ПЕТРОГЛИФЫ
Издалека виднелись огромно-невесомые небоскрёбы Навои. Многочисленные химические предприятия работали день и ночь. Большинство из них производили воздух. Чистый воздух для комфортного проживания. Иногда, в часы самой сильной июльской жары – чили – местные жители сбрасывались и платили сторожу, чтобы тот организовал несанкционированный выброс продукции в воздух. И тогда чистый прохладный воздух со знаком качества вытеснял спёртого тёплого собрата с отвратительной репутацией из города. С удовольствием вдыхался жителями города и выходил из них уже изрядно потерявшим товарный вид, а иногда и вообще непригодным ни для чего в зависимости от способа выхода.
Но караван свернул на север, а немного проскакав – направо. Вскоре проехали оазис – детский лагерь и, преодолев вполне преодолимый ручеёк, подъехали к первой горе. Катя-Петя оставили караван при въезде в долину и подошли к ближайшей скале. Петроглифы, эти древнейшие письма наших древнейших предков, глядели на них с громадных камней. Громадными, выветрившимися от лихолетья, глазами. У некоторых глаз не было. У многих не было рук. Животные, от лошади до кошки, паслись и лазили в поисках пищи. Катя зарделась, когда на глаза ей попалась любящая друг друга парочка, впрочем, почему бы нет, они ведь тоже мечтали, любили. Метром выше выделялось изображение танцовщицы. Катя с ревностью заметила, как внимательно Петя уставился на тщательно вырисованные детали голой девицы. На одной груди (которая была поменьше, но поквадратней) виднелся даже одинокий сосок. Ниже пупка Катя даже постеснялась посмотреть… Тем более, к девице с огромным намерением приближался джигит. Чуть сбоку белой краской корявыми буквами было написано «Камень любви». И действительно, любовь в самой антиплатонической форме присутствовала на каждом свободном квадратном сантиметре.
Катя-Петя вздрогнули от неожиданного голоса подошедшего мужчины-узбека: «Любуетесь шедэврами?» Катя хотела сказать, что она поражена увиденным, что она не ожидала такого от древних людей, что цивилизация тогда была супер…какой-то, но не успела придумать.
- Это пионэры баловались с 1963 по 2011 годы! И выгоняли, и родителей вызывали, всё равно приходят и вот - всю скалу испоганили!
-????????
- А петроглифы со следующей скалы начинаются!
Катя-Петя сразу заметили разницу: пионеры выбивали фигурки поискуснее, сюжеты – поинтереснее, любовь – нагляднее, животные – сексуальнее, надписи – вот надписи подкачали. «Любовь», «+», «love». Многие были закрашены или испорчены неумелыми руками вожатых и воспитателей. У древних людей надписей не наблюдалось, видимо, зелёные запрещали.
Катя-Петя перелезли через скалу и попали на хорошую дорогу. Ещё через пару минут открыли пещеру. Что они там делали – никто не знает. Темень стояла в той пещере непроглядная. Только до ПН донеслись мысли Кати «Сюда автобус влезет!» и Пети «Микро!»
На ручье горел костёр: сопровождающие готовили шашлык. Оставалось ещё немного минут до того момента, года Катя-Петя вопьются зубами в сочное мясо барашка. Именно в это время Пете пришло в голову почитать книжку, случайно оказавшуюся в мешке с подарками из ТТ. Книжка была без обложки и без многих страниц. Тем интереснее было читать, а потом додумывать, что же было дальше, и ломать до одурения голову, о чём же речь шла до этого.
«…большинство пользовались выгребными ямами. На семью из 5 и более человек по расчётам приходилось 18-20 метров кубических, что по объёму соответствует небольшой комнате. Дно и стены делались из армированного бетона толщиной до 50 см. В случае атомной войны выгребная яма могла бы быть отличным убежищем. Всё семейство в противогазах и специальных костюмах могло беззаботно провести в ней время от завтрака до ужина. Однако, как показывает военный опыт, всё чаще наносятся так называемые точечные удары, что не только исключает, но и повышает риск прилёта боеголовки в выгребную яму. Чем не точечный удар? Фекалии разлетаются на сотни километров, и «зелёным» чрезвычайно сложно найти виновника загрязнений для выставления ему счёта. В то же самое время у хозяев возникает имущественное право на всю территорию, покрытую их фекалиями (Гражданское Уложение, Раздел 2, пункт 3, литера «А»). А именно: «участки земли, покрытые фекалиями, являются собственностью владельцев фекалий». Описаны десятки случаев, когда в районах боевых действий семьи продавали дома, выкупали выгребные ямы и селились в них или около них, зажигая ночами фонарики и файеры, демаскируя объект. В некоторых поселениях выгребные ямы находятся в нескольких метрах друг от друга, и в случае точечного удара определить принадлежность фекалий чрезвычайно сложно. Возникают многочисленные, так называемые «фекальные тяжбы», где первые роли играют адвокаты-фекалиаты, в простонаречье «адвокаты-говнюкаты» или «какашечники». Дела по точечно-фекальным ударам являются очень сложными, так как в подавляющем числе случаев заявители смешаны с фекальными массами до неузнаваемости. Поэтому подобные заявки и поручения даются адвокатам задолго до начала предполагаемых точечных ударов. Фекалиаты проводят специальный ДДНК-анализ (Д - дерьмовый). Подобная аппаратура очень дорогостоящая, позволить ДДНК-анализ могут себе только довольно богатые оставшиеся в живых родственники. На помощь (отнюдь небескорыстную) приходят антидопинговые комитеты, имеющие самые точные приборы. Описан также случай, когда проигравшая сторона (их фекалии были покрыты соседскими фекалиями) подала в суд на источник точечного удара, доказав, что изначально ракета была нацелена именно в их выгребную яму. Территорию им не отдали, но источник точечного удара был наказан, проверялись коррупционные связи на предмет дачи взятки должностному лицу с целью перенаправления точечного удара. Примечание: в статье не рассматриваются проблемы радиоактивных фекалий, так как это является предметом других исследований, в частности, калорадиоактивных. Суть споров заключается в том, что после дезактивации фекалии теряют принадлежность к их прежним хозяевам, соответственно, те не имеют право на территорию, забрызганную их нечистотами.
Проведённые опросы свидетельствуют о готовности 93% населения-владельцев выгребных ям подставить их под удар. Однако, мотивация готовности совершенно различна. Сто процентов нероссийских респондентов готовы подставить под удар собственный септик ради приобретения земли. Российские респонденты более разнообразны в ответах и менее меркантильны. 90% считают точечный удар по их сортиру бесплатной очисткой, 9% рады навредить соседям, 1% - замочить в г..не вора. В следующей главе будет рассмотрен феномен сервитута, возникшего в результате точечного удара по выгребной яме, септику или отдельно стоящему в огороде сортиру».
