Анжела стояла на остановке и смотрела вдаль, на дорогу, в тут сторону, откуда прибывали автобусы. Время ожидания – полчаса. Картину омрачал ещё и мелко моросящий дождь. Анжела не любила такую погоду, вернее, любила, но только когда смотрела на всё это мокрое великолепие из окна, закутавшись в плед, попивая горячий кофе из любимой кружки. А сейчас не было ни пледа, ни кружки, ни даже зонта, чтобы укрыться от противной мелкой мороси – только остановка и люди. Минуты уже начали растягиваться в вечность, когда из-за поворота вдруг показался автобус с нужным номером. Анжела выдохнула с облегчением, предвкушая теплый воздух и сухость.
Автобус подъехал, девушка запрыгнула в него первой. Увидев краем глаза свободное сиденье, сразу устремилась к нему. Она простояла на одном месте полчаса, не хотелось бы ехать стоя ещё столько же.
Белый ободок удерживал копну пепельно-русых волос Анжелы, а серые, цвета дождливого неба, глаза обрамляли чёрные ресницы, густо накрашенные тушью. От девушки веяло холодом, грустью, но вместе с тем и твёрдостью – взгляд её был прямым, в меру жёстким, каким должен быть у любого уважающего себя начальника. По деловому стилю в одежде было видно, что Анжела занимает высокую должность, а ещё у неё нет недостатка в денежных средствах.
Анжела села на единственное свободное сиденье – боковое, лицом к лицу со светловолосым мужчиной в сером пиджаке. Карие глаза уже очень долго и настойчиво, как казалось со стороны, осматривали девушку сквозь прямоугольные очки в тонкой оправе с любопытством и даже какой-то плохо скрываемой радостью. Напротив Анжелы сидел Максим Левченко, выпускник сороковой школы, а ныне её преподаватель. Он сидел и едва заметно улыбался одними уголками губ.
Анжела узнала его, но улыбаться не стала. Ни уголками губ, ни даже глазами. Её лицо не изменило своего выражения, каким холодным было, таким и осталось.
А между тем десять лет назад эти люди улыбались друг другу при встрече, а глаза их светились жизнью, светились любовью, той страстной, настоящей любовью, которую ни с чем другим не спутаешь. Десять лет назад, такой же серой и дождливой осенью, Максим и Анжела грелись теплом своих сердец, руками друг друга. Когда они прогуливались по парку, Максим вдруг резко останавливался и нежно целовал Анжелу прямо в кончик носа, а та заливалась весёлым смехом и отвечала ему поцелуем. А потом спрашивала:
- Неужели ты и правда меня любишь?
Максим отвечал:
- Подумай сама: ну зачем мне врать?
А когда молодые влюблённые обсуждали их общих знакомых, которые не блистали умственными способностями, Анжела всегда удивлялась.
-Если ты считаешь их столь глупыми, зачем общаешься с ними? Можно ведь просто оборвать эти связи!
- А о ком я тогда буду тебе рассказывать? Над кем смеяться? У кого я буду списывать домашнее задание, в конце концов?
И у девушки снова случался приступ хохота.
А когда Максим долго рассказывал ей очередную заумную историю, она смотрела прямо ему в глаза и молча слушала, что нервировало его.
- И не надо на меня так смотреть!
- Как? – наивно спрашивала Анжела.
- Ты как будто говоришь мне: «Замолчи, что за ерунду ты несёшь?»
В ответ на это девушка незамедлительно притягивала к себе Максима и крепко целовала его, а он сжимал её в своих руках так, будто боялся, что, когда он откроет глаза, она исчезнет без надежды на возвращение.
Эту осень влюблённые коротали в центральном парке, в уютных кофейнях, разговаривая на совершенно разные темы. И, пока очаровательная спутница парня неспешно пила кофе, тот делился с ней впечатлениями о политических реформах России двадцатого века, о разговорах учителей на эту тему, о бабушке, взгляды которой устарели настолько, что годятся только для музея. А Анжела, в свою очередь, делилась своими переживаниями на работе – она состояла внештатным журналистом городской газеты и корреспондентом одноименной школьной, – и Максим, подходя к этому делу тонко и со вкусом, словно настоящий мастер сего дела, критиковал всё, что ему не нравилось, вплоть до выражения лица «вот этого мужчины» на фотографии к статье.
