Орехов. Пьянство.
Лето 1979 года. Работаем в 10-ти км южнее посёлка Сиан, лагерь расположен на заброшенном хуторе. По-видимому, ещё недавно тут жили люди. Рубленные дома с верандами, но стёкла почти везде выбиты. Во дворах заросли малины, смородины. В этот день вездеход забрали на тушение пожаров, подвозить нас в отдалённые маршруты некому. Сделали вынужденный перерыв, отдыхаем, т.е. приводим в порядок полевые дневники, отрисовываем карту, маркируем образцы, пробы. Рабочие предоставлены сами себе, пьют, уж не знаю что. То ли водку достали, посёлок то ведь рядом, то ли бражка у них поспела.
Сижу у костра, пишу дневник, вдруг слышу выстрелы. Очень неприятно, когда не знаешь, откуда стреляют и по какому поводу. Все куда-то разбрелись, обнаружила только геолога Лёшу Разумного, спящего в палатке. Растолкала, говорю: «Стреляют, непонятно откуда». Лёшка пошёл выяснять. Потом рассказывал, что очаг канонады - заброшенный дом, к которому ему пришлось подползать. На чердаке обнаружил пьяного рабочего Зотова, который развлекался стрельбой по подсолнухам, отобрал ружьё и сделал небольшое внушение. Немного успокоилась, наконец появились наши геологи, техники, оказывается, собирали ягоды во дворах.
Через некоторое время моё спокойствие было нарушено подбежавшим ко мне техником-геологом Шейкиным, который сказал: «Там пьяный рабочий Орехов упал на выставленную оконную раму и располосовал себе лоб об острый осколок стекла. Кровь хлещет, как с поросёнка. Мы привязали его на кровати, чтобы не дёргался, нужно везти в посёлок в медпункт. Орехов орёт, требует тебя».
Пошли к дому, где привязали бедолагу Орехова, эвенка по национальности. Пришла. Картина ужасная, рожа вся в крови, рыдает и причитает: «Кинстинтиновна, прикажи им меня развязать». Что делать, везти в посёлок в медпункт нужно, неизвестно, что он там себе перерезал. Вездехода нет. Вспомнила, что в километре от нас на заброшенном прииске «Ермаковский» работает буровая бригада под руководством старшего бурового мастера Цивилёва. У буровиков обязательно должен быть трактор, нужно идти, просить. Как могла, успокоила Орехова, приказала ему потерпеть и не трепыхаться. Сразу же отправилась с Шейкиным в Ермаковский.
Придя туда, обнаружили сонное царство-отходняк. По-видимому, отбурив положенные скважины, вся буровая бригада во главе с Цивилёвым хорошо погуляла. Все спали непробудным сном. Но самое главное трактор был на месте. Цивилёв, как начальник, обитал в отдельном, хорошо сохранившемся доме. Зашли. Старший буровой мастер спит в спальнике, в доме витает перегар, можно закусывать. Стали будить, объяснять ситуацию, просить трактор. В ответ услышали неясное бормотание и внятно «не дам». Решили действовать по-другому. Прямо в избе находился колодец с воротком. Толик Шейкин набрал в чайник холодной воды и стал подливать в спальник буровому мастеру воду, приговаривая: «Дашь или нет». Какое-то время мы слышали: «Не дам, не дам». Потом не выдержал и заорал: «Пошли……. Забирайте трактор, тракториста и катитесь к …………матери».
Зашли в бичевскую, где спали рабочие, привели в чувство тракториста и покатили на нашу стоянку. Отвязали Орехова, погрузили в кабину трактора и поехали в посёлок Сиан. С глубокого похмелья водитель мотал трактор из стороны в сторону, хорошо дорога была ровная. Подрулили к медпункту. Фельдшерица, увидев Орехова, всплеснула руками и сказала: «А, Орехов! Вы его уж совсем прибить не могли?». Оказывается, этот рабочий был местным жителем, и вообще в Сиане полпосёлка было Ореховых. Но, тем не менее, рану осмотрела, сказала, что ничего страшного нет, сделала ему перевязку в виде шапочки из бинтов. Выйдя из медпункта Орехов снял её с головы и выкинул. Возиться с ним больше не стали, поехали назад. Вся наша суета была напрасна. Правильно говорят, что пьяному море по колено.
