Австралия
Всплеск воды сменился тишиной. Жаркие дыхания накаляли атмосферу под барабанные удары взволнованных сердец, и губы сами искали опьяняющей страсти. Лафита и подумать не могла, что неведомая сила сможет помешать осуществлению уже начавшегося сближения. Но что-то пошло не так. Заставив себя одуматься и не идти на поводу у чувств, она резко повернула голову в сторону. Прищурив черные глаза, как кошка, она всматривалась вдаль.
— Необычный шум. Слышишь? – она настороженно отстранилась, оставив Ираклия в недоумении.
— Тебе показалось, – не желая обращать ни на что внимания, Ираклий нежно обнял Лафиту, вдыхая не очень приятный запах сероводорода, наполнявший всё пространство пещеры.
— Нет, – Лафита непреклонно убрала его руки. И в этот момент поднялся неестественный гул. Будто ветер с разрушительной мощью ворвался в молчаливые лабиринты Корунда. Где-то в глубине проходов посыпались камни. Легкая волна из источника молодости всколыхнулась и выплеснулась к ногам застывшей на месте пары.
— Что это? – профессор наконец-то осознал, что находиться в пещере может быть опасно.
— Уходим, – прошептала Лафита, кинувшись забрать оставленное платье.
Подобных явлений ей еще не доводилось наблюдать: чтобы настолько ощутимо дрожали камни и гигантские сталактиты обрушивались вниз с пугающим грохотом. Но почему взбунтовалась гора? Всегда приветливая и спокойная она будто приветствовала хозяйку, а теперь? Что её напугало? Теряясь в догадках, Лафита поторопила Ираклия, ни на секунду не прекращая думать о странных разрушениях. – Скорее, пока проём не завалило камнями.
Полумрак смешался с пылью, и непроглядная стена застелила выход из купального зала. Мелкие частицы колючим песком вызывали слезы, но, только не смыкая глаз, можно было спастись, как можно скорее вырвавшись из цепких лап каменной неприятельницы. И Лафита с профессором бросилась вперед. Позади на недоступной высоте остался открытый коридор к чистому небу, через него все еще проникал дневной свет, а клубы тяжелого воздуха напористо рвались наружу. Окинув взглядом своё излюбленное место, Лафита, словно мысленно прощалась с ним. Ведь если тонкая скорлупа разрушится, и груды камней завалят источник – не будет больше ни молодости, ни здоровья, неугасающих годами, десятилетиями и даже веками. Не будет и секрета, о котором она хотела в ближайшем будущем рассказать косметологу.
— Похоже, нам придется искать другой путь, – взволнованный голос Ираклия вновь вернул Лафиту к жизненным проблемам. Нужно было спасать свои жизни.
— Дорога перекрыта, – в ужасе девушка схватилась за голову, отчаянно стараясь собраться с мыслями.
— Может налево?
— Там тупик, – застряв в каменном царстве, Лафита мысленно винила себя, что повела с собой купаться косметолога. Неужели всё дело в нем? Что если нельзя посвящать в тайну молодости посторонних? Что если гора подобным явлением выражает протест, и этот танец разбитых сталактитов свидетельствует о её недовольстве? Бред, – не могла успокоиться девушка.
— Что же нам делать? Ты хорошо знаешь это место? Должен же быть какой-то выход? – рука Ираклия сильнее сжала влажную ладонь озадаченной Лафиты. Умирать от нехватки кислорода либо быть раздавленным неподъемным куском скалы вовсе не хотелось. Тем более не теперь, когда в его жизни появился человек значимый гораздо больше, чем опыты и исследования в области науки.
— Проём в купальном зале? – мелькнула мысль и тут же погасла. – Но даже если у нас получиться подняться вверх по отвесной скале, то мы не сможем спуститься снаружи. Там обрыв, а внизу камни похожие на шипы, –Лафита заплакала, представив, как они летят с высоты вниз, и при падении их тела пронзают острые осколки.
Рефлекторно обняв испуганную девушку, желая утешить, Ираклий обдумывал план спасения. Безвыходных ситуаций не бывает. Но в данном случае все было против них. И грохот падающих и разбивающихся камней в очередной раз напомнил, что ловушка захлопнулась.
— Не плачь, – ощущая вздрагивания хрупкого тела, он чувствовал себя обязанным принять меры, и во что бы то ни стало вывести девушку на чистый воздух.
Над головами мрачным куполом нависали камни, неся угрозу жизни. «Яичная скорлупа» треснула, открывая небо и роняя тяжелые обломки, с грохотом ударяющиеся о «берега» парующего озера. Прижавшись друг к другу, молодые влюбленные не видели, как в одной из пещер над их головами промелькнула чья-то тень. И лишь когда донеслись отдаленные отголоски дикого нечеловеческого смеха, Лафита поняла – это не гора противится появлению незваного гостя, а какой-то «незваный гость» противится появлению мужчины в жизни Лафиты.
