Глава из повести "Жизнь станет раем"
Посвящается памяти моего отца Хен Антону Чанженовичу
(Эту историю я слышал не раз от множества людей и в разных местах. Но каждый из рассказчиков интерпретировал по своему, и главный герой стал легендой, и потом просто мифом. Я расскажу эту историю так, как мне передал мой отец, очевидец и участник тех событий – Хен Чен Ги, переименованный в дальнейшем советскими паспортистами в Антона Чанженовича)
***
...Зима 1942 года выдалась суровой и снежной… Земля, потревоженная войной и смертью, замерла, и, будто уснув в печали, оставила людей один на один с силами природы, видимо, желая наказать их всех за свою израненную взрывами и огнём кожу… В небольшом шахтёрском посёлке, добывавшем ценную руду для отечественной советской индустрии, которая сейчас вся работала только на исполнение одной цели – на войну – уже несколько дней чувствовалось напряжение. Нет… Не из за войны! Война с фашисткой Германией была в сознании всех граждан СССР, и за судьбу страны переживали все - и стар и млад… Тревога эта была ординарной - в посёлке заканчивались продукты и скоро начнётся голод!
Раньше продукты привозили на шахтёрской полуторке из управления. Вместе с машиной приезжал уполномоченный из Управления шахты, с ним три автоматчика с НКВД. Обратно они увозили тонну добытой руды. Руда – чистейший вольфрам обнаружили до войны геологи в глубине гор между Киргизией и Узбекистаном. Но его запасы не отвечали требованиям для промышленной добычи, и разработка месторождения не представляла интерес для гигантской советской индустрии. Но когда началась война, каждый грамм стратегического сырья стал оцениваться выше жизни! Тонна вольфрама и никеля – это десять танков! А это – сотни, тысячи спасённых жизней, это отвоёванная пядь земли…
Добычу решили организовать самым распространенным и дешёвым способом – с помощью рабского труда зэков и репрессированных граждан СССР. Весной 1942 года в горы была снаряжена экспедиция, летом прибыла первая партия зеков и репрессированных – народ со всех концов СССР – украинцы, корейцы, чеченцы, и, даже каким-то образом попавшие в поле зрения НКВД, несколько цыган. Орудие труда для свершения стратегических вопросов гигантской отечественной советской индустрии было соответствующим контингенту – кайло и лопата! А осенью шахта уже выдала на гора первую тонну, так нужного для военной промышленности СССР вольфрама.
С тех пор, каждые десять дней в посёлок приезжала полуторка с продуктами, а обратно увозила добытую и расфасованную по 60 кг в кожаных и брезентовых мешочках руду. Политика снабжения была простой: будет руда – будут продукты! Не будет руды – живите, как хотите! Потому все работали не на жизнь, как говорится, а на живот! Иной возможности получить еду во время войны не представлялась возможным. Есть работа – будут продовольственные карточки, будешь ЖИТЬ! Нет работы – нет карточек, и – медленная мучительная смерть от голода… Организовать снабжение шахтёрского посёлка впрок, на случай внедорожья и природного ненастья руководству шахты в голову не приходило: хотите есть – работайте!
Зима пришла неожиданно, хотя начальник прииска с тревогой ждал этого и тревожил руководство шахты в управлении и докладывался в НКВД о надвигающейся стихии.
