КинОкрошка
Эссе, заметки, рецки, споры о КИНО
«Дуэль», Мосфильм (1961)
Режиссеры Татьяна Березанцева и Лев Рудник, сценарист Татьяна Березанцева, оператор Антонина Эгина, композитор Владимир Юровский, художник Владимир Камский.
В ролях: Олег Стриженов, Владимир Дружников, Людмила Шагалова, Александр Хвыля, Леонид Кадров, Георгий Георгиу, Елена Кузьмина, Леонид Пирогов, Юрий Леонидов (II), Вера Бурлакова, Павел Винник, Эмануил Геллер, Валентин Кулик, Семен Свашенко, Петр Соболевский, Инна Фёдорова, Нина Акимова, Нина Вильвовская, Сергей Ермилов и др.
Не совсем понятно, почему эта экранизация столь редкий гость в наши дни? Во всяком случае, я в «сознательный период восприятия» что-то не припоминаю её. Чем не угодила? Впрочем, смутно догадываюсь, но утверждать не смею.
Вот случай, когда сопоставление - занятие совершенно не благодарное.
Во-первых, потому, что «Плохой хороший человек» (1973, я его лет 30 считал первичным и очень любил) совершенно вытеснил «Дуэль» (1961). И абсолютно несправедливо.
Во-вторых, потому что «Дуэль» (режиссура: Т. Березанцева и Л. Рудник) вышла на 12 лет раньше, и команде И. Хейфица было, с одной стороны, труднее: уже существовала замечательная постановка с ансамблем выдающихся актеров. С другой стороны, «на плечах гигантов» обзор-то объёмней, а фокус шире. Плюс прошло 12 лет (в кино – эпоха!), можно оглядеться, учесть плохое, добавить хорошего, накопленного за эти годы мировой практикой. Да и время уже было не в пример либеральней: с конца 1960-х многим (Полока, Тарковский, Аскольдов, Кончаловский и др.) удавалось (не всем, правда, без потерь) заступить за острые «флажки», воздвигнутые хрущевской цензурой, и преодолеть соответствующую концепцию «плохого – хорошего».
И это был сделано. А получился «Плохой хороший человек».
Тем не менее, по просмотру «Дуэли» и, отдавая должное условиям её создания, я теперь теряюсь в оценках: что же лучше?
В целом, на мой взгляд, «Дуэль» к чеховскому первоисточнику поближе. Судим хотя бы по тому, что в конце 19 века в русской литературе не созрели те новаторские вольности, которые мы употребляем как постмодернизм, зачатки коего проглядывают в манере исполнения ряда персонажей у Иосифа Хейфица (перво-наперво Олег Даль).
Возьмем доктора Самойленко в подаче Александра Хвыли. На фоне хрестоматийно заезженной импровизации Анатолия Папанова он особенно контрастен. Потому как такого просто не видели или видели слишком давно. Да, Самойленко-Хвыля заметно и непривычно строг, принципиален, даже жестковатым будет в виду «мягкотелого», супер-демократичного «пост-дублёра», гениально сотворенного Папановым. Но - армейский доктор, как его понимали раньше (1891 год – время написания повести) и, тем более, на рубеже 1950-60-х.
Вероятно, и спорно, но мне кажется, что Хвылевский вариант ретроспективно ближе к чеховской композиции. Безусловно, этот царский военврач резче в выводах и высказываниях. Но не следует забывать, что тогда (при Александре III с Победоносцевым, как и 70 лет спустя - при Никите Хрущеве с Фурцевой) не могло ещё быть такого покладистого, лояльного отношения к либералам, декадентам и прочей «депрессивной муре», сконцентрированной в Лаевском.
По той же причине сам Лаевский в отображении Олегом Стриженовым выглядит симпатичнее и приемлемее большинством: менее развинчен, упадочен, деструктивен. Думаю, Далевской версии Лаевского в 1961 году просто не могло возникнуть. Не только у режиссеров, но и самого Олега Ивановича, и не только в силу возраста. Народ-романтик, грезивший Гагариным и недавним покорением целинных и таёжных далей, уж точно бы не понял.
Стоит также учесть, что и ницшеанство при Хрущёве было, мягко говоря, не в чести, сравнительно с брежневскими 1970-ми, когда слово «Ницше» переставало быть ругательным и обретало начальную персонификацию. Не исключено, это ещё одна из причин, по которой фон Корен у Владимира Дружникова опять же человечески более мягок, чем в толковании Владимира Высоцкого: он же, Корен – путешественник и практик, враг (значит, хороший!) злейшего социального «маргинала, аморала, тунеядца, воинствующего метафизика и пустомели… короче, гнусного вырожденца» Лаевского (плохой, ух какой плохой!).
