ГЛОБУС – Глобальному университету мира исполнился год. Часть 1
Ровно год назад 29 мая 2031 года появился Единый Мировой Университет «ГЛОБУС» (глобальный университетский союз). Эту дату следует считать эпохальной, многими предлагается ввести новую временную шкалу, которая будет альтернативой предыдущей – от рождения Христа. Однако не это важно. Год назад произошло объединение всех университетов и институтов мира с целью создания единого интеллектуального и научно-просветительского пространства. Огромную роль в этом процессе конечно же сыграл Интернет, в сущности он и остается главным ресурсом для деятельности Университета. Но с другой стороны атмосфера живого общения научных сотрудников, студентов и преподавателей, кафедры и аудитории, встречи и конференции, музеи и экспедиции – все это, конечно, никаким Интернетом заменить нельзя. Главный офис Университета находится в Монтевидео, основные подразделения – почти в каждой стране мира. Университет имеет сотни подразделений разного иерархического уровня, в зависимости от направления деятельности и сферы научных интересов.
Мы отправились в Санкт-Петербургский филиал Университета, который сейчас располагается на месте бывшего СПбГУ. Сейчас здесь находится несколько десятков институтов, среди них наиболее известные – Историко-технический, эколого-экономический, институт общих уравнений, институт информационной геоботаники, ботанико-математический институт, институт онтологической журналистики, институт водной информатики, технолого-психологический финансовый институт, институт анатомии и физиологии известных личностей, идеально-диалектический и материально-диалектические институты, институт этнической экологии, институт политики стай и социальных сообществ, институт медицинской добросовестности и многие другие. В каждом институте насчитывается несколько десятков факультетов и кафедр.
- Сейчас мы проходим по главному коридору, в кабинет 414 к ректору филиала Грибкову Андрею Степановичу, - молодая журналистка поправляет прядь волос и спешит к кабинету с микрофоном в руке. За ней оператор с камерой. Через минуту они стучатся в искомую дверь.
- Адну минутчку! – слышно оттуда, - после раздается звон стеклянной посуды.
- Входите, пожалуйста!
В небольшом, хорошо обставленном помещении за столом сидят двое – ректор и какой-то сотрудник. На столе два монитора, тарелочка с нарезанным лимоном, раскрытая упаковка салями и две чашки, без чая.
- Добрый день, Андрей Степанович!
После знакомства, гости присаживаются.
- Андрей Степанович, расскажите, пожалуйста, о вашем Университете, о его деятельности.
- Ну что ж можно, - тот ослабляет галстук и откидывается на спинку кресла.
- Сама идея создания ГЛОБУСА возникла как-то сама собой в одном из блогов, где постоянно тусовался народ неравнодушный к научным изыскам. От школьников до профессуры. В наш век глобализации, когда какие-то там границы интересуют собственно только отсталых, не наигравшихся в детстве в войнушку персонажей, удобнее решать вопросы различной важности сообща. Это эффективно. Есть мировая экономика, есть одна цивилизация, есть одна биосфера, блогосфера и прочие сферы. Почему же не создать единое научно-образовательное пространство. Конечно, сам Интернет и было такое пространство еще тридцать лет назад, но чисто территориальное расположение ВУЗов, кафедр и прочее – не совсем удобно. Зачем, спрашивается, иметь несколько институтов иррациональной прагматики в разных странах, если можно все это централизировать только в Буркина-Фасо? Или на кой, извините, нам восемнадцать музеев льда, если можно оставить только один и как раз там, где его, этого льда, хоть ж…, - тут сотрудник толкает ректора ногой под столом, - ну я хотел сказать в Антарктиде. Понимаете? С другой стороны, проведение конференций. Вот если раньше ну ездили в Европу и Америку, ну в Австралию еще и очень редко в Африку (а ведь смысл конференции – мир посмотреть, пообщаться там, сами понимаете), то теперь конференцзалы есть в каждом природном регионе. Хотите полазать по горам – езжайте на конференцию неустойчивых полимеров в Гималаи, хотите понырять с аквалангом – пожалуйста – Вас с удовольствием примут в Маниле на конференции посвященной физической истории. Желаете поохотится на ревунов (безопасными стрелами, конечно, они просто усыпляют животное на время) – вперед в Боливию на конвергентную бентофагию, ну и так далее.
- Физическая история, интересно…, - произнесла журналистка.
- А что? Есть физическая история и есть история физики – очень крупные научные школы. Одна на Мадагаскаре, другая на Камчатке с филиалами на Курильских островах. Там вообще очень интересно. Сейчас бурно развивается направление биографий физиков. Например, есть кафедры личной жизни Ньютона, Кулона, Максвелла, Фарадея. И как раз на каждом острове располагается своя кафедра. Студенты там практику проходят.
