В боях за Прибалтику

Евгений Журавлев
Отрывок из книги "Белые бураны"

В августовских боях за Прибалтику фашистская  группировка армий «Север» потеряла 800 танков! Результат, как говориться, на лицо! Улучшилась  техника, разведка и управление войсками и артиллерией у Красной Армии. И возросло мастерство советских артиллеристов, так как в основном они выбили все эти полчища «пантер», «тигров» и «фердинандов».
Теперь уже старший лейтенант Серебрянников из 712-го ИПТАП, принимая новое пополнение артиллеристов в свою баратею и делясь с ними опытом на занятиях в блиндаже, говорил:
- Запоминайте, молодые, и зарубите себе на носу правило: не открывать огня по танкам до прямого выстрела! Подпускайте их к себе как можно ближе, на 100-150 метров. Наши подкалиберные снаряды прошивают их броню как бумагу. Надо только не тушеваться, не поддаваться на их уловку. Тактика немцев такая: первыми в атаку идут их «заигрывающие» танки, которые провоцируют огонь наших пушек на себя. Их цель – обнаружить вашу пушку и затем уничтожить ее.  Вы же, своей выдержкой лишаете их такого удовольствия.  На малом расстоянии ваш выстрел будет точным и неожиданным.
- Эх, не хватает еще моей гитары для полной ясности, - вздыхал он.
- Ничего, Игорь, не горюй, - подбадривали его друзья-офицеры. – Как только мы возьмем какой-нибудь латвийский город, мы тебе найдем и подарим новую гитару.
А Джанурбаев под общий хохот офицерской братии стал предлагать ему еще что-то другое взамен.
- Мой Воши, если хочешь, достанет тебе, не только в городе, а и в селе инструмент хороший: балалай там какой или домбра красивая. Только скажи, а?
- Да зачем мне твоя домбра красивая? Ты еще барабан мне предложи, - засмеялся Серебрянников. – Мне нужна гитара с семи струнами.
- А-а-а! Гитар с семи струями и барабанов у нас пока нет, - сознался Джанурбаев. – Они, наверно, в следующем селе будут. Пока есть только хорошая, но маленькая гармошка, зубной гармошка называется. Пой, играй, зубами выбивай. Мы ее у немцев «конфисковали».
- Нет, Джанурбай Акыныч, спасибо тебе, - отверг предложение Игорь. – Пойте, играйте вы сами со своим старшиной Вошиным на этом инструменте хорошем.
- Не хочешь? Ай-яй-яй! – с досадой почесал затылок Джанурбаев.
- Хорошо, достанем  тебе и другой инструмент – гитару с семи струями, но в следующем селе, - заверил он Серебрянникова, а офицерам похвастался:
- Не-е, братцы, мои Воши со своими товарищами из хозвзвода очень хороший: к кому хочешь залезут, и чего хочешь достанут…
В это время 712 ИПТАП 17-й истребительно-противотанковой бригады находился в резерве командования фронтом возле небольшого села в 60 километрах от Риги. Шел уже сентябрь месяц. Удары 3 сходящихся Прибалтийских фронтов: 1-го, 2-го и 3-го  с севера, юга и востока были направлены на столицу Латвии – Ригу. Одна из сильнейших группировок Гитлера, группа армий «Север» доживала свои последние дни. Все уже были уверены в победе наших войск. Немцы огрызались со злостью затравленных хищников.
В деревне, в которой располагался 712 ИПТАП 17-й артбригады было раннее утро и было так тихо, что слышно было  как прокукарекал первый петух на зорьке. Уже наступила осень и в низинах среди скошенных полей стоял муаровый туман. Бойцы отдыхали…
После стольких месяцев непрерывных боев, тревог и недосыпаний весь личный состав полка: батарей и взводов спал непробудным сном и где попало – на сене, в траншеях, в землянках и на земле. Орудия, готовые к транспортировке еще с вечера стояли в середине села. Там же находилась и транспортная техника:  машины, тягачи, всесильные «студебеккеры» с двумя ведущими мостами колес, которые таскали эти пушки и весь личный состав артиллеристов по всем неровным и опасным дорогим войны еще с Белоруссии, из-под  самого Витебска.
