19
Наутро я отправился на службу в приподнятом настроении. Ждать полковника долго не пришлось. Морозов зашел, поздоровался и просто спросил:
- Ну, как?
- Нормально, товарищ полковник! Я согласен!
- Как жена? Обманул, небось?
Я немного замешкался:
- Так точно, Сергей Иванович. Обвел вокруг пальца, по-другому было нельзя.
Он только улыбнулся:
- Письма ей будешь писать. Иногда! Но, скорее всего, навестишь ее после курсов.
- Как скажете, товарищ полковник.
Морозов вдруг преобразился. И тон его стал строгим:
- Значит, так, старший лейтенант. Послезавтра за тобой придет машина, водителя ты знаешь.
- Это с которым Дремов повздорил?
- Да, слушай дальше. машина подойдет к твоему дому, утром. Сегодня здесь отслужишь, а завтра все, тут не появляйся!
- А…
- С военкомом я уже договорился. Сегодня вечером можете попрощаться, по-солдатски. Но переборщить не советую. Все, я ушел. Скоро увидимся! Меня не провожай, нечего лишний раз вместе светиться.
Морозов ушел, а я решил зайти к военкому, покаяться:
- Здравия желаю, товарищ майор!
- Здорово, здорово, дезертир. Шучу! Присаживайся! Значит, покидаешь нас?
- Приходится, Панкрат Семенович!
А тот вдруг пожаловался:
- Вот, всегда так. Только успеешь привыкнуть к человеку, и на тебе! Отбирают! Етить твою!
- Так ведь служба, товарищ майор.
- Да понимаю я все! А так и так, жалко! Ладно, иди домой, все равно здесь делать нечего, етить твою!
Я уже поднялся со стула, но военком меня остановил:
- Погоди-ка, Герасимов, надо по-людски попрощаться. Садись!
Из своего сейфа военком опять достал стаканы и водку:
- Удачи тебе, Витя! Знаю, не на курорт едешь.
В первый раз за время службы военком назвал меня по имени.
- Спасибо, Панкрат Семенович. А как же дела, надо же передать кому-то?
Мы чокнулись и выпили, военком налил еще, даже не спрашивая. А мне больше не хотелось:
- Вы извините, товарищ майор, но я больше не буду, не хочу!
- Как хочешь, Герасимов, етить твою. А дела пускай лежат, они есть не просят. Пришлют кого-нибудь. Да там и важного ничего нет, так – мякина! Как хочешь, а я проглочу.
Он чокнулся с моим стаканом и залпом выпил, а потом сказал, уже захмелев:
- Хороший ты человек, Герасимов, етить твою. Уходи.
Внезапно он уставился в одну точку и, как бы, выключился из жизни, даже руки мне не подал. Я понимал его и не обиделся. Человек семью потерял, а его гноят в этой дыре и на фронт не пускают. Да тут не только сопьешься, тут и с ума сойдешь!
Я зашел о попрощался с машинисткой Лизой, которая миленьким голоском пожелала мне удачи. Я не уверен, но мне казалось, что она влюблена в меня, поэтому наклонился и поцеловал ее в щечку. Просто так, по-дружески. Но она отреагировала совсем по-другому – закрыла лицо руками и заплакала. Я не знал, что делать, просто погладил ее по голове и ушел.
К Ломоносову заходить не стал, не хотел его компрометировать перед коллегами. Потом постоял немного перед воротами военкомата и пошел к жене, чтобы ее «обрадовать». Затем решил навестить Анисимовну, надо же мне будет чем-то лечиться. Тетя Дуся, когда узнала, только руками всплеснула:
- Да как же так, Витя?
- Да вот, тетя Дуся, служба! Выходит, что вы не зря старались, пригодился я еще Родине.
- Я рада за тебя, Витенька. Но, а как же Люся? Как она одна останется?
- Почему же одна, тетя Дуся? Вместе с вами, надеюсь, что вы ее в обиду не дадите?
Анисимовна приосанилась и даже погрозила кому-то кулаком:
- Да я им…. У-ух!
А я продолжил ее успокаивать:
- И письма я буду писать, да и приезжать иногда. Служба-то у меня неопасная, только вот рядом с фронтом. А в штабе что может случиться?
И сам себе ответил:
- Да ничего!
Наконец, тетя Дуся облегченно вздохнула:
- Вот и хорошо, вот и хорошо. А просьбу твою я выполню. И завтра сама приду и лекарство принесу. А ты домой сейчас?
