МОСКВА. КРЕМЛЬ. 24 ИЮНЯ. ТРЕТИЙ ДЕНЬ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ.
-Товарищ Сталин! Генерал Голиков ждёт в приёмной-мягкий ровный голос Поскрёбышева не сразу вывел Сталина из задумчивости.
Вождь народов стоял у окна и мрачно разглядывал через заклеенное накрест окно затянутый маскировочными сетями Кремль. Бело-жёлтое здание арсенала походило на кучу тряпья. На площади перед ним старательно тренировались девушки-аэростатчицы, опуская и поднимая аэростат под руководством молоденького лейтенанта и напропалую флиртовали с ним, заставляя его краснеть. Раннее июньское солнце радостно освещало тревожные приготовления москвичей к защите древней русской столицы. Вождь понимал, что на много лет он будет лишён даже самых простых радостей жизни, задавленный повседневным грузом ответственности за страну. Сталин обернулся к Поскрёбышеву и упёрся в него тяжёлым и мрачным взглядом.
-Соединитесь со Щербаковым и передайте ему крайне важное партийное поручение для московских коммунистов. Надо объявить по всей Москве мобилизацию членов партии. И второе, пусть с двадцать пятого начинает эвакуацию еврейских детей в Казахстан. Все списки на эвакуацию должны быть послезавтра у Косыгина в комитете по эвакуации.
Обычно совершенно бесстрастный Поскрёбышев заметно побледнел.
-Товарищ Сталин, вы считаете, что враг дойдёт до Москвы?
Сталин сделал нетерпеливый жест рукой.
-Я считаю, товарищ Поскрёбышев, что работая у меня с двадцатого года, вы научились понимать меня, не задавая лишних вопросов.
Поскрёбышев торопливо кивнул и, обречённо сутулясь, вышел за огромную дубовую дверь кабинета вождя народов. Однако на секунду приоткрыл её снова.
-что ещё?-удивился его задержке Сталин.
-А эвакуацию русских детей будем готовить?-задал тревожный вопрос помощник.
Сталин опять размеренной походкой пошёл к окну. Уже стоя у окна он обернулся.
-Где я возьму столько эшелонов? А потом, мне нужно, чтобы у русских была причина хоть за что-то драться. Евреи будут драться за свою власть итак. А вот русским нужна очень сильная мотивация. За жизнь детей и женщин они будут драться сильнее, чем за советскую власть.
-Я вас понял, товарищ Сталин. Разрешите идти?-пробормотал Поскрёбышев.
-Идите и пригласите ко мне генерала Голикова. Мне нужны самые свежие сведения с фронтов-отмахнулся от помощника вождь.
Примерно через минуту после ухода Поскрёбышева дверь снова распахнулась и в кабинет Сталина неторопливо вошёл генерал Голиков. Круглолицый светловолосый генерал -руководитель военной разведки почтительно застыл у двери в ожидании дальнейших распоряжений вождя.
-Надеюсь, хоть вы пришли с хорошими новостями?-мрачно пошутил Сталин, ткнув трубкой на кресло у конца стола и двинувшись в этом же направлении.
Голиков обречённо вздохнул и не отвечая, сел возле дальнего торца длинного полированного стола на тридцать мест и чётко разложил документы, неторопливо доставая их из папки.
-Боюсь, что новости не совсем хорошие-начал он доклад, вставая и одёргивая мундир.
Сталин нетерпеливо взмахнул рукой и Голиков снова сел.
-Наш резидент из Берлина сообщает, что корпус генерала Манштейна в течение одной-двух недель должен получить химические снаряды с ипритом в качестве боевой начинки. Их массовое применение создаст значительную угрозу войскам на ленинградском направлении. И, тем более, нежелательно их применение против населения, против ленинградцев. Возможно, основным химическим оружием будут мины к шестиствольным реактивным миномётам.
Сталин неторопливо прошёлся вдоль совещательного стола, презрительно и огорчённо усмехнулся.