Все отдыхали… и никто не знал, что на них движется огромная сила. Командование окруженной рижской группировки немцев пошло на отчаянный шаг.  Оно перебросило две свои новые освободившиеся дивизии СС из Эстонии на юго-запад, под Митаву, и они рано утром, чуть забрезжил рассвет, без единого выстрела и артиллерийской подготовки, атаковали наши войска.
Эсэсовцы шли нагло, в полный рост, как мясники с засученными по локоть рукавами. Шли тихо, не переговариваясь, как будто привидения.  Их было много – тысячи!
Проснувшись рано утром, Валентин вышел из блиндажа подышать свежим воздухом (его вдруг что-то встревожило). И, выйдя, увидел: все спали – и дежурные, и охрана. Валентин вскарабкался на глинистый бруствер траншеи, вдохнул грудью чистый воздух и глянул вдаль.
Уже было совсем светло и даже, не смотря на ранний туман, поля вдали были видны как на ладони. Они были желтоватые и кое-где некошеные, а по полям неровными полосками двигались какие-то черные точки.  Валентин даже удивился: «Что это такое? Мерещится что ли мне это спросонья?». Протер глаза, вгляделся и вскрикнул: «О, Боже!». По полям, тихо, с автоматами наизготовку прямо на них двигались фигурки немецких солдат.
Валентина как будто кто-то по голове ударил, так рванулось  в груди его сердце. «Ведь это же немцы нас атакуют, - ударила в голове мысль. – Они нас, сонных, хотят взять голыми руками».
Очухавшись, он соскочил с бруствера и крикнул часовым:
- Тревога! Подъем! Немцы - атакуют!
Он заскочил в блиндаж и разбудил еще несколько спящих солдат. А немцы уже были рядом. Выскочили из тумана и как злющие псы ворвались в расположение наших войск. И началась расправа над еще полусонными красноармейцами. Кто успел из спящих – тот выскочил из блиндажа и траншей, и удрал, стремглав, в окрестные леса, побросав и пушки, и машины. Такой ошеломляюще-сокрушительной была эта  неожиданная  атака  эсэсовцев. Даже закаленные в боях бойцы сдрейфили и покинули свои орудия. А тех, кто не успел скрыться, немцы вылавливали и расстреливали из автоматов прямо в блиндажах.
Валентин с еще одним офицером Агашиным так же спрятались в своем блиндаже. Вылезать наружу и бежать через все поле было нельзя – их бы сразу подстрелили немецкие автоматчики, которые рыскали снаружи и проверяли каждый блиндаж, и каждую щель…
Жигунов с Агашиным, спрятавшись в своем блиндаже, затихли. У них было только два пистолета и по семь патронов на каждого. Отбиться от такой оравы немецких  автоматчиков с помощью двух пистолетов было немыслимо, поэтому они вели себя так осторожно, ничем себя не выдавая. Сидели и ждали, когда их выручит кто-то из своих. А выстрелы немцев, расстреливающих наших солдат в блиндажах, приближались. И вот они уже где-то совсем рядом. Валентин тихо прошептал Агашину:
- Ну что, лейтенант, умирать так с музыкой! И умно… Встанем по бокам у входа, стреляем только в упор, сначала один – потом другой. Семь патронов у каждого: шесть в немцев, один – в себя. Сдаваться в плен немцам не стоит – все равно убьют, да еще и поиздеваются. Так что, прощай, друг…
Послышались шаги немцев. Они заняли свои места у входа. Прозвучали выстрелы из соседнего блиндажа. И уже совсем рядом прозвучала немецкая речь:
- Alles gut… Vorwerts!