— Кто-то решил замуровать нас в скале, – вслух предположила девушка, отбегая назад к озеру и поднимая глаза на непреступную стену, в которой были и другие пустоты помимо округлого входа, заваленного камнями.
— А я то думал это землетрясение или…
Ираклий не договорил, потому что в расщелине откуда ни возьмись появилась сгорбленная фигура седовласого старика. Он смотрел смеющимися глазами и его подбородок гордо выпирал вперед. Серый плащ развивал легкий ветер, и что-то в этом образе показалось профессору знакомым. Но что именно, он никак не мог вспомнить, в отличие от Лафиты, без труда определившей, кто же наблюдает за ними сверху.
— Ракша? – её удивлению не было предела.
Но как он оказался здесь, и что ему нужно? Сама себе задавая вопросы и тут же отвечая, Лафита в очередной раз убедилась в людской жестокости и зависти к её молодости. А только ли это стало причиной коварного замысла старого управляющего? Может, он еще и приревновал её к косметологу? Путаясь в догадках, девушка гордо подняла нос, ожидая нелестных слов в свой адрес.
— Ну что, вековая хранительница тайны, не ожидала? – надменный голос старика вырвался из тонких губ, искривленных в злобной усмешке. – Хотела наверно и этого «свалившегося с небес» сделать таким же, как ты? И чем это он показался тебе лучше меня? – Ракша бросил презренный взгляд в сторону Ираклия.
Профессор, не понимая, о чем говорит недоброжелательно настроенный старик, заметил вспышки гнева на лице Лафиты. Он еще не видел её такой, да и зрение вернулось к нему не так давно. Что за тайны? Этот вопрос засел глубоко в его мозгу.
— Лучше! Да! – словно бросила вызов девушка. – Он бы не стал провоцировать падение сталактитов лишь бы показать своё превосходство! – она кричала уже не боясь, что от её возгласов обрушится очередной «каменный дождь».
— Даже если бы знал, что ты ведьма? – заливался истерическим смехом Ракша. – Или твоему избраннику тоже лет 70?
— Не твое дело, – огрызнулась Лафита, и хотела что-то еще язвительное добавить, но её внимание отвлекли острые «сосульки» прямо над головой старика. Они дрожали и были готовы оторваться и обломать острые шипы о каменные основания, пронзая все, что можно на своем пути. Поэтому девушка, вынудив себя искусственно смеяться, решила бороться со старым воздыхателем его же оружием – заставить камни падать вниз.
— Не буду вам мешать, голубки, – собираясь скрыться, бросил Ракша, – ваш источник молодости станет вашим источником смерти.
Это последнее что он сказал до того, как его накрыло бахромой хемогенных отложений. После шумного падения сталактитов в пещере воцарилась леденящая души тишина, и вопросы в круглых от удивления глазах профессора так и оставались пока не озвученными.
Вновь откинув платье, сжимаемое в руках, Лафита с облегчением выдохнула, расслабив напряженные плечи. Клубы пыли все еще витали в воздухе, постепенно оседая. Выход был завален, а подняться вверх к расщелине, где неподвижное тело Ракши осталось лежать под грудами обломков, было бы сверхъестественным в таких условиях. Чтобы хорошенько все обдумать девушка, как ни в чем не бывало, вошла в воду и, окунувшись с головой, отплыла к своему любимому месту, где можно было полежать, наслаждаясь теплой слегка бурлящей водой. Опустив ресницы, она чувствовала, как жизненная энергия вновь наполняет тело, все тревоги отходят на задний план, и воспоминания о нежных поцелуях выталкивают навязчивые мысли о тупиковом положении.
Ираклий застыл на месте, не понимая, что происходит. Как можно безмятежно вкушать блаженство от купания в озере, когда творится подобный хаос? Он видел над головой небесную синь, солнечные лучи достаточно ярко освещали каменные руины, но выбраться из плена массивных стен казалось невозможным. Ощущать себя запертым в клетке профессору не хотелось. Безвыходность тяготила сознание, и загадочные слова ненормального старика не выходили из головы.
— Лафита, ты ничего не хочешь мне объяснить? – Ираклий не сдержал растущего интереса и засыпал девушку вопросами. – Как ты можешь с невозмутимым лицом нежиться в озере? Что этот старик имел в виду, когда назвал тебя ведьмой? При чем здесь «вековая хранительница тайны»? И почему это мне 70 лет? – он обошел источник и, оказавшись рядом с девушкой, тоже опустился в воду.
