Предисловие автора. Поскольку речь идет о довольно специфической жизни
людей, я позволил себе в некоторых случаях употребление
слов и оборотов речи не совсем правильных с точки зрения
литературной этики и не совсем современных. Это сделано
специально для усиления восприятия сюжета.
Олег после окончания школы поступил в военный институт в Новосибирске, где он родился и жил. Ему нравилось носить военную форму, он с удовольствием смотрел на военных, а их жизнь представлялась романтичной. Как и все курсанты, во время учебы бегал в увольнительные, встречался с девчонками. Всё это сопровождалось обычными делами : выпивка, гулянки вечерами, секс, драки и «отходняк».
Перед сном, как традиция, каждый рассказывал о своих подвигах в увольнительных. Безусловно, как опытный рыбак, приукрашивая свои возможности в мире секса. Особые кудесники в бане, во время помывки, хвастались своими детородными органами, подрачивали их, и весело повествовали, как они всовывали и сколько раз за вечер заламывали девок. При этом полувозбужденные члены разрешалось трогать руками на предмет их тяжеловесности и огромности. Разумеется, не у всех курсантов были орудия огромной тяжести и размерности. Те, у кого калибр был средне- статистический, стояли в сторонке и, потупив взгляд, делились своими скромными подвигами. Разумеется, более правдивые рассказы были у тех, скромных. Ибо они не стесняясь, или стесняясь, говорили, как первый раз не получалось выебать проститутку, или как в первый раз у него оргазм случился на 5 секунде. Ну и так далее.
Были ли в училище геи – Олегу неизвестно, по крайней мере, скандала с разоблачением оных не было предано гласности. Да они его и не интересовали. Не возникало мысли о такой любви однополой, парни нравились своей фигурой, а вот о сексе с ними он знаком даже по разговорам не был. Изредка в лексиконе у курсантов было слово «пидар», но не более того. Онанисты были, да. Некоторые, особо неугомонные не могли долго терпеть и сливали в унитазы своих живчиков.
В ритме вальса военного учеба подошла к концу. Выпускной вечер прошел, как и все годы ранее и все годы после этого- в пьянке, ****стве. Наступила взрослая жизнь. Наступило распределение, и необходимо было ехать к месту службы.
Олег получил назначение в штабе дивизии в один из конвойных полков, а там уже кинули в конвойный батальон. Из батальона– в роту, благо дело рота была в одном здании с батальоном. А в роте уже капитан представил Олега взводу. Взвод занимался охраной колонии общего режима. Олег быстро познакомился с личным составом. Знакомился по частям: одна часть была на службе, другая отдыхала после службы, а третья готовилась к службе. Но, если правильно говорить, по военному, то это не части были взвода, а отделения. Но речь пойдет не об устройстве армии, а об отношениях людей.
Ну, во-первых, отношения были сугубо уставные. Это раз. Дисциплина, ответственность перед Родиной, это два. Выполнение статей присяги, которая требовала охранять людей, которые по приговору суда были лишены свободы и отбывали наказание в заключении. Их так и называли «зэка». А последние называли военных либо «служивый», либо «солдатик», либо «гражданин начальник». В этих отношениях был свой устав, не утвержденный каким- либо законодательным органом, и его заключенные соблюдали строго, ибо этот устав писался кровью зэков и солдат. Человеческий фактор существует не только при авариях самолетов и ракет, но и во время охраны зоны, где могут быть допущены и побеги осужденных, и незаконные «свиданки», и перебросы продуктов питания, опять же и наркотиков, и денег. Безусловно, существовал жесткий контроль: и собачки, и сигнализация, и бесконечные проверки. Но, человеческий фактор всемогущ. Опять- таки, это не есть предмет нашего рассказа.
