Шторм

- Здравствуйте, Виктор Михайлович! Мне передали, что вы хотите встретиться!? Я пришёл.
- Привет, Олег! Спасибо, что уважил старика.
- Да, какие дела…, - смущённо парировал юноша, явно не ожидая такого начала разговора. Нельзя сказать, что Олег боялся этой встречи. Скорее она была ему неприятна, а всего неприятного он старался избегать в своей жизни. Но к этому человеку, юноша относился с каким-то трепетным уважением. Поэтому, догадываясь о чём пойдёт разговор, а разговор, зная характер Виктор Михалыча, обещал быть неприятным, Олег и не очень хотел, чтобы эта встреча состоялась. При всем при этом, что-то внутри парня заставило сегодня появиться в яхт-клубе. Что-то, что не давало спокойно окунуться в ставший уже привычный ритм беспечной жизни, к которой он уже начал привыкать. Прошло уже больше месяца после их последней встречи, и юноша стал уже забывать тот день. Он думал, что вычеркнул из своей жизни не только тренера, но и все, что приносило ему разочарование. Тем не менее, сегодня, он, почему то пришел, когда ему передали просьбу Михалыча.
Виктор Михалыч, или «Михалыч», как его уважительно все величали, тоже остыл за этот месяц. И сейчас, он на правах старшего, сделал первый шаг навстречу Олегу. Михалыч не знал, чем закончится разговор, но не провести его он не мог. Ведь причиной скандального разрыва, по прошествии месяца была, как теперь казалось, ерунда. Хотя, как на всё посмотреть. Олег не хотел быть вечно вторым. На протяжении четырех лет, что он провел в яхт-клубе, изматывая себя на тренировках, ему так ни разу и не удалось выиграть ни одну гонку. Последней каплей стал кубок области, где Олег был опять вторым. Он даже не вышел за наградой, бросив тренеру, что завязывает с парусом. Дальше пошла ругань на эмоциях и вот прошел месяц с небольшим. Михалыч в глубине души надеялся, что Олег не порвет со спортом, а просто сменит тренера. Так бывает. Тандем учитель и ученик достигает своего потолка и дальше хоть гопки скачи… Однако, Олег совсем расстался с яхтой. Бросился во все тяжкие. И это при его задатках! С его врожденным талантом подкрепленным стремлением и трудом, олимпийское золото никуда не уйдет, не то, что какие-то областные гонки. Но, Олег решил остановиться на полпути. Михалыч не хотел, чтобы юноша совершил ошибку.
- Ты прости меня за то, что не сдержался, - начал трудную для обоих беседу тренер.
- Это вы меня извините, - торопливо перебивая, покаялся ученик. Олег хотел поскорее закончить разговор и старался сказать то, что заранее приготовил. Он хотел попросить прощения, поблагодарить Михалыча за все, что он ему дал и решительно подтвердить свое желание расстаться с парусом. Зная, как Михалыч умеет убеждать, Олег боялся, что в ходе беседы он может изменить свое решение. Поэтому Олег и торопился побыстрее завершить только начатый разговор и сразу сбежать в машину, в которой его ждала «группа поддержки» в виде двух девиц и одноклассника. Олег на секунду бросил взгляд в их сторону, как бы ища с той стороны поддержки. Из красного кабриолета раздавалась громкая музыка и девицы извивались полуобнаженными телами в такт с мелодией. Этого мгновения оказалось достаточно, чтобы Михалыч привычно взял нить разговора в свои руки.
- Я сделаю тебя первым! - как всегда нестандартно огорошил Олега тренер, - Только вели своим сибаритам испариться, чтобы не смущать моих воспитанников, - кивнул Михалыч в сторону двух подростков, которых засмотревшись на разгульную компанию, чуть не врезались в подъёмник лодкой, которую они несли, перевернув вверх килем и нахлобучив последнюю себе на головы.
Понимая, что спорить с тренером не имеет смысла, Олег элегантно вытащил навороченный мобильник из кармашка, пристёгнутого ремешком к рельефному бицепсу левой руки и небрежно набрав номер, произнес раздраженным голосом: «Костян, свалите отсюда на полчасика. Покатайтесь недалеко, я позвоню, когда за мной подъехать».
И хоть расстояние между тренером с учеником и автомобилем составляло не более двадцати метров, Михалыч не слышал, что ответил собеседник Олега, ни из телефона, ни живьем. Но через секунду кабриолет покинул виньетку ажурных ворот яхт-клуба, резко рванул с места и девицы с визгом попадали на мягкие сидения в салоне.
Дождавшись когда смолкнет, уезжающая вместе с машиной музыка и стал слышен привычный звук накатывавших на песок лёгких волн, Михалыч вернулся к разговору.
- Я сделаю тебя Олежек первым! – повторил он магическую фразу, которая уже разрушила весь план беседы юноши, - Я сделаю тебя первым! Но, прежде скажи мне, зачем тебе это?!
- Не понял, - растеряно произнес молодой человек.
- Да, ты присядь, не маячь, - как всегда неожиданно для Олега изменил галс разговора Михалыч. Хоть и посвятил четыре года парусу Олег, но так менять направление движения при встречном ветре, как это умеет делать Михалыч он пока так и не научился. При движение галсами важно поймать именно это мгновение, не раньше и не позже, и тогда складываясь вместе эта цепочка правильных действий приводит к успеху. К победе. Олег почувствовал, что уже начал проигрывать гонку прямо на старте.
Присев на кнехт, Олег взглянул в лицо тренера. Тот занимал любимую позу во время разговоров, опершись на ограждение причала. Обветренное, смуглое и красивое лицо пятидесятилетнего поджарого мужчины излучало какую-то загадку. Олег знал, что у Михалыча в голове компьютер, который постоянно анализирует внешнюю среду, просчитывает все параметры и ежесекундно выдаёт оперативный план действий. Вслед за ним готовиться и второй и третий, и четвёртый альтернативный план. И из них уже Михалыч выбирает единственный. Зачастую, этот единственный бывает, алогичен, но почему-то именно он приводит к успеху. И стоит хоть одному параметру внешней среды измениться, весь расчёт начинается сначала. В парусе без этого нельзя. Неожиданная заготовка всегда должна быть. И она у Михалыча была, судя по едва уловимой улыбке, которая резвилась на его лице.
- Так, а что вам мешало сделать меня первым раньше? – уходя от ответа, как от столкновения корпусами при смене галса, повторил маневр Михалыча Олег. В парусной  регате так часто бывает. Менее опытный капитан, как привязанный, идет за бывалым, и повторяет все его маневры. А ещё лучше, по едва уловимым признакам вовремя увидеть подготовку к новому маневру и постараться опередить соперника, сменив свой галс на секунду раньше. Тогда ты не только начинаешь лидировать, но и хватаешь в свой парус ветер первым, оставляя конкурента довольствоваться только обрывками воздушного дуновения. Твоя лодка своим парусным вооружением отбирает весь воздушный поток, перекрывая его доступ к сопернику, который в итоге неизбежно потеряет ход. Нечто подобное, изменив перед носом Михалыча свое направление движения и чудом избежав столкновения, проделал Олег.
