Предисловие: Все события и герои этого рассказа вымышлены. Любое совпадение с реальными людьми или событиями, всего лишь совпадение.
Желаю Вам приятного чтения!
«… Ты дождись меня, пожалуйста, дождись,
У нас с тобою впереди вся жизнь,
Но, если ты меня устанешь ждать.
Я буду знать – мне нечего терять …»
Глава 1.
Эта история произошла много лет назад, в одной воинской части, где я служил, с одним человеком – моим другом – старшим лейтенантом Аврашиным. Какая теперь разница, из-за чего и как, важна лишь суть и героизм. Героизм, на который его толкнула девушка, сама того не подозревая. Героизм посмертный и, наверное, потому ещё более прекрасный …
Начну с крохотной предыстории, чтобы слушатель мог уяснить себе суть моего рассказа.
***
Я лежал на койке в полутёмной палатке и старался заснуть, то есть наоборот … старался не заснуть! Трудный дневной переход, плохое питание, неясность задания – куда и зачем нас перенаправили? – всё это в сумме порядком действовало мне на нервы. Я лежал на узкой походной кровати и ждал второго офицера нашего подразделения – старшего лейтенанта Аврашина. Его зачем-то срочно вызвали к начальству. Кажется, я всё же задремал, потому как вдруг увидел себя в нашей старой казарме в 15 км. от Грозного. Мы с другом только что приехали и отправились в штаб, чтобы зарегистрироваться. Кстати, думаю, стоит сказать, что мы были самые обычные "контрактники", уже "оттрубившие" в своё время 24 месяца в крохотной части под Магаданом в отряде № 24 ВВ. РФ. В штабе нас зарегистрировали, выдали форму и отправили знакомиться с личным составом, а уже через 3,5 месяца начальник части – майор Коньков – зачитал нам приказ о передвижении ещё дальше на юг к г. Магас и ещё дальше, к неприметному Казбеку … всё дальше и дальше на юг, в чужую страну, дальше от дома, ближе к смерти! Шла война, и мы не расставались с АК даже во сне! Тяжёлые дни тяжёлой жизни, что поделаешь? ВОЙНА!
Где нет уверенности в завтрашнем дне, где нет уверенности в следующем часе, в следующей минуте, где нет надежды ни на кого, где нет ничего святого. Суровые, враждебные горы, жестокие бои, когда ты можешь оказаться ТАМ в любую секунду, потому как вражеские снайперы уверенно ведут прицельный огонь! У тебя нет надежды ни на кого … многие бойцы, идя в бой, сжимают в руках приклад оружия с нечеловеческой силой, целуют крест, надеясь на защиту Бога, но, порой даже Господу не под силу уследить и защитить бойца, так быстро всё происходит … ВОЙНА!
Здесь нет иных радостей, кроме писем, но они так часто теряются в пути, не доходят до нас …
И мы можем только гадать, что и как у нас дома, здоровы ли наши близкие, всё ли у них в порядке …
***
Я проснулся оттого, что чья та тяжёлая ладонь легла мне на плечо. Я открыл глаза. Рядом со мной на корточках сидел старлей.
"Что, дружок, умаялся?" – весело спросил он, и чертенята запрыгали в его глазах.
"Да, нелёгкий переход нам на сегодня выпал", - ответил я и тоже улыбнулся.
— Ничего. Завтра ещё веселее будет! – успокоил меня друг.
— Что сказали в штабе? Могу я знать?
— Конечно. Торопит нас начальство. Говорят, на нашем пути банда какая-то действует. Изловить их надо бы …
— Изловим, раз надо.
— Да … пацанов только вот жалко … Молодые они ещё, … неопытные …
— Вот в бою и поучатся … от приказа ведь никуда …
— Да, от приказа ведь никуда! Ладно, спать давай, завтра рано выходить, ещё до рассвета!
