Нашим благим намереньям не заводить больше собак, чтобы их не терять, не суждено было сбыться. Однажды дождливым майским вечером раздался звонок в нашу дверь, вернулась с работы моя дочка Марина. У неё на руках было нечто такое же промокшее и замёрзшее, как и она сама. По потухшим глазам, тощим лапкам и какой-то покорности судьбе то, что она принесла, я определила, как старую собачонку на последнем этапе жизненного пути. Зять - биолог оказался от истины ещё дальше: "Марина, что это у тебя?"
- "А ты как думаешь?" - "Я думаю - опоссум."
На самом деле Марина возвращаясь с работы, долго ждала автобуса на остановке, вокруг которой кругами ходил промокший тощий щенок. Конечно же, оставить его погибать она не могла: сукин, конечно, но ведь маленький сынок, у самой такой же.
Помыли его, просушили. В комнате он выбрал узкую щель между диваном и шкафом, весь туда не поместился, но голову спрятал на всякий случай - не всякие жизненные перемены к добру. В такой позе его и обнаружили утром.
Совсем, как моя бабушка однажды спрятала голову под куст смородины от немецкого самолёта, отбомбившегося по железнодорожной станции и напоследок пролетевшего над улицами, поливая их из пулемёта.
На следующий день пошли мы с ним к ветеринару, выправили документ с деликатной записью "порода - метис, возраст - 4 месяца", получили рекомендации относительно очистки младенца изнутри и снаружи и мало утешительный прогноз на срок жизни из-за рахита, плохих зубов, дурной наследственности и ещё чего-то. С тем мы и отбыли на дачу. Марина в роли дачного мужа еженедельно нас посещала, привозила Полкану (так она авансом назвала своего "богатыря") мясо в больших количествах, и к августовскому дефолту он уже выглядел вполне прилично. Даже крысиный хвостик превратился в симпатичную метёлку. Обожал двух женщин - Марину (на фото) и мою подругу Зину. При них просто расплывался в улыбке. Моё место было дальше. Как в наших семьях, для детей: папа - праздник, мама - будни. Но считал себя моей личной охраной, никуда одну не отпускал.
Мы с ним оба любили ходить в лес за грибами. Он с наслаждением принимал ванны в колеях, заполненных тёплой дождевой водой, бегал по лесу по своему плану, но по первому зову появлялся с высунутым языком, "как лист перед травой". Я могла ходить по лесу в любом направлении, не боясь заблудиться. Стоило только произнести: "Полкан, домой",как он поднимал голову, нюхал воздух и поворачивался головой к нужной тропинке.
Кошек мы с Мариной тогда поделили поровну, мне после смерти её свекрови досталась младшая, трёхцветная Сима. Её мама,купленная по просьбе внука на птичьем рынке и буквально усыновившая нашего мальчика,в основном жила в Москве.. Иногда они объединялись со мной на даче, и при похолодании спали на мне обе, как корейцы на кане. Я не возражала - в кошках уютнее и теплее. Полкан попытался завязать со старшей - Мусей- дружбу, сунул к ней нос, но получив пощёчину за непочтительность, больше попыток не возобновлял.
А с Симой они не играли, просто жили рядом сами по себе, но вот пошли мы с Полканом на вечернюю прогулку за ограду садоводства, и Сима увязалась за нами. Полкан побегал, вернулся ко мне, и тут со стороны леса к нашей группе галопом помчались два пса. Полкан подставил им свой левый борт загородив им кошку, наморщил нос, зарычал, оскалился. Я его таким никогда не видела. Псы застыли, недоумённо посмотрели на него, будто хотели сказать: "Ты что, ренегат? Это же КОШКА!", попробовали обойти Полкана, тот повторил угрозу, и атака была отбита, враги бежали, а мы без потерь вернулись домой.
Однажды он пропал на сутки. Приехала Марина, и мы с ней пошли его искать в соседние садоводства. Нашли в свите кокетливой блондинки, причём он там доминировал, как самый крупный. По-моему, ему эта прогулка на голодный желудок уже стала надоедать, потому что он с радостью подошёл к своей спасительнице, и мы шли уже по территории своего садоводства в составе свиты. Я... немножко задержалась около ворот соседки, чтобы сообщить ей, что Полкан нашёлся.
Догнала всю команду на своём участке, очень невежливо принялась выгонять гостей на улицу, а они крутились в опасной близости от моих цветов, лаяли, визжали и не уходили. Вдруг Полкан схватил одного мелкого гостя за холку, поднял в воздух и стал его трепать. Я подбежала, чтобы освободить обиженного, а тот извернулся и цапнул меня за ногу. Дочка меня пожалела: "Так тебе и надо - не лезь в чужую личную жизнь".
Недалеко от нас жила подружка Полкана Найда, у которой передние лапы были короче задних, что делало ей похожей на ВАЗовскую восьмёрку с неродными задними колёсами. Когда вечерами я со своего крыльца, как муэдзин с минарета, звала Полкана домой, а он не приходил, я знала, где его искать. Днём они приходили играть на нашу лужайку, исполняющую обязанности газона.
Дружить-то дружили, но в лес Найда эта бегала не с Полканом, а с возникавшим ниоткуда в те критические для собак и их хозяев дни маленьким, кривоногим рыжим кобелишкой, которого коварная Найда и предпочитала моему Полкану. Что только она в нём нашла? Что ей ещё надо? Наш-то - красавец! Матери сыновей, отвергнутых этими глупыми девчонками, меня поймут. Верный Полкан, пока она там веселилась, охранял её участок от других претендентов на сердце его красавицы,в нетерпении вытаптывающих грядки. Зато хозяйка Найды в отсутствие мужа без охраны не оставалась. Что поделаешь, любовь, действительно, зла и пути её тоже неисповедимы.
В последние, годы его жизни он уже ходил с трудом, потом у него стали отказывать задние лапы, а в Москве выводить его на прогулку надо было с 5 этажа при отсутствии лифта в подъезде. Потом уже и на даче я поднимала его на 3 ступеньки крыльца с помощью полотенца. Стиральная машина работала ежедневно.
Умер он легко, в хорошем настроении после съеденного куска любимой им печёнки, на нашей лужайке, так ничего и не поняв, без боли. Это последнее, что я могла для него сделать. Он жил около 15 лет.
На фото Марина, Полкан и полчища муравьёв, спрятавшихся от фотоаппарата в толще медвежьей мебели, вскоре рассыпавшейся.