Но, Михалыч – опытный боец. Он не однажды сбрасывал с хвоста малоопытных капитанов, увязывающихся за ним и ждущих выгодного момента вырваться вперёд. Для того, чтобы отбиться от таких назойливых конкурентов, Михалыч всегда использовал ложный поворот. В гонке зачастую лодки идут настолько близко друг к другу, что не только отчетливо видно выражение лиц соперников, но и слышно дыхание конкурентов. Слышны и видны все команды и движения. Скрыть подготовку к манёвру невозможно.  Этим и пользовался Михалыч. Его экипаж, заранее натренированный, в отличие от соперников всегда знал, как различить команду по смене галса, от ложного поворота. Не знал этого только экипаж конкурента. И вот, когда от напряжения немеет тело, чувствуя, что вот-вот будет поворот, команда оппонента всматривается в то, что будет делать Михалыч, он зычно командует: «Поворот!» Экипажи обеих лодок мгновенно рассыпаются по местам, готовясь к маневру. Проходят секунды томительного напряжения в ожидании повторной команды, ибо только Михалыч знает, когда надо осуществить манёвр. И вот он рявкает отрывисто: «Поворот!» Замелькали шкоты в руках у матросов, грот сначала медленно, затем катапультой резко переваливается на противоположный борт, увлекая за собой полотнище стакселя. Лодка на несколько секунд приостанавливается, недоумённо теряя ход от внезапной смены курса и дальше медленно кренясь на другой борт, начинает ловить парусами ветер и двигаться уже новым путём. Все это проделала лодка конкурентов, а экипаж Михалыча не сдвинулся с места, лишь имитировал манёвр. Их яхта курс не меняла. Сменит она его через десяток, может и не одну сотню метров. Там, где ветер покруче, или наоборот меняет своё направление. Об этом знает только Михалыч. Но, те секунды, которые потеряли конкуренты, затормозив свою лодку меняя галс, поддавшись ложной команде Михалыча, уже сделали своё дело. Соперники отстали.
Вот и сейчас, у Олега сразу сдали нервы, и он осуществил ложный, никому не нужный поворот. Купился на команду Михалыча.
- Я отвечу, - отозвался Михалыч, как ни в чем, ни бывало, продолжая двигаться выбранным курсом разговора, - только ты не ответил на мой вопрос. Зачем ты хочешь быть первым?
«А действительно, зачем?» - подумал Олег. В такой плоскости он никогда себе так вопрос не ставил. В этом не было необходимости. Отовсюду: с экранов телевизоров, из радиоприёмников, конкурсов, соревнований, шоу раздавались одни и те же похожие призывы: «Будь первым!», «Первым достается всё!», «Победитель получает весь мир в награду!» Поэтому напрягать мозги, для того чтобы ответить на вопрос, ответ на который так очевиден, Олег никогда бы не стал. Это как в сказке, концовка: «И жили они долго и счастливо!»  расставляет все точки над «и». Всё понятно, у ребят жизнь удалась. Хотя, что подразумевается под сказочным счастьем, как правило, мало кто задумывается. Олег относился к такому же разряду читателей. Но, Михалыч, жук ещё тот! Он никогда не давал Олегу расслабиться. Вот и сейчас, пристал с этим детским вопросом. Олег готовился на него ответить.
Ответ казался ясным, как панорама перед гонкой. Нежно светит солнце, разбавляя мазками золотистой желтизны ласкающую синеву воды. Покачиваются верхушки мачт, вон там, почти за горизонтом – финиш. Приходи туда первый и получай кубок. А за ним… А за ним всё! Вот, что это всё, и хотел услышать от Олега Михалыч. Теперь и Олег заинтересовался ответом на этот вопрос.
Ну, первое, это девочки. Сейчас, когда он вечно второй, ему приходиться самому искать ту единственную, которая сделает его счастливым. Ведь рано или поздно надо будет создавать семью. Сейчас он в активном поиске, но пока не встретил свой идеал. Но вот станет он первым и задача упроститься. Слава, тенью сопровождающая победителя сделает своё дело. Ему уже не надо будет искать. Красавицы в очередь выстроятся к сердцу первого, оставляя без внимания тех, кто за победителем по списку. Останется только выбрать ту, которую он сейчас безуспешно ищет.
Второе, это деньги! Впрочем, сейчас для него это не главное. Папанька пока ведёт бизнес успешно, да и должность министра помогает не бедствовать, так, что Олег ни в чем не нуждается. Но хотелось бы самостоятельности в финансовых затратах. Так, что второе, таки деньги. А может и первое!
- Ну, что молчим, юноша? – прервал подготовку к ответу Михалыч.
- Не знаю, - полушёпотом выдохнул Олег.
- «Не знаю!» - почему молчим? Или: «Не знаю!» - ответа на вопрос?
- Второе, - неожиданно соврал Олег.
Михалычу, в отличие от Олега, картина перед гонкой никогда не казалась такой радужной и безоблачной. Он знал, что не всё так просто, и одного желания победить недостаточно. Михалыч, как сквозь поляризованные очки всегда видел больше чем Олег. Очками был его опыт. Вот и сейчас, выведя Олега на этот разговор, он хотел подарить свои очки юноше. Подарить, с тем, чтобы и он научился видеть под бархатной поверхностью воды песчаные банки, каменистые мели, подводные течения, которые смогут очень просто перечеркнуть движение к победе. Присмотревшись через призму опыта всегда можно заметить и обросший ракушкой корпус, скрытый под водой, и налет неуловимой ржавчины на такелаже и растянувшийся, ставший пузырчатым парус, и многое другое. Всё это в комплексе всегда помешает успеху. Но, даже дело не в гонке. Только перенося опыт, заложенный в спорте на повседневную жизнь, поможет Олегу в ней. Поможет принимать правильные решения. А значит – побеждать. Михалыч хотел раскрыть глаза юноше. Но не всё он сможет увидеть после сегодняшнего разговора, да и не всё ему покажет Михалыч.