-Немцы опять собираются нарушить международные конвенции? Подготовьте совещание Генштаба и наших академиков. Надо будет подобрать оружие ещё страшнее, и дать немцам его испытать на себе. А эшелоны с химическим оружием подорвите. Они не должны дойти до фронта. Надеюсь, у вас найдутся надёжные люди?
-Конечно, товарищ Сталин. Диверсионная группа подобрана и ждёт отправки, но опыта работы во фронтовом тылу немцев пока ни у кого нет. Поэтому сейчас главное нацелить нашу тяжёлую артиллерию на контрбатарейную борьбу. Она потребует много снарядов, но опасность подрыва химических снарядов непосредственно на немецких боевых позициях сведёт на нет боевую эффективность их применения против наших войск. А ещё лучше ускорить работы по нашим реактивным миномётам и химическим снарядам к ним. Тогда через нейтральные страны можно будет дать немцам понять, что у нас имеется более грозное оружие, способное заговорить на грозном языке.
Сталин ненадолго задумался и потыкав холодной трубкой в полированный стол, проговорил.
-Хорошо! Я скажу Поскрёбышеву, чтобы пригласил ко мне на совещание директоров ЗиСа, Компрессора и Серпа и Молота. Они обязаны взять на себя увеличенный выпуск снарядов.
ЮГО-ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ.
СТАВКА КОМАНДУЮЩЕГО ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИКА КИРПОНОСА ПОД КИЕВОМ.
Семь часов утра ДВАДЦАТЬ ШЕСТОГО ИЮНЯ.
-Товарищ представитель Ставки, вас вызывает товарищ Сталин-миловидная девушка-связист в сержантской зелёной форме, но в синем берете и синей юбке вытянулась по струнке у входа в оперативный отдел штаба и лица хмурых полковников и генералов невольно задержались на её ладной фигуре и слегка прояснились.
Только генерал-полковник Георгий Константинович Жуков, едва взглянув на девушку, с таким же хмурым выражением лица бросил на расстеленную оперативную карту фронта красный карандаш и угрюмо пошёл в аппаратную.
-Жуков у апарата-мрачно представился он.
-Товарищ Жуков! Где Кирпонос? Что вы можете сказать о положении на Юго-Западном фронте?-в растяжку произнёс голос Сталина.
-товарищ Сталин! Кирпонос находится в войсках, а я с Баграмяном готовлю планы оборонительных мероприятий на завтра. Наши мощные танковые удары по флангам первой танковой группы Клейста на линии Луцк-Броды-Ровно принесли свои плоды. Прорыв ликвидирован. Потери противника сотни горящих танков после встречного танкового сражения. Мы убедились, что фашистские танки горят, очень хорошо горят!
-А какие потери понесли мы?-голос Сталина утратил обычную ехидность, говорящую о том, что он поймал собеседника на обмане, но недоверие к возможному ответу собеседника всё же прозвучало.
Жуков не стал церемониться и ответил, как есть.
-Наши потери значительно больше, товарищ Сталин! Наши танки тоже горят, не хуже немецких.
На другом конце провода раздался очень невнятный вздох и Жуков поймал себя на мысли, что сочувствует сейчас не себе, не спавшему ночей во имя ликвидации прорыва тысячи немецких танков, а Сталину, которому он не пожелал подсластить неприятную весть.
-Враг подошёл к Минску. Положение на Западном фронте крайне тяжёлое. Когда вы сможете прибыть в Москву?-медленно проговорил Сталин, будто стесняясь и прося об одолжении.
-Вечером готов вылететь, товарищ Сталин!-чётко проговорил Жуков в трубку.
-Хорошо!-прозвучало в ответ.
-Ни здравствуйте, ни до свидания-проворчал Жуков и, вернувшись к начальнику штаба фронта Баграмяну, известил его о распоряжении Сталина.
Крылья четырёх истребителей сопровождавших транспортник Ли-два покачивались, казалось совсем рядом и почему-то мешали генералу думать.
-напомни мне, Слава, сказать Рычагову, чтобы он забрал у меня эскорт. На фронте летать некому, а меня две пары сопровождают-недовольно сказал Жуков и, неловко повертевшись в кресле, попытался найти позу поудобнее и поспать.
