Мой брат плавал с океанографической экспедицией в Атлантике. Сходили на берег в Британии и Ньюфаундленде. В Канаде, конечно, удивил высокий уровень жизни, роскошные витрины магазинов и обилие детей. В Англии их провезли с экскурсией от Лондона до Ливерпуля, где они сели на свой корабль. Даже какой-то вечер с танцами организовали. Англичанки выглядели экстравагантно. Но Англия, в отличие от России, тогда еще не оправилась после войны. Было много разрушенных зданий.
А в океане их постоянно сопровождали военные американские самолеты. Никакого кризиса тогда не было. У нас сохранилось огромное количество фотографий этих самолетов.
Как-то на работе одна из наших дам приносила газету «Правда» за 9 мая 1945 года. Было любопытно, и я прочла от корки до корки. Много интересных статей, в том числе и статья Сталина. Но все логично, по-деловому, никакой пропаганды. Кроме статьи литератора тов. Паустовского. Меня от такого азиатского лизоблюдства коробило. В каждой строчке – «гениальный вождь всех народов тов. Сталин победил». В статье же вождя победителем он называет русский народ. Видимо, предательство и лизоблюдство особо распространено именно среди интеллигенции.
Подготовка в арбатских школах была на уровень выше, чем по стране. Первые два курса института, на которых изучали общие дисциплины, можно было отдыхать. Школьных знаний хватало. Но я не представляла себе, чем хотела заняться после школы. Пошла поступать на Мехмат, но получив три бала по математике, забрала документы. Мне захотела помочь сестра матери Нина Сергеевна. Ее приятель и мой знакомый знаменитый летчик Лепидевский рекомендовал меня на работу в известный, но очень закрытый институт, занимавшийся проектированием ракет. Мне бы очень хотелось рассказать о самом Лепидевском. Толике, как называла его тетка. Личность замечательная. Герой советского союза №1, награжденный за спасение челюскинцев. В общении – похож на гусара, любившего порассказать всякие истории из жизни, про охоту в Сибири, где он когда-то служил в авиации. Дачи у него не было и он часто гостил на даче в Жуковке. Его жена была красавицей. Но все знали, что когда-то она лечилась от пьянства. Поэтому застолье было при них даже без вина. Чтобы не искушать. Они жили рядом с Арбатом на Никитском бульваре, и часто меня подвозили домой. Именно за рулем он был особенно разговорчив. Помню, как проезжая мимо Тушина, рассказывал, что принимал авиационный парад вместе с Василием, сыном Сталина. Василий был пьян. Остальное я забыла. Звучали имена, которые в то мое время уже забылись.
У него была взрослая, замужняя дочь, с которой я не знакома. Но хорошо помню, что муж дочери – киноактер, в то время молодой, но много снимавшийся. Кузнецов. Знаменит он стал много позже, сыграв главную роль русского солдата в фильме «Белое солнце пустыни».
Так вот, когда по рекомендации Лепидевского, в то время директора крупного авиационного завода, я пришла в «номерной» институт, меня спросили, кем я хочу работать. Я скромно сказала: «лаборантом».
«Хорошо» - сказали мне и ввели, как я потом узнала, в состав кадров должность лаборанта.
Чтобы работать в этом институте, мне надо было пройти медкомиссию. Она располагалась где-то в подвале. Как одно из самых заметных устройств, при медчасти стояла центрофуга. Будущего лаборанта на ней не надо было прокручивать. Прежде, чем допустить к работе, в органах меня проверяли два месяца. Вот такая семнадцатилетняя и совсем глупая я впервые пошла работать. Когда меня знакомили с сотрудниками, спросили, как меня называть. Нисколько не задумываясь, я представилась – Нина Григорьевна. Всем очень понравилось и меня только так и называли. Руководил маленьким коллективом подразделения, в котором я оказалась, немолодой ученый, специалист по баллистике. Он посадил меня перед собой и говорил, что хочет заняться моим совершенствованием. Интеллигентный еврей, сухощавый и аккуратный. Много видевший, довольно разговорчивый и доброжелательный. Еще в комнате был молодой физик и два программиста. Вот и все подразделение баллистики. Кроме двух отечественных ЭВМ, при отделе было подразделение техников-расчетчиц, считавших по алгоритмам. Иногда я заходила поработать на их совершенных калькуляторах. Слушала их болтовню про командировки в Байконур. У кого-то из них там работал муж. Но в своем коллективе мне было интереснее.
Новогодний вечер проходил в съемном кафе. Чтобы попасть на вечер, надо было сочинить четверостишье с заданными рифмами. Типа «сопло», «повезло» и так далее. А на концерте публика освистала пошловатого конферансье Брунова.
С первых дней мне пришлось заниматься простенькими расчетами на логарифмической линейке. Не реже, чем раз в неделю нам приносили экспресс информацию, с данными, в основном, о новых разработках военных США в самолетостроении и ракетостроении. Читали лекции об впервые применяемых тогда лазерах. Все это мне нравилось.
Из-за повышенной секретности, у нас даже не было пропусков. Называешь свой номер, и охранник смотрит твою фотографию в картотеке. Однако, был смешной случай, когда подсобный рабочий пытался пронести через такую проходную гладильную доску, своими руками созданную в рабочее время из отходов в экспериментальной лаборатории.
Со мной тоже случился казус. В Новый Год я проспала и опоздала на работу на сорок минут. Меня вызвал начальник всего отдела, а это коллектив человек на пятьдесят. Звали начальника Карпов, и был он сыном знаменитого революционера. То есть человеком влиятельным. Он сказал мне: «Девочка, если вы в следующий раз проспите, звоните мне, я выпишу вам пропуск. У нас уже несколько лет никто так не опаздывал».
Главное, что я из этого случая поняла, мне нельзя работать в режимном предприятии. Я – не слишком дисциплинирована, и такой не стану. Конечно, работая в этом институте, можно было учиться в авиационном институте, не выходя из стен здания. Но летом я почему-то решила сдавать вступительные экзамены в такой простенький, такой не секретный институт МИСИ. И на дневное отделение.