Современное успешное производство непременно базируется на принципе «ничего лишнего». Но как часто бывает, определить лишнее не так-то просто, – успешным же быть не то чтобы хочется – иначе и быть не должно.
Отсутствие успеха объясняется просто: занимаешься не тем и в окружении лишнего, что вуалирует внимание и уводит от того настоящего и главного, на чем основан собственный успех. Ибо сказано, что талантливы и способны все, каждый в своей ипостаси.
Под категорию лишнего могут попасть социальные достижения былого Союза – об этом сказано больше, чем много. В те благословенные времена, что ни организация, то обязательно с социальной направленностью. Даже индустриальное производство было школой воспитания Человека Труда. Тогда верили в гармоничное человеческое общество, где каждый трудится по своим способностям, а получает по потребностям. Потребности, конечно, строго унифицированные. Да и зачем смертному гражданину пресловутый золотой унитаз, автомобиль с 800-сильным двигателем? Что за блажь летать в личных самолетах и возводить новые средневековые замки? Эту аналогию можно градуировать до истинного понимания уровня комфортности. Комфортности прежде всего для успешной работы души и мысли.
Поэтому принцип «ничего лишнего», имеющий универсальное значение, первоначально уместно рассмотреть со стороны технического производства, где созидается тот самый продукт, который является основой благополучия для всех социальных слоев.
В свою бытность случилось мне принять в исполнительное руководство производственный участок, совмещающий и ремонтную и эксплутационную службу. Назовем этот участок непрерывным химическим производством. Эдакий комплекс аппаратов и сосудов, соединённых системой трубопроводов, электрических кабелей, систем технологического контроля, управления и автоматики, и помещенный в изолирующий от окружающей среды кожух. Само производство находится в отдельном здании и является опасным производственным объектом по определению и классификации федерального закона ФЗ –116 от 21.07.1997г. с рядом дополнений в последующие годы.
Задача стояла такая – выпускать продукт и снизить расходы (издержки производства) при неукоснительном и приоритетном соблюдении норм и правил как промышленной безопасности, так и прочей безопасности: общей, пожарной, экологической.
Выпускать продукт нужного качества коллектив умеет, а вот планомерно и заинтересовано самим снижать издержки производства – задача отчасти новая. Прежде особо не заморачивались на этот счет, что и делалось, так по указанию сверху. Важно было любой ценой выполнить возложенные функции по выпуску продукта. Теперь никто не хочет платить цену, в которой заложены потери производства (расхлябанность, промашки, неоправданные траты и т.п.).
Перед новым руководителем участка задача стояла двойная: принять участок такой, какой есть («как было») и через систему целевых показателей определить будущее состояние. В котором радикально сократятся издержки производства, то есть всё то, что не дает качественно работать, получать достойную зарплаты, иметь чувство гордости за свой труд и предприятие в целом. Фантастика!
Начал с тотального осмотра постоянных рабочих мест.
Постоянное рабочее место, скажем, слесаря-ремонтника – это прочный металлический стол под два метра длиной – именуемый верстаком. Посредине верстака – тиски для зажима деталей. Слева и справа под столешницей тумбы с выдвижными ящиками, а впереди над столешницей приварены в два ряда полочки. Над каждым верстаком индивидуальный светильник.
Я зашел в мехмастерскую в десять утра вместе с бригадиром. Работа бригады заключалась в ремонте тех самых сосудов и аппаратов, где производился наш продукт. В это время вся бригада должна находиться на одном из аппаратов, занимаясь его разборкой. Но вопреки моим ожиданиям, один самый габаритный работник – слесарь Валера находился в мастерской, причем в нелепой позе – он сидел на металлическом стуле-вертушке, задрав ноги на тиски, как американцы задирают ноги на стол в деловой беседе.
Волна возмущения охватила меня. Ну, думаю, дам разгоняй. Валера как-то виновато улыбался и смущенно показывал не правую ногу. И впрямь здесь было необычное: нога была зажата в тисках!
— Паразиты! Сел на минутку отдохнуть. Ноги поднял выше, что для большей пользы отдыха. На минутку вздремнул, а они у меня ногу зажали в тисках и вороток сняли. Ушли сами. Не паразиты ли? Бригада называется…
— Когда ты успел устать? Рабочий день только начался – с неудовольствием спросил бригадир Петр.
— Когда? Включай соображалку! Вчера. На огороде напахался! У меня, едренна лядь, десять соток земли и скотина вдобавок.
— Корова? –поинтересовался я.
— Да нет, – засмущался Валера. – Коза и поросенок.
Мы с бригадиром рассмеялись. Сочетание крестьянина и рабочего представлялось невероятным и забавным.
— Пожалуй, корову держать выгоднее. Каждый день по ведру молока. Весной теленочка принесет, который за лето вымахает на лугах в добрую пару-другую центнеров телятины, – заметил я, как будто со знанием дела.
— Корову хрен прокормишь. Одного сена тонну с лишним надоть. Сутками придется робить.
— Это да, если по старинке жить натуральным хозяйством: и упластаешься, и цена будет неоправданно высокая. А вот бы скооперироваться: один держит скотину, другой заготавливает корма, третий привозит, четвертый стоит у станка. В Японии, например, животноводческие фермы вообще не имеют запасов кормов. В строго определенное время совершенно другие, работники привозят кормежку. Все четко работает, как часовой механизм, состоящий из сотни различных деталюшек.
— У нас такой фокус не пройдет, – хмыкнул Валера. – Не пройдет и недели как коровы сдохнут. В нашем бардаке только на себя и надежда!
— Что ж выбирайся тогда сам из тисков, – неожиданно сказал я. – Мы пойдем глянем как продуктивно работает остальная бригада. А ты подумай, почему никогда не сдохнут коровы в Японии. Вернемся – спросим.
— Эй, да вы что, мужики. Меня так оставляете. Кто зайдет – смеху будет… Эй, так нечестно, когда же работать…еклмн…
Мы с бригадиром последних крепких словечек не услышали. Хлопнувшая металлическая дверь смачно пригвоздила работничка Валеру к верстаку. Мне же не терпелось взглянуть на шутников, поместивших сотоварища в тиски, как некий материал для обработки, и словно ушедших поискать подходящий инструмент, чтобы по своей любимой присказке, сделать из дерьма конфетку.