- Да нет, тетя Дуся, в госпиталь мне надо, дружок у меня там.
- Как же, знаю. Конечно, попрощайся с ним, когда еще увидитесь?
И она украдкой вытерла слезы уголком платка. Я побыл еще немного и ушел к Ваньке. Тот во всю уже гарцевал по длинному коридору, ведь через несколько дней его должны выписать. И я решил с ним поговорить, действительно, когда теперь увидимся? Да, и увидимся ли вообще:
- Знаешь, Вань, а я тоже уезжаю.
- Ух ты, а куда?
Мне стало стыдно пред ним, но правду я решил не говорить, поэтому сказал то же, что и тете Дусе:
- Поближе к фронту, в штаб армии. Командиром комендантской роты. А ты куда думаешь податься?
- Я, Вить, хочу опять в танк забраться.
- А удастся, Ваня?
- Не знаю пока, но буду пробовать.
- Ладно, ты приходи завтра ко мне, посидим немного, попрощаемся. Хорошо?
- Конечно, Вить, какой разговор!
И вот в этом была еще одна причина, почему я не сказал Ваньке правду. Вдруг у него язык развяжется за столом. И кем я тогда буду?
Мы ударили по рукам, и я пошел домой.
А на следующий день Люся моя тоже отпросилась с работы, и мы целый день провели вместе. Ближе к вечеру стали собираться и гости, сначала пришла тетя Дуся, потом Ванька. И только-только мы уселись за стол, как пришел Мишка Ломоносов:
- Здорово честной компании! Я не опоздал?
Мне, почему-то, стыдно было смотреть ему в глаза, но время и водка сделали свое дело. Но я старался много не пить, нельзя мне. Да и ночь впереди! В один момент Ломоносов кивнул мне головой, и мы незаметно вышли на улицу. Мишка, немного помявшись, спросил:
- Уезжаешь?
Я ответил также коротко:
- Да, приходится.
И Ломоносов все же решился:
- Вить, ты извини меня! Но я ничего плохого не сделал, пришел запрос о состоянии твоего здоровья, вот я и ответил. А откуда про тебя узнали наверху, не знаю, честное слово!
- Да ладно тебе, Миша. Я же понимаю – служба! В общем, нормально все.
- А куда едешь? Не скажешь, или неизвестно?
Я был тверд, как кремень:
- Не обижайся, Миша, но не скажу. Я даже Ваньку обманул. Ну, конечно, не обманул, а не сказал всей правды. Это будет точнее.
Ломоносов похлопал меня по плечу:
- Да я и не обижаюсь. Я понимаю – служба!
Мы одновременно засмеялись и вошли в дом. Можно сказать, что нашего отсутствия никто и не заметил. Кроме Люси, конечно. Еще немного погуляли и разошлись, Ванька в госпиталь, а Ломоносов вызвался проводить тетю Дусю. Мы вышли на улицу, где еще долго прощались, обнимались, клятвенно обещая друг другу сообщить адреса. В общем, все, как обычно.
А вот ночка выдалась беспокойной! Но этому я был очень и очень рад. Думаю, что Люся тоже не обижается.
А утром под окном раздался автомобильный гудок. Я с трудом оторвал голову от подушки и растолкал жену. Потом быстренько накинул на себя кое-что и выскочил на улицу. надо позвать водителя, пусть чайку попьет, да и мне не мешало бы. Знакомый шофер уже стоял возле дверки машины:
- Здравия желаю, товарищ старший лейтенант!
- Здорово, здорово, солдат! Давай, пойдем, чайку выпьешь. И без возражений!
Я повернулся и уже собирался уходить, но тут услышал знакомый насмешливый голос:
- Не спеши, а то успеешь!
Не поверив своим ушам, я начал медленно поворачиваться. Действительно, возле «эмки» стоял Володька Дремов собственной персоной. Вот это да! Удружил полковник Морозов! Мы бросились друг к другу и долго тискали в объятиях. Дремов, наконец, успокоился и сказал:
- А меня-то на чай пригласишь, Витек?
- Да, конечно, Вовка!
Но вот тут я задумался, еще чуть-чуть, и мы бы прокололись, поэтому и сказал:
- Слушай, Володь, тебе надо другую фамилию придумать.
- Зачем это, Витек?
- Да Люська моя сразу же догадается, куда я лыжи навострил. Она же про тебя все знает, а вот в глаза-то не видела. И если ты за мной приехал, то это не чисто. Она девка умная, сообразит, что к чему.
