Книга вторая
Ролан
Глава десятая
В раздумье
137.
Оксана сильно постарела после смерти мужа. В свои сорок три года она выглядела на все пятьдесят. У неё под глазами образовались морщины и поседели виски. У Оксаны ухудшилось зрение, и она стала носить очки. Ролан видел все эти перемены и переживал за мать. Он пытался, как мог, скрасить мамину жизнь. Работа и занятия в институте отнимали время, и снижали его возможность помочь матери. А Оксана вовсе не думала о себе. Её все мысли были о сыне. Она мечтала, чтобы Ролан подружился с девочкой, чтобы они поженились, и у неё появился бы внук или внучка. Но Ролан и не думал о девушках. Не то, чтобы он совсем не думал, но отсутствие свободного времени сказывалось на его возможности ухаживать за девушками. К тому же он не встретил пока девушку, которая бы вызвала в нём желание ухаживать. Из его головы не выходила Валя, девушка, которая перед смертью попросила поцеловать её. Была, правда, одна девушка, которая привлекла его внимание, но это была не девушка ещё, а девочка. И иначе, как к милому привлекательному ребёнку, он к ней не относился. Это была Танечка Рашевская.
Что же касается самой Танечки, то она к Ролану относилась с трепетным обожанием. По ночам он ей снился, а днями она много думала о нём. В сентябре 1968-го года Таня приступила к учёбе в 119-й школе, расположенной на проспекте Мира. Мама перевела её в эту школу, когда Таня заявила, что в свою старую школу на Черёмушках она ходить не хочет. Перевести в городскую школу было не просто. Галя употребила все свои связи и с большим трудом добилась перевода. Она надеялась, что Тане эта школа понравится, и появятся успехи в науках. Приближался аттестат зрелости, и Галя хотела видеть в нём высокие оценки.
Домой после школы, чтобы сидеть в квартире одной, Тане ехать не хотелось. Она напросилась, чтобы Оксана ей позволила после школы приходить к ним на квартиру и там делать уроки до освобождения мамы с работы. Когда Галя кончала работу, она шла к Шпильманам и увозила дочь домой. Так было при жизни Лёни, так и осталось после его смерти. Только теперь Таня приходила не только делать уроки, но и по возможности помогать Оксане. Она иногда убирала в квартире, иногда готовила еду к приходу Оксаны. Оксана просила Таню не делать никаких работ, но девушка упорно старалась помочь ей. В свою очередь Оксана старалась принести в дом сладости, чтобы угостить Таню. Между Оксаной и Таней завязалась дружба, вызывавшая даже ревность у Гали. Почвой для дружбы между ними была забота о Ролане. Оксана проговорилась девочке, что волнуется, почему Ролан не интересуется девушками. Она увидела, как это сообщение обрадовало Таню, и удивилась реакции девочки. После этого случая, Оксана стала присматриваться к Тане. Она увидела, что в те редкие дни, когда Галя приходила за Таней позже обычного, и Ролан успевал прийти домой раньше, чем Таня ушла, девушка оживлялась и восторженными глазами провожала каждое движение Ролана. Так Оксана открыла для себя, что Таня любит Ролана, и, похоже, это не детская любовь. Это было пламя в сердце девушки. Оксана поняла, что вся эта затея с выполнением домашних заданий после школы в их квартире была прикрытием желанию Тани видеть Ролана.
А Ролану было не до Тани. Он должен был быстро перекусить, переодеться и бежать в институт на занятия. Занятия начинались в семь часов вечера, и в институте было строго с опозданиями. Времени на разговоры не было. Таня понимала это и не мешала Ролану. Ей просто было приятно его видеть.
Таня была единственным человеком, кто мог успокоить Оксану. Оксана полюбила Таню всей душой за то, что та так боготворит её сына. Но всё же Танечка была ребёнком, а Ролан взрослым человеком. По глубокому убеждению Оксаны, Ролан должен был встретить человека более близкого ему по возрасту. Она сама вышла замуж за своего ровесника, было бы неплохо, чтобы и Ролан нашёл себе девушку. Она возлагала надежду на то, что Ролан встретит кого-то в доме Софы, дочери Якова Израилевича. Ролан любил в выходные дни посещать Гуревичей. Там часто собиралась молодёжная компания, где, как Оксана надеялась, найдётся девушка, которая понравится Ролану. Гриша и Галя иногда приходили к Гуревичам. В последнее время, в надежде встретить у Гуревичей Ролана, Таня настояла, чтобы родители брали её с собой. Галя удивлялась, что Таня просится в компанию людей средних лет. Она объясняла Танино желание присоединяться к родителям тем, что на Черёмушках у Тани не было подруг.