И он лёг на свою кровать, а я закрыл глаза и тоже попытался заснуть. У меня это получалось плохо. Я всё думал о своих родных, о маме, о жене, о крохотной двухмесячной дочке …
***
Провожая меня на вокзале, мама плакала, как по покойнику. Светка же – жена – наоборот держалась молодцом. Ни слезинки, а в глазах тоска … Я тогда с ней даже не попрощался, как следует, … так чмокнул в щечку, обнял и в вагон … Она у меня на лисичку похожа: маленькая, носик острый и глаза чуть раскосые. Я только тогда это понял, что люблю её больше жизни. Она мне всё рукой махала, и что-то кричала в окно. Только позже я понял, что она хотела мне сказать – ты ОБЯЗАН вернуться!!! – с тех пор я её так, и стал называть – моя Лисичка. И в каждом письме я пишу ей, что вернусь, потому что ей рано становиться вдовой, ведь ей всего 23 – она ещё учится.
***
Серёжка уже спал, когда я, не выдержав, встал и вышел на свежий воздух. Присев на корточки у палатки, я закурил. Ветерок принёс свежий запах цветов – как это странно: почувствовать аромат горных цветов сейчас, когда здесь, в этих величественных, но чужих горах идёт война! Я снова задумался. Память услужливо подсунула одно из лучших воспоминаний юности – первую любовь!
***
Я увидел ЕЁ на рынке и сразу же влюбился. Такое бывает раз в жизни и только у одного парня из миллиона. Она покупала зелень. Тонкими пальчиками перебирала кустики петрушки, укропа, сельдерей … Девушка была красива – тонкий стан, длинные ноги, роскошные каштановые волосы, черты лица мелкие и пропорциональные: чуть раскосые глаза, тонкий носик, чуть вздёрнутый … Я подумал, что глупо упускать свой шанс и, не найдя повода для знакомства, решил пойти за ней. Но, видимо, Мойры; решили, что я подходящая пара для неё и по дороге к метро она сломала каблук … Я подбежал и предложил ей помощь, она согласилась …
Я улыбнулся, вспоминая, как весело мы провели тот день, как сидели вечером в кафе и весело болтали о всякой чепухе …
Через месяц мы поженились, а уже через год после нашего знакомства я уехал служить на Северный Кавказ вместе со своим лучшим другом и её братом – Сергеем Аврашиным.
***
Догорев, сигарета больно обожгла мне пальцы. Я аккуратно раздавил окурок и, втоптав его в землю, отправился спать.
Глава 2.
На юг, на юг, на юг …
Длинные дневные переходы, бесчисленные развалины за спиной, верный АК в руках, фляжка и последняя граната в подсумке …
Нестерпимая жара днём, адская духота ночью … Ни ветерка, воздух настолько плотный, что, кажется, его можно разрезать ножом на кусочки. От жары тянет в сон днём, духота не даёт заснуть ночью. Солдаты измотаны, офицеры озлоблены, командование бьется в истерике …
Сумасшедшие дни, чокнутые ночи и ни секунды покоя …
И вот, наконец, мы достигли Магаса. Расположились лагерем на расстоянии двух марш – бросков от города в каких-то развалинах. Едва мы устроились на обед, как ко мне подошёл посыльный и передал, что меня ожидают в штабной палатке. Мысленно злобно матерясь, что мне не дали нормально поесть, я отправился в штаб-палатку. Когда я вошёл, старший лейтенант взглядом приказал мне встать рядом с ним у выхода и молчать. Я повиновался.
Начальник спецоперации зачитал нам приказ, недавно полученный от командования по рации. Там было много красивых и воодушевляющих слов, но суть заключалась всего в двух-трёх предложениях.
"Вот что, товарищи офицеры, - сказал нам начальник после прочтения приказа, - главное, что вы все должны усвоить – это то, что в штабе получено сообщение, что в районе Магаса сосредоточены крупные силы бандформирования некого Халима. Наша задача – найти и уничтожить боевиков. Самого Халима взять в плен! Всё понятно?"
"Так точно", - отвечал начальнику нестройный хор голосов.
Вот так мы очутились перед лицом чудовища, имя которого – Война.
***
Вечером того же дня произошло ещё одно важное событие, о котором здесь необходимо упомянуть. Едва закончился ужин, как на дороге, ведущей к Магасу с севера, было замечено густое пылевое облако – к городу шли БТРы! Это была долгожданная подмога, которая должна была нагнать нас ещё в пути, когда мы двигались к Магасу! Когда БТРы – ровно 3 машины и 12 бойцов в качестве сопровождения – остановились вблизи нашего лагеря, прошёл слушок, что подмога задержалась в пути из-за почты! Так оно и оказалось на самом деле!