Ему пока рано знать, что в парусе, который он так полюбил, он оказался случайно. Его отец, крупный бизнесмен и высокопоставленный чиновник, за Олега принял решение. По мере карьерного роста отца Олега, рос и их домашний флот. Вначале это была навороченная рыбацкая лодка, потом, когда появился пятый миллион, флотилию пополнил красавец быстроходный прогулочный катер с тремя каютами, камбузом и двумя палубами. И когда счет деньгам почти прекратился, так их было много, отец Олега приобрел роскошную крейсерскую яхту. На ней он любил устраивать деловые встречи, после которых карьера Олежкиного родителя получала новый импульс. Отец Олега любил проводить такие встречи в тишине и уединении, без лишних свидетелей. И яхта была именно тем местом, где не было посторонних глаз и ушей. Ибо все, что проговаривалось на борту этого судна, было, мягко говоря, не совсем законно. И отец Олега, человек далеко не глупый, понимал, что вынужденное присутствие капитана яхты, человека хоть и проверенного, но совершенно чужого, несёт в себе риск, что секреты, обсуждаемые на борту, могут быть приданы огласке. А это грозило потерей всего, что последние два десятилетия создавал отец Олега. Поэтому и послал он учиться парусному делу своего сына, с тем, чтобы был свой домашний капитан. Олег об этом не знал. Не знал он и о том, что теперь отец решил послать сына в Англию, сдавать экзамены на яхтенного капитана. Отцу было плевать, что сыну парус понравился, и он с головой окунулся в бурлящий поток яхтенных состязаний, который прервался месяц назад. Планы отца Олега были одной из тех невидимых мелей, мимо которых Михалычу надо было проложить курс разговора.
- Без чего не победить в регате? – опять неожиданно сменил галс разговора Михалыч. И как бы подсказывая ответ и посматривая на оторопевшего Олега, добавил, - Что является основным движителем парусной яхты?
- Ветер? – робко, как школьник у доски не уверенный в ответе включился в разговор Олег.
- Правильно! Ветер! - одобрительно поддержал юношу Михалыч, - Без ветра нет движения. Всё остальное: корпус, паруса, капитан, наконец, нужны лишь для того, чтобы поймать ветер. И только потом эффективно его использовать. Без ветра лодка мертва, как щепка в луже. Все гоняются за ветром. Ты же знаешь, что ради того, чтобы захватить его побольше и тянутся мачты в небо, рискуя нарушить баланс между остойчивостью и скоростью. Помнишь, почему мачты делают как можно выше?
- Конечно, - радостно и уверенно откликнулся Олег, - чем выше от поверхности, тем ветер сильнее.
- А, что является движителем всего в нашей жизни? – опять резко сменил галс Михалыч. Разговор только-только набрал ход, как яхта после поворота, и вот опять. Смена курса. Олег с трудом поспевал за манёврами Михалыча, но он уже не первый год тренировался под его началом и научился не опускать руки. Вот и сейчас, Олег всматривался в лицо Михалыча пытаясь найти неуловимую подсказку причины резкой смены курса. В этой подсказке и должен скрываться ответ на заданный вопрос. Но Михалыч сам упростил задачу, подводя Олега к правильному решению.
- Без чего нельзя построить новый завод? В чём нуждаются научные исследования? Что нам необходимо чтобы покупать еду? Ну? - закончил перечисление подсказок тренер и остановился в ожидании правильного ответа.
- Деньги? – опять неуверенно высказал своё предположение Олег.
- Деньги! – воскликнул Михалыч, - Деньги! – повторил он, как бы заставляя Олега запомнить этот вывод, - Деньги движитель нашей жизни. Все за ними гоняются, как за ветром, чтобы быть первыми. А если сделать еще выше мачту, то там гуляет ветер власти. Можно и его оседлать. Всем нужен ветер. Много ветра и разного. Ты за каким гоняешься, чтобы быть первым?
Олег почувствовал, что разговор начинает приобретать философский характер и может затянуться. Это не входило в его планы. Скоро Костян начнёт названивать, а они только начали. И пытаясь вернуть Михалыча к первоначальной теме, Олег ухватился за последнее слово произнесенное тренером. «Первый». Вот оно и будет мостиком, чтобы увязать ускользающую нить разговора с предметом, который так волнует Олега.
- Так, а как насчёт того, чтобы мне быть первым? – загадочно улыбаясь, перебил наставника Олег, теперь уже как ведущий, а не ведомый сменив галс разговора.
Михалыч на секунду замолчал, автоматически прислушиваясь к выводам работы своего мозгового компьютера. Внешняя среда изменилась. И это радовало его. Олег делал самостоятельные движения, которые когда-то долго тренировал с ним Михалыч. И вот он видит, как ученик решил первым сменить наветренный борт. На взгляд Михалыча он это сделал рано, еще не исчерпаны возможности этого курса. «Ну, что ж, пусть прокатится в одиночестве, пока не поймёт, что поторопился» - подумал про себя Михалыч и не повторил маневра Олега по смене галса.
Олег томительно ждал ответа, но не слышал его. Михалыч отвел взгляд на акваторию, где гонялись малыши на «Кадетах». Наступила до неприличия длинная пауза. Олегу уже начало казаться, что тренер не расслышал его вопроса, но Михалыч, как в гонке, незаметно готовился к своему, правильному повороту. И вот этот нужный миг настал.
- Тебе Шевченко нравится? – резко повернув голову и так же резко сменив курс, произнес Михалыч.
- Это футболист, который? Или поэт? – оторопев от манёвра Михалыча, приходил в себя Олег.
- Ну, да. Андрюшу Шевченко знаешь?
- Конечно, знаю. Кто же его не знает?
- Так вот, когда только начала восходить его звезда, глаз на него положил итальянский «Милан». Уж очень он хотел получить забивного форварда. В Киев ломанулись ребята из Италии и давай обхаживать «Динамо».
Олег слушал Михалыча и всё внутри закипало. Мало того, что он переломал себя и согласился на встречу с тренером, так и ещё вынужден выслушивать россказни о футболе. Вроде это имеет какое-то отношение к парусу. А уж тем более к нему, - Олегу. И вот когда он уже был готов опять перебить наставника, тот неожиданно поднял дополнительный парус. Спинакер разом закрыл своей огромной площадью план дальнейших действий Олега.
- Так вот, Лобановский тогда сказал, что Шевченко не готов к переезду в Милан. Мол, подождите пару лет, и я вам сделаю не форварда, а конфетку. И Андрей остался в Киеве. Вот тебе и ответ на твой вопрос.
- Так, что я, по-вашему, не готов побеждать? – с обидой в голосе и раздражаясь, решил уточнить Олег.
- А тебя это пугает? Раздражает? Или вдохновляет? – резко спросил Михалыч.
- Ну, уж не радует, это точно, - так же резко ответил Олег, - Что я, по-вашему, конченный какой-то, что не могу быть первым? И если всё так как вы говорите, что на роду мне написано быть вторым, то зачем этот разговор. Зачем вы меня позвали? Значит, я правильно сделал, что решил оставить парус.
- Ты никогда не будешь первым, пока не поймешь, зачем тебе ветер. Пока не научишься его правильно использовать. Пока не будешь знать, где грань между «мало ветра» и «смертельно много ветра». До этих пор ты будешь безуспешно гоняться за ним, как за птицей счастья, в последний момент, упуская её. До этих пор ты будешь вечным вторым. А потом, третьим, четвертым… И когда я сказал, что сделаю тебя первым, то хотел открыть тебе тайны ветра. Чтобы ты смог его использовать только во благо себе, а не погибнуть от его переизбытка, как это чуть не случилось со мной.