Больше всего Лафита опасалась реакции профессора на свой возраст. Сможет ли он понять и простить её? Не так отягощали мысли о замкнутом пространстве, как боязнь огорчить Ираклия правдой. Но рано или поздно она все равно хотела поведать ему о целительных свойствах источника – для этого и привела его сюда, желая приоткрыть завесу тайны и тем самым частично осуществить мечту косметолога «дарить людям молодость». Ведь вода, а не искусственный луч лазера, способна творить чудеса. Но не любая вода, а только та, которая бьет струями из недр земли, неся с собой группы уникальных элементов, которых нет в других водоемах.
— Я тебе нравлюсь? – Лафита осторожно коснулась его руки, глядя в его голубые глаза.
— Да… – замялся профессор, – но я все-таки хочу получить ответы на свои вопросы.
— Тебе не кажется что это озеро особенное?
— Особенное? Ну, да. Оно словно спрятано ото всех, как желток за прочной скорлупой. И эта каменная оболочка преграждает нам путь назад.
— Мы выберемся, – уверенности Лафиты можно было бы позавидовать. Она отказывалась воспринимать тот факт, что «источник молодости станет источником смерти». Надежда теплилась в её сердце.
— Только каким образом, я не догадываюсь. И что все-таки связывало тебя с Ракшей?
— Да ничего не связывало. Вот он и разозлился, когда понял, что у меня есть ты.
— Но у вас ведь немалая разница в возрасте…
— Да, ты прав. Разница примерно в 50 лет. Только вот есть одно «но»… На самом деле это я старше Ракши.
— Ты шутишь?
— Нет. Я и есть «вековая хранительница тайны» омолаживающего источника гор Корунда. Мне больше века, Ираклий. Поэтому смело могу тебя заверить: все твои опыты ничто по сравнению с силой этой воды, – признавшись, Лафита облегченно вздохнула. Все карты раскрыты, и выбор за профессором.
— Но почему ты сразу не сказала…
— А что я должна была сказать? «Мне 120 лет»? И как бы ты это воспринял?
— Но это невозможно, – Ираклий, словно не веря своим глазам, в который раз коснулся нежной кожи девушки. Она была гладкой, излучающей здоровье и молодость.
— Это возможно благодаря коллоидным минералам, Ираклий. Вода, поднимаясь вверх, проходит через различные слои Земли, самым нижним из которых миллионы лет. Из минерализованных остатков растений вымываются полезные элементы, и вода насыщается уникальными живительными компонентами, – коротко объяснила Лафита.
— Ты не разыгрываешь меня?
— А для каких целей мне говорить тебе неправду? Наоборот, я хотела и сама во всем признаться, за одно и раскрыть секрет долголетия. Ведь если ученые всерьез занимаются разработками всяких механизмов, непонятным образом воздействующих на кожу, то они, то есть ты как один из них, должен заинтересоваться альтернативным способом омоложения. 100% гарантированной молодости, – не очень то радостно говорила Лафита, словно желала по-прежнему оставаться избранной «королевой», не такой как все.
— И ты 120 лет провела в горах в полном заточении, если не считать нечастых походов в деревню старика Ракши? – Ираклий хотел встать на место девушки, уловить ход её мыслей, понять, почему она одинокая и сторонится людей. И он предвидел бесспорный ответ: «Она хранила тайну, передаваемую с поколения в поколение; а здешние люди видимо называют нестареющих долгожителей ведьмами, преследуют или даже лишают их жизни, так же и хотел разделаться с Лафитой Ракша, спровоцировав обвалы сталактитов».
— Не совсем «в полном заточении», – Лафита отчетливо вспомнила свою деревню у подножия горы. – Когда-то я была обычной, как мне казалось, босоногой девочкой, играла с другими детьми, радовалась весенним цветам и летнему солнцу. А, повзрослев, я стала чувствовать себя неполноценной из-за нестандартной внешности. Надо мной смеялись, обзывали уродиной. Находиться среди людей было с каждым годом все тяжелее. Горький вкус обиды не давал мне дышать, боль сжимала сердце, а издевательские голоса летели мне вслед «длинноносая».
— Не плачь, – Ираклий прижал её к груди, поглаживая по мокрым волосам.
— А потом нас с бабушкой изгнали из деревни. В тот день все жители собрались на рыночной площади. Они, скорее всего, заранее все спланировали. Крики и обвинения посыпались в адрес бабушки Руби. Нас едва не забили до смерти камнями… – Лафита всхлипывала, дав волю слезам. – И мы ушли высоко в горы.
— А где твоя мама? Почему она не растила тебя?
— Мама пропала без вести сразу после моего рождения. Я ничего о ней не знаю.
— Прости, я разделяю твои чувства. Моё детство прошло в стенах приютского дома для сирот. И это все при живых то родителях, бросивших меня на произвол судьбы. Я понимаю, как больно ощущать себя никому ненужным, забытым и покинутым, – Ираклий еще крепче обнял Лафиту, стараясь утешить.