Петя отвлёкся от чтива, перелистнул страничку, уставился в список номерных стран Европы, где проблема фекалий решается с помощью выгребной ямы, и решил про себя: «Туда – ни ногой!» Потом принялся искать год издания, не нашёл и бросил книжку в багажник. ПН знал год издания, 2011, но он даже на экзаменах не подсказывал. Автор тоже знает год издания, это 2002, и призывает на досуге изучить фразу Пети: «Туда – ни ногой!» Он к книге о простом и важном – решении проблем расширения жилья при помощи точечных ударов по фекально-каловым массам – больше не вернётся, тем более за горизонтом ждала Бухара.
«Вот застольную книжку нашёл!» - подумал Петя и съел первый кусочек дымящегося мяса…
БУХАРА
Караван встал как вкопанный. Замер и смотрел в небо. На небе в виде огромного миража красовалась Бухара. Кипела жизнь на Ляби-Хаузе в окружении древних ханских дворцов, по углам пруда сновали шустрые официанты с подносами яств, туристы открыто кормили серых уток, сражавшихся с белыми за домик на воде, и тайком – кошек, бросая им необглоданные до конца куриные ножки, жир с шашлыка и мясо из плова. На тахтах сидели аксакалы и как 300 лет назад играли в шахматы и нарды (а может это те же и были). Музыка не лилась, а штормом обрушивалась на уши посетителей, ведь каждое кафе (а их там море) считало своим долгом не только включать свою музыку, но и переорать соседей. Периодически включался фонтан, и туристы издавали восторженные крики, щёлкали затворами фотоаппаратов, позировали друг другу.
Чуть поодаль от Ляби-Хауза под куполами, напоминавших перси сотни девственниц прошлых веков, шла бойкая торговля. Не в современном смысле слова «продал-купил», а в настоящем смысле, т. е. расхвалил товар, примерил, или поиграл на нём, если это музыкальный инструмент, скинул цену в 2 (два) раза (это продавец), завернул и пошёл - покупатель. И обнаружил за колонной такой же товар уже без торговли дешевле, чем купил со скидкой. И тоже поторговался и купил. А вечером перед сном, разбирая по традиции товары, искренне удивлялся, на фига, мол, столько всего накупил.
Под Арком, резиденцией ханов, снимали очередной фильм. Всадник скакал на коне и изредка взмахивал мечом. «Видимо, равновесие удерживает» - подумали одновременно про себя Катя-Петя и рассмеялись. «Интересно, конь – виртуальный?» Перед караваном этот вопрос не стоял, они эти многочисленные ослы-ишаки, верблюды-лошади, собаки и даже козы, сразу понимали, кто есть кто. Говорят, что подобное чувство (различать настоящее и виртуальное) у животных было заложено ещё за пару тысячелетий до нашей эры. Если сейчас кто-то из читателей пожелает немедленно узнать у автора, какой это был конь, автор ответит: «Большой и каурый» и пошлёт такого читателя не куда подальше, а к каравану, пусть сам у них спросит, я в ослино-ишачиных языках пока не спец.
Караван постепенно «отходил» от сказочной небесной картины, начинал трогаться в путь, но не мог этого сделать из-за сексуально-озабоченного ослика: тот увидел на Ляби-Хаузе Ходжи-Насреддина на ишаке (конечно, это была ослица) и застыл на всех пяти точках, как приклеенный клеем «Момент-2» образца 1980 г. (Не путать с «Моментом» последующих годов!). Да ещё Катя-Петя беспрестанно целовались, смущая его. Не буду раскрывать секрет, каким образом удалось сдвинуть ослика с места, хотя почему бы нет? Уверен, многим пригодится. Итак, ах, пардон, прежде чем писать «итак» я должен предупредить читателя, что описание будет, как обычно, долгим и нудным, займёт не менее 3-х страниц.
Итак-2. Вспомним знаменитую некогда картину «Любовь с лебедем». Она утеряла своё привлекательное значение с появлением многочисленного племени зоофилов, бросавшихся со своими орудиями на всё, что движется, в том числе и на доильный аппарат. Но картина являлась лишь бледным, запылённым отражением действительности тех лет.
…Жила-была давным-давно недалеко от крестьянского двора кукушка. Она имела традицию на первое апреля подшучивать над другими птицами. Незаметно подлетала к гнёздам птиц-соседей и подкидывала им свои яйца. Когда своих не хватало, она без зазрения совести воровала у одних и подкладывала другим. И вот однажды одно яйцо лебедя оказалось в гнезде у уток. Азы геометрии в то время у уток (как, впрочем, и у других птиц) сводились к формуле «вроде похоже – значит моё». К тому же, принцип «в моём гнезде – значит моё» никто тогда ещё не отменил. На яйце сидеть было неудобно: попробуйте сами на высокой табуретке посидеть: ноги не достают, неустойчиво. Да если добавить ещё овальности в 3D, то становится ясно, что утка заранее решила после рождения урода отыграться на нём по полной программе. Урод уродился на славу: большой, на тонких ногах, шея длинная, голова постоянно сваливается то направо, то налево. Кто же мог знать, что по прошествии нескольких лет из него получится настоящий лебединый Казанова?
…Если бы только лебединый! На том же дворе росла тогда девочка Ана (с одной «н», вторую не подставлять!). Была она очень чёрной, просто негритоской. Говорят, что её родители эмигранты то ли из Анголы, то ли с Мадагаскара осели где-то неподалёку в Америке, подрабатывая рабами. Но негритоской называть Ану никто не решался, политкорректность в Средние Века просто зашкаливала, дали прозвище Чернавка. Политкорректность была соблюдена, теперь можно было издеваться без проблем. Над Чернавкой издевались все, соответственно, она их не любила. Гадкий Утёнок (так прозвали лебединого детёныша) по сути своей и статусу не мог издеваться не над кем, по законам жанра он полюбил девочку, а она его.
С годами лебедь почувствовал в себе мужскую силу, все гусыни были им оприходованы по нескольку раз, но творческого удовлетворения это лебедю не принесло. Однажды, когда все хозяева уехали на ярмарку на пару дней и дали задание Чернавке перебирать тонны чечевицы (лебедь, конечно же, ей помогал), Чернавка полезла в пруд искупаться. С детства она мечтала поплыть как лебедь, и вот случай подвернулся. Ана разделась и осторожно вошла в мутную воду. Только ПН заметил, что вода после купания Чернавки стала ещё мутнее. Но все заметили потом, что Чернавка резко побелела и превратилась разом из Аны Чернавки в Анну (теперь с двумя НН!) Белавку. Сразу же из кустов полезли женихи, но лебедь достойно отклевал всем претендентам охоту приставать к любимой девушке. Сложилась предсексуальная ситуация: Белавка уже хотела, но не могла из-за друга-лебедя, друг-лебедь мог, но не мог из-за отсутствия времени: постоянно приходилось отклёвывать кому-то. И вот однажды, в замке, куда теперь сбагрили Анну к одному из отвергнутых поклонников, лебедь из друга захотел срочно превратиться в кого-то более важного. Анна приняла притязания любимой птички за игру и … Да, многих заинтересует, наверное, тот факт, что Чернавка побелела, а как быть с родителями? Это ещё не факт, это вопрос. Фактом же является то, что родители-рабы были приёмными. На чём мы остановились? А! На И. Так вот, все взрослые знают, чем такие игры кончаются. Ну, и началось у них.
