– И фамилия у него подозрительная, – сказал Леха, – Резкин.
– Что подозрительного? Фамилия как фамилия: Резкин.
Саня говорил пока «Хезкин» и немного «Гезкин», а с буквой «Р» наладить дело не получалось.
– Резкин. Рррррррезкин, – с удовольствием порычал Леха. – Подозрительный тип. Надо проверить.
– Хезкин. Гезкин, – повторил Саня, – ничего подозрительного.
– Ррррррррррррррр, – демонстрировал Леха. – Ты язык задирай к нёбу, вот так, – открыл рот, засунул туда руку и повторил: Ххеехххин! То есть Резкин, – поправился он, вытащив изо рта пальцы.
– Гескин, – уныло повторил Саня.
– Рычи, Санёк, – подбадривал Леха, – Рррррррезкин!
– Гхгхгхескин!
Они порычали еще немного, потом засмеялись. Когда успокоились, Саня все-таки уточнил:
– Объясни, что тебе не нравится в этом Резкине?
Лично Саня никакого внимания на соседа, пожилого молчаливого мужчину, до этого времени не обращал.
– Все! – припечатал Леха и расшифровал:
– Во-первых. Его не любит моя бабушка. А она знаешь, какая добрая?
Саня кивнул. Добрее тети Леры, в коротких седых кудряшках, с улыбчивыми ямочками, была только его собственная бабушка.
– Во-вторых. Он последнее время ни с кем не здоровается и вообще странно себя ведет.
– Нуууу. Может, он нас не помнит? Или просто невоспитанный? А, может, и вовсе глухой?
– Мы тут всю жизнь живем, – парировал Леха, – И прекрасно он нас всех знает. Это раз. И даже невоспитанный ответит, если с ним здороваются, это два. А насчет глухого… – Лешка сделал паузу, глядя куда-то за спину Сане.
Саша оглянулся и вздрогнул. К ним приближался Резкин.
– Вот сейчас и проверим, – зловеще закончил Леха.
Сосед, в своей вечно надвинутой на лоб кепке, шел по дороге и вел рядом велосипед, держа за руль. На ребят он даже не глянул.
– Здравствуйте! – заорал Леха так, что Саня чуть не подпрыгнул.
Сосед обернулся, дико посмотрел на них и ничего не сказал.
– Видал? – заключил Леха, – ну и тип. Будем расследовать!
Бабушка готовила салат. Под ее ножом зеленые огурцы ложились тонкими кругляшками, да так ровно, что немедленно хотелось съесть. Саня выхватил зеленый кружок, захрустел, потом вспомнил о деле:
– Бабушка, а как ты относишься к Резкину?
Бабушка отложила нож, внимательно посмотрела на внука и переспросила:
– Что?
– Ну, к нашему соседу, Резкину, ты относишься как?
Тут случилось то, чего Саня никак не мог ожидать. Бабушка всплеснула руками и закричала:
– Да вы что, сговорились все, что ли? Что ты пристал ко мне с этим Резкиным?! Заняться тебе больше нечем? Сейчас пойдешь клубнику полоть, если дела себе найти не можешь!..
– И выгнала, – заключил Саня.
Они с Лехой сидели на бревнах и болтали ногами. Саня только что рассказал о неудачном допросе свидетеля и добавил:
– Она на меня никогда так не кричала. Ну, только, когда я маленький желудей наелся и чуть в больницу не попал, – и закончил: – Знаешь, все это и вправду очень и очень подозрительно.
– А я что тебе говорю? – закивал Леха, – нужно все выяснить. И проследить за ним. Не спускать глаз ни днем, ни ночью. Особенно – ночью!
– А спать когда? – озаботился Саня.
– Спать – некогда. Возможно, готовится преступление, – веско сказал Леха.
С этой минуты спокойной жизни пришел конец. Они два дня ходили за объектом, где только было возможно. Объект был в отпуске: он чинил велосипед, читал газеты, поливал огурцы. Один раз ездил в город и возвращался еще мрачнее, чем был.
При встрече со знакомыми делал вид, что их не замечает или переходил на другую сторону улицы.
Был в магазине. С продавщицей не разговаривал, а протягивал ей какую-то бумажку. Она смотрела и приносила продукты. Он молча расплачивался и уходил. Потом возвращался домой и скрывался за дверью. В доме задергивал шторы и допоздна делал что-то подозрительное.
Вскоре Сане стало казаться, что Резкиным наполнен весь мир. Даже ночью, во сне, Резкин гонялся за ним с велосипедным насосом и завывал: «Ниппеля кто пооткручивал? Руки оборвууууууу!»
