Вид из окна

Татьяна Матвеева
На вершине холма горизонт заканчивался. Небо и земля, образовав сплошную линию, создавали эффект завершенности. Лишь одинокий маяк, взирая с высоты, предупреждал: "Незачем сюда стремиться: впереди пустота и вечность"
Стоя у окна женщина рассуждала: "Наверняка там что-то есть. Не может же, как в фантастическом романе, мир внезапно закончиться".
Она надела спортивный костюм, кроссовки и вышла. Весеннее солнце припекало по-летнему. Холм, покрытый светло-зелёной травой, манил и обещал нечто такое, чего у неё никогда не было.
Глядя с высоты, маяк печально вздыхал: "Не ошибись, не понимающая простых истин женщина. Нас не ставят там, где мы не нужны".

Тропинка была крутой и скользкой. Мокрая от дождя трава усложняла подъём. Женщина остановилась. Возвращаться, когда треть пути была пройдена, казалось неправильным — терялся изначальный смысл. Любопытство подстрекало подняться и посмотреть что там: лес, поле или просто небо?
Последние метры оказались особенно сложными. Цепляясь за низкорослые кусты, Анна упорно продвигалась вверх. Ещё несколько шагов — и перед ней открылась ровная площадка с мачтой маяка.
Привалившись спиной к постаменту, на земле сидел мужчина.
Отставив в сторону бутылку с пивом, он сделал затяжку и удивлённо произнёс:
— Привет.
Серые глаза, оглядывая грязный костюм, иронично улыбались.
— Что, тяжко?
— Да уж...
Отвести взгляд, переключив внимание на окружающий пейзаж, не получилось. В его глаза хотелось смотреть и смотреть, погружаясь, блаженствуя, согреваясь. Что она почувствовала во встречном взгляде? Интерес, участие, родственную душу? — Анна и сама не смогла бы толком объяснить.
— Как альпинистку зовут?
— Анна.
— А меня Виктор. Курить, пить будешь?
— Что, прямо так сразу, и выпить, и закурить? Может, ещё что-нибудь предложишь?
— А ты согласишься?
Она улыбнулась и, взяв предложенную сигарету, закурила.
— Смотря как будешь предлагать.
Сладкий сигаретный дым, опускаясь глубоко в лёгкие, кружил голову.
— Ну и зачем, Аня, ты сюда пришла?
— А ты, Виктор, что здесь делаешь?
— Тебя жду.
— И что?
— Похоже, дождался.
Ветер на вершине холма, обретя долгожданную свободу, словно сумасшедший, трепал волосы, пробирался под одежду, больно хлестал лицо.
Он встал и накинул куртку на её плечи.
— А как же ты?
— Мне не холодно.
Присев рядом, Анна набросила вторую половину ему на спину. Запах мужского тела, терпкий, дурманящий, проник в подсознание. Организм, по только одной ему известной формуле, мгновенно произвёл вычисления и вынес вердикт: совместимость девяносто девять и девять.
Дрожь, поднимаясь  из глубины веков, сотрясала тело. Голос плоти шептал: "Это твой мужчина".
Исследуя языком изгиб незнакомых губ, Анна поняла, что пропала.
Сердце стучало, словно после бешеного марафона. И мир, этот чопорный мир, летел в первобытное прошлое, туда, где не существует условностей и стыда.
— Пошли.
Он помог ей подняться и, взяв за руку, повёл вниз.
Спускаться было не менее сложно, чем подниматься.
— Ой, мамочка, я сейчас просто сорвусь и полечу!
Опираясь на крепкую мужскую руку, Аня со страхом смотрела под ноги. Конечная цель маячила далеко внизу.
Но любой путь когда-нибудь да заканчивается.

Она увидела всё, что хотела: бескрайнее поле, заросшее чередой и диким клевером.

Да...

Чужая квартира пахла незнакомо и необычно. В воздухе витал запах то ли больницы, то ли химической лаборатории, едва заметный, но стойкий и раздражающий.
Вернувшись из душа, Аня застала разобранную постель и мужчину, сидящего в изножье.
— Ложись. Я сейчас приду.
Звук льющейся воды натянул нервы. То, что должно было сейчас произойти, за последние несколько лет стало такой редкостью, что она невольно пожалела о том, что ввязалась в авантюру.
Там, за потерянной и невидимой чертой, где миром правят чувства, ей не было места. Её душа находилась в другой реальности, реальности символов, абстракций и нерешаемых парадоксов. Иной жизни, с обычными радостями и чувствами, просто не существовало.
Бледнея, словно осенняя дымка, мир уходил в небытие, не оставляя взамен ничего: ни сожаления, ни горечи.
Рано или поздно заканчивается всё, и всё имеет меру, с разницей лишь в граммы. Кому-то больше, кому-то меньше.
Шум воды стих. Чужие руки, губы... Тело отвечало на полузабытые ласки, ненасытно требуя ещё и ещё.