Но кого интересовала судьба и жизнь зеков и репрессированных?! Помрут – пришлём новых! Работать!... Вот и доработались! Уже прошла неделя, а ожидаемой полуторки с продуктами всё не было. Да и не мудрено – все горы уже давно покрылись снежным покровом, и непонятно как вообще в прошлый раз она смогла пробиться к ним по горной дороге. После долгих раздумий начальник рудника пришёл к тяжёлому, но единственному решению – доставить добытый вольфрам своим ходом, снарядив экспедицию из 50-60 человек, а обратно, чтобы они же и доставили продукты…
- Товарищи!- Осипшим голосом начал он свою речь перед собравшимися шахтёрами и работниками рудника. – Вы все знаете о создавшейся ситуации! Машина с продуктами сюда не пробьётся! Нам необходимо самим организовать доставку вольфрама в управление шахты, а на обратном пути доставить продукты. Необходимо снарядить группу из 50-60 человек из самых сильных и молодых, каждому нагрузить по 20-25 килограмм руды… Ну кто сколько сможет унести, и отправляться в путь! Иначе через неделю начнём голодать…
Народ загудел, обсуждая этот ход начальника прииска. До управления идти по горам почти 100 километров! Это – три дня ходу по горным тропам! О трудностях и опасностях от людей никто особо не думал – басмачей уже давно нет в этих краях. Волки! И холод… Вот что тревожило людей… Хотя-а… Если принести в приисковую контору мешочек вольфрама, то там особо и не задумаются откуда ты его добыл! Но нести-то всё-таки тонну! Кто рискнёт ограбить и сдать такое количество?!
Так, размышляя, народ всё-таки согласился с предложением начальника – нужна еда! То, что стране нужен вольфрам для изготовления брони было понятно всем. Но сейчас нужна была ЕДА! Быстро отобрали самых сильных и молодых и стали готовиться в поход, примеряя снаряжение. Помимо руды нужно было ещё нести пищу на 60 человек, и подумать об охране - не суть важно встретить грабителей и лихих людей – нас много! А суть в том, что руководство в управлении может очень неодобрительно отнестись к этому жесту доверия начальника прииска. Как?! Доверить стратегический груз репрессированным?!... Так можно и в НКВД угодить… Потому с группой снаряжался начальник местной милиции и уполномоченный НКВД с соответствующими бумагами.
***
Как вдруг среди добровольцев объявился тощий человечек – старик, кореец-переселенец, дедушка Ли, как его все звали. Он прибыл с группой переселенцев - репрессированных корейцев, сосланных из Дальнего Востока в Среднюю Азию и Казахстан, по мутному решению Правительства СССР и Сталиным в 1937 году. Непонятно как он попал в эту группу – старый, тощий, не разговаривающий мал-мала на русском… Он был неопределённо древнего возраста, одет в одежонку с чужого плеча во всякий хлам - явно одели сердобольные люди, видя старого и раздетого дедушку.
Поверх разношёрстной одежки на него был намотан большого размера пиджак, обтянутый ремнём. На голове был пожухлый и потёртый ОСОАВИАХИМовский авиашлемофон, завязанный на подбородке шнурками на узелок, видимо, чтобы не слетел ненароком с худой головы. Он был совершенно одинокий, и молчун – ни с кем не разговаривал и не мельтешил перед глазами. Постоянно сидел на каменистом берегу горной речушки и, молча, смотрел в пробегающую струю воды. Там же, на берегу, он соорудил себе шалашик и тихо проживал сам по себе. Он не просил подаяния, и непонятно было, как он находил себе пропитание, как и на что вообще жил?! На работу его никто не брал – куда его?!... И судьба его была предрешена – помрёт, доходяга!
Так всё и случилось бы с ним, может быть, пока на шалаш на берегу речки и сидящего у воды старика, замершего в философской задумчивости, не наткнулся Хен Чен Ги – молодой переселенец, недавно приехавший в этот шахтёрский посёлок. Чен Ги уже хлебанул испытаний к этому времени – в 13 лет, во время этапирования корейцев из Дальнего Востока в 1937 году, он отстал от своего эшелона на одном из разъездов в Средней Азии. Не зная русского языка, он пошёл по рельсам, по направлению, куда поезд увёз всю его семью.