Внимательный читатель может поставить в укор автору, что тот обещал, что описание будет, как обычно, долгим и нудным, займёт не менее 3-х страниц. Мол, где обещанные 3 страницы? А? Спрашиваю вас строго? (Вас, между прочим, с большой буквы). Автор отвечает: «1.Каюсь. Уложился в менее, чем 3 страницы. 2. Кстати, я ещё не закончил, речь-то об осле, а не о лебеде-Казанове и его спутнице жизни».
Петя смоделировал на пальцевом компьютере что-то невероятное и в небе, рядом с прекрасной Бухарой возник новый, невиданный ещё никем мираж (невиданный, впрочем, и потом никем). Он заменял фигуры на картине и анимировал их. Сначала на месте лебедя вдруг на мгновение оказался осёл и даже успел оторопеть. Это хорошо, успели Анну заменить ослицей. Но вместо ишака вновь появился лебедь. Потом Анна скакала на ишаке, потом на нём же оказался лебедь. Картинки мелькали одна быстрее другой: то девушка (давайте не будем ханжами: какая она девушка с некоторых пор?) оставалась одна, и изумлению её не было предела, то ишак оглядывался вокруг, кого бы полюбить быстро и безвозвратно, то лебедь клевал осла. Наконец, в полнебосвода началась транслироваться ослиная любовь.
А надо сказать, что именно в это время сотни и сотни групп подъезжали к Бухаре, и гиды с замиранием сердца говорили туристам, что те сейчас увидят то, что больше ни в одном месте не увидят. И не соврали ведь ни капельки! Такого никто из туристов действительно никогда не видел, а тем более в небесном исполнении. Наш осёл представил себя в роли того, за которого он «болел», даже помог тому, чем мог. В результате ишак снялся с тормоза, и караван помчался к Бухаре. Ослиная лебединая песня затмила всё другое, поэтому мало кто заметил человечка с усами и очках, в клетчатой голубовато-серой с красными и какими-то ещё полосками рубашке и в серых холщовых брюках с заплаткой почти на кармане. Он стоял посредине официантов и расплачивался. Но купюры не считал, давал на вес, то есть наугад. 66000? Пожалуйста! Мало кто заметил… Ну и ладно, в Бухаре все всё равно встретятся. Конечно, встретятся, если автор поможет, в действительности, встретиться в Бухаре было практически невозможно.
Бухарцы с воодушевлённым размахом восприняли когда-то идею создания исторических зон. И создали зоны: 1. Доисламскую, 2. До Чингисхана, 3. 14 век, 4. 15 век, 5. 16 век, 6. 17 век, а что, собственно перечислять? Так до 23 века. Зоны были расположены как лепестки ромашки вокруг как раз зоны миллениума, соединялись мостами. Везде жили люди.
Катя-Петя захотели миллениум. Караван в исторический центр не пустили, расположили в караван-сарае, расположенного на месте старой автостанции. Далее Катя-Петя поехали на ВМПедах. Ляби-Хаузс они узнали сразу: бил фонтан, дрались белые и серые утки, выгоняющий слюну дым шашлычен был виден за версту, сновали официанты.
Ещё в Самарканде Фуркат все уши прожужжал про Салом. 60 м от Ляби-Хауса. В Саломе, за дубовыми (в смысле прочными) воротами царило оживление: два паренька разносили чемоданы и сумки по номерам. Им помогали сверкающий томной среднеазиатской лысиной водитель-узбек, выбрасывавший вещи из окон припаркованного рядом страшно знакомого автобуса и какой-то немец, руководивший всем процессом с рвением давно уже загнанного непосильной гонкой вокруг столба двугорбого облезлого верблюда. Немец с водителем обернулись: «Ба! Катя с Петей! Редкая птица на ВМП долетит до середины миллениума!» - явно процитировал Володя-ака кого-то из классиков. Катя-Петя видели, что Володя-ака всё же не тот, который был в Ташкенте и не тот, который был в Самарканде. А может и тот. Тот, который из Ташкента. Хотя нет, скорее из Самарканда. Он их узнал, значит, настоящий. Но определить точно не смогли. К ним вышел какой-то француз (судя по имени – самый настоящий) и на чистом русском с эсперантско-бухарским акцентом сказал, что мест нет, но для них будут. Что это значило, Катя-Петя не поняли, сели на лавочку во дворе и пили чай. Подбежали 2 паренька и уставились на путешественников. Они переговаривались между собой как будто Кати-Пети не было: «На самом деле похожи!», «Дядя Володя на этот раз не соврал!», «Думаешь брат и сестра?», «Однояйцевые, точно!», «Спроси!», «Лучше ты!»
Но спросили Катя-Петя: «Этот дядя Володя-ака из Самарканда или из Ташкента?»
Парни рассмеялись: «Он вообще не местный, из России!» Далее разговор напоминал беседу глухих и при этом бестолковых.
- Не, мы имели в виду: это тот, который в Ташкенте работает или тот, что из Самарканда?
- Он из России.
- Мы понимаем. Он же не один.
- Вы с бодуна что ли? Он из России приехал!
- И тот, который в Ташкенте и тот, который из Самарканда и этот, который здесь – все приехали из России?
- Их что, несколько?
- Да, да, да, они двойники.
- Смотри-ка, каждому двойнику – персональное да!
- Да, да!
- У Гитлера столько двойников не было!
- Мы их видели, но они разные!
- Кого видели, двойников Гитлера?
- Да нет! Дядей Володей этих аков.
- Он в Ташкенте с дядей был?
- Кто?
- Дядя Володя!!!
- Да нет! Был сам дядя Володя, но другой дядя Володя!
- Сам да не сам???
- Нет! Сам, но другой.
- Другой сам?
- Может и сам, но немного другой.
Бред достиг апогея. Все вопросы задавались хором одной стороной и хором отвечались другой. Соседи за стенкой отеля могли бы подумать, что идёт репетиция хора. Могли бы так подумать, но не успели, так как первая мысль, пришедшая им в голову, победила все последующие, да так безоговорочно, что те даже и не подумали приходить: «Опять душевнобольные в группе попались!»
- Они артисты, эти дяди Володи?
- Сам вы артисты!
- От артистов и слышим!