Наконец, не будем упускать из виду, что, как уже говорилось, и время кардинально изменилось, и эстетика, и техника съемки, и что можно было уже сравнивать, выбирать, отсеивать и тасовать, то есть достаточно вольно комбинировать. Таким образом, если оттолкнуться от своеобразия авторских приёмов и предпочтений, то новая концепция прочтения Чехова по большому счету была сведена к полярной психологической контре: злого задобрили, мягкого ожесточили, плохого охорошили… И всё это с учётом модных веяний, принципов и идеалов шестидесятников.
Что отразилось даже на трактовке персонажей второго плана. Так, дьякон Победов (Георгий Корольчук – «ПХЧ») куда эксцентричнее и веселей, то есть зрительски интересней, просто улыбчивого батюшки (Л. Кадров – «Дуэль»). Но исторически достоверней, пусть и скучней, скорее всего, всё-таки второй.
Или вот тоже Кирилин Георгия Георгиу – просто… Георгий Георгиу. Но в очередном перевоплощении этого неистощимо-искромётного мастера. Заслуживающий только превосходных степеней, Георгиу в силу своей энергетики стихийно захлёстывает и перекрывает качественную и отточенную игру замечательного актера Анатолия Азо. Другой вопрос: а надо ли и уместно ли это здесь? И скупой лаконизм Азо не есть ли искомый оптимум? Но такова уж физика Явления по имени Георгиу.
Вот и возьмись сравнить, чьё решение правильней…
Вывод прост: каждый коллектив выполнял свою историческую задачу. И выполнил - честно, талантливо, профессионально. А это значит, что неблагодарно, неблагородно и некрасиво выпячивать одних, задвигая других. Или наоборот.
Либеральней нужно быть, господа, демократичней. Не только в оценках, но и в праве на просмотр и последующие анализы с оценками…
«Анафема», Ленфильм (1960)
Режиссер Сергей Гиппиус, сценарист Леонид Соловьев, оператор Анатолий Карпухин, художник Алексей Федотов (II).
В ролях: Степан Крылов, Клавдия Фадеева, Игорь Ефимов, Николай Гаврилов и др.
По мотивам одноименного рассказа А. Куприна.
Гениальная, шедевральная короткометражка. И даже как-то обидно звучит эта номинация «короткометражка», когда в это КИНО вмещено столько, что не всякий сериал потянет.
Тут вся жизнь, духовная эволюция человека. Сначала отец Олимпий был ни в чём не поколеблен, ибо был неусомнимо стоек, слепо веруя в незыблемость догматов церкви. Потом почитал Дюма, сверзился с олимпийских высей гордыни и быстро добрался до Льва Николаевича Толстого.
Его внезапная могучая порубка дров, когда колоды разлетаются, как поленца, - это прозрение Святогора и предбитвенный взбрык Пересвета - решительный поворот от фанатизма к Знанию.
Олимпий покорён раз и навсегда Правдой Льва Толстого - графа, постигшего сермяжную Русь лучше всех.
И что же, буквально на следующий день его заставляют с амвона предать этого графа-мужика анафеме.
Со слезами, в жутком напряжении, своим профундовым басом начинает отец Олимпий сие не божеское дело - проклинать гения по воле земных властителей, пусть и в рясе.
И с той же нечеловеческой силой, с какой рубил он дрова, этот просветлённый дьякон переводит анафему во… здравие во веки веков.
Когда трусливо потеющая паства шарахалась от своего недавнего обожаемого пастыря, я уже ждал слова «Расстрига!», и его тотчас из канавы выплюнул юродивый (но божий ли человек?)…
Снято с фантастически уплотнённой, прессованной концентрацией искусства, воли, смысла, мудрости, самой жизни во всех её проявлениях: поповском, мужицком, светском, купецком, дворянском, бедняцком...
Вечная тема. Вопрос совести и бесстыдства человеческого.
Как это злободневно. Вот только что все, можно сказать, поголовно восхищались человеком, героем, кумиром, а то и целым направлением, партией, идеологией, строем… верой, в конце концов. Но вдруг разовой отмашкою сверху спускают «анафему», и пошёл народец плеваться, открещиваться, отбояриваться, напрочь забыв всё хорошее, что было у этого - «назначенного к проклятию».
