«На хер -- не на свадьбу, можно не пойти...»
Габриель неспеша одел резиновые перчатки и подошёл к дисекционному столу, на котором лежал труп мужчины лет пятидесяти, пятидесяти пяти -- не больше. Родственников у покойного то ли не было, то ли не нашли. Ни друзей, ни знакомых. Габриэлю вспомнилась фраза – "Одиночество-- это когда тебя некому забрать из морга". И тут же подумалось – "Как про меня сказано. Просто я пока жив… Пока… А главное -- зачем?" Габи часто думал о смысле жизни. Но это не был упоительный поиск смысла своего существования, а просто вялотякущие размышления. И если быть действительно точным, то не о смысле, а о бессмысленности жизни. Каждый раз, вскрывая труп, он спрашивал – "Зачем ты жил человек?" И отвечал за него—"Чтобы родить детей вырастить их и умереть". Ну, по дороге наверное радовался чему-то. Возможно, был счастлив иногда. Но постоянно боролся, переживал… Наверняка страдал. Ведь жизнь – это в основном страдание…
Семьи у Габи не было. В молодости он не женился, потому что был робок и инертен. А потом привык… Нет, у него были женщины… раньше… Но, очевидно почувствовав что нет жизни в этом человеке быстро оставляли его. Родители давили на него как могли, и возможно добились бы своего. Но Габриэль -- поздний ребёнок и они умерли рано. Оставшись один, Габи столкнулся с множеством чисто бытовых трудностей и забот. И даже подумывал о женитьбе. Но вскоре вполне освоился, и проблема отпала сама собой. Постепенно он привык к мысли, что всю жизнь проживёт один, ему удалось убедить себя, что он не создан для брака.
Вообще-то, если разобраться по совести, то как раз Габи в жизни не страдал. Но и не радовался. Очевидно, радость и печаль идут в одном комплекте. Избегая страданий, док заодно отказался от счастья.
…Сегодня у Габи день рождения. Ровно пятьдесят… Рубеж, веха… Ему неожиданно захотелось как-то отметить событие. Выпить хорошего виски или хотя бы вина… Обычно в таких случаях он шёл в бар рядом с работой, выпивал рюмку или две и шёл домой. Но сегодня неожиданно захотелось поговорить.
Все уже разошлись и только санитар почему-то задержался. Борис, оле хадаш (эмигрант) из развалившейся империи зла, Советского Союза. Иврит у него слабоват, зато Габи хорошо знает русский. Его дедушка и бабушка по отцу родом из России. Он подошёл и немного стесняясь, сказал:
-- Я хотел бы пригласить тебя выпить… У меня сегодня день рождения…
Борис посмотрел на часы, на мгновенье задумался и согласился.
--Полтинник? – переспросил Борис, поудобней устраиваясь в старом кресле. Замечательный возраст. Уже не дурак, но если здоровье позволяет можно по-настоящему насладиться жизнью… Уже не просто резвиться, как двухмесячный щенок, а с полным осознанием того что происходит… И это удваивает счастье. Габриэль вспомнил латинскую пословицу (Hoc est vivere bis, vita posse priore frui --Уметь наслаждаться прожитой жизнью -- значит жить дважды) и согласно кивнул.
--В пятьдесят я как раз второй раз женился.—продолжил Борис
Габриэль удивлённо поглядел на Бориса.
-- Ты женился в пятьдесят?
-- То, что женился не штука. Женятся и позже, жениться каждый дурак может. А вот что двоих детей заделал—вот что радует. Конечно, теперь мне не легко – эмиграция это не хер собачий. Был бы один – мне много не нужно, сидел бы на берегу моря, балдел бы. А так надо пахать…
-- Но ведь возраст… Ты ведь не можешь забывать об этом…-- он запнулся стараясь подобрать нужные тактичные слова.
-- Ты имеешь ввиду что умру и не успею вырастить детей—уточнил Борис.
-- Ну, м-можешь умереть… -- мягко поправил Габи.
-- Я в этом деле -- эгоист. И хочу чтобы возле меня были родные и любимые люди… А мне сколько бог даст-- столько и хорошо… Помолчали.
-- Скажи, ты не боишься смерти? – наконец спросил доктор.
-- Я уже давно ничего не боюсь…-- просто сказал Борис и было видно что он не врёт.
Они посидели ещё немного и разошлись.