После такой задушевной беседы не грех было и подраться, но четвёрка выбрала совершенно неожиданное разрешение зашедшей в тупик сразу же после первого вопроса-ответа речевой разминки: все заржали как лошади. Когда вошёл владелец отеля с редким французским именем и тягуче пропел: «А… а я думал, дядя Володя байки рассказывает!», четвёрка захохотала ещё громче. Через пару минут один из парней выдавил: «Неааа. Это они про дядей Володей байки травят!»
Хозяин Салома прояснил, наконец, свою мысль о том, что мест нет, но попробуем найти.
- Вы ж у нас спортсмены? Олимпийцы? Вот и поживёте пару деньков в олимпийском отеле!
В нескольких метрах от Салома Катя-Петя увидели среди старинных полуразрушенных стен-дувалов совершенно добротный металлический сплошной забор с пятью олимпийскими кольцами и древними петроглифами, изображавших спортсменов. Хотя после небольшого недоразумения в Сарымаше с «пионерскими» петроглифами Катя-Петя не дали бы и ломаного гроша из своих мешков с деньгами за интерпретацию картинок, нарисованных на заборе. Вот спортсмены встают на низкий старт. А может быть, это знак с автобуса водителя Акбара, разгружавшего чемоданы: не приближайся близко к моему задку? Вот два борца упёрлись в друг друга. А может быть, напоролись и стоят на рогах? А тут плывёт пловец. А если перевернуть картинку? Выходит, что он лежит на локте, прикрытый лёгким одеялком? Спортсмен на велосипеде вообще кажется не спортсменом, а биндюжником, катящим одну бочку впереди, другую сзади. От этих мимолётных размышлений Катю-Петю отвлёк скрежет засова.
Скрипучую дверь открыл пожилой, поджарый, спортивного вида мужчина неопределённых лет. Нет, по его виду легко можно было определить, что ему определённо есть лет семьдесят после ста-ста десяти. Но сказать это точно можно было, только посмотрев в паспорт, который хозяин отеля «Олимпийский» последний раз как раз и видел лет сто-сто десять назад. Хотя точно и это никто не мог сказать: большинство свидетелей или умерли или нашли уютное местечко на кладбище.
Хозяин отеля Салом Марсель сердечно поприветствовал хозяина олимпийского приюта Мубиджона. Со стороны казалось, что они не виделись по крайней мере лет пятьдесят, так скрупулёзно выспрашивали они у друг друга о здоровье, детях и семье. Пока хотельеры обменивались любезностями, Катя-Петя гуляли по отелю. Это был старинный дом, практически нетронутый ремонтом. Слева, над какими-то то ли складами, то ли древними каморками были видны несколько старинных дверей и оконных проёмов, заделанных камнями, заштукатуренных и покрытых остатками как древней штукатурки, так и остатками ультрамариновых росписей. Невозможно было определить, были ли эти остатки остатками древних изображений, или кто-то усердно тренировался расписываться кисточкой на стене. Причём кисточка была явно безволосая, иначе штукатурка не была бы так искусно поцарапана. Впрочем, и это утверждать было нельзя: а вдруг древний автор, чтобы не ошибиться, сначала выбил роспись на камне, а только потом покрыл выбитое краской? Появились деньги, пошёл и купил краску и покрыл. Не исключено, что художника тоже покрыли за его художества, так как то, что мы сейчас называем «древним искусством» вполне могло называться тогда «злостным хулиганством».
Устройство двора было классическим: по периметру – комнаты, перед ними – общее каменное пространство, над комнатами – айваны, где хозяин явно хотел открыть кафе - наблюдательный пункт, но предпочёл отрыть голубятню, потому что для голубей лестница-стремянка с прибитыми (а местами отбитыми) дощечками была не так нужна, как объевшимся пловом и прочими восточными блюдами посетителям. Голуби придавали двору непредвиденно сказочный шарм, который Мубиджон выводил при помощи веника и слов-заклинаний каждый день по нескольку раз.
Мубиджон был рад. Не так как всем другим посетителям – просто рад. Он был очень рад. Наконец-то, его приют посетили настоящие действующие спортсмены, и не просто спортсмены, а олимпийцы! Поэтому для Кати-Пети была открыта заветная комната, где в полумраке виднелись силуэты древних кубков вперемешку с кубками, выигранными когда-то хозяином. Мубиджон не имел ни малейшего представления о новых веяниях в спорте, он остался во времени там, где важно было быть быстрее, выше, сильнее. Петя, как ни старался, не сумел ему объяснить элементарных вещей, типа, «как это -горизонтальный альпинизм»?
Полная луна так и звала почитать газетку. Петя с Катей сидели на голубятне и … Конечно, литературно-подкованный читатель сразу же подскажет автору продолжение «и целовались». Это само собой. А вот описать, передать ощущение абсолютного покоя вне времени и пространства, единения с природой… Опять пишу какие-то глупости. Как может частичка природы (человек) быть не единым с её целым – самой природой? Ах, не родился ещё, видимо, во мне Антон Николаевич Достоевский, чтобы передать это состояние умиротворения и «ничегобольшенежелания». Последний неологизм это я здорово выдумал. Но к Кате-Пете он не относится. Во-первых, они всегда желали друг друга, во-вторых, они прекрасно помнили из речей Володи-аки, в чём разница русского перевода «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» и оригинала: «Но если только я скажу мгновенью «Повремени же, как прекрасно ты!» (далее следовали нешуточные санкции за ненароком выскочившую из плотно сомкнутых губ похвалу). В-третьих, они собирались на улицу побродить по ночным Бухарам, а это никак «ничегобольшенежеланием» не назовёшь. Теперь они размышляли о том, как открыть этот скрипящее-скрежещущий засов бесшумно. Почему он не смазан, Мубиджон объяснил популярно: «Воры полезут – все услышат». Правда, ему пришлось объяснить, кто такие воры. Сам он как-то смутился, но вдвоём с соседкой они вспомнили, что ворами Бухара просто наводнена, что ночами стало невозможно ходить по древним улочкам, что вот последний вопиющий случай со швейцарской парой – ярчайшее доказательство того, что разгул преступности в любимом городе не может пресечь ни милиция, ни общественность. К сожалению, они не смогли прийти к единому времени, когда у швейцарской пары (по другим источникам – австрийской, а скорее всего - вьетнамской) сняли серёжки прямо на ходу, на глазах у всего честного народа в три часа ночи: Мубиджон утверждал что это было совсем недавно, лет 50 назад. Соседка же твердила, что серёжки пропали 83 года назад в день рождения её бабушки. Читателю ясно, что на милицию надеяться не приходилось: за время ожидания милиция от безделья сменит название на «полицию», потом на «жандармерию», потом на «ещё что-то», потом вернётся к ностальгическому «милиция» - и ничего не случится! Как тут не впасть в депрессию и не начать требовать от всех подряд «или визу» или «регистрацию»?
