Из тех снов, которые следует записать и запомнить. Это многое значит.
***
В комнате всего одно окно. Зато какое! От пола до потолка. Если вам приходилось когда-либо смотреть из такого окна, вы знаете, какие ощущения просыпаются в недрах души.
Какие чувства просыпаются в недрах опустошенной души, знают не все. Надеюсь, и не узнают.
Окно. За окном ночь. Новолуние. Тяжелые шторы фисташкового цвета раздвинуты по обе стороны огромного окна. И взгляд прикован к нему, но взор устремлен куда-то вдаль, сквозь стекло, сквозь ночь. Город на твоей ладони. Мечта любого среднестатистического романтика – почувствовать себя Наполеоном. Не обязательно быть им, главное – чувствовать.
Я улыбаюсь. Весь день ждала телефонного звонка. И весь вечер ждала. И, кажется, буду ждать всю ночь. Не усну, пока не услышу голос, пока не пойму, что у него все хорошо.
Мы недавно здесь живем. Всего около трех недель, а стены уже стали домом родным. Так бывает, когда долго ждешь свободы, личного пространства и вдруг… получаешь то, чего хотел. Когда расстаешься с тем, что окружало тебя в период всей твоей предыдущей жизни, то неосознанно улыбаешься сам себе. Из той, предыдущей жизни, я взяла с собой очень мало. Книги, компьютер и кошку. Практически всю одежду я оставила в родительском доме. Не совсем ясно, почему, но так и было. Я похудела как-то быстро, опять. И теперь необходимо было сменить добрую часть гардероба.
И вот, я сижу в гостиной, в одном только халате, сжимаю в руке телефон и смотрю сквозь большое окно. Я улыбаюсь. Луна тоже улыбается мне серебристым мерцанием полумесяца.
Это наш новый дом. И мы живем здесь втроем. Я, он и кошка. Пока что втроем.
Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь могу позволить себе купить такое «гнездышко»! И все благодаря одной книжонке, которую согласились напечатать в издательстве. Я вне себя от радости. Она буквально переполняет меня. Вместе с тревогой.
Но он все не звонит. Ужин давно остыл. Я улыбаюсь.
Когда-то в детстве у меня была одна крайность. Если я слышала что-то обидное в свой адрес, то действовала как нельзя радикально. Была груба и лезла в драку. Или же попросту плакала.
Сейчас все несколько изменилось. Чтоб не плакать, я улыбаюсь. Это похоже на лицемерие, но так лучше. Я не могу все время плакать – люди не склонны к пониманию столь тонких материй.
Мясо остыло.
Как-то, во время похожей ситуации, я вышла поздно ночью из дома и направилась в магазин. За сигаретами. Он всегда говорил, что идти в магазин за одними только сигаретами – это пафосно. И такой пафос могут себе позволить только «мажоры». Я улыбаюсь.
Салат остыл. Испанский жаренный картофельный салат. Остыл.
Пачка сигарет так и лежит. Нетронута. Запечатана. Я просто знаю, что если он однажды не вернется и не позвонит, я выкурю пачку этого разрекламированного дерьма полностью. И улечу во Францию. Даже вещи собирать не стану. Оставлю все, как есть. Один мой друг часто говорил, что я похожа на француженку. Я давно его не видела. Я давно не видела никого из моей прежней жизни, потому что я много пишу и живу только ради него и кошки. Пока что только ради него и кошки. Я улыбаюсь.
Мне жарко, хотя на самом деле очень холодно. Я просто не чувствую температуру. Вернее, чувствую, но неправильно.
Скоро рассвет. Вот, уже совсем скоро. И дверь скрипит. Я улыбаюсь. Нет-нет, я уже не могу сдерживать себя. По щекам катятся слезы.
- Доброе утро. Я дома.
О, Черт!
- Не хотел будить тебя. Поезд задержали. Телефон ни к черту, с такой батарейкой – надо бы новый купить… Мм… пахнет вкусно. А ты это чего?
Он, не снимая кед, подходит почти вплотную. Кеды?! О, Небеса! Как эпатажно они смотрятся с костюмом и галстуком.
- Доброе утро, дорогой. Я тут это… лук резала.
Я улыбаюсь. Он смотрит на меня, не отводя пристального взгляда.
- Выбрось свою чушь из гениальной головы. Не мой метод, детка! – и обнимает за плечи. – Голодный, как волк. Даже не так… изголодавшийся!
***
В общем, пора бы кому-то перестать бояться жить. Все будет так, как мы сами того захотим.