Рубцов – великий поэт. Такая вот простенькая зарисовка с элементами юмора и иронии, которые и сорок лет назад воспринимались так же, как и сейчас: «Когда сбежала ты в Азербайджан». Т.е. в этом побеге было нечто унижающее даму, комичное.
Ответ на письмо
Что я тебе отвечу на обман?
Что наши встречи давние у стога?
Когда сбежала ты в Азербайджан,
Не говорил я: «Скатертью дорога!»
Да, я любил. Ну что же? Ну и пусть.
Пора в покое прошлое оставить.
Давно уже я чувствую не грусть
И не желанье что-нибудь поправить.
Слова любви не станем повторять
И назначать свидания не станем.
Но если все же встретимся опять,
То сообща кого-нибудь обманем...
В этой простой зарисовке столько психологизма! Тут в прозе потребовалось бы повесть написать, а здесь синтез поэзии, когда всего несколько строчек, но видна суть отношений, когда все полутона раскрыты. Стыдно как-то, если ты любил такую женщину, которая может сбежать в Азербайджан. В ответ поэт отвечает: "Да, я любил. Ну что же? Ну и пусть". Это не вызов, конечно, это прощение самого себя - ну и пусть!
Поэт пишет ведь не о том, что он успокоился и счастлив, но отмечает совершенно иное качество своих чувств:
Давно уже я чувствую не грусть
И не желанье что-нибудь поправить.
Это удивительное точное определение, «чувствовать не грусть», а что он чувствует? Он чувствует «не желание что-нибудь поправить». Т.е. это такая пустота, когда уже нет боли. Он оскорблен, но он не стал убивать в себе любовь, что-то осталось. Но что именно? А то, что осталось у нее. Ибо дама сбежала в Азербайджан не из-за любви к другому, а по иным мотивам, сбежала, продолжая хоть сколько-то любить героя стихотворения. Он это понимает, это вот такой поступок женщины, который отвратителен, но его легко простить, ибо она не совсем разлюбила.
Просто любовь ее понижена до другого уровня, когда:
Слова любви не станем повторять
И назначать свидания не станем.
Но если все же встретимся опять,
То сообща кого-нибудь обманем...