Он бы хотел сказать «теперь мы есть друг у друга», но положение, в котором они оба оказались по вине Ракши, не позволяло надеяться на счастливый финал. Обреченность умереть от голода или же разбиться о скалы навязывала иные мысли: «Неужели я выжил в авиакатастрофе только для того чтобы умереть, замурованным в пещере в объятиях столетней старой девы?»
Швейцария
Дейк Ломан тщетно старался скрыть негодование, когда ему сообщили, что Аким Колеями уехал по личным делам и сегодня уже не появится на рабочем месте. Он, скрипя зубами, сжал кулаки и с недовольным видом покинул фойе ломбарда. Как человек, тщательно планировавший предстоящие события, Дейк не любил когда что-то идет не по продуманному сценарию. Но злость и огорчение от несостоявшейся сделки подмывали его на необдуманные действия. Жажда денег не давала ему мыслить трезво. Когда им овладевали подобные чувства – происходили самые жуткие истории, которые потом хотелось вычеркнуть из «послужного списка».
Переходя улицу, Дейк лишь на короткое мгновение вспомнил компаньона Манфреда. Возможно, этого и не произошло, если бы расписная иномарка не пронеслась мимо него на скорости, явно превышающей допустимые нормы. «Манфред, Манфред, тебе не повезло». Прикурив и спрятавшись в тени деревьев, Дейк задумчиво изучал фасад ломбарда. Проникнуть в офис Колеями через окно было бы безумием – «объект находится под охраной». К тому же комиссариат полиции здесь недалеко. Но желание вскрыть сейф господина Колеями было настолько велико, что Дейк был готов на любые авантюры, даже ворваться в помещение и заявить «Это ограбление». Но такой вариант не прельщал опытного грабителя. Ему хотелось внести разнообразия, чтобы позабавиться и в очередной раз примерить венок с «воровскими» лаврами.
Не спеша прогуливаясь, Дейк ни на что не обращал внимания. Но когда некий полицейский с чемоданчиком вышел из-за подворотни, он интуитивно последовал следом. «Никак комиссар направляется в банк!» Нащупав карманный нож, Дейк Ломан не дожидаясь удобного случая, резко затащил полицейского в непроглядные декоративные насаждения. Опытным приемом оглушив, он радостно подхватил массивный кейс. «Не пришлось даже использовать оружие!» Вывернув карманы обездвиженного мужчины, он нашел ключи, удостоверение личности и значок. А главное, глядя на спец форму, Дейк решил проявить свои театральные способности и хоть на короткое время почувствовать себя защитником общества.
Первым делом Дейк открыл чемоданчик. Плотно уложенные пачки денег вызвали бурю эмоций, преобладала над которыми радость обладания крупной суммой денег. Словно не желая отрывать обезумевшие от нежданного счастья глаза, Дейк испепелял взглядом зеленые купюры. «Сегодня я опять богат!»
Большинство людей не могут вовремя остановиться и сказать себе «Стоп». Им мало того, что есть, пусть еще недавно не было совсем ничего. Так и Дейк, одержимый желанием все-таки обчистить сейф Акима Колеями теперь уже не столько из-за денег, а скорее, чтобы потешить задетое самолюбие временным отказом от сделки, торопливо раздевал несопротивляющегося полицейского.
Со стороны тротуара доносились шаги прохожих, но никто не желал проверить, что за возня происходит в кустах. Человеческое безразличие порой настолько безгранично, что ни в одни рамки не входит. Равнодушие к происходящему вокруг давно стало нормой, и все меньше и меньше становиться тех, кто готов вмешаться, противостоять и не позволить злодеям творить свои черные дела. И Дейк Ломан нисколько не сомневался, что никто не осмелиться нарушить его планы, первым пунктом которых всегда были деньги. Его не волновала политика и власть, тяжелое положение голодающих семей Эфиопии, нищенского существование стариков. Ничего кроме чрезмерного влечения к богатству. В его понимании роскошь – это возможность купить любую понравившуюся вещь, а жизнь – магазин, где все продается.
Перевоплотившись в блюстителя порядка, Дейк растасовал по всем карманам пачки денег, застегнул все замки на снятой куртке и самоуверенно пошел назад. Презренным взглядом наделив старушку, кисло повесившую нос над шляпой с мелочью, он бросил ей звонкие монеты, отягощающие чужие брюки.
— Храни тебя Бог, сынок, – прошептала та, дожевывая черствый кусок хлеба.
— Не нужен мне такой хранитель, бабуля, – возмутился Дейк. – Что дал тебе твой Бог? – он задал риторический вопрос и, не дожидаясь ответа, ускорил темп.
— Совесть, сынок, – прикрыв ладонью крестик, прощупывающийся под грязным платьем, сказала старушка. – Совесть, которая есть не у всех. И это мое единственное богатство…