Олега сразу стали кидать в конвой и караул. Так было значительно проще познакомиться с личным составом и входить в курс дела. Набираться, так сказать, опыта.. Как командир взвода, Олег, не без подсказки зам. комвзвода и командиров отделений узнал все слабые и сильные стороны солдат. Ну, и младших командиров: сержантский состав тоже. При умелом подходе и терпении солдаты делились и домашними новостями и секретами во взводе. Знать необходимо было все. Солдаты хоть и ходили на службу с боевыми патронами, по сути еще были мальчиками. А дома были у некоторых и невесты и девушки любимые. Вот последние, так сказать, любимые, не хотели ждать, находили себе замену на гражданке, и для солдата со слабой психикой вся жизнь заканчивалось при получении письма с весточкой об измене. Если пускать все на самотек, то во время очередного караула солдат мог и пулю пустить себе в лоб, или, если во время чтения письма был вне службы, то мог и повеситься. Обязанность офицера была не только не допустить провалов во время несения службы, не только не допустить до жуткой дедовщины, или, как говорится официально «неуставные взаимоотношения», но и проводить на «дембель» солдата целым и невредимым. Конечно, вышесказанные случаи редки, но по идеи такие трагедии не должно быть вообще. Это не то, что убили во время боевых сражений. Жалко людскую жизнь, но что сделаешь, пуля– дура. А гибнуть в мирное время из–за жестокости обращения старослужащего или измены подруги - дело вообще недопустимое. Опять мы отклонились от курса.
Была еще одна сторона обязанностей конвойного взвода. Ну, понятно, что надо не допустить побега из зоны. Но бывали случаи, когда внутри зоны исчезал человек. Надо было его найти как можно быстрее. А спрятаться он мог где угодно на большой площади. И еще: надо было срочно знать, кто пропал, как он выглядит, по какой статье "сидит". А дальше уже машина начинает вертеться: адреса, места лежек, друзья, подруги и т.д.
В связи с этим, солдатики довольно хорошо знали своих «подопечных». Их настроения, их слабости. Не в полной мере, конечно, но за период службы с общением через сутки- двое за полгода люди как- то узнают друг о друге. Олег довольно часто бывал в зоне, общался с заключенными, всматривался в бирки, смотрел и запоминал лица. Ну, мало ли, может и сгодится. Иногда он какую- то информацию передавал в оперчасть начальнику, часто обменивался мнением и с начальниками отрядов. Проходил месяц за месяцем. Шли обычные будни несения службы.
А однажды, во время обхода, Олег забрел в каптерку, где сидело два человека: мужчина лет 45-и и молодой парень, лет 20-ти. Они что- то слесарили в маленькой комнатке. Младший был подмастерьем. Грязные, зачуханные, в черной одежде, шапке. Но вся эта чернота выделила у мальчишки глаза. На Олега смотрели чистые, светлые глаза. Вот уж точно, что как у ребенка. И еще губы : сочные, темно-вишневого цвета. Лицо было белое. Белое, но грязное. Он сморкался, вытирал нос рукавом засаленным, грязным, в разговоре матерился. И суетился. Только появился Олег, как мальчишка стал метаться по комнатенке, предлагая место начальнику. Глаза встретились, и Олег спросил, как его зовут. Потом узнал, как зовут старшего. Посмотрел по бирке статьи. Один сидит за неуплату алиментов, а второй-мальчишка, которого звали Иваном, за мелкую кражу. Они разговорились. Оказались приятными собеседниками. Посмотрев на часы, Олег поднялся и стал выходить из комнаты. Мужчины стали провожать его и попросили заходить на огонек. Олег обернулся, опять встретился глазами с Ваней и пообещал заглядывать. Пройдясь по зоне, Олег вышел на «свободу» к своим птенцам-солдатам. Вечером их сменил другой наряд и, сдав смену, Олег поехал спать в общежитие, где он временно жил. Уже засыпая, Олег прокручивал в голове дневную встречу. Ему понравился паренек. Он стал вспоминать его, его облик, его разговор. В спецодежде и фуфайке трудно было определить фигуру парня, но он понравился даже таким.
После этого Олег иногда заходил в каптерку, но не заставал там своих знакомых –не попадал на их смену. Однажды, во время приезда в зону для проверки работы караула, он опять увидел своих знакомых. Они встретили его с улыбкой и они опять проговорили полчаса. Темы затрагивали различные и непонятно было, как они обо всем осведомлены. При прощании, Ваня попросил Олега принести немного конфет и сигарет. Лейтенант кивнул и сказал, что принесет. Потом Олег зашел в оперчасть и рассказал начальнику о своей «связи» с заключенными. Начальник не увидел в конфетах ничего незаконного, лишь попросил не приносить деньги, письма, водку. Это было само собой понятно, и с чистой совестью Олег уехал в роту.