И стало так тихо как в безвоздушном пространстве. Валентин с Агашиным взвели курки своих пистолетов и притихли у двери, приготовившись к схватке. В голове осталось лишь желание: ну, давайте, идите скорее.
И вдруг раздались выстрелы, взрывы, крики, топот ног… и родное «Ура!». Валентин с Агашиным стояли, застыв в позах, обалделые от счастья, и не понимали, что с ними происходит, ноги их не держали. Они просто опустились здесь же, у входа. Потом, услышав русскую речь  с привычным командирским матом, они вылезли из своего блиндажа, ощущая будто вновь воскресли. Но сидеть так долго им не пришлось. Подбежал Серебрянников, увидев Валентина, он крикнул:
- Ну  как вы тут, живые?
Валентин кивнул.
- Тогда давай, дуй в село, там все наши солдаты драпанули, бросив технику – нужно пушки спасать. Все наши орудия остались в селе. Да и тягачи с ними. Немцы  село еще не заняли но обстреливают. С   одной стороны села – болота и речка, поэтому они туда не сунутся. У нас свободной осталась одна дорога. Беги туда, ищи шоферов, пока мы тут их сдерживаем. Нужно ударить по ним из пушек.
- Что-то ты бледный такой и шатаешься, оглушило чем-то, что ли, - спросил он Валентина. Тот кивнул.
- Тогда будь здесь – я Светку тебе пришлю, она нашатырь тебе даст понюхать и все пройдет, - крикнул Серебрянников  и побежал дальше.
Через некоторое время к землянке прибежала Светка Веткина. Увидев Валентина, она спросила:
- Лейтенант, ты не ранен?
- Нет, Света,  это хуже чем рана – я только что пережил страх  встречи со своей смертью…
- Что? – уставилась на него Светка.
-Да,да! Если б не наши… Лежал бы я здесь мертвый, - вымолвил он. – Понимаешь, мы здесь остались одни с  Агашиным. Вокруг немцы… Было слышно, как они подходят к нашему блиндажу. Они уже шагнули к нам, но тут вдруг выстрелы и подоспели наши…
- Дай мне немого прийти в себя, - сказал он.
- Хорошо, давай, понюхай нашатырь, - сунула ему кусок бинта Света. – Это бывает, некоторые даже седеют от страха.
Валентин, нюхнув нашатыря, сел на землю, посидел немного и встал.
- Ну, вот и хорошо, - сказал, - спасибо тебе, Света. Теперь я в порядке. Побегу искать шоферов бросивших в селе тягачи. Нам нужно пушки вывозить из села.
Стресс у него уже прошел, и Валентин вновь обрел решительность и силы к действиям. Теперь у него в голове кружилась лишь одна мысль: «Надо успеть вытащить из села пушки!».
Он выбежал на дорогу, идущую вниз, к селу. Впереди со всех сторон были слышны выстрелы. Дорога полукругом огибала песчаный карьер. Валентин вдруг увидел как на другой стороне показалась какая-то машина – она ехала из села. Валентин выскочил на середину дороги и стал ждать машину. Через несколько секунд машина уже показалась из-за поворота. Дорога шла в гору, на подъем, и поэтому шофер сбавил скорость машины. Это был «студебеккер», их тягач – боевая машина. И Валентин узнал водителя: за рулем сидел шофер взвода тягачей Яшка Бродкин. Валентин, стоя на дороге стал неистово кричать и махать ему руками, чтобы тот остановился. Но Яшка был так перепуган, что находился в невменяемом состоянии – бледный, с выпученными глазами, он ничего не видел и ничего не соображал.  Он, не останавливаясь даже на крики Валентина, продолжал ехать вперед. Валентин на подъеме успел вскочить на подножку его машины и начал стучать ему в дверцу рукояткой пистолета, приказывая остановиться.  Но Яшка  был словно сомнамбула – не отвечал ни на какие слова командира, он как истукан, вцепившись в баранку руля, смотрел на дорогу перед собой и гнал машину со всей скоростью вперед.