- С таким выражением лица, простите, надо есть протухший суп, а не здороваться за руку с маленькими детьми. Его не учили вежливости? Или он в этот момент вспомнил что-то противное, например, свою жирную жену?
- С чего ты взял, что у него жирная жена?
- С того, что эти сощуренные глазки, эта брезгливость в лице появляются только при взгляде на что-то противное. А что может быть противнее толстой жены?
- Две толстых жены, – не раздумывая, отвечала Анжела.
Максим улыбался, так просто и по-настоящему, как всегда улыбался при разговоре со своей любимой.
- А если я раскоровею? – продолжала Анжела. – У тебя будет такое же выражение лица, как у него? – она тыкала пальцем в фото.
Парень тянулся через стол и нежно целовал девушку.
- Ты не раскоровеешь. А если и раскоровеешь, я отправлю тебя в тренажёрный зал, и ты будешь крутить педали и тягать штангу, пока не сбросишь в весе. Понятно?
Анжела смеялась и покорно кивала.
А потом их отношений не стало. Окончив школу, они уехали из родного города. Максим улетел к тёте в Санкт-Петербург, а Анжела поступила в гуманитарный университет во Владивостоке. Молодые люди поняли, что, находясь на разных концах планеты, трудно поддерживать отношения, и решили оборвать все связи, прежде соединявшие их.
Они не обменялись адресами, телефонами, перестали общаться в социальных сетях. Засыпая поздно ночью в кровати, в своей комнате общежития, Анжела то и дело вздрагивала – ей было холодно. Не помогали даже самые тёплые одеяла. Ведь сердце, превратившееся со дня её разлуки с Максимом в кусок льда, невозможно согреть внешним теплом.
Анжела старалась держаться, постоянно успокаивая себя тем, что такой исход был предрешён, и она поступила правильно, согласившись решительным движением обрубить то единственное, что было для неё так дорого – нить, связывающую её с Максимом. Но она ведь была не железной леди, а всего лишь девушкой, хрупкой девушкой с потухшими глазами. Однажды она не выдержала, убежала с пары и направилась прямиком в аэропорт, чтобы на все свои сбережения купить билет на ближайший рейс до Санкт-Петербурга. Денег оказалось достаточно только на билет в один конец, но Анжеле и этого было довольно. Она понятия не имела, где искать Максима, но была уверена, что сама судьба поможет ей в этом нелёгком деле. Но в назначенный час из-за «этих дурацких пробок» девушка не успела на самолёт… и осталась ни с чем. Без копейки, без возможности найти возлюбленного, без поддержки родителей, которым приключившаяся история было весомым доводом, чтобы на время лишить дочь финансовой поддержки.
Больше такого не было. Анжела уверила себя в том, что главное в жизни – сохранять самообладание, а иногда даже хладнокровие, чтобы не накликать беду. В университете Анжелу прозвали Железной Леди, а винили в этом странном преображении неизвестного «мальчика из прошлого».
Со временем у Анжелы исчезли подруги, и она осталась одна. В учёбе она была первой, как впоследствии и в работе в крупной рекламной компании, куда её приняли после окончания учёбы и возвращения в родной город. Директор компании без устали хвалил новую сотрудницу, ставил её в пример, повышал в должности. Там же, на работе, у Анжелы случился служебный роман, переросший в брак. Детей у них пока не было, да и не хотелось. Евгений души не чаял в своей молодой супруге, возил её по Европе, покупал дорогие подарки, но понимал, что её сердце не тает, и он ничего не может с этим поделать. На первом месте для Анжелы стояла карьера и только карьера.