– Пора кончать с этим делом, – пожаловался напарнику Саша, – я уже слышать о нем не могу! Давай поскорее все расследуем, и поедем на карьер рыбу ловить.
– Следствие идет по намеченному плану, – ответил Леха, – приступаем к опросу свидетелей.
– Только осторожно, – напомнил Саня, – а то выйдет, как с бабушкой...
– Резкин? – переспросила Ирка.
Она жила дальше по улице, и была поймана в момент обкатки самоката.
– Знаю, конечно. Он однажды моего брата чуть не убил. Вернее, даже дважды.
– Ух ты! – у Лехи загорелись глаза, он подмигнул Сане: – Вот видишь! – И повернулся к Ирке:
– Давай-ка с этого места подробнее, – фразу он наверняка подсмотрел в каком-нибудь детективе.
– Подробностей я не знаю. Да вон Толик сидит во дворе, спросите у него сами, – сказала Ира и укатила.
Толик был студентом, постарше их, и ребята оробели. Они тихонько подошли и смотрели, как ирин брат терзает гитару, глядя одним глазом на струны, а другим – в самоучитель.
– А-эм, де-эм, баре, – шипел он, вцепившись в гриф скрюченными пальцами, – Вам чего, пацаны?
– Гхм, – Леха откашлялся, – Толь, скажи, пожалуйста, за что тебя хотел убить Резкин? Два раза?
Саня зажмурился. Толик не бабушка, сейчас как врежет! Некоторые люди реагировали на фамилию их объекта бурно. Но Толик засмеялся:
– Резкин? Ага, было. Первый раз я сам виноват – чуть под колеса его КАМАЗа не влетел. На велосипеде. Он выскочил, и как заорал... Потом ухо чуть вчистую не оборвал. Правое. Я вообще думал, что прибьет. Мамуля прибежала и меня отбила. Правда, когда узнала, как было дело, я пожалел, что не сдался Резкину...
Друзья кивнули – нрав у мамы Иры и Толика был суровый.
– А второй раз? – напомнил Саша.
– Второй, – Толик мечтательно закатил глаза – Это, парни, была история... Я, конечно, переборщил малость, но вы бы видели это лицо...
Он отложил гитару и спросил:
– Вы знаете, что Резкин у нас раньше каждый день холодной водой обливался?..
– Нет, – ответили ребята, – Расскажи!
И Толик рассказал.
После истории с КАМАЗом он очень обиделся на Резкина за оборванное ухо. И разработал план мести.
Как-то, еще до каникул, Толик пролез через дыру в заборе на стройку. Отодвинул фанерный щит «Вход запрещен», и пролез. На стройке можно было отыскать много полезных вещей. В тот раз повезло по-крупному: ему попался карбид.
– Карбид?! – Лехины глаза загорелись, – ну ты даешь!
– Ага, – Толик кивнул, – Припрятал в обувной коробке, а на каникулах на дачу перетащил.
– А что такое карбид? – спросил Саша, которому хоть и стыдно было показывать свое невежество, но очень хотелось понять, что это за штука.
– Карбид, Саня, – объявил Толик, – это вещь! На вид такие белые комки, вроде известки. А если кинуть в воду…
– Будет бурлить! И дым, и вонь, и вообще – класс! – восторженно перебил Леха, смутился и закончил: – Клевая штука!
– Примерно так, – кивнул Толя, – главное, чтоб бурлило в нужном месте и в нужное время…
И продолжил. Каждый вечер толин обидчик выходил в одних плавках во двор с ведром холодной воды. Вставал лицом на закат, на специальную деревянную дощечку.
– Он нарочно ее туда положил, – пояснил Толик. – Я видел как-то: сперва пилил, потом наждачкой шкурил, а потом долго с компасом бегал, место искал. Моей маме сказал, что там самая хорошая аура на участке. Ну вот… а потом выливал воду себе на голову и застывал минут на пять. Медитировал.
– А зачем? – спросил Леха.
– Ну, для закалки там. Кто его разберет. Или для очистки ауры. Я в этом не очень понимаю.
– А дальше? – замирая, выдохнул Саня.
– Дальше я и устроил ему… ауру, – зловредно усмехнулся Толик, и рассказал, как осуществил над соседом коварную, но справедливую месть.
Аура, что бы это слово ни значило, в исполнении Толика выглядела так.
В тот вечер Резкин, как обычно, вышел во двор и с традиционным «Ууух!» опрокинул ведро холодной воды над головой. И застыл, щурясь на закатное солнце. Через несколько секунд услышал тихое потрескивание, но не стал отвлекаться. И тут…
Земля разверзлась у него под ногами. Раздалось шипение и откуда-то снизу поползли клубы зловонного пара. Босые пятки поклонника обливаний почувствовали жар. Резкин подпрыгнул и завопил. Потом понесся по участку, произнося такие слова, которые рассказчик, при всем уважении к слушателям, повторять не решится. В общем, вел себя так, что Толик, виновник всех этих безобразий, который и разложил в траве вокруг дощечки карбид, почувствовал себя полностью отомщенным.