Олег, до этой минуты уже внутренне настроившись завершить разговор, решил повременить. Михалыч его заинтриговал. Жизненные истории, которые иногда рассказывал Михалыч, были всегда не просто интересны Олегу, они как-то незаметно положительно влияли на его судьбу. Это никогда не выглядело явно как поворот в гонке, скорее как невидимая подготовка к нему, без которой и поворота не будет. Поэтому Олег решил сию минуту не прощаться, а выслушать напоследок еще одну историю. А уж потом – адью!
Выбрав нужный курс разговора, и решив окончательно для себя не гоняться в повторах за Михалычем, Олег стал внимательно вглядываться в лицо тренера, как бы приглашая его продолжить.
А Михалыч, словно и забыл о чём шёл разговор. Он отвёл взгляд от сосредоточенно всматривающегося в него Олега, попереминался с ноги на ногу, подбирая удобную позу облокотившись на ограждения. Затем кивнул Олегу в сторону реки, где чайками мельтешили паруса и произнес: «Половина из этих ребят, думают, что поймав ветер, они прокладывают себе путь к победе».
Олег молчал, ожидая продолжения. Мельком взглянув на водную гладь, взором выхватил своего товарища летевшего с кем-то в паре на «49er», он уже начал терять нить разговора. Михалыч перехватил его взгляд и одобрительно произнес: «Вот-вот, правильно смотришь, мы и к этому вернёмся».
Юноша и ухом не повел в ответ на реплику Михалыча, продолжая заворожено наблюдать за стремительным курсом яхты. Он привык к тому, что учитель очень часто заставлял его решать одновременно несколько задач. И важно всегда приходить к правильным ответам во всех упражнениях сразу. Только так достигается успех. Вот и сейчас он уже ввел в свой внутренний компьютер реплику Михалыча и, продолжая слушать его, анализировал, как она может сопрягаться со всем тем, что они обсуждают. Если он найдёт ответ первым, до того, как тренер расшифрует задуманное, значит, он ещё на один шаг приблизится к опыту Михалыча.
Собеседники, уже не глядя друг на друга, продолжали разговор, наблюдая, как проходит тренировка воспитанников яхт-клуба.
- Когда я первый раз вступил на борт яхты, мне было лет на пять больше чем тебе. Поздно это случилось.  Причем я сразу попал в экипаж крейсерской яхты. При заводе организовался яхт-клуб, и была закуплена целая флотилия лодок. В основном – олимпийские классы, но был и четвертьтонник, - начал своё повествование Михалыч, - Там экипаж…
- Четыре человека, - перебив наставника, Олег тут же занёс в разряд решённых только что появившуюся задачу, продолжая думать над остальными.
- Капитаном у нас был Серёга, - не обращая внимания на реплику ученика, начал повествование Михалыч, - Мастер спорта по парусу. И мы, три чайника, никогда не имевших отношения к ветру. За короткий период Серёга нас обучил азам яхтенного мастерства, и мы сразу же стали участниками каждой регаты. Благодаря опыту Серёги наша яхта побеждала практически в каждой гонке. Так продолжалось около года. Стал привычным пьедестал, коллекция наград неуклонно росла. И вместе с ней приходило ощущение собственного величия. Ну, как же, - я первый! Нет, где то в глубине души я понимал, что основная заслуга побед лежит на плечах Серёги. Но и я, будучи у него матросом, тоже внёс свой вклад в победу. Я тоже победитель равный Серёге. Победил бы он без меня? И я тешил себя ответом, что нет.
Олег внимательно слушал Михалыча, но в голове бесперебойно работал внутренний компьютер. Этот процесс уже давно проходил без его вмешательства. Работу компьютера в голове Олега как-то незаметно запустил Михалыч пару лет назад. Тренер приучил Олега уже на рефлексах контролировать не только себя, но и обстановку. И не просто контролировать, но и заранее просчитывать варианты последующих шагов. Делать это надо заранее, иначе в момент принятия решения может просто не хватить времени. И тогда, действие будет совершенно на эмоциях, а это зачастую не оптимальное решение.
Вот и сейчас, он поймал себя на мысли, как незаметно шуршит его компьютер. Внимательно слушая Михалыча, Олег мельком глянул на внутренний монитор, где водопадом струились строчки расчётов тезисов поднятых в ходе текущего разговора. «Ветер?  – Отработанно!», «Быть первым? – Отработанно!», «Шевченко? – Отработанно!», «Деньги? – Отработанно!», «49er? – Олимпийский класс яхты «фоти-найнер». Лодка способна идти быстрее ветра. Решения нет! Вернуться к анализу позже!»…
- И вот, регата на Кубок конституции, - продолжал, глядя на воду рассказывать Михалыч, - начало октября.
- Так в июне конституцию празднуем, - встрепенувшись, поймал на нестыковке тренера Олег, похвалив себя за способность присущую Юлию Цезарю.
- Конституции изменчивы как и ветер, - как ни в чем не бывало продолжал Михалыч, - тогда праздновали седьмого октября. Погода, как ты сам понимаешь далеко не пляжная, но лёд еще не стал. Регата состояла из трёх гонок, одна из которых была ночная. Первую гонку Серёга доверил нашим сменщикам, Славику и Виталику. Пока они на первом этапе привели нашу лодку второй, я готовил жрачку, подправлял такелаж, занимался какими-то хозяйственными работами. Серёга тоже не сидел без дела, периодически вставляя пистоны за ошибки во время гонки.
Неожиданный порыв ветра, налетевший на акваторию, до этого красиво курсирующие яхты, раскачал в разные стороны как неваляшки, заставляя их крениться то на один борт, то на другой. Михалыч замолчал, внимательно всматриваясь в действия своих учеников, опасаясь, чтобы кто-нибудь не перевернулся. Через пару минут ребята приспособились к обстановке, выровняли лодки и Михалыч успокоившись, продолжил.
- И вот наступила ночная гонка. Погода испортилась. Ветер с кирпичами. Темнота, хоть глаз выколи. Да в придачу пошёл ну очень холодный дождь. Начинался шторм. Надели мы комбинезоны. А это заметь не теперешняя экипировка. Тогда это были куски резины, склеенные по швам, в общем комбез весил килограмм десять. Натянули шапки-ушанки и стартанули. Дистанция была простая: миль тридцать по прямой до судейского катера, поворот и столько же обратно. Старт против ветра.