Он перебивался тем, что его подкармливали сердобольные люди, но не желая быть обузой, он как мог отрабатывал своё пропитание – жил в кочегарках, чтобы далеко не отходить от железнодорожного полотна, помогал топить и мыть котлы паровозов. Отдохнув и покрепившись, он продолжал идти к своей семье, где по рельсам, где на крыше вагонов.. Но откуда же ему было знать куда идти? На одной узловой станции поезд поехал в одну сторону, а он пошёл совсем в другую! Через полгода он добрался до г.Самарканда в Узбекистане, а его семья оказалась в Киргизии, совсем в другой стороне.
В Самарканде он пристроился на местном базаре, неожиданно для себя найдя способ для пропитания – разгонял местную шпану, промышлявшими воровством на базаре. Чен Ги с детства увлекался корейскими единоборствами и достиг в них видимых успехов. Видимо, сказалась генная программа, заложенная предками-воинами из прославленного рода воинов. На базаре Чен Ги отгонял шпану, кравших у торгашей фрукты и прочие продукты. Узбекам и таджикам - торгашам - это понравилось, и они стали подкармливать молодого бойца, смело вступившего в схватку со шпаной.
Но это не понравилось местной братве, и он был вызван ими на поединок, где Чен Ги по одному уложил двадцать с лишним бугаёв из местной шпаны! Им и невдомёк было, что существует такая техника рукопашного боя! После этой схватки Чен Ги заимел славу закоренелого разбойника, а на рынке он стал властвовать беспредельно, чем на какое-то время обеспечил себе пропитание.
С течением времени Чен Ги попал в милицейскую облаву на беспризорников, и его направили в ФЗУ (или в тюрьму на казённые харчи, или стань человеком!), где получил специальность электросварщика, что было чрезвычайной редкостью в те времена – кореец и электросварщик?! Но и электросварщиком он стал не простым! Имея природную любознательность и настырство узнать всё, он стал сварщиком-технологом. Получив эту специальность, он стал много разъезжать по командировкам, и там, встречая корейцев, расспрашивал о своих родных…
Так, летом 1942 года, он попал в этот шахтёрский посёлок, где и нашёл в здравии всю свою семью… через пять долгих лет поисков! Изучая местность, обходя окрестности посёлка, Чен Ги и увидел на берегу речушки одинокого старика.
- Дедушка, что вы здесь делаете? – Спросил Чен Ги старика…
Тот молчал, никак не реагируя на вопрос и обращение. Чен Ги обошёл вокруг сидящего старика, осмотрел шалаш и ушёл в посёлок. Дома он взял немного еды, в столовой выпросил чуть хлеба (как электросварщик он имел усиленный паёк) и снова вернулся на берег реки. Старик сидел в том же положении... Чен Ги оставил еду и ушёл. Он вернулся к старику через пару дней, захватив еды с собой. Старик сидел на том же месте и опять никак не отреагировал на появление кормильца. Чен Ги молча оставил еду и ушёл. Он приходил к старику на берег несколько раз, принося еды, и при этом уже не задавал никаких вопросов.
В очередной раз Чен Ги пришёл на берег речки и принёс 200 грамм водки, выданной ему в пайке. Он молча налил водки в стакан, поставил его рядом со стариком и отошёл в сторону. Чуть погодя, старик, не глядя, взял стакан, размеренным и ровным движением поднёс стакан к своему рту и молча, в несколько приёмов, выпил водку.
- Ну-ка… Принеси мне камень! – Вдруг он произнёс негромко чуть погодя…
Чен Ги осмотрелся и взял небольшой камешек…
- Нет! Крупнее! – Категорично сказал старик. - Хороший, крепкий белый камень!
Чен Ги выбрал камень с кулак размером и поднёс к старику. Тот поставил камень на другой по больше, как то присмотрелся к нему, поднял свой сухой кулачок, и стукнул по камню сверху… Бац! Камень разлетелся на мелкие кусочки! У Чен Ги глаза вылезли из орбит…
- Дедушка! Что это!? Как это так Вы смогли? А можете Вы меня так научить?...