Наивная женщина...

— Анна Владимировна, к вам пришли.
Молоденькая медсестра Ниночка удивлённо смотрела на заведующую. Последнее время она не узнавала начальницу.
Ещё нестарая, но одинокая и неулыбчивая женщина держала дистанцию с коллективом. Коллеги старались без повода к ней не обращаться.
Анна считала необязательным поддерживать разговоры на личные темы. Не дружить же они сюда приходят — работать.
Она вышла в холл. На диване сидел Виктор.
— Аня, у меня проблемы! Мне срочно нужен трамадол! Друг в больнице в тяжёлом состоянии. Того, что ему колют, недостаточно.
Психотропные опиоидные анальгетики подлежали строгой отчётности.
Ключ от шкафа с медикаментами у неё имелся. Анна открыла дверцу и достала коробку с лекарством.

Ночью, наслаждаясь умелыми руками и губами, она даже не вспомнила о хищении. Подумаешь, всего-то несколько ампул. Не каждый же день случаются ситуации, когда друзья попадают в реанимацию.
Слабый червячок сомнения, не в силах подобрать удобную позу, копошился и вздыхал.
Было что-то смутно знакомое в этой ситуации. Она то ли читала, то ли смотрела или где-то слышала о подобном.

Глупая женщина...

Пропажа так и не обнаружилась. Аня занималась врачебной практикой не первый год и с некоторыми уловками была знакома.

На звонок в дверь никто не вышел; она постучала. Необоснованно возникло ощущение, что Виктор дома. Но почему не открывает? Внезапная догадка обдала кипятком — он не один! Конечно же, молодой здоровый мужчина вполне может встречаться с девушками. Зачем ему нужна старая тётка?
Не в силах сделать ни шага, Аня присела на ступеньки. Не было ни боли, ни ревности. Чувство стыда захлестнуло с головой. Какая же она дура! Раскатала губу. Внезапный щелчок замка вывел из оцепенения. Девочка была такой молоденькой, красивой! Пришедшая боль и ревность захлестнули с головой! Зачем нужно было притворяться и врать? Зачем?! Ведь она ему никто: не жена, не сожительница. Всё можно было сделать проще — честно признаться и прекратить отношения.
Не скрывая досады, Виктор смотрел на Анну.
— Что ты здесь делаешь? У тебя же дежурство.
Беспомощно пожав плечами, Аня встала.
— Заходи.
Он запустил её в квартиру, помог снять плащ и дал сигарету.
— Это вовсе не то, о чём ты думаешь.
Анна не ожидала от себя подобной реакции. Вначале она улыбнулась, потом расхохоталась. Стон, смех, слёзы слились воедино.
Она всё хохотала и хохотала, невзирая на попытки Виктора объясниться, пока он не приподнял её за плечи и не встряхнул.
— Эта девочка приходила не за любовью — за героином. Рано или поздно ты всё равно бы об этом узнала.
Это моя жизнь, что-либо менять поздно, я не могу выйти из бизнеса. Слишком многое на мне завязано. Мне просто никто не позволит этого сделать. Я тебя не держу. Решай сама. Я действительно тебя люблю. И мне никогда ни с кем не было так хорошо.
Она не встала и не ушла. Наверное, она его любила.
Бывает и так. Не всегда мы любим того, кого нужно, чаще наоборот.

Слепая женщина...