- Хорошо! Давай много думать не будем. Я представлюсь так – Иванов Владимир. Отчество можно опустить. Сойдет?
- Конечно, Володь. Пойдем, солдат, не отставай!
Когда мы вошли в дом, то Люся посмотрела на вошедших как-то подозрительно. Но Дремов широко улыбнулся и рассеял ее сомнения:
- Здравствуйте, хозяюшка! Я – старший лейтенант Иванов Владимир, а это – мой водитель. Вы уж извините, но мы приехали за вашим мужем.
И он развел руки:
- Ничего не поделаешь, война!
И тут же мастерски перевел разговор на другую тему:
- Между прочим, Людмила, хозяин обещал нас чаем напоить!
Люся от смущения даже покраснела:
- Ой, а я даже не сказала своего имени. А вы откуда узнали?
Но, взглянув на меня, догадалась и, уже успокоившись, сказала:
- Присаживайтесь за стол, гости дорогие, я сейчас!
Она вышла на кухню, Дремов показал мне большой палец, а шоферу погрозил указательным. Тот ничего не понял и только захлопал ресницами. В это время Люся принесла чай и сухари. Долго задерживаться мы не стали, и уже через десять минут я стоял у порога с вещмешком в левой руке. А через мгновение Люся уже висела у меня на шее. Странно, но она, почему-то, не плакала. Мне было не по себе, но я все же оторвал жену от себя, крепко поцеловал и выскочил на улицу. Дремов уже нетерпеливо прохаживался у машины. Я, не оборачиваясь, быстро залез вовнутрь, Дремов за мной:
- Поехали!
Краем глаза я увидел, как Люся выскочила на крыльцо и тут же скрылась из вида. Конечно, ей тяжело будет первое время, но ничего, привыкнет. Человек ко всему привыкает. Я повернулся к Дремову:
- Володь, может, к Ваньке заедем?
- Как он?
- Нормально, скоро на волю. Вчера у меня был.
Я увидел, как у Дремова заиграли желваки на скулах, и он через силу сказал:
- Нет! Нельзя, Витек! Ни в коем случае.
У меня само собой вырвалось:
- Хоть на минутку, Володь!
Но Дремов был непреклонен:
- Нет, я же сказал!
Сначала я даже обиделся на него – какой подпольщик-конспиратор выискался. Но потом стал соображать в правильном направлении. А ведь, так надо! И служба у нас – не печенье перебирать на конфетной фабрике. Надо привыкать, а то разболтался я по госпиталям и военкоматам. Етить твою! И всю мою злость на Дремова как-будто ветром сдуло! Володька тоже успокоился:
- Ну, давай, Витек! Поведай о себе, жуть, как интересно!
- А ты, что же, письмо не получил? Да и Ванька тебе писал.
Дремов только хихикнул:
- Ничего я не получал!
И даже перекрестился, подлец! Ведь сразу видно, что врет. Ну, и ладно! Ему прощается, главное, что жив. Потом все равно когда-нибудь расколется. А Дремов даже вида не подавал и простодушно продолжил:
- Ты, Витек, можешь и поподробнее рассказать, дорога-то длинная.
Я посмотрел в окошко, действительно, судя по солнцу, ехали мы куда-то на восток. Да, интересно. Пришлось тормошить Дремова:
- Ну, и куда мы теперь?
Он приложил палец к губам и кивнул на водителя, а мне сказал:
- В Горький едем, там немного поживем. Да не тяни ты резину, Витек, рассказывай о себе!
Пришлось подчиниться. А когда я закончил, то Дремов высказался:
- Да-а! Слушай, Витек, ведь ты должен этой бабульке ноги целовать. Надо же, профессора ничего не могли поделать. А она вылечила. Вот, что значит – народ! Да и Ломоносов молодец, подсказал про бабку, не смотри, что особист…
Тут я перебил его:
- Ты давай-ка теперь про себя.
Дремов скосил на меня глаза:
- А про меня и рассказывать нечего. Я-то ведь недолечился! Попробовали с одним сержантом-разведчиком побороться, но башку вдруг опять прихватило, когда он меня через себя бросил. В госпиталь отправлять не стали, в части кантовался. И за нейтралку сходил, всего два раза, причем, только до первых траншей. А потом наступление началось. И никто особенно разведкой не занимался. Не до этого было. Радостные все такие – немцев гоним! Зато и завязли подо Ржевом. У них там войск вдвое больше нашего, а туда же! Но на «ура» ничего не получится!