Старик сидел, смотрел на пробегающую воду и молчал, и Чен Ги увидел, что в глазах у старика промелькнул какой-то огонёк…
- Смотри и учись! – Вдруг произнёс старик.
Чен Ги снова притащил камней… Но старик не шевелился…
- На сегодня всё! - Коротко сказал он…
Чен Ги ушёл, но стал уже приходить к нему чуть ли не каждый день, забегая после работы и принося еду. И иногда старик баловал себя и показывал Чен Ги своё мастерство по раскалыванию камней на крошки. Чуть погодя Чен Ги уговорил руководство шахты взять на работу старика ночным сторожем, чтобы у того был паёк. Его приняли, и старик стал дежурить по ночам охраняя ни от кого (!?) шахтёрское имущество.
***
И вот этот самый старик (все его стали просто звать – дедушка Ли, по его фамилии) появился среди добровольцев, готовящихся к походу…
- …мазьмите меня с собой, а?! Я плигозуся…
- Уйди отсюда, дедушка Ли! Охраняй имущество от волков тута! - Отшучивались все от назойливого старика…
- Ну, мазьмите меня-а… А?! – Ныл он… - Удлюг на вас пудит кто нападай! А я вас пуду зачичай ! – Твёрдым голосом попытался старик обратить внимание всех на себя…
- Чё-о?! Ты чего, дедок? Как бы тебя ещё не пришлось защищать от волков и тащить на себе! Хотя волки на тебя не нападут – у тя жрать то неча! Худоба и доходяга…
- Никто не буди меня тасить! – Гордо он сказал своё слово! – Я този хосю носить пайка! – С этими словами дедушка Ли молча уселся и стал фасовать мешочек с рудой для себя…
Все махнули рукой… А! Пусть! Если и помрёт в горах, то лишней ношей не будет – меньше одним едоком… Дедушка Ли смастерил рюкзачок с десятью килограммами руды, все участники похода выстроились, каждый пристроил на себе по 20-25 килограмм руды, начальник милиции и уполномоченный НКВД проверили наганы, планшет с документами, и ранним зимним утром все двинулись в путь…
Всё население шахтёрского посёлка вышло в то раннее утро провожать экспедицию. Матери, жёны, и те, кто физически не мог выдержать такой путь, молча и с тревогой смотрели на уходящую в горы вереницу людей… Что-то их там ждёт? Удачно ли доберутся и все ли дойдут?... Но то, что их ожидало, никому, даже в самых худших помыслах, не могло прийти в голову!...
В этот день они со свежими силами прошли почти 40 километров по горным заснеженным хребтам и к ночи добрались до небольшого узбекского кишлака в горах. Подойдя к краю поселения, остановились на краю, начальник милиции пошёл в кишлак договариваться о ночлеге. Все стояли, взмыленные и уставшие от перехода и с тревогой смотрели на узбекский посёлок – как то они отнесутся к нам? В тех краях узбеки в отдалённых селениях с ненавистью воспринимали Советскую власть и недобро смотрели на всех чужаков – захватчики! Но многие успокаивали себя: всё-таки уже 20 лет как здесь установилась Советская власть! Мы же все – советские люди! Но в этих краях до последних лет промышляли басмаческие банды, вырезавшие советских активистов…
Начальник милиции вернулся с несколькими узбеками, и те отвели всех к большому загону для скота.
- Здесь ночуйте, начальник! – Произнёс старший из узбеков, остальные его сопровождающие внимательно рассматривали путников. – Только с огнём осторожно!
