Снег летит — гляди и слушай!
Так вот, просто и хитро,
Жизнь порой врачует душу...
Николай Рубцов
Часы отбили полночь. Камин давно погас и даже зола остыла. Не спалось. Женщина тяжело встала с кресла и распахнула окно в сад. Запах снега и свежести пахнул в лицо. Она зябко поежилась, кутаясь в большую пуховую шаль. За окном медленно падал первый снег. Легкие и пушистые снежинки не хотели опускаться на грязную, набухшую от дождей, землю. Они кружили и кружили, цеплялись за голые ветки деревьев и кустов, одевая их в красивое кружево. Сад притих в ожидании чуда. Ему надоели слезы дождя, он давно ждал белое, теплое покрывало, чтобы укутаться и заснуть до весны. Бездонное светло-серое небо расщедрилось, пожалело неуютность бытия и послало на землю свой пух, чтобы к утру мир землян преобразился. Тусклый свет уличного фонаря веселым огоньком блеснул в стеклянной лужице. Тишина и покой медленно вплывали в комнату вместе с первым запахом зимы.
Женщина постояла немного и отошла вглубь полутемной комнаты. Разжигать вновь камин не было желания. Не было желания и что-либо делать. Она вернулась в кресло, уютно уселась, подобрав под себя ноги и укутавшись в шаль. Рядом, на журнальном столике скатывались, как слезы по щекам, капли воска горящей свечи, освещавшей вазу с фруктами, шоколад, хрустальный бокал и темную бутылку дорогого французского вина. Плеснув немного напитка в бокал, женщина долго любовалась игрой света, отраженного в гранях хрусталя. Вино отливало дорогим рубином, искрилось в свете свечи. Женщина подняла бокал: «За вас, мои дорогие!» Тишина и ночь в ответ промолчали. Она сделала пару маленьких глотков, и благородный напиток теплой волной разлился по телу. Долька темного шоколада приятно оттенила вкус. За окном тихо шел снег!
Ночь, тишина и воспоминания – вот все, что у нее осталось.
Воспоминания… Есть годы, куда она совершенно заглядывать не желает, есть времена, куда она запрещает своей памяти заходить. Но эта злодейка, память не подчиняется, она постоянно высвечивает давно минувшие дни, события, лица… Сколько ни приказывай, сколько ни умоляй – ночь и тишина уводят, уводят в кружево прошлого! О, она пыталась, сколько раз она делала попытки убежать, вырваться из этого круга! Она пыталась, но… Но не сумела, не смогла, и не было рядом никого, кто помог бы, бросил спасательный круг в эту пучину, в эту бездну прошлого. Ах, как мало ей надо было! Как мало. Улыбку, слово, маленькую хрупкую соломинку… «Держи меня, соломинка, держи…!» А за окном тихо идет снег!
Язычок горящей свечи тихо колеблется, медленно, словно танцуя! Ее свет вырывает из тьмы портреты тех, кто ушел в ночь, в небытие, в тишину… Маленькие капельки воска медленно скатываются… Нет, она давно разучилась плакать, ее глаза сухие, и только глухой, словно стон, не то вздох, не то всхлип изредка вырывается из груди. И свет свечи резко колеблется, трепещет. Женщине становится страшно, что сейчас и этот огонек погаснет, она замирает, затихает в своем любимом кресле. Тихо плачет воск, медленно тикают часы… А за окном снег все нежнее и нежнее укутывает землю! А за окном идет снег…