Борис спешит домой к семье, к детям. А Габриэлю торопиться некуда. Он брёдёт по набережной и думает о новом знакомом, о том, что тот сказал. И естественно примеряет услышанное к себе и своей жизни. Борис не спорил, не убеждал, не уговаривал. Но посеял сомненье в том, что мир сер и безрадостен. Дело в том что Борис выглядел если не счастливым то, во всяком случае, довольным жизнью. Значит это всё-таки возможно. Раньше Габи казалось, что счастлив может быть только молодой, красивый, богатый, и вообще какой-то особенный человек. Себя он таким не считал никогда. Борис в его глазах был хорошим, умным, прямым, и порядочным человеком. Но обыкновенным. Хотя бы потому что жизнь его такая же как у всех. И вот тебе сюрприз – Борис доволен своей жизнью. И тут Габи неожиданно понял, что долгие годы врал себе – дескать он не хочет семью и не любит детей. Да ведь он очень любит детей! Эта мысль была как вспышка молнии, которая внезапно озарила всю его жизнь. Он резко остановился, развернулся на месте и решительным шагом направился назад в бар. Бармен удивлённо посмотрел на его, и ведомый профессиональным инстинктом не спрашивая налил водки. Габи выпил залпом, закусил оливкой и вернулся к мысли о семье. Борис женился второй раз в пятьдесят и доказал что всё возможно. Не то, чтобы раньше Габриэль не слышал об таких случаях. Слышал и не раз. Но тут был живой реальный пример… Простой, обыкновенный человек делает то что считает нужным не оглядываясь ни на кого… Как здорово! Габи с неудовольствием отметил неожиданно возникшую мысль– "Я откровенно завидую…"
Он вернулся домой, взял Кребса и вывел его прогуляться. Пёс убежал далеко вперёд. А Габриэль не спеша шёл и снова размышлял о жизни своей. Алкоголь не опьянил, а лишь немного ослабил внутренние зажимы. Габи брёл и представлял себе как по дому ходит какая-то женщина в халате. Зовёт его ужинать, расстилает постель, она беременна… Незаметно для самого себя он неожиданно принял дерзкое решение. Женюсь, непременно женюсь! От этих мыслей ему стало легче на душе.
-- У нас будут с тобой дети… -- подытожил свои размышления Габриэль. Кребс вернувшийся к этому времени, удивлённо посмотрел на хозяина и Габи вдруг засмеялся. "Не с тобой… но будут" -- сказал он и ускорил шаг.
А на следующий день Габриэль решил пригласить Бориса в гости. Если бы кто-то спросил—"Зачем?"-- он бы затруднился ответить. Но подсознательно, Габи, тянулся к этому, в общем-то незнакомому человеку.
--Что бы ты хотел выпить? Коньяк, виски, водка? – вежливо поинтересовался Габриэль.
--О так у тебя всё есть! – радостно воскликнул Борис.
Габи вздохнул и задумчиво повторил:
--У меня действительно всё есть. Немного помолчал и добавил -- Кроме счастья…
--Давай коньяк, коньяк вещь хорошая – довольным голосом сказал Борис. Он медленно пил дорогой напиток. --Счастье… -- растягивая слова, сказал Борис. --Как правило, люди сами виноваты в своих проблемах, но предпочитают винить других. Но главное, даже поняв в чём дело не желают ничего менять… Габриель мысленно согласился в том, что сам виноват в том, что живёт не так как хотелось бы, и действительно не хочет ничего менять. Зато с удовольствием отметил, что никого не винит – ни людей, не обстоятельства.
Борис сидел в большом кожаном кресле и с любопытством оглядывался по сторонам. Книги и вещи лежали в беспорядке, очевидно, ими давно не пользовались. Толстый, мохнатый слой пыли покрывал пол. Отчётливо виднелась протоптанная дорожка из кухни к дивану и столику с комьютером. Ещё была полянка возле окна. Видно Габи подолгу стоял у окна. Пёс по комнатам не гулял. Борис сразу всё понял и поставил предварительный диагноз:
-- Тоска и скука, одиночества печать
Жить нежеланье и томленье духа
Отсутствие потребности мечтать…
И мысль о смерти, словно злая муха…
Она жужжит и не даёт покоя
Бессмысленно и безнадежно так
И думаешь, что дальше жить не стоит…
Не для тебя опять пришла весна…
(стихи автора)
Габриэль промолчал. Ему было неприятно признаться в том, что жизнь его не радует. Он не врал себе и поэтому считал себя неудачником. Но Борис… как он может так легко судить… И главное так бестактно…
Новый приятель тем временем допил свой коньяк. И довольно бесцеремонно сам налил себе ещё. Обычно выпивая люди, становятся разговорчивее. Но он молчал. Габи, погружённый в свои мысли, не сразу заметил, что они давно сидят в полной тишине.
-- Что ты молчишь? – спросил он.
-- А что говорить?… Ты позвал меня в надежде услышать что-то, что даст тебе направление или хотя бы надежду. Но прежде чем куда-то идти надо знать, где ты сейчас находишься. Однако, твоё эго не позволяет тебе это сделать. Оно старательно избегает боли… Сейчас ты стоишь и решаешь обидеться ли тебе на правду или не стоит. Верно?
-- Верно… -- удивился Габриэль. Он был моложе Бориса на лет на десять, однако поначалу невольно смотрел немного с высока – тот плохо знал иврит и не работал по своей прежней специальности врачом. Но чем больше общался и этим эмигрантом, тем больше чувствовал себя маленьким мальчиком. Более того, этаким бестолковым мальчиком.