Михалыч рассказывая, внимательно смотрел за действиями своих воспитанников, которые лавируя, боролись с ветром. И Олегу показалось, что случай, который он сейчас описывает, живет с Михалычем всегда, когда приходиться идти против ветра. И не имеет значения, кто идёт на борьбу, он сам, или его ученики, Михалыч в таких случаях крайне сосредоточен. В дальнейшем Олег понял, что не ошибся в своих догадках. Хотя какие догадки? Это внутренний компьютер просчитал ситуацию, а Олег записал ее на счет своей исключительности.
- Славик с Виталиком завалились спать, а мы с Серёгой на вахте, - продолжил Михалыч, - Серёга на руле, я, естественно, на парусах. Погода ужасная. Ночь. Звезд нет. Луны нет. Ничего нет, к чему можно было бы привязаться, прокладывая курс.
- Ну, так к берегам привязались бы, - дал совет яйца курице Олег, снисходительно давая понять, что без навигатора тоже можно выкрутиться.
- Открытая акватория! Берегов тоже нет! Идём по компасу, – беззлобно пояснил Михалыч. И как бы сообразив, что сам виноват спровоцировав Олега на детскую подсказку, поэтому, решил исправить ситуацию. Михалыч понял, что необходимо внести дополнительную информацию, без которой Олег вряд ли сможет адекватно воспринять рассказанную историю. Для этого тренеру пришлось вынужденно сменить галс.
- Встретил я как-то пару-тройку лет назад своего однокашника. Володьку. После школы мы потеряли друг друга. Разговорились. Оказывается у него жизнь не шла за ветром, а меняла галсы. Сначала, он был личным фотографом Кучмы.
- Это президентом, который был? – проявил заинтересованность в дополнительной информации Олег. Михалыч научил его всегда подверять курс, ибо эта привычка, одна из составляющих успеха. Вот и сейчас, Олег, решил сверить правильность восприятия ситуации.
- Да. Вторым, - подтвердил верность выводов Олега тренер, - Тот период у Володьки был весь в шоколаде. Но, сменился ветер, в смысле власть, и его жизненная лодка остановилась. Ты ведь знаешь, что ветер не дует всегда постоянно. Есть у него определенные циклы. И они рано или поздно заканчиваются, открывая дорогу новой погодной обстановке. Любой ветер, иногда переходящий в самый жестокий шторм, имеет своё начало и рано или поздно утихает. Главное быть готовым к цикличности и уметь использовать её во благо. Володька наивно считал, что попутный ветер теперь вечно будет дуть в его паруса. И когда пришёл новый президент, то сменился и ветер. Оставшись без работы, он не мог никуда устроиться. Ведь к власти пришла оппозиция, а человек, который так близко стоял к предыдущему директору страны сразу стал прокаженным. Его не брали никуда, как только становилось известным предыдущее место работы.
Юноша уже жалел, что решил выслушать историю Михалыча. Внутренний компьютер Олега хоть и был собран и запущен Михалычем, всё же работал на своего хозяина. На Олега, который стал главным администратором. За эти несколько лет, что прошло с того момента, когда Олег начал им постоянно пользоваться, как-то незаметно он подстроил компьютер под себя. Под свои взгляды на жизнь, привычки и задачи. Вот и сейчас, продолжая слушать Михалыча, Олег не переставал мысленно закрывать всплывающие окна предупреждений. «Кучма!», «Одноклассник!», «Цикличность ветра!», всё это шло с назойливой надписью: «Лишняя информация!», а затем «Оперативная память переполнена! Замедляется работа! Какую задачу снять?». Пока Олег игнорировал эти предупреждения, но понимал, что ещё немного и внутренний компьютер может сам, без извещения уйти на перезагрузку. И вот тогда дело может кончиться очередной стычкой с тренером, которая приведёт к окончательному разрыву. Рвать отношения с человеком, который так много ему дал, Олег не хотел. Поэтому он терпеливо мысленно закрывал снова и снова всплывающие окна, не слишком вникая в суть. В том числе и суть повествования Михалыча.
Тренер слишком увлёкся решением поставленной перед собой задачи, донести до Олега, что парус он бросать не должен. Поэтому в поисках правильного курса разговора Михалыч вовремя не разглядел, что внешняя среда начала меняться. Он не почувствовал, несмотря на свой опыт, что Олег уже утомлён его рассуждениями.
- Сопровождая Кучму в Америку, Володька приобрел там какой-то очень дорогой суперобъектив, - продолжал рассказ тренер, - он был такой навороченный, что со всеми примочками занимал кейс размером с огромный дорожный чемодан. У Володьки тогда болели суставы, и он попросил меня помочь ему. Быть за грузчика.
Михалыч мельком бросил взгляд на Олега. Тот, молча, следил за экипажем «49er». Казалось, что он не слушал Михалыча. Тренер не хотел воспринимать этот факт. Но все признаки поведения Олега говорили именно об этом. Тогда, Михалыч, чтобы окончательно убедиться в правильности своих предположений, решил ещё какое-то время пройти выбранным курсом, собирая дополнительную информацию, и если догадка подтвердится, тогда уже принимать решение о дальнейших действиях.
- Володька таскал этот кейс везде, где только был шанс зацепиться за работу, - говорил Михалыч, внимательно глядя за парусами на акватории, и в тоже время искоса поглядывая за поведением Олега. Тот продолжал наблюдать за изящным лавированием «фоти-найнера».
- Он стал фотографом-одиночкой, пытаясь продавать свои снимки зарубежным СМИ. Бегал он по концертам, политическим сходкам, спортивным состязаниям. В тот день он должен был снимать тренировку футбольной сборной.
У Олега зазвонил телефон.
- Да! Нет. Не знаю! Минут через десять! – отрывисто и раздражённо морзянкой проговорил в трубку Олег и взглянул на Михалыча. Тренер понял, что звонил водитель красного кабриолета и Олег ждёт завершения разговора. Тут уже взыграли эмоции тренера. «Подождёт этот Костян! Ничего с ним не случиться, если приедет через час!» - подумал про себя Михалыч и решил продолжать, как ни в чём не бывало.
- Приехали мы на базу. Я тарахтел по дорожкам Володькиным чемоданом, привлекая к себе повышенное внимание журналисткой братии. Они тоже шли не налегке, в руках были штативы, камеры, микрофоны, но такого оснащения не было ни у кого. Расположившись у угла поля и настроив оборудование, все ждали выхода игроков.
- Виктор Михалыч, зачем вы мне всё это рассказываете? – резко оторвав взгляд от парусов и взглянув в глаза тренера, спросил Олег.
- Не знаю… - голосом нашкодившего ребёнка виновато произнёс тренер, - наверное, потому, что ты мне не безразличен, - набирая обороты эмоций добавил Михалыч, - есть в тебе стержень человеческий и я боюсь, чтобы ты его по глупости не сломал. Потом каяться будешь, но не исправишь…
Наступила тягостная пауза. Михалыч понимал, что не достучался до Олега. А юноша не знал, как выйти из этого положения. Ещё минуту назад он готов был с полной решимостью покинуть яхт-клуб, прервав конечной вопросительной фразой монолог тренера. Но последние слова Михалыча, почему-то привели его к сомнениям. Да и внутренний компьютер ничего не подсказывал, а только тарахтел жёстким диском, полностью погрузившись в какие-то свои расчёты.