С этими словами узбеки удалились, о чём то шепчась между собою… Все расслабленно вздохнули и стали располагаться на ночлег - надо поесть, поспать и рано утром, до зари идти дальше. Но выспаться полностью не удалось… Через 2-3 часа все проснулись от шумного хора громких голосов на улице и яркого света факелов. Перед кошарой стояла толпа узбеков численностью около двухсот или более человек. Они стояли с зажжёнными факелами, и у каждого в руке были вилы, косы, топоры и прочее оружие! У некоторых в руках были и охотничьи ружья…
- Эй, урус! Оставляй еду, руду и наган и уходи отсюда! – Громко сказал кто то из окруживших…
Начальник милиции с окаменевшим лицом выкрикнул в щель ворот:
- Вы что делаете, гады! Вас же всех расстреляют! Вы поднимаете бунт против Советской власти?! Я вас лично буду расстреливать!...
- Э-э… Начальник! Твой наган два, а у нас тоже есть ружья! Или вас всех убьём здесь, спрячем в горах и никто ваши тела не найдёт – накормим волков и шакалов! Или оставьте всё и уходите!
Громкий хор из причитаний и воплей пронёсся над несчастными окружёнными!
- Шо ж это твориться то?! Хлопци! Можа прорвёмся?..
- Ой, маму! Да скильки ж их туточки?! Положуть тута нас усех!...
- Су-у-уки-иии! Мало вас стреляли и жгли в гражданскую-у-у!!! Всех надо было перестрелять! Все-е-ех!!!- Рвал и метал уполномоченный НКВД.
- Если всё оставим, то, что мы скажем в НКВД о том, куда дели тонну вольфрама?! Нас же расстреляют сразу по закону военного времени!...
- Да куда мы сможем дойти? Сдохнем в горах… Да и не отпустят нас они… Свидетелей не оставят в живых!...
Только один дедушка Ли сохранял каменное спокойствие и он молча, раздевшись донага, рвал на полоски свою одежду и плёл из них жгуты.
- Помогай! - Коротко он бросил Чен Ги и остальным…
- Ты чо, дед? Спятил?! – Кто-то с остекленевшим взглядом перевёл глаза от толпы узбеков на старого корейца…
Чен Ги, вспомнив, как дедушка крошил камни, молча, стал помогать старику рвать одежду, и мотать жгуты. Кое-кто тоже взялся помогать от безысходности. Дедушка Ли с лихорадочным блеском в глазах и каким то даже азартом стал наматывать жгуты на коленях, локтях и прочих местах каким то хитроумным способом, завершая завязывать узел у себя на голове… На поясе он намотал что то вроде набедренной повязки из жгутов. Все отвлеклись от чувства близкой смерти, и стали с любопытством смотреть на приготовления старого корейца. Дедушка Ли подпрыгнул несколько раз, размялся вправо-влево, проверяя свою амуницию, что то подправил в узлах…
- Короче.. Пусть дедок выскочит к ним, и пока они будут хохотать, и убивать его – надо всем тикать! – Кто-то выдвинул вариант спасения…
- Беги не нада! – Твёрдо сказал дедушка Ли… - Ходи за моя и бей кто буди лезать земля!...
- Ну-ну! – Произнёс начальник милиции, и взвёл курок нагана…
- Акливай твель ! – Приказал дедушка Ли, встав у ворот…
А на улице бесновалась толпа и улюлюкала, разжигая себя на массовое убийство! Уже начало светать, факелы потухли… Вдруг ворота кошары открылись и на улицу перед толпой узбеков выбежал голый клоун! Толпа замерла на мгновенье, а затем раздался громкий хохот!
- У-у… старый шайтан! Ти хочель нас пугать? Ха-ха-ха… Старый карис-бабай! У-ха-ха-ха…
Дедушка Ли молчал и стоял перед толпой метров в 10-12 от них. Потом он стал глубоко дышать, вобрал в лёгкие воздуха, протяжно взвыл, резко выкрикнув, выдохнул и коротко разбежавшись, подпрыгнул в воздух и понёсся поверх голов толпы размахивая руками и вертя ногами в немыслимых движениях!... Никто ничего не понял ни поначалу, ни тогда, кода всё закончилось! Дедушка Ли сначала сходу прорубил широкую просеку в толпе вооружённых узбеков, оставляя за собой извивающиеся и лежащие на земле тела, потом крутанулся в толпе и стал скакать по головам толпы по кругу, расширяя круг с каждым следующим витком.