Анафема по «велению свыше» – вечный ветер для флюгеров.
Удивительно красив, силён и артистически совершенен Степан Крылов в этой короткой, но великой роли! Кино на уровне Куприна и Толстого…
«Дело», 1991, СССР
Режиссер и сценарист Леонид Пчёлкин, композитор: Андрей Петров (II).
Страна: СССР
В ролях: Олег Басилашвили, Иннокентий Смоктуновский, Михаил Ульянов, Юрий Яковлев, Владимир Стеклов, Валентина Литвинова, Мария Смоктуновская, Александр Пашутин, Леонид Усач, Сергей Данилевич, Александр Карнаушкин, Олег Заболотный, Владимир Мащенко, Сергей Галкин, Владимир Южаков, Евгений Князев, Александр Числов, Борис Шитиков, Василий Устюжанин, Сергей Степанченко и др.
На редкость лепо и органично сделанный фильм (траурно венчальная часть великой трилогии). По календарю - 1991-й год. Развал Союза, и весь обличительный пафос экранизации великой пьесы Сухово-Кобылина, разумеется, адресован зажравшейся советской номенклатуре.
Однако вышло так, что фильм куда больше, просто-таки с неумирающей злободневностью обращён в ближайшее будущее: коррупционеры и крючкотворы, обескоммуниздясь, очень скоро превозшли партийно-имперские (царские и советские) аналоги.
Этот фильм должен греть сердце росбюрократу, празднично (то есть ежекабинетно и строго в обед) демонстрироваться. Скажем, как «Белое солнце пустыни» для таможеников и космонавтов. Тем более что день бюрократа - не раз в году, это, пожалуй, перманентный праздник взяточной и канцелярской сволочи, не знающей даже выходных.
Есть подозрение, что так оно и обстоит: чинодралы гоняют «Дело» под столом, как наивный, но греющий сердце «ретро-мастер-класс». И именно по этой причине шедевр Пчёлкина не частый гость на большом ТВ-экране.
Выпало так, что я смотрел «Дело» сразу вслед «Свадьбе Кречинского» (1975) с В. Кенигсоном, И. Ильинским и Вит. Соломиным. И хотя эстетика постановки разнится, не говоря про средства и форму (кино и театр), очень интересно без антракта наблюдать эволюцию сатирика: от критики аферизма к глобальному приговору продажной системе всех ветвей власти.
Причём, эволюция этой власти имеет одну стойкую тенденцию: «маразм крепчает, но прорва ненасытна».
Строго говоря, творчество Сухово-Кобылина не похоже ни на одного из современников, особенно, на театре. Это своеобразие обусловлено рядом причин. Во-первых, склад характера: писатель имел высшее... философское образование. Во-вторых, богатый инфернальный личный опыт судебно-тюремной тяжбы: после 7 лет «адского судилища» (его обвиняли в убийстве жены) ещё 6 лет писал он эту страшную комедию. И первый тираж в 25 экземпляров могли прочитать разве что единицы. Ещё один классический пример к чеканной строчке о «пророке и Отечестве».
Ужас ещё и в том, что все произведения гениального драматурга увидели свет через 20-30 лет после написания, что наверняка сказалось на скудости его лит. наследия (кому интересно творить в стол и отбиваться от Фемиды, одна рука которой держит меч, а другая - весы для... мзды? - аллегория из «Дела»).
Внимать действу - истое наслаждение. И великие артисты победоносно заклеймили супостата, разномастные головы этой гнойной гидры. Среди них вездесущий и самый узнаваемый Тарелкин из категории Силы (Олег Басилашвили). А вот его начальник (из той же категории), тупой с виду, но себе на уме и даже попройдошистей Тарелкина Вараввин - Михаил Ульянов. Или милейший мерзавчик Юрий Яковлев - Важное лицо из категории Начальства...
Зато помещик Муромский (Иннокентий Смоктуновский) в этой части трилогии Кобылина - совершенно измождённый многолетним сутяжничеством старичок, не имеющий ничего общего с цветущим и жизнерадостным дворянином из «Свадьбы Кречинского».
Вот что может наш российский суд - бессмысленный и беспощадный...
«Бирюк», Киностудия им. Довженко (1977)
Режиссер Роман Балаян, сценаристы Роман Балаян и Иван Миколайчук, оператор Вилен Калюта, композитор Владимир Губа, художник: Виталий Волынский.