- Как это?
- Ну как, как? Что Вы в самом деле? Есть лаборатории, там исследуют письма, одежду, посуду под электронным микроскопом. В общем, все то, что осталось от физика при его жизни. Сейчас на Симушир завезли новое оборудование, на котором планируется проводить генетические исследования Резерфорда и Нильса Бора. У их потомков уже взяли пробы слюны и крови, не без проблем естественно.
- А что такое?
- Да денег сейчас все хотят много. Нет у людей никакого энтузиазма. Надо же понимать значение научного знания! Сказано, ведь – не хлебом единым…
- Ну хорошо, а расскажите о направлениях вашего филиала.
- Направлений много, - озадачено произнес Андрей Степанович.
- Ну самые интересные и значительные. Чем, например, занимается технолого-психологический финансовый институт?
- Здесь надо идти издалека, как у Вас со временем?
- Да ничего, рассказывайте.
- Так вот, - ректор достал из ящика сигару и закурил, - если вспоминать, как начинала развиваться научная мысль, то мы должны перенестись на две с половиной тысячи лет назад в Грецию. В то время не было отдельной математики, биологии, физики, астрономии, психологии, химии, истории. Была просто философия, точнее физика. Древние мыслители тогда обычно занимались всем сразу. То, что касалось природы – физика, то, что было попыткой отвлеченных измышлений – метафизика. Со временем наука стала распадаться на отдельные области – мы их называли. Ну и к девятнадцатому-двадцатому веку мы и получили набор различных научных школ со своими дисциплинами. Таким образом, происходила специализация. Физик был уже не просто физик, а физик-ядерщик, или биолог имел специализацию, например, цитолог, физиолог или анатом. Философ занимался не философией вообще, а какой-то узкой областью – диалектикой, например или онтологией. Историки делились на историков античности, средневековья и пр. Что касается диссертаций и статей – они имели уже самую узкую направленность. Такая ситуация приводила к тому, что постоянно дробились и увеличивались направления исследований. Специализация росла, и чтобы заниматься какой-либо областью знаний, уже не нужно было особенно напрягаться на счет других областей. Говорили так – а зачем мне математика, я свою жизнь хочу посвятить сравнительному анализу диалектов некоторых этнических групп восточной Африки. Школы и ВУЗы пошли на поводу - стали сокращаться образовательные программы, специализация пошла, чуть ли не с детских садов. Сами помните. Но весь фокус заключается в том, что по-настоящему научное знание невозможно вне связи с другими областями. Ученые сами стали это понимать. Их время стало растрачиваться на восполнение всех этих пробелов. Бывало так, что какой-нибудь психолог постмодернистского направления в создании новых моделей Тойоты или культуролог пожилого населения островов Океании судорожно разыскивали учебники по химии для 7-8 класса конца двадцатого столетия. А специалисты по пищевым пирамидам урбанистического типа зубрили даты и имена древнерусских князей.
Короче говоря, примерно лет сорок назад, пошел обратный процесс сращивания наук. Появился некий синергийный принцип. В сознании ученых происходил синтез – гуманитары начали находить связи своих дисциплин с естествознанием и точными науками, а те свои области объединяли с психологией, социологией, историей и прочей гуманитарщиной. Ну чего далеко ходить за примером? Помните теорию относительности Энштейна и вообще его основные выкладки? Он сто с лишним лет назад обнаружил теснейшую взаимосвязь сознания исследователя с объектом исследования. Результат зависит от наблюдателя. Во как! Поэтому на сегодняшний день новые направления фонтанируют из голов, кабинетов, журналов, конференций. Каждый день можно поздравлять друг друга с появлением нового направления, - Андрей Степанович покосился на своего друга и кивнул, указывая на пространство под столом. Тот не понял.
- Вот сегодня, - продолжал он, - у нас появилось два новых направления в экологии древне-культурных сообществ и в прикладной метафизике.
- Какие?
- Это «симбиотические эпосы» и «экзистенция умеренных доз психотропных препаратов».
- Это что наркотики что ли!?
- Да какие наркотики? Психотропные препараты. В этом направлении будут проводиться исследования с точки зрения препарата как самостоятельной субстанции, обладающей имманентным бытием.
- То есть?
- То есть, как сознание воздействует на препарат. Если Вы будете к нему относиться как к наркотику – он и станет таким, и вы впадете в зависимость. А если вы будете вкладывать в препарат высокий философский смысл, то Вам теоретически должны открыться некие вечные истины. Вы сможете созерцать истину. Но это все пока требует отдельных исследований.
