Пребывание в женской школе №72 почти стерлось из памяти. Школа находилась напротив театра Вахтангова. Помню, как в первый день мама не пришла меня встречать после занятий. А идти надо было далеко. Я заблудилась и долго долго ходила по арбатским переулкам в белом фартучке. Волосики у меня были жиденькие, но немного вились. Поэтому никаких кос мне не заплетали, а завязывали бантами два локона. Первые 2 класса я была худой и застенчивой. Училась плохо. В отличие от остальных московских детей, меня никто к школе не готовил. Перед школой я жила у бабушки с дедушкой и приехала в Москву с акцентом. Я слышала, неправильное произношение является предпосылкой низкой грамотности. Ко всему прочему я часто опаздывала. Как-то меня выгнали из школы за семь дней опозданий. Я сидела на ограждении люка рядом с витриной овощного магазина на Сивце-Вражке, между Филипповским и Большим Афанасьевским переулком. И горько плакала. Меня увидел мальчик осетин Сашка из нашего двора и отвел домой. Моя мама тотчас же пошла в школу и отчитала учительницу, как она посмела отправить ребенка одного, когда она, мама, работает. Больше учительница не возникала. Хотя было хорошая стерва. Я помню, как от нас семилетних девочек она требовала прическу корзиночкой, как у нее. А когда были три дня траура по поводу смерти вождя, она сказала, чтобы мы не смели эти дни улыбаться.
Была торжественная линейка по поводу незабвенного. Одна девочка даже плакала. Я ее знала. Она жила в квартире над нами. Круглая сирота у приемных родителей. Должно быть, у нее были слабые нервишки. В конце того года нам объявили, что самых недисциплинированных девочек переведут в мальчишеские школы. Что-то вроде наказания. Такой наказанной оказалась и я. Правда, бывшая мальчишеская школа №58, куда меня перевели, была совсем рядом с домом. В Большом Афанасьевском переулке. Только через несколько лет я поняла, что это не наказание и нас распределили в ближайшие школы. Мне нужно было спуститься по черной лестнице, перейти двор с огромными тополями и ясенями и выйти из двора почти напротив входа в школу. Впрочем, даже на этом крохотном расстоянии были жертвы. Под машину попал мальчик из нашего класса. Петров. Он выбежал из двора и не оглянулся. По нашим переулочкам ходило мало машин. Ему очень не повезло.
Когда мы приезжали в конце лета из Клинцов, обязательно брали такси на Белорусском вокзале. И в тот момент, когда сворачивали в наш переулок, начиналась мелкая дрожь и стучание зубов. Переулки были мощеные камнем. Зато тротуары были заасфальтированы, и даже зимой тщательно очищены ото льда. Можно было и зимой носить туфельки на каблуках.
Когда после четвертого класса у нас стало много преподавателей по разным предметам, я стала хорошо учиться. Просто произошел переход из количества в качество. Отношение становилось более объективным. В отличие от многих других мам, моя не любила общений с учителями.
Именно в этой школе я нашла друзей на всю жизнь. Все девочки учились и в 72 школе, но были еще слишком глупые, чтобы дружить. А вот мальчишки нас нисколько не пугали. Со мной за одной партой сидел тихий, послушный мальчик. С белыми кудряшками. Я подговаривала его капать чернила за воротник девочки, сидевшей впереди. Иногда била портфелем по голове. А влюбленности в тот период и не думали. В первый раз задумалась, когда на переменке после урока истории Эллады, одноклассник Алексей Иоаниди бегал между рядами с табуреткой на голове и вопил, что он греческий царь. Особенностью нашего поколения было не только всякие западнические послабления, вроде капроновых чулочек, маникюра и рок н ролла, но и то, что когда мы оканчивали школу, наши родители получали отдельные квартиры на окраинах тогдашней Москвы. Мы все надолго расстались друг с другом и навсегда с Арбатом.
Много лет спустя. Когда я уже работала, в моей группе оказалась молодая дама, которая рассказывала, что они с мужем снимают комнату в центре. Я сразу прислушалась. «Где в центре?» «На Полянке» «Но это же Замоскворечье!». Изменилась точка зрения в этом мире.
Когда-то в наш класс пришел мальчик из Замоскворечья.
«Чему там вас учили в Замоскворечье?» - спрашивала учительница, и мы понимали, это звучит - «Чему вас учили в этой глуши?»
Мы старались быть взрослее. Сначала учились жить по книгам. По хорошим, конечно. Помню, как наши мальчики подтрунивали над учительницей литературы:
«А когда мы по «Матери» будем писать сочинение?»
Рядом со школой в своем собственном особнячке жила графиня Н. Для школьного двора отрезали часть их сада. Самую большую комнату «залу» занимали «подселенцы». В остальных комнатах расположилась их большая семья. Оказавшись в этом доме, можно было представить, как жили во времена Пушкина и Фонвизина. Все достаточно просто и продуманно. Но для другой жизни. В этом доме, да и в квартирах было много антиквариата. Как то собирались на вечеринке у Н. и, исполняя рок-н-ролл, кто-то из мальчишек врезался в старинный книжный шкаф. После этого лет десять родители Н. не могли его отреставрировать. Такие бывали вопросы.
Я дружила тогда с Олей Анисимовой, девочкой из хорошей семьи, учившейся в музыкальной школе. Мы покупали абонементы в консерваторию. Ходили в театры. Читали зарубежную классику. Я почему-то занималась в астрономическом кружке при Планетарии. И поздним вечером шла одна по Поварской улице (тогда улице Воровского) и из раскрытых окон Гнесинского училища лилась прекрасная музыка.
Мы все больше задумывались о том, как мы выглядим. Я помню, как мы шли по переулку с нашей молодой и красивой учительницей литературы, с Олей Анисимовой и еще какой-то выхоленной девочкой, как вдруг меня остановила старушка и сказала: «Какая же ты красивая!» Я была очень удивлена.
Уже в этом возрасте мы легко читали между строк. И понимали, если в газетах пишут о необходимости расширять кругозор детей, привлекая их к производству, мы знали – грядут мероприятия по ограничению доступа в ВУЗы. Так было после восьмого класса. Когда нас послали на сельскохозяйственную практику в колхоз Тучково, нашу школу объявили восьмилеткой. Приехав после этой самой практики, мы все получили пинка в школе №58, и наш класс в полном составе перешел в школу №57. Под названием 9 «г» класс.
Как домашние дела? Попробую объяснить, мы никогда не были близки с матерью, да и с отцом тоже. Я чувствовала себя чужой с ними.