В ролях: Михаил Голубович, Олег Табаков, Лена Хроль, Юрий Дубровин, Алексей Зайцев, Ирина Борисова, Анатолий Матешко, Сергей Бржестовский, Сильвия Сергейчикова, Владислав Мисевич.
Прикасаясь к Тургеневу, всегда важно помнить его программные слова: «В моих глазах враг этот имеет определённый образ, носит известное имя: враг этот был – крепостное право»…
Не забывать о том обещается и режиссер Балаян, воспроизводя сей творческий зарок Ивана Сергеевича в качестве эпиграфа к камерной, лиричной и органичной - «отшельнической» - новелле про лесного «бирюка».
А вот иные критики сегодня, напрочь забыв эту человеческую и творческую Заповедь великого художника, склонны, право слово, уже идеализировать и превозносить царское прошлое. И даже крепостное право! Ещё бы, это ж какое раздолье для «аппетитных и гламурных сцен из раньшего времени», ведь там столько усадебных и салонных красивостей, столько утончённых манер, столько ванильной слащавости с вельможным прононсом… Ах-ах-ах…
Так вот, милостивые государи, если великорусский барин Тургенев хотел заклеймить крепостничество, то советско-армянский режиссер Балаян с этой задачей справился безукоризненно и именно что изящно. При этом убийственно… Лощёный «французик» с дамой из общества походя, не из прихоти даже, а так, машинально - от нечего делать - одною пулей хоронит целый, ни на кого не похожий мир Бирюка. И ничего, кроме омерзения и ненависти, эта сладкая светская парочка, вызвать уже не может. Не нужно порки и казней, виселиц и дыб, барщин и оброков… Напротив, всё слажено от обратного: убийца-то кто? Злодей с арапником или порочный маркиз? Нет, этакий обходительный, изящный, славный фат, франтик в тирольской шляпке, потомственный прожигатель жизни, скользящий по ней легко и игриво, стараясь никого не задеть.
Легко!!!??? Парочка упархивает, смакнув дорогого вина, прононсно щебеча и оставляя после себя… труп… даже этого не заметив. И то! Ведь мелюзга! Крепостные, холопы, мужики – это ж грязь из-под ногтей. О ней жалеть-кручиниться?
Михаил Голубович в роли Бирюка так и просится на продолжение… уже Герасимом. Такой же огромный, могучий, угрюмо-нежный и немой. Только этот бобыль с двумя крохами на вдовом загривке нем не от природы, а от глухоты людской и от того ещё, пожалуй, что он Иной.
Бирюк - естественное дитя Природы, дух-хранитель Леса - не господского, а Русского Леса. Поэтому все лукавые его боятся, как черт ладана. А он добр, ласков и великодушен. Он же отлично видел, как голодный мужик убил зайца, но отвернулся. А его за это подло, коварно, всем шалманом – в тычки, в пинки, в дубинки. Связала дюжина порубщиков и бросила на корм воронью… А Бирюк порвал все веревки и не стал мстить: бессильно только сломал голыми руками дрын толщиной с бревно и замычал. От бессилия докричаться до этих неразумных губителей Живого. Лишь ворон его понимает и всё время ходит по пятам, то поодаль, то поблизь. Ворону и достаётся убитый Бирюк…
Можно ли такое кино назвать лёгким? Или тяжёлым? Не те мерки. Не те. Нет, господа и товарищи, не о буколических красотах леса этот фильм Романа Балаяна и не о патриархальной идиллии русской старины, не говоря про изысканности дворянских пикников и охотничьих потрав… Тут подлЁдно – вполне то есть прозрачно, ежели глянуть хоть раз под ноги – журчит вопрос вопросов. О цене Жизни: тетерева, подбитого барином-охотником, зайца, забитого мужиком-браконьером. И Человека – подневольного егеря Бирюка, нелепо подстреленного модно одетой и манерно вышколенной пустышкой, почитающей себя пупом мира…
А вот отсюда пляшем к изначально заявленным автором «прелестям» крепостничества и бескавычной красоте русского мужика – крестьянина и кормильца…
Если все это для Вас актуально, милости просим: фильм станет бережным прикосновением к настоящей классике и подлинной красоте…
«Степь», Мосфильм, 2 серии (1977)
Режиссер и сценарист Сергей Бондарчук, оператор Леонид Калашников, композитор Вячеслав Овчинников, художники Виктор Петров и Юрий Фоменко.