Но мститель дал маху. Не в силах сдерживать хохот, он свалился с рябины, на которой сидел, наблюдая за исполнением плана. Он был пойман с поличным и за другое, левое, ухо отведен к матери…
– Дальше неинтересно, – закончил Толик. – Скажу честно: так мне не влетало никогда в жизни, – он подмигнул ребятам, – Зато есть, о чем вспомнить.
После этой истории сосед начисто перестал интересоваться аурой и обливаниями на закате.
– Я, конечно, свалял дурака, – заключил Толька. – Я потом только подумал: а если б у него инфаркт вышел? Он вообще-то нормальный, дядь Сеня.
– Какой дядь Сеня? – не понял Саша.
– Ну, Резкин. Зовут его Семен Николаевич. А вы что, не знали?
Ребята переглянулись. Тоже мне, следователи. Не знать имени-отчества подозреваемого!
– А почему вы про него расспрашиваете? – заинтересовался Толик.
– Да странный он, – ответил, помявшись, Леха. – Бабушки наши его очень не любят…
– Ага, – кивнул студент. – Я слышал, как они его ругали. Он им траву скосил какую-то. Лечебную вроде. Твоя бабушка просила, чтоб не трогал, а он скосил. Ну не нарочно же! Не заметил просто…
Ерунда какая-то получается, размышлял Саня по дороге домой. Из-за глупых цветков так все взъелись на человека!
После рассказа Толика сосед перестал казаться ему таким уж подозрительным. Наоборот: его было даже жалко. То Толик его заминирует, то соседки объявят бойкот…
Дома он решился и отправился к бабушке.
– Я?! Я с ним не разговариваю?! – возмутилась бабушка, выслушав внука.
Она сняла очки и отложила книгу.
– Ну, конечно, мы с Лерочкой немного расстроились, потому что обе ждали, когда зацветет зверобой, чтобы насушить… – она осеклась, – Да он сам от нас бегает, этот твой любезный Резкин! Он от нас на другую сторону улицы переходит! Я-то считала его интеллигентным человеком. А когда, знаешь ли, от меня шарахаются, как от гадюки, я тоже не очень-то буду с таким разговаривать…
– Вообще ничего не понимаю, – недоумевал Леха. Вроде бы нормальный человек. Чего он от всех бегает? И почему молчит?
Они сидели на лавочке и наблюдали, как сашкина бабушка на огороде обрезает ножницами зонтики укропа.
Вечерело, над головами роились комары, и, несомненно, пора было по домам. Но так и не решенная загадка будоражила умы, и не давала друзьям спокойно попрощаться.
– Здравствуйте, – раздался чей-то голос. Бабушка направилась к калитке.
– Здравствуйте, – ответила она настороженно.
Из сумерек появился Резкин. Он подошел к калитке и протянул бабе Ане через забор какой-то сверток. Они заговорили вполголоса. Ребятам с лавочки ничего не было слышно. Поговорили с минуту, потом бабушка махнула на прощанье рукой.
– До свиданья, Анна Ивановна, – сказал Резкин. Потом помахал ребятам:
– Привет, бойцы! – и сверкнул белозубой улыбкой.
– Заговорил, – прошептал Леха, – Сань, что это было?
Бабушка шла от калитки и сияла. Присела на лавочку, покачала головой:
– И смех, и грех. А я-то, я-то! И не поняла сразу, в чем дело! И такого надумала…
Ребята смотрели на нее во все глаза.
Она показала на сверток:
– Зверобой принес. Извинился, говорит, не специально траву скосил. Но как же я сразу не догадалась! – и, наконец, объяснила:
– Видали, как улыбается? Прямо звезда экрана! Я, как увидела, поняла, – и, наклонившись, шепотом выдала ответ на мучившую ребят загадку:
– Челюсти вставные Семен Николаевич делал. А пока не поставил – без зубов ходил. Стеснялся очень. Не улыбался и не разговаривал. А теперь видали – красавец! А мы-то надумали всякого…
Ребята переглянулись.
– Следствие окончено, – поднялся с лавочки Леха, – подозреваемый оправдан, обвинения сняты. Ну, я пошел.
– Не забудь червяков накопать, – крикнул ему Саня, наблюдая, как растворяется в сумерках вслед за раскрытой загадкой Резкина светлая лехина макушка.
читать далее: http://www.proza.ru/2012/04/03/730