Так завязалась, хотел сказать дружба, но это не была дружба в понимании этого слова. Это были отношения двух совершенно разных людей, но их соединила духовная связь. Вскоре ушел на свободу неплательщик алиментов. А Ивану оставалось сидеть еще полгода. Теперь у мальчишки был другой наставник. Они по – прежнему разговаривали, а Олег иногда баловал его конфетами и сигаретами. Олег покупал на свои деньги, а Иван, беря сигареты, ничего не говорил, принимал подарок, как само собой разумеющееся. Такие вот возникли отношения.
Наступила весна, и все заключенные переоделись в черные спецовки. Теперь Олег мог видеть немного фигуру мальчишки. Хорошее тело, красивые руки, торс, ноги. За всё это время два парня говорили только на темы общего назначения- музыка, фильмы, книги, отношения с родителями. Ваня клялся, что никогда не попадет в зону, что начнет учиться, работать и жить так, чтоб уже никогда не быть преступником.
В полку, где служил Олег, постоянно были усиленные варианты несения службы. То в одной зоне побег, то в другой. Только поймают одного беглеца, только отдохнешь от круглосуточного несения службы, как возникает напряженка в другом месте, и опять в ружьё, опять усиление, опять поиски, поимки. А это значит, что личная жизнь напрочь отсутствует у офицеров. Если женат, то жена дома сидит и бурчит. Если холост, то вместо жены бурчит в ванной вода, а руки заняты своим делом. Зато когда выдавалось дня два отдыха, то одни офицеры бежали к любовницам, а кто холост– к проститутке. Ну и конечно, пьянки. Как с ****ством не может быть пьянка.
Олег не очень увлекался проститутками. Да и пьянками тоже. Все офицеры в роте были постарше его, и интересы были разными. Лучше Олег по городу пройдется, выпьет пива. А дома можно спокойно закрыться и подрочить. В это время всегда перед глазами у него стоял Ванечка. Чёрт! Почему? Какого? Ну, нравится быть с Ваней. Но он зэк, он преступник и он же пацан. Так какого перца он мельтешит перед глазами, когда рука судорожно дергает за шкурку члена?
Небольшое возбуждение возникало у него и когда Олег отправлялся на помывку взвода. Эти голые бесшабашные солдаты, истые натуралы! И между они тем любили похвастаться своими концами. Олег стоял всегда в сторонке и старался смотреть на это безучастно. Всегда ему это удавалось, так как среди солдат не было того, кто ему нравился.
«Херня какая –то. Пидор я, что ли?» -думалось ему.-« А как же я дрючил баб?».
Начиналось раздвоение личности. Ни разу свой интерес Олег не проявил явно по отношению к Ивану. Он не знал, взаимно ли это и не задумывался об этом факте.
Но однажды Иван сказал:
- Я завтра иду на свободу- он вскинул взгляд на Олега.
-И куда пойдешь?
-Не знаю. Первым делом напьюсь на вокзале, да и переночую там же. Все нормально, начинается новая жизнь. Надо оттянуться. Ой, свобода!!!!-Иван потянулся и посмотрел сощуренными глазами на Олега. –Вот так, гражданин начальник.
-Да, это хорошо, свобода. Мне хорошо было с тобой общаться. Я рад, что познакомился. Но не хотелось бы тебя тут увидеть опять.
-Мне тоже, начальник. Может, когда и свидимся! Приятный ты во всех отношениях. Мне мужик-напарник говорил, мол, держись его- он настоящий друг тебе будет. Да разве может зэк дружить с начальником?
-Во сколько ты завтра отчаливаешь?
-В одиннадцать нас выпустят. Ну, что начальник, прощай?
Они пожали друг другу руку, посмотрели в глаза. Молча. Посмотрели и разошлись. Пройдя несколько шагов в сторону КПП, Олег обернулся и увидел, что Иван смотрит на него тревожным взглядом. Была во взгляде не то мольба, не то тоска, или горе. А может всё вместе в одном комке.
-Давай, иди, готовься! И смотри, не попадай больше сюда!- Олег махнул прощально рукой.