К счастью, бухарские стражи порядка не поддавались унынию и постоянно повышали свой профессиональный уровень без всяких там «регистраций». Лучшие шахматисты, нардисты и доминисты города – все в погонах! Чемпионы по теннису, футболу и волейболу? Посмотрите на доску почёта МВД, знакомые все лица. Но если серьёзно, у бухарской милиции была всё же одна весьма важная, но практически невыполнимая задача, а именно: вытаскивать из зонных лабиринтов заблудших туристов, допрашивать их с пристрастием (иначе никогда не поймёшь из какой турист зоны пришёл) и сопровождать в зону отеля. Зоны 19, 20 и 21 веков большой сложности не представляли, но в более ранних милиция сама терялась взводами. Поэтому на службу выходили с недельным пайком. На помощь приходили ежедневные сеансы миражей. По ним товарищи потерявшихся находили этих потерявшихся и выводили тех вместе с туристами в нужное место.
Катя-Петя решили проблему скрипящего засова очень просто: они перепрыгнули невысокий (всего-то 2,5 м) забор. Они не помнили, правда, что с внешней стороны шёл ров, поэтому вниз пришлось лететь 4 м, а это уже приключение, тем более что луна в такие закоулки принципиально не заглядывает. Сначала с криками и проклятьями пролетел Петя, который должен был поймать Катю. Он поймал её очень ловко, лёжа на спине с подвёрнутыми под неё же руками. От таких ночных криков точно бы проснулось пол-Нью-Йорка или четверть Парижа. Но Бухара мирно спала – засов не скрипнул.
Настоящий писатель написал бы не раздумывая пару глав о приключениях Кати-Пети в ночных лабиринтах Бухары. Но я не настоящий писатель, я только учусь. Поэтому занимаюсь не писательским трудом, а с трудом – описательским. Я описываю то, что происходит. Не смогли Катя с Петей заблудиться ни в одной из зон! Не зря, видимо, Петя был чемпионом по слалому в лабиринте! Гораздо интереснее со спортивной точки зрения представляется возвращение спортсменов в отель, в частности преодоление четырёхметровой стены. Два часа в абсолютной темноте Катя-Петя разрабатывали шёпотом, сидя у стены, план проникновения. Нью-Йорк должен был спать спокойно. Наконец, план был утверждён получасовым поцелуем и путешественники начали действовать.
Катя встала на плечи Пете, подтянулась и бесшумно спрыгнула во двор. По плану она должна была найти стремянку у голубятни и спустить её Пете. Но голуби спали, и Катя не захотела будить их, тем более всё равно голубятни не нашла. Она спрыгнула обратно в объятия Пети. Теперь Петя встал на плечи Кати, подтянулся и бесшумно спрыгнул во двор. Ему было абсолютно наплевать на сон голубей, на него уже свой наступал, поэтому Петя намеривался эту стремянку просто взять, невзирая ни на что. В темноте, однако, он долго шарахался, пока не наткнулся на лестницу в самом неожиданном месте. Та упала, да не просто, а очень метко: во всём дворе в середине стоял столик с неубранной посудой. Лондон проснулся и больше не заснул, справедливо ожидая, что один раз что-то уронить мало. Голуби не проснулись – засов не скрипнул. Петя вытащил Катю, потом стремянку. В это время раздался страшенный скрежет и лязг: Мубиджон пошёл делать утренний базар. Никто не проснулся: все знали, что именно в это время Мубиджон выходит делать утренний базар.
Поздним утром, если не сказать «ранним днём», Петя встал. Встал, чтобы узнать природу странных звуков и беспощадно устранить их, а если понадобится, и источник из возникновения. Примитивный читатель, конечно же, подумал о храпе. Ну, сознавайтесь, подумали? Да ладно, никто же не узнает, что Вы – примитивный, что подумали о храпе. Действительно, храп это очень подходящий звук, можно источник ликвидировать, и суд оправдает. Храп имеет древние корни, и такие же древние корни имеет борьба с ним. Замечено, что борцами являются, в большинстве своём, женщины. А источниками храпа – мужчины. Различают механические (скалка, сковородка, швабра), химические (уксус, раскалённое оливковое масло, солярка) и удушающие (подушка, попа, половик) средства борьбы с храпом. Стоп! Я предлагаю отвязаться от меня со своими дебильными средствами борьбы с храпом. Тем более, все они уже давно безрезультатно надо мною опробованы. И ещё тем более, что это был не ХРАП!
Петя увидел во дворе небритого, измождённого француза. Измождённого многочасовой икотой, которую Петя услышал только час назад, а вот голуби… А, у них вообще другой отсчёт времени! Французу ничего не помогало. Поэтому он ничего не предпринимал, а просто, от души икал. Сколько экспрессии, сколько внутренних переживаний, сколько неразделённой любви слышалось в каждом ике! Талантливый режиссёр без труда снял бы малобюджетный сериал про икоту и получил бы пару оскаров! Кому-нибудь давали оскара за икоту? Вот именно! Талантливому режиссёру дали бы… Раз не дали, значит, нет талантливых. Дают тем, кто пришёл. Хватит разглагольствовать, пока мы здесь склоняем режиссёров, француза икота уже достала. Петю тоже. Петя с ним заговорил (прошу знающих язык или пропустить эти строки или считать их отличной шуткой).
- Эсперанто?
- Си. Ик.
Петя заговорил на эсперанто, но француз вытаращил такие глаза, что Петя срочно перешёл на ЭСПЕРАНТО? Француз перехода не заметил и бормотал что-то по-французски.
- Экскьюз моа, жё не парле па франсе. Кэн ю …эээ, ну, скажем, джоман? No? Инглиш? Ага! То есть вэлл, Ай кэн хэлп ю.
- Рилли?
- ОФ кос! Вэлл, стэнд ап! Эйр аут!
- Вот???
- Эйр аут, говорю! Делай как я, балбес. Мэйк лайк ми. Наклонись, лайк ми. Со, со! Хэндз ап! Нот соу!
- Энд хау? – Петя показал. Руки оказались не вверху, а сзади.
-Энд нау?
- Лоок эт ми! – Петя встал в исходное положение.
- Вэлл, фром зэ бегининг.
1. Стэнд ап.
2. Наклонись (ду лайк ми)
3. Хэндз ап, то есть хинтен. Хинтен, я сказал. Ну, бэк, бэк, блин, с немецким спутал!
4. Эйр аут!
5. Тэйк э кап ов вотэ. Хау??? Ты, блин, сначала возьми, а потом делай! Фэрштандэн? Андэрстуд? Ты, чё? Чашку возьми сначала! Фёрст тэйк э кап!
- Давай сначала, фром зэ бегиннинг!
Наконец, француз согнулся в нужную позу и, выдохнув воздух, отпил воды. Икота пропала мгновенно. Оба были несказанно удивлены.
- Ик, ик – эвэй?
- Йес, ок. - Француз был в восторге.
Тут они увидели третьего. Им был Мубиджон. Он застыл с авоськами в руках и с огромным изумлением наблюдал за происходящим.