Когда дедушка Ли ворвался в толпу, то узбеки ничего не поняв потеряли его из своего поля зрения. Они стали вертеть головами из стороны в сторону, чтобы поймать старика своим взглядом, но не успевали за мгновенно перемещающимся фантомом! В этот момент кое кто из осаждённых рванулся прочь из кошары, спасая себе жизнь… Чен Ги с любопытством смотрел на начало прыжка дедушки Ли, а увидев результат - ринулся следом за стариком, сшибая оставшихся противников с ног своими отработанными приёмами. Потом за ним рванулись остальные, и все стали добивать оказавшихся на земле и остальных узбеков, которые стояли, замерев в шоке.
Но не многих приходилось добивать! Большинство из покалеченных дедушкой Ли имели раны не совместимые с жизнью! Оторванные уши, словно срезанные бритвой (какой силы-то был удар?!), переломанные шейные позвонки свидетельствовали о мгновенном смертельном исходе. Те, кому дедушка переломал предплечья и рёбра, удостоились почётного добивания осаждёнными, но оставались в живых!
Через несколько коротких минут всё было кончено! Поляна перед кошарой была покрыта телами поверженных несостоявшихся убийц, а посреди тел стоял дедушка Ли и свирепо вращал белками глаз. И это уже был не чахлый и дряхлый старик! Мышцы его были напряжены, жилы вздулись, грудь расширилась – и куда делась обвисшая дряблая кожа старика?! Он стоял, словно тигр на повергнутой добыче, нервно и глубоко дышал. Его ноздри широко раздулись, а грудь вздымалась, словно кузнечные меха, прокачивая в лёгкие тонны воздуха волну за волной…
- Кто хоти с моя длаться? Кто думай моя сталый доходяга ?...
- Не-е… Ты чо, дедушка Ли?! Никто так не думает! – Начальник милиции с опаской ответил ему, с облегчением сняв курок нагана с боевого положения…- Слышь, дедушка Ли! А что это за борьба у тебя такая? Где такому учат? На войну б таких спецов, и за три дня всех фашистов перебили бы! – Задумчиво произнёс он…
- Такой больсе не наусит никто! Все уситель узе умель дамно…
Немного остыв, дедушка Ли вдруг обмяк, упал на землю, потеряв сознание… Его бережно подняли с земли, внесли в кошару, сняли жгуты… Чен Ги что то слышал от стариков о таких воинах-убийцах. Теперь ему нужно выспаться в течение не менее суток и нельзя тревожить спящего. Нельзя, ибо его дух должен во сне успокоиться, так как он, его дух, сейчас бьётся с духами убитых дедом в бою врагов… Только тогда, когда дух успокоится и умиротворится в битве, можно будет проснуться воину и жить дальше! Чен Ги взял заботу о старике на себя. Он укутал старика чапанами-халатами, снятыми с убитых узбеков и сидел – караулил покой старика. Начальник милиции тем временем стал делать свою работу, взяв добровольцев, обходил село и брал объяснительные со всех жителей посёлка.
Жители кишлака, увидев какой разгром, учинила малая горстка шахтёров безропотно подписывали все бумаги, а подкреплённая слухами молва, о каком то шайтане старике-корейце, который летал голым по воздуху, отрывал всем головы и пил хлещущую из тел человеческую кровь, напрочь отбила всё желание, как воевать против Советской власти, так и вообще в чём то не соглашаться и перечить! Чуть позже пришли старейшины – аксакалы кишлака пришли к начальнику милиции и слёзно просили его уничтожить все протоколы – не нужно ничего писать! Итак, они наказаны – столько их людей убито! Это шайтан их попутал, и они наказаны Аллахом… рукой старика-шайтана… А зачем живых наказывать ещё? Расстреляют ведь! В обмен за это они обещали наладить транспортную доставку руды и продуктов на шахту на местном гужевом транспорте – ослах.