Я ухватил Дремова за рукав и кивнул на водителя, но Володька уже успокоился:
- Тут все нормально, но насчет будущего…
И он покачал головой. Но было заметно, что после давней стычки в госпитале у Дремова с шофером сложились вполне хорошие отношения, и солдат не держал зла на разведчика. А вот о будущей нашей службе, все равно, надо помалкивать в тряпочку. Спокойней будет!
Через некоторое время Дремов тронул водителя за плечо:
- Тормози!
Потом выудил откуда-то фляжку и газетный сверток, в котором оказался хлеб и небольшой кусочек сала. Володька налил спирт в пробку от фляги:
- Давай, за встречу!
А сам хлебнул из горлышка, вот хитрец! Но в следующий раз мы поменялись, а потом я спросил у него:
- А нам за это ничего не будет?
- Не боись, Витек! Медаль не дадут! А если серьезно, то сегодня еще можно, а вот завтра – ни-ни!
Мы еще приложились по разку, и Дремов приказал ехать дальше. Уже ближе к вечеру въехали в город. Хотя, это был, скорее всего, пригород с деревянными домами. Вот около одного из них мы и остановились, и Дремов хлопнул меня по плечу:
- Остановка – Березай, кому надо – вылезай!
А шоферу сказал:
- Все, свободен, дуй на базу!
И пока мы шли к дому, Дремов меня предупредил:
- Там еще два гаврика нас дожидаются. Это и будет наша группа. Можно сказать, что с этого времени – наша семья. И сильно нос не задирай, я их уже знаю немного. Одно скажу, отъявленные, хм, ребята! Немцам - швах!
И действительно. когда мы вошли в дом, там оказались два человека, оба еще довольно молодые. Судя по петлицам, лейтенант и сержант. При нашем появлении они поднялись на ноги, и некоторое время мы рассматривали друг друга. А потом лейтенант сделал шаг навстречу:
- Лейтенант Мельников!
- Старший лейтенант Герасимов!
Пришла очередь второго:
- Сержант Сенин!
- Герасимов!
Дремов внимательно осмотрел нас и, довольно издевательски, сказал:
- Нет, ребятки, так не пойдет! Это ни в какую калитку не лезет! Что вы, как не родные?
Черт возьми, этот Дремов заставил нас смутиться, как благородных девиц. И мы по очереди сказали:
- Виктор, Олег, Николай!
А Дремов расплылся в улыбке:
- Вот, теперь другой коленкор!
Значит, так. Олег – это лейтенант Мельников, крепыш среднего роста с русыми волосами. Николай – сержант Сенин, роста небольшого, худощавый, но сила в нем чувствуется. Они в это время тоже цепко осматривали меня, а Дремов развил бурную деятельность:
- Коль! Ты давай тащи чугунок из печи, а ты, Олег, на стол собирай, а то гость проголодался!
Ну, наглец! Я легонько стукнул ладонью ему по лбу, Дремов картинно повалился на пол и запричитал:
- Признаю свою ошибку! Лежачего не бьют!
Ну, что ты с ним будешь делать! злиться на него просто невозможно. А наши новые друзья с улыбкой наблюдали за этим спектаклем. Дремов поднялся на ноги, уже без смеха:
- Давайте знакомиться ближе, мужики!
Но тут же ухмыльнулся и с почтением положил на стол свою фляжку. А Олег из дальней комнаты принес еще одну, вопросительно глядя на Дремова. Но у того с лица не сходила улыбка:
- Живы будем, не помрем!
Наконец, общими усилиями, собрали на стол. Горячая картошка, соленые грибы и неизменные огурцы – можно сказать, что стол ломился от деликатесов. Вот мы и навалились! Пили спирт, смачно закусывали, но почти не пьянели! И разговоры, разговоры, разговоры. Но все о прошлом, а вот о том, что нам предстояло в будущем, никто и не заикался. Хотя об этом и не договаривались, все вышло само собой.
Итак – лейтенант Мельников Олег, командир разведвзвода пехотного полка. Сержант Сенин Николай – десантник, радист и минер. Имеется опыт боев в окружении. Надо же, как по анкете, но ничего, со временем узнаем побольше.
А перед сном Дремов почти силой заставил всех выпить по кружке крепкого чая. Он где-то слышал, видишь ли, что это как-то нейтрализует действие спиртного. Во что я мало верю. Да и ребята согласились на этот дремовский чай только из уважения.