Чёрный ЗиС подкатил прямо к самолёту по Тушинскому полю, в царское время именовавшемуся Ходынкой и видавшему и разгульные народные гулянья и трагедию при воцарении последнего российского самодержца и рождение хрупкой российской, а потом могучей советской авиации.
-Последнего самодержца… значит видимо, не последнего…-вслух оборвал свои мысли Жуков, вызвав недоумённые взгляды своего адьютанта, шофёра и Сталинского порученца.
-приказано сразу к товарищу Сталину!-бодро отрапортовал молодой порученец в звании майора.
-да-а! а на фронте старлеи полками командуют-протянул Жуков, потрогав новенькие петлицы майора с двумя шпалами.
-разрешите доложить! я просился, товарищ генерал-полковник! Но на фронт меня пока не пускают. Вот так и война кончится, а я не повоюю-обиделся на судьбу майор.
-Не плачь, майор! Ещё ни одна война с немцами быстро не кончалась- и слегка похлопав молодого командира по плечу, уверенно сел в машину.
-когда перенесли Ставку?-задал Жуков единственный вопрос порученцу, увидев что машина проскочила Лубянку или площадь Дзержинского более привычную для молодых комсомольцев и подъехала к затемнённому особняку у метро Кировское.
-а сегодня и переехали, товарищ генерал-полковник-бодро сообщил порученец и повёл его кабинет Сталина, в приёмной комнате передав Поскрёбышеву.
-здравствуйте товарищ Жуков!-обрадовался Поскрёбышев, вставая, и добавил шопотом. Ждёт, очень вас ждёт Хозяин, Тимошенко уже у него.
Войдя в кабинет Жуков доложился по форме, но Сталин страдальчески махнул рукой.
-идите к карте и скажите, что можно сделать в этой обстановке-и вождь народов с детской обидой швырнул карандаш на разложенную на столе огромную карту.
Жуков искоса глянул на карту и хмуро заявил.
-я не ясновидец, товарищ Сталин. На картах не гадаю. Мне нужно сорок минут, чтобы познакомиться с оперативными данными наших армий и фронтов.
-Хоть сто сорок! Но до конца дня я жду от вас ясного и точного ответа-буркнул Сталин.
-поели с дороги?-спросил он равнодушно.
-в самолёте чайком подзаправился с бутербродами-бодро ответил невозмутимый генерал.
-идите! я скажу поскрёбышеву, чтобы подал в совещательную комнату чай-чуть улыбнулся Сталин.
Через два часа нарком Тимошенко и два генерал-полковника докладывали Сталину свои соображения по созданию новой оборонительной линии на рубеже Двина-Витебск-Орша-Могилёв.
-сколько мы потеряли танков за неделю боёв, товарищ Тимошенко?-неожиданно спросил Сталин.
-Разрешите я отвечу, товарищ Сталин –и заместитель начальника Генерального штаба Красной Армии Ватутин открыл свою папку. Фронт в Прибалтике потерял почти шестьсот, сто сорок и более машин в день, предположительно цифра может вырасти до двух с половиной тысяч, поскольку много танков стоят без горючего, запчастей и боеприпасов и эвакуировать их железной дорогой невозможно. Крайне мало тягачей и железнодорожных платформ. В Белоруссии мы ежедневно теряем двести шестьдесят семь танков, но цифра может вырасти до четырёх тысяч машин по тем же причинам. И на Украине средние потери около трёхсот танков в день. Эта цифра в ближайшие две-три недели также может перевалить за четыре тысячи.
-так в чём же причины таких колоссальных, я бы сказал катастрофических потерь? Кто у нас не умеет воевать? Красноармейцы? Командиры? Генералы?-страшно бледнея спросил Сталин, дрожащей рукой положив трубку на стол.