- Хорошо, так давайте ближе к технолого-психологическому финансовому институту.
- Я тут подумал, может, мы отметим годовщину ГЛОБУСА и новые направления? У нас тут коньяк. По пятьдесят? А? Не желаете, - осмелившись, предложил ректор.
- Ой, нет, наверное. Мы на работе. А Вы, пожалуйста, конечно!
Сотрудник вытащил из-под стола бутылку с надетыми на горлышко стаканами, разлил, закусили лимоном.
- Технолого-психологический финансовый институт? – продолжил он, прожевывая, немного морщась, - ТПФИ наш. Ну хорошо. Основная задача этого подразделения в раскрытии механизмов и закономерностей функционирования тоталитарной структуры, базовыми компонентами в которой являются – сознание, машины и деньги. Это основная доминанта западного общества, которая начала складываться еще в античности, а своего крайнего критического состояния достигла к началу 21 века. Не вдаваясь в подробности можно сказать, что западное сознание как феномен представляет собой виртуальную конструкцию. В сущности, любой механизм или машина – это конструкция из элементов, через которую проходит поток вещества и энергии. Эволюция сознания и машин шла параллельно, отсюда сознание - есть виртуальная машина (в одном из институтов Новой Зеландии есть направление «структурный параллелизм». Там принято сознание выделять как особый вид структуры). Только если в машине сгорает топливо и выделяется энергия, то в сознании эту функцию выполняют деньги. Реально деньги – бумажки, и при их сожжении Вы получите ничтожное количество энергии (в этом смысле дрова куда более эффективней). Но как психический феномен – деньги мощнейшая сила. Итогом циркуляции денежной энергии в механизме психики должно быть возбуждение центров удовольствия. Отсюда деятельность сознания как машины стремиться к максимальной простоте, чтобы деньги особо не застревали в узлах механизма, а как можно быстрей воздействовали на центры удовольствия. Поэтому установлена биполярная закономерность 1) сложное сознание - мало денег, мало машин. 2) простое сознание – много денег, много машин. Таким образом, обладатели сложно устроенного сознания не нуждаются в машинах и большом количестве денег, так как это все есть в сознании. А представители простого сознания не могут обходиться без машин внешних и без внешних денег – это все является спроецированными визуалами, для упрощения получения удовольствия. Понятно?
- Ну так, сложновато… а как же люди каменного века там, племена… у них нет денег и машин.
- Тут совсем другое, и этим занимаются другие институты. Дело в том, что в их психике машин вообще нет. Там миф, эпос, предание. Т.е. художественно-поэтическое обоснование мира и жизни. В психике западного человека это все вытеснено в бессознательное. Иногда спонтанно всплывает.
- Интересно…, а чем занимается институт анатомии и физиологии известных личностей?
- О, это один из самых популярных ВУЗов. В основе его работы лежит научная школа, которая отрицает всякую психологию вообще. Это последователи бихевиористов и этологов. Они утверждают, что способные, талантливые личности имеют особую физиологию и анатомию. А она уже и определяет работу мозга и, соответственно, талант.
- А как же материал исследований?
- Хоть отбавляй! После открытия института многие популярные и знаменитые стали завещать свои трупы для исследований. Все началось с известного рокера и скандалиста – Ози Осборна. Если б вы только знали, сколько журналов, газет и других СМИ покупают у нас результаты исследований!
- Да, я читала в «Men’s health» что-то про Шурку-вонючку.
- Ну да – это на основании исследования ее или его двенадцатиперстной кишки. Диссертация так и называлась «Особенности строения и работы эпителиальных клеток предпротоковых локальностей в двенадцатиперстной кишке Шурки-вонючки».
- Какой ужас!
- Ну почему же? Кстати, то, что Вас это шокирует, является одной из проблем, которой занимается факультет стандартных стереотипов ТПФИ.
- Да нет, просто это все как-то… цинично, что ли?
- Цинично? А этим вопросом занимается институт мнимой нравственности, который находится в Лиссабоне. Это еще не цинично. Да вот кстати.
Ректор, пошарив в стопке бумаг, достает длинный список.
- Вот какие темы сейчас разрабатываются студентами и аспирантами этого института:
« - Явление симбиоза в музыкальных коллективах «Чай вдвоем» и «Back street boys».
- Морфология клеток щитовидной железы Филиппа Киркова
- Воздействие табакокурения на творчество и карьерный рост Ады Пугачевой
- «Кто кого?», как извечный вопрос в отношениях коллектива «Та-ту».