Валентин, видя его состояние, просунул руку с пистолетом в окно, приставил его дуло Яшке к виску и крикнул:
- Стой, гад, а то пристрелю!
Угроза подействовала и Яшка наконец пришел в себя, опомнился и стал что-то соображать.
- Давай, поворачивай назад! – приказал ему Валентин.
- Командир, там же немцы вокруг села – мы окружены, - промямлил Яшка.
- Нет там никаких немцев, вокруг села наши – я только что оттуда, - крикнул Валентин. – Давай, разворачивай машину назад, цепляй сразу несколько пушек и двигай к лесу. Я с тобой!
Яшка кивнул, развернул машину и они помчались снова в село. А в селе было пусто, ни единой души, только что-то горело и стояли одни только пушки да тягачи. Пушек было много – около трех десятков, полк с вечера готовился к маршу, к переброске на юго-запад, к морю  под  Мемель (Клайпеду). Поэтому так и вышло, что немцы как будто бы подловили их, застав при сворачивании и уходе с позиций. Это была смена направлений в действиях  фронтов. Сюда должны были подойти подразделения другой армии 2-го Прибалтийского фронта. Но они к этому времени не успели…
Валентин с Яшкой подъехали  к четырем орудиям их батареи, прицепили пушки одну к другой и к тягачу, кинули ящики со снарядами в кузов и попробовали сдвинуться с места. Машина из Америки была сильна как зверь, взвыла своим мотором, тронулась с места и потянула за собой всю связку из четырех пушек.
Когда Валентин и Яшка подъехали к опушке леса, где потихоньку уже собрались все покинувшие блиндажи артиллеристы, и привезли четыре пушки, то были встречены возгласами восхищения. Артиллеристы тут же стали разворачивать  орудия одно за другим и готовить их к бою. 
Петр Бронников, один из отчаянных военных шоферов, вдруг крикнул Яшке:
- Бродкин, сади шоферов в кузов и поехали спасать оставшуюся артиллерию!
Тот отказался.
- Мать твою, - выругался Бронников. – Что, трусишь?
Он заскочил в кабину его машины и крикнул:
- А ну, водилы, кто еще смелый, садись ко мне в кузов и поехали пушки вытаскивать.
- Какие пушки? – послышались голоса. – Там  же ведь немцы…
- Прекратите панику и споры, - вдруг услышали они голос командира. – К ним уже подходил капитан  Астахов. Он слышал их разговор.
- Давай, Петя, - сказал он Бронникову, - бери часть водителей и дуй в село. Цепляйте пушки и тащите сюда!
- Понял! – ответил Бронников.
И, посадив человек шесть шоферов, повел машину в село.  Только они тронулись, начали стрелять по немцам и вывезенные из села пушки батареи Жигунова. Немцы, почувствовав  мощь артиллерийских ударов, остановились.  В это время водители, прибывшие с Бронниковым в село, прицепив  к своим тягачам оставшиеся пушки, сумели-таки  под носом у них  вывезти орудия на огневые позиции возле леса. А там уже  их подхватили артиллеристы и поставили на прямую наводку. Но все же, силы наступающих  и обороняющихся были не равны, и немцы вскоре снова возобновили свои атаки – они были все пьяны.
Астахову, наконец, по рации удалось связаться  со штабом полка и послать сообщения об атаках немцев. Там ему пообещали помочь, и через  полчаса к месту события подъехала батарея реактивных  установок  «катюш». Развернувшись в боевой порядок, «катюши» дали несколько залпов и ураганным огнем смели все наступавшие передовые ряды противника.  Потом быстро снялись с прежних позиций, переехали на другое место и снова ударили по немцам. Так, переезжая с места на место и накрывая врага своим меткими и губительными залпами, батарея РС остановила продвижение немцев. Да, и сами артиллеристы почувствовали, что такое попасть  под ураганный  огонь своих любимых «катюш».