- Гуськом потянулись футболисты, - услышал, наконец, Олег, - они останавливались на углу, и вокруг каждого образовывалась стайка журналистов. Пошла привычная работа пишущей и снимающей братии. Вышел и Шевченко, вокруг которого сразу же сплелось плотное кольцо акул пера и камер. Я встал за спинами журналистов и вглядывался в лицо Андрея. Не знаю почему, но оно притягивало как магнит. Даже не из-за того, что видел я его впервые в жизни. Было что-то другое. Через мгновение я понял, что это лицо человека попавшего в шторм.
При последнем произнесённом слове Михалыча Олег встрепенулся и внимательно посмотрел в глаза тренера, взглядом утомленного пустынного путника при звуке капающей воды. Да и внутренний компьютер закончил тарахтеть и запросил дополнительной информации.
От Михалыча не ускользнула эта смена обстановки. Теперь он уже знал, что нужно делать. Во-первых, как бы это было не неприятно, он признал, что совершил ошибку. Ему не надо было менять последний галс разговора. Он чуть не проиграл гонку, в которой мог потерять Олега. Во-вторых, надо срочно возвращаться на прежний курс. И шансы прийти к финишу победителем есть. Их мало, но они есть. Надо продолжать бороться.
- Так вот, идём мы по компасу, - мгновенно осуществив поворот начал набирать ход Михалыч, - ветер с кирпичами. Яхта лежит практически на борту. Ветер крепчает. Его стало смертельно много. Серёга даёт команду брать рифы.
Олег безвольно смотрел на Михалыча. Ученик, в который раз для себя отмечал, как мало он понимает в этой жизни. Олег не только не заметил подготовки к предыдущему маневру, он даже не мог сообразить, что это. Это плановая смена курса, или ложный поворот? Обманный финт нападающего в борьбе с защитником, коль Михалыч заговорил про футбол. И сейчас Олег размышлял, что ему делать. Повторить движение нападающего? А тот внезапно сменит направление атаки и Олегу придется только наблюдать, как форвард стремительно прорвётся к воротам. Или до конца повторяя движения Михалыча не дать увеличить дистанцию между ними? Все эти размышления, длившиеся сотую долю секунды, прервал проснувшийся компьютер. «Брать рифы – морской термин. Взять рифы – уменьшить площадь паруса, свёртывая его часть. Паруса яхты рассчитаны на эксплуатацию при скорости ветра до тринадцати метров в секунду. Взятие рифов – это показатель мастерства яхтсменов».
- Ну, ты знаешь, что перед взятием рифов необходимо положить лодку в дрейф, иначе беда неизбежна, - прервал Олежкино погружение в себя Михалыч. Тот только кивнул в ответ, продолжая сосредоточенно анализировать ситуацию.
- Серега, не то что бы жил без тормозов, но как все мастера, был заточен на победу. Поэтому у нас даже люверсов на парусах не было, чтобы брать рифы. Он считал, что любая помеха на полотнище паруса мешает ветру ласково скользить по его поверхности. Он даже, нам, «чайникам», «колдунчики» не разрешал цеплять по той же причине.
Компьютер Олега тут же услужливо напомнил о себе: «Колдунчики» - индикаторы обтекания паруса воздушным потоком».
- Попросту ленточки, закреплённые в разных местах паруса, - мысленно огрызнулся компьютеру ничего не понимающий Олег. И добавил вдогонку, - Для «чайников» - это спасительная подсказка постоянно видеть направление невидимого ветра.
- Мастер спорта, это конечно не Олимпийский чемпион, но и мастеров в те времена абы кому не давали. Получал мастера человек, который переступал черту самопожертвования. И чем выше ты хочешь подняться на пути к спортивной вершине, тем больше ты жертвуешь чем то. Начинается все с семьи, личной жизни, развлечений и конца краю этому нет, пока не станешь победителем. Как в физике: если где то чего-то прибудет, то в каком-то месте убудет. Большой спорт – это большие жертвы! И этой жертвой чуть не стал я!
Олег встрепенулся. Михалыч уже в который раз интриговал его, блуждая вокруг да около случая на регате. Но, никак не приступал к рассказу об этом. Может он считает, что Олег и к этому не готов? «Нет, надо заканчивать! Конца краю этому не будет!» - подумал Олег, но внезапный шквал ветра опять как кегли разбросал яхты по акватории. Юноша тут же переключился на действия своих друзей под парусом.
- И вот я тогда, как и ты сейчас, не готов был к тому, чтобы быть победителем. Почему? – Михалыч дождался, пока Олег повернёт голову, и вопросительно посмотрит на него, ожидая ответа, продолжил, - Я, направляясь к гроту, бросил Серёге: «Клади лодку в дрейф, иначе меня смоет за борт!» А он мне спокойно отвечает: «Мальчик, ты, что хочешь, чтобы я остановил яхту, лёг в дрейф, и пока паруса будут безжизненно трепыхаться, с двух сторон ополаскиваемые ветром, ты будешь комфортно брать рифы, в то время как наши соперники не сбавляя ход, будут идти к победе! Ты этого хочешь? Ты хочешь проиграть?! Бери рифы салага!»
- Конечно, будь всё это на суше, я бы послал Серёгу по широко известному адресу, и вероятно жизнь моя сложилась по-другому. Но на воде есть один хозяин – капитан. Не выполняющих его команды вздёргивали на рее и отправляли за борт. У меня оставался шанс. Я мог проскочить судьбу висельника, но вероятность оказаться за бортом была стопроцентная.
Олег бросил наблюдать за товарищами, и заворожено слушал Михалыча. Он на секунду представил себе ту обстановку. Ночь. Леденящий ветер. Яхта, идущая с огромным креном. Неизбежные холодные брызги воды сковывают мышцы, гибкость и сила которых так нужна при работе с парусом. И самое главное! Вывалиться в таких условиях ночью за борт – это гарантированно погибнуть. Яхта никогда не вернется в точку падения. Это не моторное судно.
- Приказ капитана – закон. Цепляясь за грот-мачту, чтобы меня не сдул этот бешеный ветер, я майнаю парус. Силы тают с каждым оборотом полотнища вокруг грота. Но я борюсь! И вот, когда я уже начал поднимать косынку усеченного паруса по мачте, внезапный порыв, вкупе с невесть откуда взявшейся волной, как дерьмо в унитазе смывает меня за борт.
Олег поёжился, примеряя на себя ситуацию описанную Михалычем.
«Серёга! Помоги!» - истошно ору я, в последний момент, ухватившись за четырехмиллиметровый, режущий руки леер.