О Радость! ПИСЬМА!!! Долгожданные вести из дома, от родных и близких людей! Суровый старший сержант раздал письма. Некоторые солдаты получили по два-три письма … Это была радость для всех. Бойцы читали и перечитывали письма, разбирая знакомый почерк матерей и жён, плакали и смеялись, вспоминая родных, оставшихся дома …
Я тоже получил письмо от мамы. Она писала, что дома всё хорошо, что все здоровы. Но дороже этих вестей, были строки в конце письма, написанные Лисичкой. Она тоже писала, что всё хорошо, что Лидочка – наша дочка – сильно изменилась, повзрослела, что уже "разговаривает". Света передавала привет и брату, просила, чтобы я не оставлял его в бою одного …
Я долго сидел у фонаря, стоявшего в нашей палатке на походном столике. Всё читал и перечитывал письмо.
Серёга тоже получил письмо в тот вечер. У него "на гражданке" осталась невеста. Они так и не успели пожениться, но она обещала его ждать, во что бы то ни стало! Её звали Лиза. Она часто писала ему, он говорил, что она писала о любви, о том, что соскучилась, что ждёт его, считая дни до его приезда!
Я уже лёг спать, погасив фонарь, когда вошёл Серёжка.
Я предложил ему зажечь фонарь, но он только отмахнулся от меня, сказав: "Перебьюсь!" Мне показалось, что в его голосе сквозит неприкрытая боль.
"Что случилось?" – спросил я.
"Ничего. Так … пустяки, – сказал он и тут же спросил, - Что мама пишет? Как у них дела?"
— Всё хорошо. Лисичка написала, что Лидочка уже "разговаривает"!
— Замечательно. Рад за тебя.
— А у Лизы как дела? Это ведь она прислала тебе письмо?!
— Да, она. У неё, … у неё всё в порядке …
— Точно?
— ДА! Она выходит замуж!
— Что? Когда? Как же так? Она же … - вопросы сыпались из меня, как гильзы из автомата.
— Вот так просто!
— Но …
— Отставить вопросы, товарищ младший лейтенант! Спите!
— Серёж, я же …
— Товарищ младший лейтенант, Вам не ясен приказ?
— Ясен,– я только тяжело вздохнул.
— Значит исполняйте!
— Есть, товарищ старший лейтенант! – неохотно пробурчал я, снова ложась на койку и закрывая глаза.
Глава 3.
Я проснулся оттого, что кто-то яростно тряс меня за плечо, пытаясь разбудить. Открыв глаза, я увидел перед собой Серёжку.
"Вставай, лежебока! Нас уже ждут!" – сказал он, и голос его не предвещал ничего хорошего.
"Кто ждёт? Где?" – спросил я, торопливо собираясь.
— Враг ждёт, бой!
Впопыхах я даже не успел спросить его, как он чувствует себя, ведь как ни как его девушка бросила, а он только вчера узнал об этом!
Бегом, всё бегом, … второпях, как будто сейчас мина взорвётся. Уже на улице, при построении я смог допытаться от старлея, что разведгруппа засекла врага на западном склоне, в километре от Магаса. Мы были обязаны срочно направиться туда, для уничтожения группы боевиков численностью в 30 человек!
"Бой будет жаркий!" – мелькнуло у меня в голове.
Спешно построились, погрузились на БТРы и вперёд, сметая всё на своём пути.
Гудят машины, трясёт на ухабах разбитой дороги, пыль летит в глаза, в нос, пот струится по лицу, заливая глаза. Было жарко и душно. Старлей запретил бестолково расходовать воду. Мы мчались настолько быстро, насколько это было возможно. Но вскоре дорогу нам преградил обвал. Пришлось спешиться и топать через горы. Всё необходимое несли на себе – оружие, боеприпасы, воду, лекарства.
Несколько часов мы двигались за противником, пытаясь его догнать. Нам не составляло труда определить направление его движения, примет было сколько угодно: обломанная ветка, небрежно брошенный на землю окурок …
Я чуть поотстал, поджидая старлея – командир шёл последним. Поравнявшись со мной, он спросил: "Что устал?"