Начальника милиции такой расклад весьма удовлетворил! Решался вопрос о бесперебойной поставке сырья с месторождения и до управления. До сих пор не получалось наладить контакт с местным населением ввиду его враждебности к новой власти. Инструкции, полученные от руководства внутренних дел требовали деликатного решения этого вопроса, а «деликатно» никак не получалось, и вот - разрешение спорного момента!
Руду ту доставили спокойно, вовремя и с меньшими усилиями. Весь груз разместили на двадцати ослах и с несколькими местными погонщиками, с охраной из добровольцев и уполномоченным НКВД (а как же без охраны?) доставили груз по назначению. Вся оставшаяся группа ожидала возвращения каравана в этом же кишлаке, отдыхая и отъедаясь – местное население выплачивало положенную контрибуцию и для шахтёров ежедневно резали баранов и коз, заминая, таким образом, неудавшееся ограбление. Да и дедушка Ли не приходил в сознание ещё пару дней, потом, когда он очнулся, то он снова впал в немногословность и меланхолию.
Он не отвечал ни на чьи вопросы о том, кто он и откуда, и где научился такому мастерству в рукопашном бое. Потом приезжали сотрудники НКВД и пытались допросить его, но дедушка Ли всё талдычил им, что «…моя люски понимай нету… моя мало-мало кусай нада…». Потом в Управление НКВД пошла докладная о том, что «…утверждения об уничтожении более ста человек одним лицом не соответствует действительности. Подозреваемый в этом действии – старый и немощный старик, к тому же находящийся в маразме в силу дряхлого возраста. Увечья и убийства при инциденте совершили сами же потерпевшие: когда старик вышел в голом виде и забежал в толпу, в силу своей умалишённости, то потерпевшие попросту не смогли попасть в него из-за малого его роста и перебили друг друга в толчее и тесноте! В этом и заключалась хитрость старого корейца…».
Допрошенный в НКВД народ – свидетели и участники происшествия – с течением времени подтвердили эту версию сотрудников НКВД… А там умели и допрашивать и переубеждать! И со временем многие даже и поверили, что всё так и было! Не может один человек скакать по головам других и убить сто с лишним человек голыми руками! Всем померещилось… От страха! Узбеки сами друг друга и перебили!
Но молва о летающем по воздуху шайтане и отрывающем головы всем врагам Советской власти, в НКВД очень даже понравилась! И они стали даже подогревать эту тему в отдельных местах среди тёмного и необразованного населения: «…Вы что – против Советской власти?... Тогда мы сюда позовём другого нашего уполномоченного и он с вами будет тут разбираться… Мы то с вами то по хорошему… А вот приедет сюда тот самый шайтан-старик…Слыхали про такого? Он вам покажет…».
А дедушка Ли, как всегда молчал, сидел на каменистом берегу и смотрел на пробегающую воду в горном ручье. Лишь однажды он коротко бросил Чен Ги фразу о том, что простого человека такому никогда не учили! Только избранные могли знать и имели право передать по наследству это ученье. Обучение начиналось с самого рождения младенца. Купание в холодном горном ручье – лёгкая забава, по сравнению с остальным!
Терпимость и выносливость, отработка навыков и многочасовые тренировки ради главного – воспитать воина! Особенного воина! Воина, для решения задач, которые под силу только Избранным! И целью их с задачей было - остаться избранными и передать по наследству свою власть и секреты военного искусства. А у него нет наследников, и никогда ему уже их не заиметь! И не увидеть ему больше своей Родины, ради защиты которой и существовал его род… Он – последний! Последний из Избранных...
Кто же ты, дедушка Ли?...