«Леер – укрепленный на стойках трос, заменяющий фальшборт судна. Леера натягиваются для предотвращения падения людей за борт во время шторма» - совершенно не, кстати, услужливо проснулся компьютер Олега.
- Воспитанный на песнях Высоцкого, вместо ожидаемого: «Полный назад! Стоп, машина! На воду шлюпки! Помочь!», я слышу: «Выбирайся сам!»
- Да просто больной был ваш Серёга! – неожиданно дал оценку ситуации Олег, - Он же хладнокровно отправлял вас на тот свет!
- И да, и нет. «Да», потому, что я в отличие от тебя, был далеко не тренированным атлетом. Пару раз на турнике с трудом мог подтянуться. А тут всё тело за бортом, в убивающе холодной жидкости, утяжелённое комбезом, наполненном водой. И самое главное, я не мог бороться с набегающим непрерывным потоком воды. Ведь яхта мчалась вперёд! Вот, когда я физически ощутил её бешеную скорость победы, из-за которой Серёга меня бросил погибать.
- Да больной! Слов нет! – опять нервно вмешался Олег.
- От боли, страха, потери сил, я видимо, начал на какие-то мгновения терять сознание. Мне начало казаться, что я вижу себя со стороны. Темная ночь, которая становится совсем чёрной из-за поглощения любого отблеска водой. И лишь на едва различимом белом борту яхты, под углом сорок пять градусов, ногами к корме, отчаянно борется за жизнь какой-то хлюпик. Увидел я и Серёгу, в реальной жизни скрытым от меня выпяченным будто айсбергом из воды бортом яхты. Он хладнокровно поймал выпущенный мной шкот, и одной рукой не отпуская румпель лодки, второй подтянул конец и установил грот в рабочее положение. До этого яхта, шедшая под одним стакселем, сразу же ускорила ход, радуясь двум парусам. Наступала моя погибель.
- Жах! – выдавил из себя Олег.
- Серёга! Помоги! – из последних сил молил я.
- Дебил конченный! – продолжал искать правильные характеристики Олег.
- И тут, на какой-то миг я выключился из борьбы и понял, что это конец. Как я корил себя за то, что разменял свою жизнь ради этого алюминиевого горшка, покрытого золотистым лаком и называемого кубком! Зачем он мне? Это и есть смысл моей жизни? Да, гори он огнём, только бы спастись! Обещаю, я не буду больше лезть в победители, если за это приходиться платить такую цену!
- Жах! – как под гипнозом реагировал Олег.
- Наступил момент, когда я понял, что всё кончается. Моя душа уже находилась где-то чуть выше нашей мачты, я подслушал разговор, наверное, двух ангелов.
- Ну, что? Пора его забирать? – сказал первый.
- Пожалуй, - отозвался второй, - хотя, он же еще борется.
- Так, что? Оставляем? – советовался первый.
- Пусть решает сам! Хотя… Если борется, то надо дать ему шанс,  - подытожил второй.
- Жах! Жах! Жах! – полуистерично реагировал Олег.
- И тут я вижу, что Серёга меняет галс. До этого магнитом державший меня левый борт в воде, вздымается и выдергивает моё тело из неё. Как оковы разорвались, убирая тяжелый поток воды с которым мне уже было невмоготу бороться. На высвободившихся силах я с трудом перевалил своё тело на палубу.
- «Ну, что жив?» - как ни в чем, ни бывало, поинтересовался Серёга.
- Я бы его убил! – предложил свою версию развития событий Олег.
- Я хотел сделать тоже самое. Но в тот момент не мог даже пошевелиться. «Убью позже», - подумал я и лишился последних сил.
Наступила пауза. Каждый думал о своём. Но красной нитью этих размышлений был случай на регате.
Олег, семнадцатилетний, далеко не глупый юноша, понимал, что история, которую сейчас рассказывает Михалыч, не может иметь конец банального триллера. Что-то должно быть между строк, хотя то, что он услышал, уже заставляло его думать. Как всегда, в таких случаях они размышляли вдвоём. Олег и его внутренний компьютер. «Шторм, регата, ветер, фотограф, капитан, ночь, Шевченко, …» - все эти исходные данные жадно заглатывал комп, чтобы через какое-то время вынести свой вердикт по поводу услышанного.
В тоже время и Олег не оставался без дела. Он понимал, что Михалыч вряд ли бы скатился до примитивных нравоучений, используя рассказ из своей молодости. Что-то ещё должно быть. Ветер, шторм, борьба, это всё понятно. Кому надо, пусть и выбирает такой путь. У Олега он другой. Пусть ему несколько и неприятно, что сегодня его жизненную лодку толкает ветер, генерируемый его отцом. Но такова жизнь. Родитель ледоколом подминает под себя весь маломерный флот соперников, прокладывая путь яхте Олега. И она стремительно несётся вперёд, хватая в паруса денежный поток ветра вырабатываемой установкой ледокола. Чем дальше от старта, тем меньше конкурентов. Олег понимал, что так не может продолжаться вечно. Или папашкина установка даст сбой, или лодки соперников возмущённые несправедливостью, объединятся и преградят путь ледоколу. Но всё это будет, если и будет, то потом. А сейчас важно оторваться от преследователей на старте. А как он это сделает не важно. Главное результат!
«Результат. Показатель мастерства, успеха, достижения (обычно спортивного)», – услужливо пояснил компьютер.
- Что-то не стыкуется, - впервые за всю свою жизнь посмотрел после подсказки компьютера на эту ситуацию под другим углом зрения Олег.
- Утром меня разбудил весёлый смех, тут же усиленный запахом жареной картошки. Я вспомнил, что было до пробуждения, - прервал размышления Олега Михалыч.
Внезапно ветер разогнал облака, и яркое солнце изменило цветовую гамму этого дня. Всё стало ярче и контрастнее. Олег вынужденно прищурился и глянул на Михалыча. Тот продолжал следить за учениками и не смотрел на Олега.
- Я вспомнил, как отлежавшись на палубе, по первой же команде Сереги вскочил к парусам. Желания убить уже не было, но как говориться осадок остался. Лавировали мы ещё часа четыре. Потом разворот на судейском катере. Смена вахты. Помню, что засыпая, позавидовал нашим сменщикам, которым судьба выбросила жребий идти попутным ветром. Спал как дома. Без крена и качки, - проговорил на одном дыхании Михалыч не переставая следить за яхтами.
Затем тренер перевел взгляд на Олега и заметил, что тот собирается что-то спросить. Михалыч не позволил ему открыть рот.
- Вынырнув из каюты, я огляделся. Как и не было шторма. Ласково светило, прямо как сейчас, солнце, выжаривая остатки ночного холода. Экипаж беззаботно и беспричинно ржал. Как будто и не было ужаса прошедшей ночи. Моё лицо тоже начало растягиваться в безмятежной улыбке. Пока я не увидел…
- Раны на ладонях?