"Никак нет!" – ответил я.
— Тогда почему отстаёшь?
— Серёж, как думаешь, они это делают нарочно?
— Что именно?
— Ну, окурки, обломанные ветки и другие следы.
— Не знаю. Здесь может быть только два варианта: либо они поспешно бегут, что мало вероятно, ведь их почти в два раза больше, чем нас; либо …
— Хотят заманить нас в засаду?
— Посмотрим. Пошли.
И старлей бодро зашагал вперёд. Я посмотрел ему в спину, и в душе у меня шевельнулось какое-то нехорошее предчувствие, но тогда я не предал ему значения, ведь солдат, а, тем более, младший офицер должен полагаться только на факты, а не слушать какие-то там предчувствия!
Глава 4.
Мы накрыли боевиков неожиданно. Хотя, можно сказать и наоборот – они накрыли нас неожиданно. Мы вышли на небольшое плато, где и расположились на отдых враги. Они довольно громко и весело переговаривались, жарили на костре мясо. Мы начали обстреливать их, но неожиданно мы сами оказались в окружении – это была ловушка и мы, как последние идиоты, попали в неё! Бой, в самом деле, оказался жарким. Стреляли со всех сторон. Казалось, что моя роль состояла в том, чтобы не подставляться под пули. Я тоже палил по сторонам, по всем кустам, за которыми, как мне казалось, скрывался враг. Невозможно передать словами тот ужас, что творился там, на узком горном плато, скажу только одно – мы захватили самого Халима живым, а его банду – чуть больше 30 человек – развеяли. Многих перебили, но двоим или троим, удалось бежать!
Отойдя на несколько десятков метров назад мы присели отдохнуть и подсчитать потери.
"Что, дружок, притомился?" – спросил меня старлей, садясь рядом со мной и закуривая.
"Есть немного!" – ответил я, тоже закуривая.
— Так сказать, с боевым крещением … - Серёга не закончил мысль. Он вдруг оттолкнул меня и, крикнув: "Берегись!" закрыл меня собой …
Я сам толком не понял, что произошло. Только когда подбежали ребята, чтобы помочь мне, я сообразил, что Серёжка заметил вражеского снайпера, метившего в меня …
Снайпера сняли тут же, … но … слишком поздно.
Ребята помогли мне поднять старлея. Повернув его на спину, я увидел, как по губам у него стекает тонкая струйка крови.
"Не умирай! Не умирай!" – шептал я, держа голову друга на коленях. Он только посмотрел на меня грустными глазами и тихо сказал:
"Поздно, слишком поздно … У каждого солдата есть мечта – вернуться домой, поцеловать маму, жену, любимую … Многие верят, что их ждут …
Кого-то не ждёт никто …
Меня не ждёт НИКТО! Ты же знаешь … Я пошёл воевать, чтобы защитить Родину … и ту, которою любил … А она … ЕЙ оказалось всё равно, … ЕЙ оказалось наплевать, … ЕЙ я оказался не нужен! А если так, то зачем жить? … Прощай, … скажи сестре, что я, … я … люб … лю … е…ё"
И он безвольно уронил голову. Я закрыл его глаза, и слёзы непроизвольно потекли из моих глаз … Я плакал, впервые в жизни я плакал от горя, … от потери родного мне человека …
Заключение:
Серёжке посмертно присвоили очередной звание – капитана – впрочем, как и семерым другим погибшим ребятам. Трое из них получили звание старший сержант, остальные звание младших лейтенантов. Все мы – погибшие и выжившие – были награждены медалями и орденами за мужество и героизм. И отправлены домой. Наша война закончилась …
Лишь три недели спустя после гибели Серёжки, получая за него георгиевский крест, я узнал, что мой прямой командир знал, на что идёт, его предупреждали, что банду Халима так просто не взять, но он решился, он просился туда – к Магасу, просился для того, чтобы обезвредить боевиков, чтобы погибнуть и прославить своё имя.
Мне кажется, он уже тогда знал, что Лиза его не дождётся и, наверное, именно поэтому стремился снискать славу, пусть даже и посмертную …