В ролях: Иван Лапиков, Георгий Бурков, Станислав Любшин, Иннокентий Смоктуновский, Анатолий Васильев (который из «Сватов»), Олег Кузнецов (II), Владимир Седов, Николай Трофимов, Сергей Бондарчук, Валерий Захарьев, Игорь Кваша, Лилиан Малкина, Виктор Мамаев, Ирина Скобцева, Елена Савченко, Михаил Глузский, Михаил Кокшенов, Василий Ливанов, Евгений Гуров, Таня Борискина, Софья Фомичева и др.
До-о-олго искал! Особливо, после прочтения на досуге летом 2006-го под Ейском - неторопясь, в развалочку, смачно... Совершенно не согласен, мол-де, скучное чтиво. Роскошнейшая вещь! И так детально, но без навязки, а, напротив, ужасно вкусно вобрала и отобразила всё, что можно (вплоть до особенностей собачьего лая и хвостовиляний). А что нельзя, стало опять же возможно.
В кино всего не отразишь. Не скажу, что Бондарчук сделал интересней, тем более, занимательней. Там соль не в интриге. Для меня это разные произведения. Чехов - гениальная литература. «Степь» - одна из вершин Её вообще. У Бондарчука тоже классика, но - КИНО. Своя «Степь», как свои «Война и мир», «Судьба человека». На мой вкус, у него хохот персонажей (от Смоктуновского до Кокшенова и Васильева) более режущий что ль, нежели представлялось. Первый эффект - типа клаксон в органе. Но, с другой стороны, а как ещё-то могли гоготать мужики? Читая, в это не вдаёшься. А в натуре выходит куда грубее, чем буквами. Конечно, ни при чтении, ни при просмотре плакать не хотелось. А то не приведи - завоешь, как тот лишканувший хавки волк под запорожским столом.
Скорее, спеть желалось и потянуться до неба... от восторга. Или соединить оба уха одною улыбкой...
Вот два Шедевра. И всё тут. Остальное - музыка небес... Между или... Слушайте. И смотрите...
«Плотницкие рассказы», Главная редакция литературно-драматических программ (1973)
Режиссеры Павел Резников, Надежда Марусалова (Иваненкова) и Борис Бабочкин, сценаристы Борис Ткаченко и Павел Резников, оператор Владислав Ефимов, художник А. Грачев.
В ролях: Борис Бабочкин, Пётр Константинов, Василий Бочкарёв, Екатерина Калинина (II).
Много слов расточать не буду. Все слова расточает Бабочкин, а под сурдинку - Константинов. Уникальная вещь, когда действия нет, когда даже волен случайно отвлечься от сути рассказа, но достаточно упиваться жестом, взглядом, языком, отдельной интонацией божественного плотника по фамилией Чапаев, он же Бабочкин.
Страшно... уютно! Потому что так не бывает. УЖЕ!
Ну не может теперь, в сегодняшней жизни, быть этого тепла, этой раскованности, задушевности, доверчивости, доброты, товарищества, того природного, неурбанизированного настоящего Счастья, роскоши Человеческого общения. Ибо даже, если где то скроешься, - достанут!!! Сатанинскими песняками, мутантской феней, кретинячьей рекламой, бездарными слоганами с опасных для жизни баннеров, матом и пошлятиной пьяной и трезвой речи, заёмным ненатуральным пШиком в манерах, модах, постановке голоса... да вездесущим мобильником и пластиковой бутылкой из-под колы, в конце концов, которая отравленным неуничтожаемым Джинном вынырнет и достанет всюду: на середине Байкала, в леднике Арктики или под пеньком столетней заповедной полянки.
Таких людей нет. Оставшиеся все равно выгорели, обегемотились, дали щербину, столкнувшись с христопродажным цинизмом эпохи Водолея, с чистоганом, который изржавил ВСЁ, с чем соприкоснулся, который убил остатки общинной чистоты, как это произошло с семьёй таёжных отсельников Лыковых, вымерших после первой же стычки с «цивилизацией».
Этот Шедевр - едва ли не самое сильное и сердце-рвущее Прости великой русской сельской общине, духу Согласия и Лада людей и природы, совести и правды, любви и радости...
Слава богу, что уцелели эти тайники, эти закрома духовности, культуры и разума!
Все посты опубликованы до осени 2010 года на сайте «Кино-Театр.Ру»
На фото Александр Хвыля в роли доктора Самойленко ("Дуэль" 1961)