Француз похвалился: «Ик-ик – эвэй!»
Мубиджон был этому несказанно рад, так как француза безуспешно лечили от икоты все, кому не лень, уже три дня подряд. Хотельер был слаб в языках (русский, узбекский, таджикский, иранский, афганский – не в счёт), поэтому своё восхищение высказал по своему, по альпинистки: Петя – оооо! Профессор оф Джомолунгма!
Тут они увидели четвёртого. Точнее, четвёртую. Катя недавно проснулась и с гордостью наблюдала за Петей. Глаза у всех горели одинаково.
И тут они увидели пятого. Марсель стоял в дверях и удивлённо смотрел на четвёрку блаженных, беспрестанно передающих друг другу по кругу какую-то только для них важную новость, типа «Кикевэй- кикивэй».
…После обеда Катя-Петя растянулись на лежаках под жарким солнцем. Ненадолго. Потому что уже хотелось в туалет. Петя пошёл первым. Тут у автора резко возникли мысли о ложной стыдливости большинства современных писателей. Тебе опишут всё от и до при интимной близости, не надо даже никого после такого описания, и так уже все довольны и счастливы. А уж если преступник убивает жертву, то будьте уверены, что на нескольких листах вы найдёте подробную инструкцию, как это сделать. Причём описываются все эти вещи так, как будто они повседневны. Повседневным, однако, является совсем не то. Одно серьёзное издание провело как-то опрос читателей по поводу самого необходимого повседневного. Результаты просто шокировали общество. До этого никому даже в голову не приходило, что самым необходимым и серьёзным занятием, требующим каждодневных упражнений, является поход в туалет. Здесь следует напомнить современному читателю о сходстве и различиях смысловых значений «посещение» и «поход». Первое слово подразумевает спокойствие и продуманность каждого шага при одновременном автоматизме действий. «Поход» - далеко не близкий родственник идио(ма)тическому выражению «по ходу», что имеет значение «мимолётом», «само собой разумеется». Напротив, «поход» - это серьёзная подготовка к серьёзному делу. Необходимо уточнить место дислокации объекта, часы работы, часы уборки, сделать поправку на лень (необязательность, занятость сотрудников), самым серьёзным образом изучить часы пик перед объектом, наличие определённого комфорта. Провериться у аллерголога на отсутствие реакций на некоторые запахи определённой концентрации, а тем, кто до этого места дочитал – ещё и у психиатра.
Автор – не лентяй по натуре. Набрал в интернете всё, что касается туалета, и просто обалдел: касается практически всё! В любые философские рассуждения, практически в любое повествование, в официальные речи официальных людей в любом месте подставьте слово «туалет» и вы физиологически поймёте, какую важную тему поднял автор. Не спешите, вставляйте не спеша, я подожду. Получилось? Ещё подожду. Катя-Петя никуда не денутся. Петя всё ещё идёт, там путь неблизкий.
Много лет длилось «забалтывание» туалетной темы как в СМИ, так и в книжном деле. Беспощадным образом вырезались предложения, абзацы, сложно-синтактические целые, затрагивающие нейтральное само по себе слово «туалет» и его производные. Более повезло деревенскому синониму «туалета» «сортиру». Его склоняют не только ветра, но и политики, юмористы, игроки в шашки. Не это тема нашего миниэссе. Определённый революционный прорыв совершили писатели-целители периода миллениума. Они первыми решили прорвать (или хотя бы приподнять) занавес «туалета». Приподняли, а там… А там! Пришлось им срочно дописать главы в свои драгоценные книги о том, как надо беречь здоровье не только своё, но и всей нации. И главы эти были о первом и незаменимом помощнике человека в деликатном туалетном деле: КЛИЗМЕ. Невольно хочется встать и привести слова незаслуженно забытого поэта конца 20-го века Роберта Рождественнского: «Вспомним их поимённо. Горем вспомним своим. Это нужно не мёртвым. Это нужно живым!» К сожалению, история практически не сохранила имён российских первопроходцев-клизменников в своих анналах. (Как их в этих анналах сохранишь, если они там с клизмами?) Гогуланы, малаховы, погожевы… А, ишите сами Петя уже дошёл!
Петя дошёл первым, Катя ждала во дворике под вишенками. Через некоторое время Катя забеспокоилась о Пете, почему, мол, так долго не выходит. Беспокоилась она и о себе. Диалог через маленькое окошечко приводится шёпотом:
- Петь, ты как?
- Ну, конечно.
- А что долго так?
- Как так?
- Не выходит что ли?
- Как же! Не выходит! Давно уже!
- Так выходи!
- Не могу!
- Так в чём проблема? Не можешь выйти?
- Я – могу выйти. Но вода не уходит.
- Как не уходит?
- Как тоже не уходит!
- А ты чё ел?
- Здесь не важно, что ел… Ура! Пошло!
- Что пошло?
- Сейчас узнаешь!
Катя, перед тем как…,внимательно осмотрела унитаз и бачок. Всё вроде нормально. Только отверстие в унитазе насторожило её, чем – пока не поняла. А когда поняла – было поздно – вода в это чудо-отверстие не проходила. Оно было слишком узким в принципе. А когда к этому принципу прибавляется добротное питание – узкое отверстие превращается просто дырку в иголке для инъекций. Теперь с вонючим наводнением боролась Катя. Потом будет бороться француз. Вот клизма пригодилась бы! Не французу, унитазу! Но методика постановки клизмы унитазу не описана ни у одного целителя, что является существенным пробелом во всём их творчестве. А могло бы быть самым ценным в их книгах!
Выше уже писалось, что «он к книге о простом и важном – решении проблем расширения жилья при помощи точечных ударов по фекально-каловым массам – больше не вернётся». Автор поясняет, что он – это не он, а Петя. Вот как раз точечный удар по сортиру ради проталкивания кало-дерьмовой массы в самое узкое унитазное отверстие в Центральной Азии пожелали бы все постояльцы олимпийского отеля.
В одиннадцать вечера освободился номер в Саломе. Второй этаж, окно на улицу, прямо напротив синагоги. Катя-Петя были счастливы. Собрали вещи и пошли. На пороге Салома их ждал сюрприз: оба сотрудника были одеты в какие-то водонепроницаемые балахоны, противогазы, в руках – брызгалки. Они непонятно орали, махали руками, брызгалками и головами, звали в подвал. Катя-Петя первыми бросились по лестнице вниз. Один из парней перегородил дорогу и протянул свёрток. Спецодежда подошла. Вот это сюрприз: спецодежда полагалась всем! Не борьба, а просто утренняя пробежка. Но когда Катя-Петя вошли в подвал, включили свет – то поняли, что пробежкой был, пожалуй, Самарканд. Огромный подвал был разделён на невидимые зоны влияния. Справа стояла настоящая македонская фаланга из муравьёв! Вооружённых шприцами муравьёв! Последние ряды держали в лапах червяков, пауков и навозных жуков: передние наносят раны, задние – заражают! Слева свиньёй приготовились на смерть стоять легионы тараканов. Прямо по курсу на импровизированном аэродроме барражировали осы. Их прикрывали шершни. А в дальнем зале с писком собирались на бой тысячи и тысячи мышей. Все четверо упёрлись лбами друг в друга: иначе не услышишь соседа из-за маски.