Таня в гостях вела себя очень тихо. Слушала и не мешала разговору старших. Фима любил принимать Рашевских. Когда приходила Таня, он доставал гитару и протягивал её девушке, прося спеть. Сначала Таня не очень хотела петь. Ей казалось, что те времена, когда её представляли гостям как маленькую певунью, прошли, и пора чтобы её принимали как равную, а не как ребёнка. Позже она поняла, что её песни просто всем нравятся. Она брала в руки гитару и напевала модные тогда песни Окуджавы. Однажды, когда она пела очередную песню, она обратила внимание на то, что Ролан улыбался доброй улыбкой и с удовольствием слушал её песни.
Ролан действительно любил слушать Таню. Ему казалось удивительным, что такая юная девушка волнует его своими песнями. Изредка Таня пела песенки собственного сочинения. Они были незамысловатые песни об Одессе, её улицах и бульварах. Одна песенка была о Дюке. Не о герцоге Ришелье, чьим именем когда-то была названа одна из центральных улиц Одессы, а о памятнике на Приморском бульваре. В этой песне Дюк охраняет Одессу от всех бед. Пока Дюк смотрит на море, Одессе не грозит опасность, не грозят беды. Песенка всем понравилась.
После смерти отца Ролан стал задумываться над вопросами, волновавшими отца. Он знал, что отец участвовал в организации СКБ и болел всей душой за успехи этой организации. Для Ролана не было секретом, что внутри СКБ идёт борьба за власть. Люди, вырвавшиеся в руководство отделами, должны были лавировать в борьбе за сохранение своего положения. Некоторые вели интриги против руководителей СКБ и против своих же подчинённых. В ход пускались различные приёмы: распространение слухов, клевета, наушничанье. Вся эта мышиная возня происходила на глазах коллектива. Главным объектом нападок был главный инженер Нимченко. Это под него копал начальник СКБ Тыненко. Отец неуклонно стоял на стороне главного инженера. Поэтому у него были натянутые отношения с Тыненко и всей сворой, его поддерживающей. Тыненко, хотя и хотел бы сбросить Нимченко, но боялся, что без него техническая часть работы пострадает и это повредит престижу организации и ему лично, как руководителю. Поэтому он старался кусать исподтишка, чтобы и больно было и из избы не выносилось.
Яков Израилевич объяснил Ролану всю подлость такой ситуации. Он считал, что такая же грязная борьба идёт на всех уровнях во всей стране. Он называл это естественным отбором. Более сильный побеждает, а более слабого съедают. Это было бы правильным развитием, если бы не вмешивали всевозможные искусственные препятствия в виде национального или партийного преимущества недостойных. Он обратил внимание Ролана на то, что теперь в партию вступают не по идеологическим соображениям, а по карьерным. Им наплевать на высокие идеалы, на народ. В партию они вступают только потому, что партийному легче получить тёплое местечко под солнцем, только ради карьеры.
- Понимаешь, Ролан – сказал Яков Израилевич, - было время, когда для меня факт, что тот или иной человек состоит в партии, вызывало уважение к этому человеку. Потом, когда начались репрессии, уважение к членам партии немного ослабло. Сейчас если я узнаю, что человек является членом партии, и вступил в неё после войны, у меня отношение к нему как к подонку, человеку недостойному уважения.
138.
Виталий Маркович Будницкий подумывал об уходе на пенсию. В последнее время у него появились боли в сердце и врачи рекомендовали ему воздержаться от поездок в командировки. Занимаясь вопросами формирования плана специальных станков, он был вынужден большинство своего времени проводить в командировках. Отказаться от командировок он мог, только выйдя на пенсию. Сидеть без дела он не мог. Ну что он будет делать дома один? Было даже страшно подумать об этом. Когда самочувствие его улучшалось, Будницкий отбрасывал мысли о пенсии, когда боли возобновлялись, он снова думал о необходимости оставить работу. В такие минуты настроение его ухудшалось.