Анна стояла у окна. Белое поле, сливаясь с серым горизонтом, стёрло видимые грани — где земля, где небо?
Маяк, словно обелиск неизвестно чему, гордо взирал на грязный, унылый город. Не отрываясь, он смотрел в окно, туда, где не горел свет, и не звучала музыка.
Смотрел и думал: "Как же, должно быть, холоден и неуютен её дом".
Ключей от входной двери и квартиры у Анны не было. Иногда Виктор открывал сразу, но чаще ей приходилось ждать на скамейке.
Однажды, сидя на холодном зимнем ветру, Анна спросила себя: "Зачем? Что с ней случилось, почему она, взрослая умная женщина, стоит под чужой дверью?" Аня встала, и, не раздумывая, пошла прочь.
Телефон звонил всю ночь, она смотрела на знакомый номер и понимала, что Всевышний услышал её молитву. Больше их ничто не связывает. Пройдёт время, и забудутся и ласковые слова, и милые сердцу глупости.
Нужно немного подождать — время лечит.
Рассчитывать на то, что в его жизни что-то изменится, не имело смысла. В их среде чудес не бывает. Чудом может стать лишь смерть, исцеляющая навеки.
Последующие несколько дней показались вечностью. Она одновременно и ждала, и боялась, и надеялась.

Спустя несколько месяцев, выйдя после дежурства из больницы, Аня по привычке огляделась. Раньше Виктор часто её встречал. Но нет, лавочка по-прежнему пустовала.
Она шла по дороге, освещённой луной и одинокими фонарями. Шла туда, где её никто не ждал.
— Анечка!
Виктор не видел её давно. Ему даже показалось, что Анна изменилась, как будто стала меньше, худее.
Сколько раз за прошедшие месяцы он вспоминал их встречу. Вспоминал, как она присела рядом, накинутую полу пиджака на плечи, её губы.
В его нелепой, зависимой и грязной жизни не было женщин, которые бы его любили. Хотели — да, пользовались и использовали — разумеется, но не любили. Вместо друзей — клиенты, вместо любимых — клиентки.
Он неоднократно пытался завязать, уехать, скрыться. Но кукловод тут же дёргал за ниточки, и всё возвращалось на круги своя. Иногда, проклиная собственное малодушие, он уходил на холм. Садился, и часами смотрел на то, что происходило у подножья. С высоты всё казалось таким нереально мелким и суетным: дома, машины, люди. На вершине он был один, принадлежа только себе и своему желанию уйти от мира, который он сотворил сам.
В последний раз судьба бросила кости, но выпало zero. Встретив Анну, он не рассчитывал ни на флирт, ни тем более на продолжительные отношения. Но искренность и нежность женщины внесли свои коррективы.
Виктор не подозревал, что секс и любовь — разные вещи. Физиология — штука житейская, тут всё ясно и понятно, а вот любовь... Впрочем, его это волновало меньше всего, мало ли случается нелепостей. Вовсе не означает, что нечто подобное может произойти и с ним. Жизнь и без всяких сомнительных нюансов выглядит вполне приятно. Невозможно страдать и скучать по тому, чего не знаешь.
Виктор догнал её на остановке. Взглянув в расширившиеся от удивления глаза, он понял, что не зря завязал с криминалом. Возникшие проблемы по поводу разорванного звена больше не волновали, и "думать", как ему посоветовали, он тоже не собирался. Он верил, что теперь всё будет иначе.
Блажен, кто верует. Есть двери, в которые вход рубль, а выход — два.

Вот так-то...

Зайдя после работы в магазин, Аня купила необходимые продукты. Пакет оказался достаточно тяжёлым.
Обычно Виктор сам занимался хозяйственными делами, но сегодня, сколько бы она ни набирала номер, голос оператора отвечал: "Абонент временно недоступен... "
Выйдя из трамвая, она повторила попытку.
"…Перезвоните позже".
У подъезда, увидев скорую и милицию, Анна остановилась. Надо же, на кого ж такое несчастье свалилось, и скорая, и милиция.
В его подъезде она никого не знала, но что-то заставило подойти к судачащим на лавочке бабулькам и спросить, что произошло.
— К Виктору понаехали. Мать пришла проведать, а он лежит на кухне мёртвый. Наверное, от наркотиков помер. Хотя, говорят, последнее время не употреблял. Да кто ж их разберёт этих наркоманов. А может, дружки руку приложили.

Несчастная одинокая женщина...

Весенний вечер был на исходе, зажигались фонари и звёзды. Анна взглянула на тёмную линию горизонта.
Теперь она знала наверняка — за ней ничего нет: ни настоящего, ни будущего, только прошлое. Её последний ничтожно малый шанс разбился вдребезги.
Свой эфемерный мир она создавала по крупицам: сегодня одна надежда, завтра другая, послезавтра крохотный кусочек мечты.
Но счастье не строится из обломков, пустота рождает пустоту.
Почувствовав взгляд, Анна посмотрела вверх. Маяк улыбался. Ему было смешно, что мир людей настолько жесток и несовершенен.