Переоделись мы, укрывшись между гаражами. Я выбрал любимую рубашку, белую в мелкий цветочек и брюки, которые остались с выпускного; это же сколько лет прошло, а брюки остались; когда-то модные, слегка расклешённые, из синтетики с отливом. Это же надо – выпускной не помню вообще, только штаны, как напоминание о среднем образовании. Из обуви – растоптанные босоножки.
Петя долго рылся в сумке, наконец, извлёк жёлтую футболку, которую я покупал в секонхенде, с надписью на английском, которая переводилась как « Сантехпомощь в любое время дня и ночи» и мои любимые треники с вытянутыми коленями. Так как Петя был на голову ниже меня и намного худее, всё это висело на нём, как на вешалке, и я сразу дал ему новое имя Петя Тремпель.
- Отлично, - резюмировал он, подкатил штаны, напялил пиджак и стал перекладывать что-то из карманов больничного халата в карманы пиджака.
- Что это ту тебя? – поинтересовался я.
- Это таблетки, я связал медсестру и выгреб всё, что было в тумбочке. Нам нельзя прерывать курс лечения, иначе мы совсем сойдём с ума.
Этот факт меня сильно порадовал, я так привык к пилюлям, что бывало, плакал по ночам, когда меня лишали «сладенького».
- Дай парочку, - попросил я.
- Самому мало.
- У меня время приёма лекарств, ты не можешь отказать больному. Ты же давал клятву Гиппократа. Давал?
- Какую-то давал. Клялся больше никогда не ссать в рукомойник на кухне. Это она? Гиппократа?
- Да, именно.
- Тогда держи, - Петя открыл баночку и насыпал мне в ладонь штук десять. Просто праздник: врачи постоянно жадничали и давали по одной. А одной разве наешься? Я закинул всю горсть в рот.
- И себе, - Петя доел остатки. – За скорейшее выздоровление.
Светало. Приближающееся утро разъедало темноту ночи и растворяло в себе несчастные звёзды. Часов у нас не было, а к восьми необходимо быть в другом конце города, чтобы получить инструкции. И я пошагал в сторону проспекта. Идти с каждым шагом становилось всё легче и легче, иногда казалось, что шаги мои становятся всё длиннее, стоило лишь оттолкнуться, как можно парить над землёй, иногда прикасаясь к ней кончиками пальцев, чтобы очередной раз оттолкнуться и снова планировать дальше. Деревья с доброй завистью хлопали в зелёные ладоши, проснувшаяся ранняя пташка запела арию из «Турандота»:
«Tonight I'm gonna have myself a real good time
I feel alive and the world it's turning inside out, Yeah!
I'm floating around in ecstasy
So don't stop me now, don't stop me
Cause I'm having a good time, having a good time»
Я остановился на мгновенье насладиться пичужьими трелями, как сзади кто-то сказал громовым голосом, тщательно растягивая слова:
- Акы–рпв-ные глдаюю-киии.
Я аж подпрыгнул от неожиданности и чуть не взлетел выше деревьев. Но это был всего-навсего Петя, он медленно открывал рот, и оттуда вываливались громкие вязкие бессвязные звуки. И ещё он протягивал кошелёк.
- Что это? – попытался спросить я, но слова не давались, они тянулись, трансформировались, и у меня получилась невнятная фраза с визжащими долгими гласными и бесформенным жирным вопросительным знаком в конце.
Петя совал мне в руку кошелёк. Осознав, что аудиоконтакт в данный момент затруднителен, я взял портмоне и заглянул внутрь. Он был битком набит бумажками, похожими на деньги, но такие купюры раньше мне не попадались: с глубоким тиснением, золочёными узорами и портретом незнакомого бородатого мужика с рогатым шлемом на голове. Номинал я не разобрал, так как буквы оказались незнакомыми - корявые и угловатые каракули. В ладонь выпало ещё несколько монет из жёлтого метала, выкованные пьяным кузнецом с пудовой кувалдой, такие они были мятые и неровные.