- Уходите за помощью, мы продержимся! – кричала Катя.
- Мы вас не бросим! – кричали парни.
- Уходите за караваном, там дуст! Скорее!
- Это насекомые-мутанты! Они от дуста растут как на дрожжах.
Катя и Петя, не сговариваясь, бросились на бочку с техническим маслом, уронили на бетонный пол и прокатили её по насекомым. Начало было обнадёживающим: тысячи врагов в момент полегли на поле боя, не нанеся Кате-Пете ни одного укола. Катя-Петя обнялись, празднуя маленький успех в начавшейся великой битве. Но через несколько минут Катю-Петю обуял смертельный ужас: все раздавленные насекомые снова встали в строй и с тихим зловещим шуршанием бросились на защитников отеля. Летающие насекомые пока в битву не вступили: Петя включил радиоэлектронное подавление. Муравьи стаскивали бахилы, тараканы собирались в тысячи, чтобы чуть-чуть приподнять Катю, а потом свалить с лестницы. Петя лихорадочно искал компьютерное решение битвы, физически они уже проиграли. Караван толпился у ворот, но помочь ничем не мог: в подвале, на лестнице места хватало только на двоих. Муравьи сорвали было заслонку с оконца и хлынули на улицу, но тут же были заплёваны караванными животными до смерти. Кате-Пете стало ясно, что подвал надо сдавать. И плотно закрывать дверь. Держать и думать. Думать и держать. Потеря – пространство, выигрыш - время. Кто же это так умно сказал в своё время? Катя-Петя дали себе слово, если выживут, то найдут автора слов и скажут ему огромное человеческое спасибо. ПН улыбнулся: скАжите, скАжете. Только «пожалуйста» от него не дождётесь.
Автору стало чуть легче: раз ПН говорит, что огромное человеческое спасибо всё же будет сказано, то это значит, что с Катей-Петей ничего до этого не случится. ПН перестал улыбаться и мрачно добавил как всегда про себя: если живы останетесь!
Катя-Петя из последних сил держали дверь в подвал. И в отчаянии смотрели на бездеятельных помощников-дежурных.
- Хоть дверь чуть-чуть подержите!
- Зачем?
Катя чуть не заехала спрашивающему блондину в глаз: «Он ещё спрашивает! Хлюпик!»
Хлюпик решительно отодвинул Катю-Петю в сторону и так же решительно распахнул дверь. Зрители ахнули: катастрофа стала неминуема. Катя-Петя уставились в распахнутую дверь как их виртуальные бараны на новые ворота Салома. Воцарилась такая тишина, что слышно было, как тикают электронные часы, хотя они никогда до этого не тикали. Катя недоумённо обернулась, сдёрнула маску и одними губами спросила: «Где?»
- Дело в том, - начал белобрысый.
- Дело в том, - продолжил кареглазый.
- Дело в том, - продолжили они вместе и вместе же выпалили: что нет у нас никого! А вам тренироваться надо? Надо! А у него/меня – диплом. Вот мы и решили вас потренировать! Виртуально! – при каждом слове пятясь назад, рассказывал тандем. Катя-Петя медленно наступали. Точно ещё не было известно, что они с ними сделают (речь о виртуальности не шла), но Катя уже обозначила область задач скромненьким и без всяких стилистических оттенков словом «убью». Верблюд Василий Иванович с Афросиаба изловчился и плюнул через забор. Впервые за последний час раздался сначала робкий смешок, потом просто смех, тут же превратился в хохот и загремел раскатами по всей исторической зоне, отражаясь эхом в лепестках истории. Верблюд попал.
Народ и животные разошлись. Ночь в № 16 началась. После душа Катя-Петя спали как убитые. Шутки и сюрпризы закончились. Чуть слышно щебетали где-то сверчки. Птички пока помалкивали. Тишина обрушилась на Бухару. Даже немцы перестали храпеть. Один компьютер на рисэпшн пытался бороться с тишиной, периодически перезагружаясь, но после очередной перезагрузки он обнаружил, что отрубили ток и впал в спячку.
Пете снился сон. Нельзя было с точностью сказать страшный или не очень. По нарастающей приближались то какие-то волки-беспредельщики, то гиены-гнилолюбы. По убывающей они отдалялись, но сон становился тревожнее: надо было держать ухо востро, а то вдруг они что-то задумали? В то же самое время держать ухо востро было накладно, так как вой этот разрушал эти вострые уши: они скатывались в трубочку и тогда вой волков и стенания полусъеденных ими жертв превращались в заунывное пение, неумолимо зазывавшее к себе.
Тем, кто хоть раз услышал это пение, приходилось просыпаться и они просто рвались к месту песнопения. Рвались, чтобы полностью раствориться в этой непонятной никому массе, затаиться на мгновение, вычислить запевалу и дать ему от души по морде. Но именно в тот момент, когда жертва была готова проснуться, внезапно наступала абсолютная тишина. И жертва мучилась, металась по кровати, находясь в состоянии, называемым некоторыми полусном, а некоторыми – кошмар.
Катя, должно быть, видела подобный сон. Она металась, закрывала ладонями уши, иногда пыталась их оторвать. После очередного затишья она подскочила на 1 метр 13 см, хотела заорать, но при приземлении увидела притаившегося под окном Петю с приложенным к губам указательным пальцем.
- Тсс…В синагоге служба начинается!
…О бухарских евреях у Кати-Пети сложилось исключительно хорошее впечатление. Единственным неудобством было то, что несколько дней после службы они не могли спокойно слушать Пугачёву: плакали и не верили, что она есть.
ПН любил всех без исключения. Шёл 2414 год. Когда он впервые услышал эту девочку? А где она сейчас? Надо посмотреть. Посмотрел и, удовлетворившись увиденным, переключился на Олимпиаду.
ПН удовлетворился. А автор расхлёбывай. Сейчас начнётся: куда делась Пугачёва, почему её на тусовках не видно? Особо рьяным рекомендую перечитать строку «шёл 2414 год». Большинство должно отвянуть. Но любители могут порыскать во Вселенской Сети. Не случайно же автор в столь солидной книге написал: «верили, что она есть». Флаг в руки. Кто же против?
Катя-Петя тем временем мчались по пустыне в Хиву. Приключений, как обычно, не ожидалось. Они заново переживали счастливые минуты знакомства с Бухарой, ужин на Ляби-Хаузе, торг под куполами, купание в ханском пруду в летней резиденции последнего эмира. О, там снимался фильм, Петя за полмешка монет уговорил режиссёра побыть ханом, кидал яблоки, метился в Катю, та выловила все яблоки: конкурентки были слабы, да и вообще, они были артистками.