И вот сейчас, глядя в эти тёплые карие глаза когда-то родного ей человека, девушка сохраняла ледяное спокойствие, пытаясь замедлить внезапно участившееся сердцебиение. Максим молчал. Анжела тоже молчала, боясь, что дрожь в голосе выдаст её с потрохами. Лёгкая улыбка Максима постепенно немного успокоила девушку, и в голове один за другим начали всплывать вопросы.
Что он делает в городе? Почему он не в Питере? Почему он едет в одном автобусе со мной, прямо напротив меня? Почему он молчит? Кто подстроил эту встречу?
Всё то, что было много лет сокрыто глубоко в душе и не имело выхода, теперь рвалось наружу. Анжеле хотелось сказать так много… Так много о том, как она жила все эти годы. Узнать, чем он занимался десять лет, где был, что видел. А вдруг у него есть жена? Но Анжела не решалась опустить взгляд на руки Максима, не хотела выдавать своего интереса к его семейному положению.
Так, не отрывая глаз друг от друга, они проехали две остановки. Со стороны казалось, что эти люди общаются телепатически – они смотрели так, будто знали друг друга сто лет, но за пять минут не обменялись ни словом, ни даже жестом. Но вот, на третьей остановке, Максим вдруг резко встал, едва заметно кивнул головой, мо, «до свидания», и направился к выходу из автобуса. Анжела, для которой внезапный уход Максима был неожиданным, в порыве души приподнялась было с сиденья, но взяла себя в руки и села обратно. Сердце вновь забилось как сумасшедшее, голова перестала соображать. Только одна мысль, вначале тихая и маленькая, постепенно разрасталась, как снежный ком.
А если бы всё сложилось иначе?
Если бы они тем летом не расстались навсегда? Если бы оставили хоть одно окно в мир любви и счастья? Они ведь точно были бы счастливы вместе, им было комфортно рядом, всегда, сколько она помнила их отношения. Жизнь была бы другой, абсолютно другой, если бы Анжела в своё время настояла на обмене телефонами или адресами. Жизнь была бы другой, если бы она не опоздала на самолёт и нашла Максима в Санкт-Петербурге. Жизнь была бы другой, если бы они оба остались в родном городе. Если бы…
Анжела просто не знала, что той студёной зимой, когда она была на втором курсе журфака, Максим прилетел во Владивосток и даже посетил её университет, но в общежитие его не пустил злой вахтёр. Максим ждал Анжелу у входа до поздней ночи, но именно в тот день она уехала в ночной клуб с каким-то Вадиком с третьего курса, о связи с которым благополучно забыла через несколько дней. Денег на ночлег у Максима не было, знакомых во Владивостоке – тоже, поэтому пришлось возвращаться в Питер.
Он любил её и не переставал любить все десять лет. Она же закрыла своё сердце ото всех, даже от самой себя.
Иногда, теми редкими ночами, когда им удавалось остаться вдвоём и только вдвоём, Анжела просыпалась ровно в пять утра, как по привычке, смотрела в темноте на лицо Максима и, убедившись в том, что её благоверный спит, шла на балкон и любовалась ночным небом. Иной раз её лицо освещала луна, иногда небо было затянуто тучами, и тогда не было видно ни луны, ни звёзд – ничего.
Сколько это будет продолжаться? – думала она, всматриваясь вдаль. – Сколько мы будем вместе? Ничто не вечно, и это нормально. Было бы странно встретить настоящую любовь в семнадцать лет. У меня впереди ещё целая жизнь, университет, другие люди, а может, даже города.
Но, когда перед её внутренним взором всплывал образ Максима, в голове ласточкой проносилась другая мысль.
Я хочу провести с ним всю жизнь.
И она возвращалась в тёплую постель. Максим просыпался, смотрел прямо в глаза Анжеле и улыбался той самой улыбкой. Улыбкой, от которой глаза девушки начинали живо блестеть, а сердце ускоряло своё биение.
А теперь она осталась одна, одна-одинёшенька в забитом людьми автобусе, а за окном шёл дождь, и небо было таким же серым и безучастным, как глаза Анжелы.