Что с этим всем делать, я не знал и вернул кошелёк Пете, указал пальцем направление, и мы поскакали на встречу со связным. Уже совсем рассвело, и я вдруг увидел, что город совсем не тот. То есть, я узнавал улицы, но дома совсем не похожи на те, которые были раньше. Унылые пятиэтажки и серые кубы высоток преобразились, вместо них стояли выложенные из камня, средневековые здания с маленькими окошками и черепичными крышами. Над обшитыми металлическими лентами дверьми висели кованые вывески. И никакой рекламы кока-колы, адидаса и пургена. Это пугало больше всего. Без рекламы становилось тяжело дышать и нагнетало беспокоящее чувство потери чего-то жизненно важного.
Появились первые люди, одетые в балахоны и рваньё, стучали деревянной обувь по брусчатке. Опущенные головы, потупленные взгляды, согбенные спины, словно призраки, словно остатки бредового сна. Сзади застучали копыта, и нас обогнала карета с зашторенными окнами. Затем на встречу из-за угла выехал толстый мужик на чёрном мерине. Наряд на нём был странный – джинсы и вышитый золотом кафтан. На голове – шляпа с перьями. Спустя несколько минут всадников становилось всё больше, лошади ржали, высекали подковами искры, а их хозяева вальяжно раскачивались в сёдлах. Пешие прижимались к стенам, чтобы не дай бог не попасть под копыта или не получить плетью по шее. И только на нас не обращал внимания никто.
Смена обстановки меня как-то не особо смутила, я по прежнему уверенно ориентировался и все странности воспринимались как де жа вю, словно я тут бывал уже не раз, только забыл, а может, видел по телику, а может, это всё таблетки.
До пункта назначения осталось минут сорок ходу. Это же надо было выбрать точку в другом краю города. Порхать становилось всё сложнее и пришлось перейти на шаг, снова появились современные здания и автомобили, и реклама, она самая, родимая. Лошади исчезли, а наряды прохожих ласкали взгляд привычностью.
- Долго нам ещё? – спросил Петя.
- Не очень, скоро будем на месте.
Я обрадовался, что снова могу понимать и воспринимать человеческую речь.
Мы шли вдоль заводского забора, длинного и пыльного, дальше должен быть пустырь, а за ним райончик из старых полуразваленных зданий, гнидников, как называл я такие дома. Там жили в основном алкаши и цыгане, довольные своей уединённостью от кичливой цивилизации. Узнав у прохожего, который час, поняли, что спешить совершенно не стоит. И пошли в развалочку.
Петя снова достал из кармана кошелёк.
- Видал? Кто-то мне во фрак подбросил.
- Там какие-то бумажки странные.
- Ничего не странные. Обычные баксы.
Он открыл бумажник и принялся пересчитывать.
- Неплохо. Две тысячи долларов. С копейками. Конечно, по сравнению с моими капиталами это капля в море, но в данный момент я доволен и этим. Знаешь, с какой суммы я начинал бизнес? Полтора таллера, которые я украл в булочной на улице Цайль. Главное – правильно вложить. Я бы мог их пропить или проиграть в карты, или дать проститутке, чтобы посмотреть на сиськи, но я сделал верную инвестицию. Теперь же у меня самая мощная сеть банков в мире. Я, можно сказать, правлю миром. Финансовый бог. Если бы в самом начале у меня была такая котлета, то я бы сейчас…
Я его не слушал. Я думал, как правильно потратить находку. Необходимо купить пирожки, пиво, сигареты, носки и трёхколёсный велосипед. Я помню, как мать говорила мне в детстве: «Обязательно куплю тебе велик, когда деньги будут». Денег у неё так и не было никогда, а теперь они есть у меня. Мечты сбываются.
- А вот ещё что мне подбросили в карман.
У меня в руках оказалась красная корочка с государственным гербом. С фотографии смотрел недавний знакомец, благородно согласившийся охранять мою жену от неприятностей. Бобров Андрей Николаевич. Полковник. Контора. Начальник отдела сверхсекретных изысканий. И печать с черепом и костями.
- И вот ещё. – Петя показал мобильник. Тоненький, с огромным экраном и без кнопок. Вот бы мне такой вшить в башку. Там, наверное, и игрушек побольше. А то «Змейка» утомила, если честно.
- Выбрось, - приказал я, скорее от зависти.
- Нет. Нельзя. Его придётся съесть, чтобы он никому не достался.
- Тогда ешь.
- Позже, я пока не голоден.
Вот и нужный нам дом. Да, я ожидал несколько иное строение.