Вспоминали плов у Пилав-Усты (Мастера плова). Пилав-Уста показывал приготовление плова с самого-самого начала. В этом самом-самом начале нужно было выбрать барашка и заколоть его. Мастер рассказывал туристам про барашка такое, что и во сне не приснится. Но в тот самый момент, когда все с железным привкусом во рту ожидали расправы над бедным барашком, Мастер говорил, что это, мол, долгий процесс, поэтому мясо он взял в магазине у рынка. Потом надо было развести огонь. Надо ли говорить, что Никто из туристов Никогда Не видел открытого огня? Огонь был запрещён многочисленными постановлениями, и разводить его практически никто не умел. Туристы с замиранием сердца ждали чуда, как ждут чуда дети в цирке. Но в самый неподходящий момент Мастер не находил спички, с полчаса объяснял гостям, что такое спички, потом говорил, что мясо в магазине он для удобства брал уже готовым. А если мясо готовое, к тому же соевое, то и спички в принципе не нужны. Можно обойтись зажигалкой. Но её тоже не смогли найти, да и не нужна она, мясо-то готовое. Далее Мастер мастерски излагал свою теорию о пропорциях в плове, Катя-Ретя запомнили только «рис – 50%, мясо – 41,33435%, морковь 50%, соль – 3%, приправа – 10%, масло – 20%,».
О масле следовал отдельный рассказ, типа, в оригинале должно быть только хлопковое масло, но так как во всех странах хлопковое масло считается техническим, т.е. машинным, предлагать его иностранцам, а тем более гостям – крайне затруднительно. Поэтому современный плов для гостей готовится на растительном масле. А так как растительное масло – первейший враг здоровья из-за своей жирности, то плов готовится по современным технологиям в виртуальном котле (микроволновке). Без масла.
Также отдельный трактат посвящался форме и цвету морковки. Геометрическим параметрам нужной морковки соответствовали только морковки, выращенные в строго определённый период в Антарктиде. Но по цвету они никак не подходили для плова. Поэтому лучше всего класть соевую морковку. Про соль Мастер вообще рассказывал 43 минуты. Ох, как они объедались тем пловом! А потом, опьянённые, одурманенный запахом, видом и вкусом съеденного деликатеса пробирались, целуясь поминутно у каждого столба, в отель. Дааааа! В Арке они целовались в местной тюрьме – зиндане. Катя нашла там книжечку древнейших авторов с письмом-обращением, Петя - в полутьме монетку доарабского периода. Хотя любое название периода говорило бы автоматически о его древности: доузбекский, докитайский, домосковский.
В парке у мавзолея Самонидов (вот он-то и считался каким-то «до») они попали на фестиваль народного искусства. Описание его не является темой данного исторически привязанного к действительности правдивостью описаний трактата, но песня, исполненная местной рок-группой, потрясла всех. К сожалению, Катя-Петя не обладают способностью с первого раза запомнить песню наизусть, тем более она исполнялась на изумительной смеси всех эсперант вместе взятых, узбекском, таджикском, русском и ряда других понятных для любой публики языков, в частности, некоторые восклицания были явно заимствованы из популярнейшего языка эсперанто-лапуа-бэйсик-варан-маран-моя-твоя. Специально для Кати-Пети песня была исполнена на бис, чтобы они смогли её записать, но слова почему-то были немного другими. Катя успела записать стенограмму выступления, ноты и комментарии музыкантов к некоторым пассажам. Песня приводится по последнему исполнению без купюр (пели бесплатно), что автоматически укоротило песню на 3 минуты 16 секунд по сравнению с первым исполнением.
УУУ- бзинь-бзинь – уу- аа-бзинь-бзинь – уф-уф!
Вай, как жарят стрелы белого солнца пустыни, глаз выжигая!
Не гони, какая пустыня? Думай, когда поёшь, на ходу сочиняя!
Вай, солнце-несолнце, а смотреть без маски неможно!
Слюшай, песнь этот известен, смотри, осторожно!
УУУ- бзинь-бзинь – уу- аа-бзинь-бзинь – уф-уф!
Вай, блин, струна оборвался даже глаз ослеплённый не заметил как быстро!
Паганини один струн играл, поучись играть у магистра!
Вай, один струн играть не есть большой проблем! Последний он был, этот струна!
Во, блин, тогда займись чем-нибудь, вспомни у песни у этой слова!
УУУ- бзинь-бзинь – уу- аа-бзинь-бзинь – уф-уф!
Вах, на майдан богатыри выкатились, их связали нехороший человек!
Они нехороший? Как можешь говорить так про честный, сильный узбек?
Вай, блин, их нехороший кто-то вязал, вах, узлов сколько! Я тебе говорю!
Так бы сразу и пел, и что было дальше? Ну, пой же давай, я тебе подпою!
УУУ- бзинь-бзинь – уу- аа-бзинь-бзинь – уф-уф!
Вай, развязали зубами и айда с майдана цветы собирать, откуда-то налетели!
А им тут хлоп-хлоп со всех сторон. А мне только хиханьки да хахоньки!
Богатырь ушёл, канатоходец ещё не пришёл – иди ты! Ха-ха, ё моё.
Не парься, делай своё дело. Jedem das seine. Каждому – своё.
УУУ- бзинь-бзинь – уу- аа-бзинь-бзинь – уф-уф! (Умный слишком!)
Вай, а может, настроения нет? Чё они постоянно ржут надо мной?
А ты в зеркало смотрелся? Они ржут, а денежки тебе в карман. Вариант неплохой.
Вай, ладно тебе. Какие в нашем деле шиши-барыши?
Вышел на крытый майдан, палец показал, все покатились, ты, в общем, якши.
УУУ- бзинь-бзинь – уу- аа-бзинь-бзинь – уф-уф!
Поэтичность строк застряла у Кати в глубине души как непрожаренное мясо в зубах голодающего Поволжья. Катя ехала, шевелила губами, что-то напевала. Она была твёрдо уверена в том, что именно она должна перевести эту песню и прославить народную бухарскую песню. Она будет петь её на последних сантиметрах финальной дистанции. Она буде петь её всегда. Она, она…она. Катя ещё не придумала, что будет дальше, якши. Хай. Будет так. Опа! Вот это находка! Ещё одна песня зародилась в голове у Кати. Название придумано. А содержание – продиктуется жизнью. Надо спеть её на эсперанто. Khai budet tak! Катя так размечталась, что не заметила разыгравшейся пыльной бури. В рот, нос, волосы, глаза и уши набился песок. Петя закрыл колпак, включил телесный пылесос. По их телам забегали виртуальные человечки с микропылесосами. Было приятно. Только в уши человечков не пустили: щекотно было.
ХИВА