- Нет, мои раны не шли ни в какое сравнение с тем, что я видел. Крутанув головой на триста шестьдесят градусов, я увидел картину падения Тунгусского метеорита. Знаешь о таком?
Олег молча кивнул. Он вытянул из памяти фото тайги. Верхушки деревьев были не срезаны а сломлены, что производило эффект катастрофы.
- Из более, чем семидесяти яхт стартовавших по разным классам в регате, около тридцати покачивались со сломанными мачтами.
- Не взяли рифы? – толи, утверждая, толи, спрашивая, высказал своё предположение Олег.
- Скорее всего, - подтвердил его догадку Михалыч, - Серёга к тому времени, как капитан уже вернулся с судейского совещания. Ещё десять яхт не могут найти. Старт откладывается, пока их не притянут.
- Да-а-а, - задумчиво произнёс Олег. Он почему-то завидовал Михалычу, за то, что он пережил в своей жизни такое испытание. Пережил, и теперь может об этом не стыдясь рассказать Олегу. Не смотря на все противоречивые ощущения во время шторма, тренер смог выйти из него с честью. И кроме этого дал результат, признал Олег.
«Результат! Признание!», - молнией проскочила догадка. «Так вот, зачем он мне всё это рассказывал! Мой результат, кроме папаньки и меня никто не признает. Ледокол не по правилам. Стало быть, это и не результат!» - беспорядочно роились мысли в голове Олега.
- И вот смотрю я внимательно на Андрюшу, - как будто издалека раздался голос Михалыча, заставившего отложить догадку Олега, - и вижу в его глазах шторм. Журналисты наперебой засыпают его вопросами: «Какие у вас отношения с Моуриньо?», «Есть ли у вас конфликт с тренером?», «Почему не играете в «Челси»?»
 - Та достали парня эти журналюги своими дебильными вопросами!
- Это шторм Олег. Это шторм. За шквалом ветра всегда готова смыть тебя волна. Так, что журналисты не причём. Это шторм.
- Так парню и так не сладко! Зачем же добивать его ногами?
- Это шторм, - задумчиво повторился Михалыч, - все признаки налицо. У каждого в жизни случается шторм. Если ты сможешь выйти из него, не сбившись с курса, не потеряв лодку, не сломавшись, - дальше уже пройдёшь через всё. Я всматривался в глаза этого парня и читал в них жестокую борьбу со штормом. Нет, внешне обстановка была дружелюбная. На базе светило солнышко, Шева бойко отвечал на вопросы, как брызги воды сыпавшиеся на него шрапнелью. Но глаза! В них читался шторм. И был он не здесь, в Киеве, а в Лондоне. Я удивлялся, почему никто этого не видит.
- Ну, так журналисты не тренеры. Им жаренное подавай, а состояние души…
- Лицо этого тридцатилетнего парнишки тронули следы борьбы со штормом. Начали прорезаться не по времени рано носогубные складки, глаза глубоко впали, как бы прячась от внешнего натиска, всё лицо приобрело черты усталости, роились едва заметные морщинки. Однозначно шторм.
- А вы с ним общались?
- Нет. Зачем? Всё, что мне было нужно, я уже знал. Пока вопросы журналистов отлетали от Андрюхи, как вода от непромокаемого комбеза, я всматривался в его глаза. Там всё было не так безмятежно. Он колебался с выбором решения. Знаешь, ведь брать рифы, это не так просто. Всегда сперва чувствуешь себя трусом. Кажется, что другие пройдут и без рифов. А ты, слабак, боишься всего и в конечном итоге проявляешь страх, сматывая парус.
- Ну, да слабак! Вы же только что рассказывали о поломанных мачтах и панораме Тунгусского метеорита.
- Ты верно подметил. Но это понимание приходит вторым. Первое чувство – не сдаваться! Так вот Андрюха там, под стволами объективов находился между этими двумя состояниями. Он мучительно искал правильное решение, чтобы продолжать свою гонку.
- Я понял Михалыч. Вовремя взять рифы, это не трусость, а проявление высшего мастерства. Не каждый ветер твой! Это уже и я понимаю. Важно сохранить в целости лодку, не потерять экипаж, а самое главное, - не сбиться с курса.
- Молодец Олежка! Добавить мне нечего.
- Так это с той тренировки, у вас фотка в тренерской? – воодушевленный похвалой и успехом в рассуждениях, Олег непринуждённо, по пижонски сменил галс.
- Да, Володька как-то незаметно тоже поймал момент и щёлкнул. Профи, ничего не скажешь. Не обязательно быть яхтсменом, чтобы заметить шторм.
- Так, в итоге Шева всё таки взял рифы! Перешёл в «Динамо», – неожиданно вернулся на прежний курс Олег.
- То-то и оно! Там на тренировке, я смотрел в его глаза и вспоминал себя. Ночью, за бортом. Но мне-то особо нечего было терять, кроме своей жизни. А Шева практически уже всё выиграл. По пояс воде, в борьбе со стихией, да еще и журналисты норовят расцепить пальцы, схватившие леер. Цена решения во стократ выше, чем тогда у меня. И в его ситуации брать рифы, это значить выписать себе пенсионное удостоверение.
- Или продолжить карьеру с новым ветром.
- Ну, примерно как тебе, - неожиданно сменил тему Михалыч.
Олег как-то погрустнел. Всегда легко теоретизировать, когда это касается не тебя. Михалыч напомнил, что за Олегом должок в виде подвешенной в воздух ситуации. И хотя Олег считал, что уже разрешил её, после реплики Михалыча вдруг осознал, что это не так. Он сейчас находился как Шева на тренировке, между двумя решениями. Необходимо выбрать одно. И любое будет болезненным.
Неожиданно зазвонил телефон.
- Да. Нет! – отрывисто и раздражённо говорил в трубку Олег.
Олег отвёл говорящую коробочку от уха и взглянул на Михалыча. Тренер за эти секунды как-то сразу постарел. Морщины стаей слетелись на его загорелое лицо.  Носогубные складки как овраги после ливня увеличили свою глубину. Веки максимально прикрыли спрятавшиеся вглубь глаза, оставив лишь узкие бойницы.
Оторвал Олега от лица Михалыча внутренний комп: «Шторм!» - «Обработанно!», «Шевченко!» - «Обработанно!», «Ветер!» - «Обработанно!», «Есть решение!». Юноша улыбнулся. Он был рад, что его выводы и расчеты компьютера совпали. Значит, это стопроцентно правильное решение.
- Потому что я ухожу в регату. Когда? Думаю прямо сейчас. Что делать с тачкой? Да забери её себе, с отцом я договорюсь. Надолго ли гонка?
Олег уверенно взглянул в глаза Михалыча.
- Хочу надеяться, что на всю жизнь!