Комбаты.
За весь период обучения в училище, комбатов у меня было два.
Первый комбат, подполковник Старостин, командовал нами три года. Это был офицер с большой буквы, действительно - «слуга царю, отец солдатам»! У курсантов и офицеров батальона, комбат имел большой авторитет, и очень скоро стал для нас Батей. Хлопотно это, командовать личным составом, а курсантами особенно. Основательно по истрепав нервную систему, заработав инфаркт, Батя пришёл к мысли бросить всё на хрен и спокойно дождаться пенсии на кафедре. В знак уважения и признательности, батальон дружно скинулся Бате на «Жигули». Принять такой подарок комбат категорически отказался.
На смену Бате, из дисциплинарного батальона пришёл подполковник Рязанов (фамилия изменена). Не учитывая разницы между курсантами и «арестантами», Рязанов рьяно взялся за дело. На первом построении батальона, комбат заявил
- Курсанты, с этого дня в службе руководствуемся двумя пунктами.
Пункт первый – начальник всегда прав!
Пункт второй – если начальник не прав, читай пункт первый!
Я научу вас свободу любить.
И началось.
Причёска не по уставу – всем полубокс!
Форма ушита – распороть!
Вставки в погонах – долой!
В общем, пришёл «писец» всем нашим «вольностям» выпускного курса. Перемалывая нас, как мясо в мясорубке, новый комбат заслужил всеобщую неприязнь и новое имя – Лом! Нам доставляло большое удовольствие приветствовать нового комбата на общих построениях училища. Стоя перед батальоном, Лом начинал
- Здравствуйте товарищи курсанты!
В этот момент училище замирало в ожидании нашего ответа, и четыре сотни лужёных глоток выдавали
- Ржавея, желаем товарищ Лом!!!
Дружный хохот сотрясал курсантские батальоны.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стали попытки Лома нагадить отдельным личностям при распределении мест дальнейшей службы. Он безжалостно вносил коррективы в курсантские планы, заталкивая «вольнодумцев» в самые глухие углы. «Вольнодумцы» терпели, ждали и дождались. Дальнейшие события записаны со слов очевидцев.
В один из дней к комбату прибыла очередная группа ходоков просить за своё чадо. Прибыли не с пустыми руками, накрыли «поляну» и перешли к решению вопроса, в результате Лом напился до свинского состояния, себя в зеркале не узнавал. Ротный, кабинет комбата располагался на нашем этаже, вызвал взводного, дежурную машину и приказал доставить «тело» Лома домой. Взводный рта не успел открыть, как сопровождать комбата дружно вызвались почти все «вольнодумцы». Глядя на эту свиту, становилось понятно, ребятишки решили получить по счетам.
- Товарищи курсанты! Быстренько доставляем комбата домой, сдаём жене, не задерживаясь, возвращаемся в училище.
- Как его доставлять? Он же ни петь, ни свистеть!
- Молча! Грузите в машину и вперёд.
Машина Газ-66, в кабину этого кабана не затолкнуть, да и место там старшего машины. Остаётся кузов. Ротный, уходя в канцелярию, распорядился
- Загрузить! Доложить о готовности к движению!
Пользуясь отсутствием офицеров, берут Лома за руки, за ноги и в кузов, аккуратность здесь не уместна. Лом, влетев в кузов, только хрюкнул. Доложив ротному, что Лом бережно загружен в машину, процессия двинулась к нему домой. В дороге, с комбатовских погон сняли звёзды и воткнули по одной, получился майор Рязанов, в руку сунули записку
«Прости. Разжаловали. Пил с горя».
Доехали, взводный дал адрес, сам не пошёл. Дотащили борова до квартиры, а дальше? Жена увидит и начнётся
- Ой, мальчики занесите! Ой, мальчики положите!
А нам это надо? Решили сделать проще, и нам приятно, и жене сюрприз.
Прислонили комбата к двери, проверили на месте ли записка и, позвонив, спустились на пролёт ниже. Звук рухнувшего в приоткрытую дверь Лома, возвестил о выполнении полученного приказа.
На службе Лом появился только через два дня, был мрачнее тучи, но обошлось без разборок.