- Динамика пространственно-временных неоднородностей в расположении карманов на жилетке Ваттермана…»
- Простите, - остановила журналистка, - по-моему, это к анатомии не отно…
- Ошибаетесь, - перебил ректор, - Вы, наверное, не знаете о новом, бурно развивающемся научном направлении.
- Каком же?
- Личные вещи как вторичные органы. Это факультет глобального симбиоза института философской относительности, что находится в поселке Африканда Мурманской области.
- Ой! А это о чем?
- Ну смысл короче такой. Человек, как живой организм, может рассматриваться в роли посредника между жизнью и неживой природой. Любая вещь, попадая под влияние и воздействие отдельной личности, меняется. А если эта вещь еще и согрета любовью (а вопросами любви давно занимается институт эмоций и чувств – это на месте бывшего Шанхая), то она начинает проявлять признаки жизни. Пускай опосредованно, но через человеческий разум, чувства и руки, она начинает жить своей особой жизнью. Таким образом, вещь становится симбионтом. Человек не может без вещи, а вещь перестанет быть собой без человека. Человек, как живой организм, управляется генами, геномом. Поэтому можно установить последовательную взаимосвязь: геном-человек-вещь. В каком-то смысле вещь может рассматриваться как организм высшего порядка, так как вещь не умирает. А если и исчезает или разрушается, то просуществовав гораздо более значительный срок, нежели живой организм. Кстати, есть вещи-паразиты. Это очень характерно для коллекционеров, когда человек впадает в зависимость от вещей.
- Интересно.
- Так вот с этой точки зрения Жилетка Ваттермана является симбионтом. Расположение карманов на теле жилетки определяется деятельностью организма Анатолия Ваттермана, который определяется его геномом. Понятно?
- Да… странно как-то…
- Вам кажется это абсурдным? Но это не так, как доказали исследования института адекватно-абсурдного равновесия бытия. Пойдем далее по списку:
« - изменение структуры клеток дермы Тимоти в связи с нанесением татуировок
- Сравнительный анализ тестостерона в крови Бориса Маросеева, Сергея Зверкина и Сегрея Пенкича.
- Явление «брендового паразитизма» в коллективах «Виа-гра» и «Блестящие».
- Сравнительный анализ структуры больших и малых берцовых костей Анастасии Балычковой и Николая Сицколидзе
- Назо-орбитальный индекс Александра Малинина
Вот это сложно, но забавно:
- Пограничный индекс массы силиконовых имплантантов для губ и молочных желез Марии Мулиновской, как показатель скачкообразного перехода к полному отвращению у среднестатистического стороннего наблюдателя
- Динамика алкогольдегидрогеназы в крови Сергея Шнуркова в период творчества с 1999 по 2012 год
- Нарушение в работе парасимпатической системы Владимира Жириновского в период предвыборных дебатов
- Роль женских гормонов в проблеме формировании образа Никиты Джибурды и Николая Просторгуева.
- Аллометрия при развитии висцерального отдела черепа у Ксении Общак.
- Особенности строения гладкой мускулату…»
- Ну, ладно, достаточно, - прервала журналистка, - и все-таки я не понимаю мотивацию звезд. Откуда такой спрос? Ведь «Cosmopolitan» и «Men’s health» столько сил потратили в конкурентной борьбе на право выкупать эти результаты!
- Объясняю. Вы помните тот период, когда все СМИ были просто переполнены всякого рода слухами и сплетнями о звездах?
- Ну да, где-то с конца 90-х двадцатого века…
- Да-да. Ведь раньше как было? Только творчество. А потом, с развитием бизнеса, спрос на творчество падал, а на сплетни рос. На переломе веков в поп-культуре наблюдался процесс перехода от качества творчества к его количеству, а затем к минимуму оного. Продукт шоу бизнеса редуцировался до предела – 2-3 песни типа тыц-тыц и бла-бла-бла. Такие же сериалы и прочее. Процесс озвездения стал зависеть от деятельности продюсеров – Pr, раскрутка бренда по СМИ. Таким образом, публике настойчиво внушали, что эти персонажи, прыгающие по сцене, и есть самые настоящие звезды. Далее со сцен и студий звезды ссыпались на обложки и страницы глянцевых журналов, на экраны телевизоров, где внимание уделялось сугубо личной жизни поп-звезд. Потрошили все – от пентхаусов и моделей автомобилей, до поз в которых занимаются любовью. Кто, с кем, как, сколько, где, куда и когда – все эти вопросы занимали обширную и жадную до сенсаций публику. Но самое главное, что все эти вопросы задавались только в отношении материальной сферы – кто с кем и как трахался; где, какие и сколько особняков и машин; вплоть до того, какие часы, трусы и косметика. Потом все это исчерпалось и публику стали интересовать самые невероятные вещи, в том числе и анатомия с физиологией звезд. Вот на этой почве тут же возник наш институт анатомии известных личностей. Выедите во двор. О чем толкуют старушки у парадной? Правильно – о причинах язвенной болезни у Андрея Мершавина в связи с неумеренным поглощением кока-колы и чипсов и об интенсивности газообмена в альвеолярных пузырьках Николая Колбаскова. Вот так.