-опыт танковых сражений под Бродами показал, что наши новые танки лучше немецких, но их мало и экипажи их не знают. Кроме того, нехватка горючего и боеприпасов, ремонтных баз и тягачей, отсутствие карт и радиостанций даже у командиров батальонов, отсутствие боевого взаимодействия с пехотой, артиллерией и авиацией превращают наши танковые подразделения просто в массу бронированной кавалерии, неспособной на широкий манёвр по фронту и в глубину. Прут в лоб за комбатами или комдивами, вот и вся тактика. Умирающий пленный офицер-танкист был восхищён нашими многочисленными танковыми таранами. Он сравнил русских танкистов с французскими и совсем не в пользу последних. Но меня потряс этот допрос-заявил Жуков.
-и почему же?-недовольно запыхтел трубкой Сталин.
-потому что наши танки имеют более мощную пушку сорок пять миллиметров против тридцати семи с половиной у немецких и способны уверенно расстреливать немецкие танки с расстояния в восемьсот метров, а не заниматься геройским самоуничтожением-хмуро ответил Жуков.
-так кто виноват, что наши доблестные войска бегут?-повторил свой вопрос вождь, вплотную подходя к Жукову.
-страх, товарищ Сталин. Боязнь не выполнить приказ. Вот и отчитывались генералы о перебазировании дивизий, перевезя только личный состав и технику и то, только по нормам мирного времени. А горючее, запчасти и боеприпасы надеялись подвезти потихоньку потом.
А те кто перевёз боеприпасы и горючее запирали их на армейских складах под контроль офицеров НКВД, боясь выдавать в войска, дабы не спровоцировать конфликт с немцами-добавил Жуков.
-значит, по-вашему не надо было перебазировать войска на новые границы?-осведомился с усмешкой вождь.
-надо было, но только пехотные и кавалерийские части. Самолёты и танки необходимо было оставить позади укрепрайонов и разворачивать их оттуда для срезания немецких клиньев-уверенно ответил Жуков.
-да я помню, вы просили не трогать старые укрепрайоны. Таким образом вы хотите сказать, что в разгроме наших войск повинен я?-удивился Сталин.
-никак нет, товарищ Сталин! За график развёртывания войск отвечает Генштаб РККА, а значит и я лично. Не вникнув в возможности железнодорожников, требовал от генералов невозможного, а подойти к вам с новым, переосмысленным графиком не решился-мрачно сообщил Жуков.
Сталин помолчал и походив вдоль стола взмахнул трубкой.
-мне нравится ваша самокритичность, товарищ Жуков! Прошу вас на будущее быть более решительным в отстаивании ваших взглядов. Идёт война и здесь не до сантиментов. Уверен в своей правоте-доказывай смело! И не надо меня бояться-я не так страшен, как меня малюют-усмехнулся вождь. Займитесь лично новым рубежом обороны.
Жуков тут же стал обзванивать командующих фронтами, начав с Северо-Западного фронта, с генерал-полковника Кузнецова.
-Филипп Иванович! Доложи обстановку! Где у тебя немцы и что ты с ними делаешь?
Маловразумительные ответы генерала Кузнецова рассердили Жукова.
-я считаю что вы как командующий очень плохо справляетесь с руководством войсками. Не знаете толком, где ваши части, а где противник! Моторизованные дивизии немцев далеко оторвались от пехоты. Значит, бейте их по флангам и с тыла, готовьте и проводите ночные нападения на колонны. Нарушайте снабжение!
Обзвонив фронты Жуков поднял трубку и потребовал к аппарату Сталина.
-товарищ Сталин! Дела у Кузнецова идут из рук вон плохо. Он, того гляди, пустит фашистов к Ленинграду. Его надо снимать, и начштаба к новому комфронта назначать Ватутина, а на армии поставить Берзарина и Лелюшенко. Берзарин отлично контратаковал под Двинском.
-Значит Даугавпилс немцам не отдали?-ожил верховный.
-к сожалению соседи отошли и оголили у Берзарина фланги. Ему придётся отступать. Я готовлю такой приказ.
-вы лучше отдайте приказ его соседям о наступлении-с этими непримиримыми словами верховный повесил трубку.
-без людей и боеприпасов наступать-это самоубийство! Но Горцу не докажешь-стукнул по столу кулаком Жуков и тут же опасливо глянул на приоткрывшуюся дверь.