В один из дней, когда из-за болей в сердце Виталий Маркович сидел в кабинете в подавленном настроении, к нему зашёл Аркадий Львович Нимченко обсудить необходимость отложить разработку станка для какого-то почтового ящика. Пятый отдел представил совершенно сырой эскизный проект, пытаясь использовать старую разработку, чтобы сократить работу по разработке нового станка. Эскизный проект настолько был далёк от требований заказчика, что Нимченко вынужден был потребовать, чтобы пятый отдел полностью его переработал. Нимченко просил, чтобы технологический отдел подобрал для пятого отдела более близкий к требованиям прототип и договорился с заказчиком о переносе срока изготовления станка на шесть месяцев.
Для этого нужно было найти серьёзную причину для переноса срока изготовления станка. Просить заказчика только на том основании, что в пятом отделе сидят головотяпы, которые даже не потрудились внимательно прочесть техническое задание, нельзя. Нужно что-то придумать, чтобы не пострадал завод.
- А кто там ведущий конструктор? – спросил Будницкий.
- Этот болван Иваненко. Отправь его договариваться с заказчиком. Мы поищем основание для переноса срока.
- Ты что хочешь нас окончательно добить? Разве этому человеку можно такое поручать? Он совершенно безответственен.
- Надо же его когда-то научить ответственности.
- Пошлём Ступина. Можно Иваненко ему в помощь отправить.
- Я Ступина не дам. Он мне в Москве нужен.
- У меня и самого не лежит сердце посылать Ступина, но речь идёт о станке, который под контролем главка. Надо Ступина послать.
- А у него нет допуска к секретной переписке. Его к заказчику не пустят.
- Пошлю ему в помощь Иваненко. У него допуск есть.
- Не могу я послать Ступина. Я себя чувствую нездоровым, и без Ступина в Москву ехать не могу. У меня есть предложение послать Тимошенко вместо Ступина. Он начальник отдела и должен по своей должности отнестись серьёзно к выполнению плана СКБ и завода.
- Тимошенко не поедет. Его только Тыненко послать может.
- Пошли к Тыненко и уговорим его послать в эту командировку Тимошенко. Я тебе помогу повлиять на Тыненко. Ступина хочу выдвинуть на мою должность.
- Как это? А вы как же?
- Мне пора на покой. Сердце совсем барахлит.
- Вы ещё нам нужны.
- Подготовлю Ступина. Передам ему все мои связи. Будет он завод вытягивать. А на это пошли Тимошенко. Обещай ему: если справится с этим делом, то предложим его на место покойного Шпильмана.
- Поставить его замом легко, но ведь от него толку не будет. Сейчас пятый отдел самый слабый в СКБ, поставим его замом, всё СКБ ослабнет. Вместо дела будет интриги плести.
- А его Тыненко без тебя поставит. Я вижу, всё к этому идёт. Так лучше ты его поставь.
- Ну, вы меня озадачили Виталий Маркович. Ладно, пошли к Тыненко.
Тыненко не сразу понял, почему нужно менять срок разработки станка. Потом, когда до него дошло, заволновался, какие это влечёт неприятности лично для него. Пришлось объяснить, что за срыв станка по головке не погладят, и нужно срочно послать Тимошенко уладить это дело. Тыненко сомневался, что Тимошенко справится с переговорами. Нужен был человек, способный уговорить заказчика.
В конце концов, решили послать Тимошенко и в помощь ему Иваненко. Они поехали без особой охоты. Через неделю приехали ни с чем. Иваненко всю командировку пил беспробудно. Он был обузой, а не помощником. Тимошенко не смог уговорить заказчика. После их приезда пришлось Виталию Марковичу из Одессы по телефону связаться с заказчиком и договориться о переносе срока. За это завод обязался изготовить второй станок по тому же проекту одновременно с первым. Тимошенко тоже предлагал заказчику второй станок, но заказчик ему не поверил. Будницкого знали и ему поверили.
Эта история облетела весь завод и даже дошла до главка. Тимошенко ходил темнее тучи. Он считал, что его специально подставили, чтобы все видели, что он не годится в заместители главного инженера СКБ. Он посчитал это интригами Нимченко. Каково же было его удивление, когда Нимченко ему предложил место своего заместителя. Аркадий Львович оценил совет Будницкого. Нужно было в пятый отдел поставить толкового и делового человека, который будет заниматься делом, а не интригами. Нимченко хотел поставить начальником пятого отдела Рашевского, но он наотрез отказался. Гриша не хотел иметь ничего общего с заказами на оборону. Пришлось снять с руководства второго отдела Мельничука и вручить ему пятый отдел. Рашевский согласился руководить вторым отделом. На место Будницкого, назначили начальником технологического отдела Андрея Ступина. Будницкого уговорили остаться в роли консультанта при главном инженере.