- Понятно, да…
- Теперь звезды продают себя, свои тела, притом очень дорого. Продают при жизни и посмертно. За 5 мл крови среднестатистическая звезда зарабатывает несколько тысяч долларов. А моча, кал, тканевая жидкость, части эпителия, морфология, волосы, ультразвуковые данные, рентген и т.д.? Артисты стоят в очереди, чтобы это продать. Их творчество и личная жизнь уже никого не интересует – надоело. А вот как устроена вилочковая железа, или в какой степени развита та или иная часть мозга звезды – это интересно всем. Почти. СМИ покупают материал у звезд и заказывают исследования нашему институту. Очень ходовое дело. В этот ВУЗ один из самых больших конкурсов – примерно 80-100 человек на место.
- Кошмар…
- Почему же?
- Это какая-то бессмыслица, абсурд.
Андрей Степанович смеется.
- А что в нашем мире не абсурд? Деточка! Вы заканчивали журфак сколько лет тому назад?
- Да я собственно его не кончала, я стала заниматься журналистикой недавно, а заканчивала я юридический двадцать лет назад.
- Ну вот Вы сами видите – учились на юриста, а занимаетесь журналистикой. А сейчас вы могли бы, будь Вам лет семнадцать, поехать в Лаос и поступить на факультет юридической журналистики или факультет журналистики ВУЗов и профсоюзов, который находится на территории бывшей Панамы в центральной Америке. Поймите, раньше наука казалась весьма серьезным и уважаемым ремеслом. Но сейчас ясно, что проблем меньше не становится. Решая одни проблемы, наука создавала другие, более серьезные. Это показано исследованиями института научных перспектив и прогнозов. Более того, серьезная фундаментальная научная деятельность создает серьезные и фундаментальные проблемы. И эти проблемы касаются не только окружающей среды, политики и экономики, но и мировоззрения. Знаете у кого больше случаев неврозов, шизофрении и вообще сходов с ума – у дикаря из племени мумба-юмба или у серьезных башковитых ученых? Вот так. Вы и так все понимаете. Так зачем, спрашивается заниматься глобальным самоубийством и сумасшествием? Если хотите познавать мир – давайте делать спокойную, забавную науку. Прогресс зашел в тупик, он уже не нужен. Ресурсов и время – хоть отбавляй. А если бездельничать и расслабляться надоело, и хочется что-то такое поделать необычное – придумывай тему и занимайся! Пиши диссертации, получай степени, общайся на конференциях, путешествуй! Наш ГЛОБУС заслужил отличную материальную поддержку со стороны фондов и мировых олигархов. Вы бы знали, как им приятно под статьями видеть благодарности. Деньги им уже на фиг не нужны. Вообще неинтересны. Чем больше благодарностей у олигарха, тем круче он как олигарх. А у кого будет больше благодарностей? Правильно, у того, у кого больше денег. Вот и бьются они наперебой, раздавая свои активы направо и налево, стремясь заработать максимальное число дивидендов типа «Особую благодарность автор выражает…» и т.д. Они то думают, что вершат глобальные дела, участвуют в познании основ мироздания. А наша задача убеждать их в этом, объяснять «данное исследование необходимо для…» и прочее. Правда тут есть одна проблема.
- Какая же?
- Эликсир вечной жизни. Все они хотят жить вечно. В действительности то сейчас нет никакой другой более актуальной проблемы. Один институт круто попался, подмочив репутацию всего ГЛОБУСА.
- Что же произошло?
- Институт вечной жизни – он так и назывался и планировался как центральный институт университета. Он и был расположен в Монтовидео. Но оказалось, что его организовали какие-то шарлатаны. Они собрали миллионы, провели эксперименты на мышах, создали эликсир и продали. Очень дорого. Как продали, так и развалился институт. А покупатели – их было человека четыре… двое умерло, короче. Те «ученые» растворились и, похоже, сами стали олигархами. Их до сих пор ищут те двое, оставшихся. Но, скорее всего, они обо всем уже договорились. Понимаете, да? В общем есть проблемы, есть.