Немцы были рядом, поэтому артиллеристы чуть было не попали под огонь  под действие реактивных снарядов из залпа «катюш». Впереди них  и вокруг  все начало взлетать вверх и рушиться: и земля, и деревья, и пушки. Валентин вместе с бойцами успели упасть  на землю, ища хоть какую-нибудь канавку, чтобы укрыться в ней. А вокруг грохотали взрывы и бушевал огонь.  Взлетая, снаряды «катюш»  как бы подпевали себе и ложились на территории противника один за другим в шахматном порядке. Земля от их разрывов тряслась и качалась. Оглохшие и одуревшие, оставшиеся в живых немецкие солдаты убегали с поля боя, куда глаза глядят.
Так было остановлено это неожиданное наступление немцев. Командиру  батареи реактивных  установок, остановившему наступление немцев,  было присвоено потом новое звание и он был награжден медалью «Золотая звезда» Героя Советского Союза. Звание Героя получил и водитель машины Петр Бронников, вывезший из горящего села 12 орудий 712-го полка. Он это делал по-деловому и несколько раз прямо на глазах у немцев под непрерывным  огнем их минометов. Но, видно,  такая уж  у него была судьба – остаться в живых.
13 октября  войсками 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов было штурмом взята столица  Латвии Рига, а 15 ее западная часть – Задвинье.  После взятия все сражавшиеся там бойцы старались побывать в этом городе и посмотреть на красавицу Ригу, ведь она была вторым Римом в Прибалтике,  хотя немцы нещадно жгли и разрушали ее кварталы.
А пьяные обезумевшие эсэсовские молодчики от злости, что их власть кончается, стреляли по ее гражданам, выходившим на улицы. Еще не закончились бои за город, а жители города уже покидали свои убежища и выходили, чтобы помочь советским бойцам, указывая им проходы на улицах и заминированные здания.
Ригу брали другие фронты, а 1-й Прибалтийский фронт, в котором служил Валентин Жигунов, после митавских сражений вел бои уже в другом месте – под Мемелем (Клайпедой). А в январе сорок пятого поддерживал арт-огнем пехоту в боях под Кенигсбергом. Но еще до этих событий Валентин получил письмо от своего брата Бориса, воевавшего на Карельском перешейке под Выборгом в котором он писал о том, что он в составе 286-й стрелковой дивизии переводится на 1-й Украинский фронт под Краков, в полосу главного удара на Берлин.
Борис писал, что ему надоело уже сидеть в этих финских снегах  и болотах, и что он подал  заявление с просьбой включить его добровольцем в полк формируемой и отправляемой под Краков дивизии, которая будет участвовать в  боях на главном Варшавско – Берлинском  направлении. 
У Валентина от плохого предчувствия сжалось сердце. «Эх, брат,- подумал он, - ведь на этом направлении будет такая «каша», что вряд ли кто уцелеет. А ты, брат, такой порывистый, решительный и неосторожный, и это может добром не кончиться…».
Письмо от Бориса заканчивалось словами:
«Передай привет от меня родителям, успокой их. Я им обоим не смог написать. Свой ответ мне на это письмо не пиши – по старому адресу в Карелии меня уже не будет, а как только мы прибудем на новое место, то я тебе сам напишу. Тогда и ответишь. В общем, пока, прощай, братуха… А может быть, если повезет,  и до новой встречи!».
После этой «весточки» писем от Бориса больше не приходило. 28 января 1945 года война для Валентина на 1-м Прибалтийском фронте закончилась. После взятия Кенигсберга два Прибалтийских фронта слили в один, а 27 февраля и оставшиеся армии расформировали. Часть войск была направлена в Восточную Пруссию, часть осталась в Прибалтике. Остался в Прибалтике и Валентин – офицером при штабе. А штаб их дивизии был переведен в город Ригу.