***

Во тьме комнаты вспыхнул маленький огонек, и осветил изможденное лицо, костистые руки, держащие зажигалку и сигарету в бледных губах.
 Огонек погас и тьма вновь сгустилась вокруг небольшого алого пятнышка. Глубокий вздох.
 Владелец рук и лица зашевелился в кресле, а вместе с ним и алая точка. По комнате распространялся дым.
 Человек сидел уже довольно давно. Он вспоминал события недавнего прошлого. Ведь все так хорошо начиналось...
. . .
 Первая встреча с ней была не то чтобы очень приятной.
 Я, в компании моих чудаковатых друзей шел вниз по улице к рынку. Как раз стояла ранняя осень, листья только начинали осыпаться, и вовсю моросил мелкий дождик. Особенно неприятного типа - это ни ливень, который хоть и вымочит до нитки, но быстро закончится, ни гроза, ни град, ни затяжной *плач неба*. Так, несуразность, пробирающая до костей.
 Но мы были веселы. Шли, шутили, смеялись, обсуждали что-то - сейчас и не вспомнить, шли на рынок. Даже непонятно зачем.
 И вот, первая встреча. О, я её не видел. Я почувствовал этот почти материальный взгляд, вперившийся мне в затылок. Словно я - особый микроб, которого с интересом изучают ученые. И вот хоть я и слышал её, но готов поклясться что она фыркнула нечто презрительное.
 Сделав вид что споткнулся, я бросил взгляд через плечо.
 Потрясающе. Высокая девушка, одетая в темный плащ и юбку да колен с черно-белыми полосами. У неё явно была изрядная примесь арийской крови... процентов на сто. Длинные светлые волосы - причем без пошлой желтизны, молочно-белые, как у альбиносов, к примеру. Ровный овал лица,  тонкий носик, высокий лоб, тонкие губы, свободные от каких-либо прикрас. На ней вообще не было косметики. И глаза - глаза за квадратными очками - цвета летнего небо. Ярко-голубые, они смотрели сверху вниз, как на причиняющее беспокойство насекомое, как на пятнышко, так некстати появившееся на одежде.
 В тот момент я еще не влюбился. Нет, в тот момент я был уверен что любовь - не для меня. Циник и скептик, пофигист-флегматик. Я чувствовал аззарт, я хотел ответить. Хотел доказать что я нечто большее чем... ундерменш.
 Слово за слово, фраза за фразой, и даже она, такая величественная вошла в раж.
 И как то проскользнули нити соприкосновения. Ключевые слова, за которые мы уцепились как энцефалитные клещи, вынимая наружу самое сокровенное.
 Там было что. Общие интересы, вкусы, взгляды... И настал момент, когда я, после долгой беседы на скамейке в парке случайно коснулся её руки. И не убрал.
 Я стеснялся смотреть в её глаза, какой-то неведомый стыд сковывал меня. Мне тогда показалось что прошло не меньше получаса.
 Она встала. Резко развернулась и пошла, но на вопрос *мы еще встретимся?* остановилась. Я чувствовал её взгляд, когда она стояла, раздумывая, когда она медленно подходила обратно и когда она ласково растрепала мне волосы.
 Это было страшно. Просто дикий ужас - чувствовать то, от чего столько времени сознательно отказывался, то, о чем думал как о разрушающей сущность помехой... Испытать это чувство к ней.. Это было сродни богохульству.
 Встречи продолжились. Но изменились, изменились в деталях, но разница была разительной.
 Если раньше она смотрела с легким интересом, то теперь - изучающе. Участились случайные касания, и я не уверен что они были случайными. Иногда мы просто сидели молча, а я краснел до корней волос и чувствовал себя круглым идиотом. Счастливым идиотом.
 Гормоны, все пройдет, просто переключись, забудь, с глаз долой - из сердца вон - а надо ли? Тогда я четко понял что не смогу разорвать эти золотые цепи. Да и не захочу.
 В середине осени - спустя месяц после первой встречи, она разрешила мне подержать её руку. Сама взяла меня, когда я провожал её до дома. И это было одно из самых ярких впечатлений моей жизни. Я держал узкую ладонь едва-едва, боясь упустиьт такое чудо. Словно это была не ладонь, а тонкие нити паутины.  При этом я не мог говорить - дыхание перехватило, язык не слушался совершенно, сердце колотилось как бешеное, а в груди разливалось чувство, словно меня изнутри надувают гелием.
 А когда мы подошли к подъезду, и она меня обняла - я едва не задохнулся. Дождавшись, пока за ней закроется железная дверь, я осел у стены и хватал ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, и все не мог надышаться - столь упоительным стал привычный городской смог.
 Я шел домой и видел в самых обычных вещах что-то невообразимо прекрасное. Небо казалось глубже, голые деревья - спящими гигантами, лужи - разбросанными, сверкающими монетами, и даже люди вокруг как-то преобразились.
 Всю ночь я метался, мне снилась невнятная дребедень, но я часто просыпался от чувства утраты, и подолгу ворочался, пытаясь вновь провалиться в беспокойный сон.
 И после этого я умер. Умер как человек, как личность, как уникальность. Она пропала. Я больше не видел её, не слышал её голоса, не чувствовал её присутствия.
 Каждый день я подходил к её подъезду и ждал. Ждал, часами, и в дождь, и в снег и в мороз. Я умолял небеса вернуть мне возможность хотя бы издалека восхищаться ею, но нет. Она пропала с концами.
 Сначала я просто сидел перед окном, лишенный мыслей, желаний, стремлений, цели жизни. Я просто сидел и смотрел ка белые хлопья, кружась, падают на землю. Потом я плакал. Чувствовал себя недостойным, тщетно искал ошибку, ревел в голос, что совсем нетипично для меня. Скреб во се ногтями грудь, пытаясь добраться до нестерпимо ноющего сердца... Все пустое...
 Потом я стал тенью самого себя. из мира вокруг ушел цвет. Я словно машина, делал то что нужно, не оспаривая и не задавая вопросов. Мне было все равно. Только светловолосый ангельский образ крутился перед глазами.
 Прошли годы. Совсем немного, но я быстро состарился. Внешне все в порядке. Все как у всех - семья, работа, друзья.
 Но в сердце до сих пор кровоточит трещина, цвета её глаз.
 Camerdiner