Пьянство
Это особая тема. Сколько работали, столько и боролись с этим недугом, распространённым среди рабочих. Да что там говорить, этим грешили и некоторые техники, геологи, завхозы. Первые полевые сезоны проходили в глухом горно-таёжном районе. Спиртное взять было негде. Пили бражку. Рецепт простой: на молочную флягу – 6 кг сахара, кружка сухих дрожжей, тепловатая вода и тёплое место. Если рабочие ходят навеселе, значит где-то заветная фляга стоит. При обнаружении начальником или геологами фляги, её просто выливали. Но умельцы рабочие сразу где-нибудь ставили новую.
Как-то раз пропали 2 техника-геолога. Целый день их никто не видел. Уже забеспокоились. К вечеру нашлись в погребе, где они целый день попивали бражку, а к вечеру их так развезло, что душе стало чего-то не хватать. Стали горланить песни, по ним их и обнаружили.
Когда работали вблизи населённых пунктов, кроме бражки, по-видимому, доставали и водку. Было страшно, когда рабочие запивали, т.к. часто это заканчивалось пьяными разборками. Перед гульбищем они приносили ко мне на хранение огнестрельное оружие, охотничьи ножи, которые я складывала себе под спальник. При этом они говорили: «Константиновна, возьми от греха подальше, а то мы за себя не ручаемся».
Среди местного населения пьянство тоже процветало. Как-то у вездехода закончилось топливо, поехали в тот же посёлок Сиан на склад ГСМ. Купили 2 бутылки водки в местном магазине, т.к. другую валюту местные жители не признавали. Заведующий ГСМ почему-то на водку не позарился и заявил, что сейчас уборочная страда и солярки на складе нет. Нужно что-то делать, поехали искать председателя сельсовета.
Едем по центральной улице посёлка, вроде бы август, разгар страды, рабочий день, а кругом попадаются исключительно пьяные жители. Подъезжаем к сельсовету, у крыльца стоит председатель явно навеселе. Увидев нас, запел: «Держись геолог, крепись геолог…». Мы остановились, и я сказала ему, что нужна солярка, а её на складе ГСМ нет. «Как нет? У нас солярки как грязи» - с этими словами председатель влез в кабину вездехода и скомандовал: «Погнали». Подъехав к складу, он отдал распоряжение заведующему: «Заправь девчонку». Залили оба бака под завязку.
Ну а потом за два бака солярки нужно же было заплатить. Бутылками председатель взять отказался, а предложил сделку обмыть. В посёлке было как-то неудобно, прихватив заведующего ГСМ, выехали на окраину посёлка, вокруг которого была сплошная свалка – помойка. Вот там, в антисанитарных условиях обмыли солярку. На лагерь вернулись «хорошие», но с полными баками горючего, можно было работать дальше.
Во время первых полевых сезонов, среди рабочих было много эвенков, которые работали каюрами при лошадях, оленях. Жили они в посёлке Бомнак. Народность практически спилась и вымерла, т.е. их смело можно было заносить в «Красную книгу». Если эвенки совершали какое-либо преступление, их даже не наказывали. В Бомнаке служил милиционер, здоровый русский мужик, который один управлялся с правонарушителями. Когда эвенки «бузили», он обычно трепал их за шиворот и кидал в кутузку, которая находилась в его отделении.
Как-то в Бомнак приехала комиссия журналистов освещать жизнь аборигенов. Проходя мимо одной из изб, за поленницей дров увидели труп мужчины. Хозяйка дома пояснила, что там валяется её муж, она его убила метким выстрелом в глаз, когда он пьяный с топором лез в окно дома. Хоронить его она не торопилась, т.к. на улице мороз, и ничего с мужем не случится. И вот, ничего этой эвенке не было. Народ-то вымирает. Детей в посёлке нет. Если рождаются дети, то их сразу же забирают в город Зею в интернат, где они живут и учатся, чтобы потом всё равно вернуться в Бомнак и повторить участь своих родителей.