Борис отпил глоток и продолжил:
-- Если ты хочешь чтобы я тебе помог, ты должен открыться если не мне, то хотя бы себе. Просто назови вещи своими именами. Я конечно могу дать тебе готовый ответ, но пользы большой не будет.
-- Почему? – искренне удивился Габриэль.
-- Ты мне просто не поверишь. Может даже согласишься что я прав но частично, и тут же добавишь – дескать, у меня совсем другое дело, другая ситуация… И куча других отговорок, позволяющих тебе продолжить жить ничего не меняя, и ожидать изменений для которых не сделал абсолютно ничего. Габи залпом выпил коньяк. Он чувствовал, что приближается разгадке причины своей безрадостной жизни. Он разволновался не на шутку, налил ещё и тут же выпил. В голове его диким табуном скакали мысли он пытался сформулировать самый главный вопрос и наконец, поборов свое эго спросил:
-- Так что же мне делать? И прежде чем тот заговорил, с удивлением отметил большое облегчение. Тут он вспомнил, как Борис вчера говорил– "Просто позволь себе быть самим собой. Ты постоянно стараешься соответствовать образу, который нарисовал себе, который по твоему мнению должен соответствовать общепринятым нормам. Оставь! – ты никому ничего не должен. Ты работаешь, платишь налоги, не кладёшь ноги на стол и регулярно моешься в душе. Ты имеешь право на собственное мнение, отличное от большинства. На собственный стиль жизни. И если ты действительно кому-то должен то только себе. Будь верен себе, и ты получишь от жизни настоящее удовольствие". Вчера, когда Борис сказал ему всё это, он естественно слышал. Но, по правде говоря не совсем понял о чём идёт и речь и действительно, просто не поверил. А сегодня чисто случайно, интуитивно – вдруг понял…
А может за ночь проросло посеянное…
-- Всё гораздо проще, чем ты думаешь – перебил его мысли Борис. Спроси себя – чего ты хочешь на самом деле? Что сделает тебя счастливым? Не отвечай мне – это не исповедь. Это поиск решения, поиск пути. Твой поиск. Но Борис твёрдо решил, не стесняться самого себя и без колебаний сказал:
-- Я хочу семью, хочу тёплый дом… Ты понимаешь? Борис довольно кивнул и тут же спросил:
-- Что для этого надо сделать?
Габриэль на мгновение задумался и сказал со вздохом:
-- Ну для начала надо как минимум с кем-то познакомиться…
Что же тебя останавливает?—вкрадчиво спросил Борис.--
Габи пожал плечами и неуверенно пробормотал:
– Неудобно как-то…
-- Страх – коротко сказал Борис. В основе наших колебаний и сомнений всегда лежит страх. Страх неудачи, страх критики и неодобрения окружающих, страх изменений пусть и ведущих к цели, и даже страх удачи.
Габриэль удивлённо перебил:
-- Страх удачи?
-- Я имею в виду не страх перед самой удачей. А то, что за ней последует. В твоём случае – это разрушение привычного образа жизни, ответственность, новые хлопоты и не малые… Часто в таких случаях человек на подсознательном уровне желает, чтобы что-нибудь сорвалось. Не по его воле, однако. Тогда у него остаётся ощущение что он, дескать, сделал всё что мог. А дело не выгорело, потому что видно не судьба, само не срослось… Габриэль налил коньяку себе и Борису и надолго задумался.
-- Это точно про меня… -- наконец сказал он. Но откуда ты всё это знаешь? Откуда эта уверенность? Возраст?
-- Ну вот ещё… Причём здесь возраст? Ты что старых дураков не видел? – удивился Борис. Это просто трезвый и взгляд на жизнь, привычка мыслить самостоятельно и честно. То, что в народе называют простым словом -- мудрость. Габи улыбнулся:
-- Борис ты когда-нибудь слышал о таком понятии -- скромность?
-- Слышал, конечно. Это когда человек не имеет права сказать о себе правду, если она вырисовывает себя в лучшем свете. Так хозяйка ставит блюдо на стол и вместо того чтобы прямо сказать: «Я поработала на славу, утка вышла -- пальчики оближешь», вдруг заявляет «Ой, боюсь пересолила, или недотушила!» И все гости понимают: "Надо похвалить еду, женщина же скромная. Ты это имел в виду? Габи засмеялся-- так вела себя его мама.
-- А вот ещё – не унимался Борис-- Другая, как ты говоришь – скромная, заявляет: я так потолстела или постарела, или такая дура – она что так думает на самом деле? Она, конечно, подозревает об этом, и просто желает убедиться что ты по-прежнему остаёшься в неведении относительно её внешнего или внутреннего состояния. Ты эту скромность имеешь ввиду?
Габи налил по полрюмки и задумчиво и как-то сказал:
-- Но ведь хвастаться не красиво…
-- А врать себе и людям красиво? А напрашиваться на комплименты красиво? Просто кроме скромности и хвастовства есть ещё простые слова честно говорящие о тебе. Они могут превратиться в хвастливые, если ты начнёшь рассказывать о своих успехах, когда тебя никто не спрашивает, привирать и выдумывать то чего не существует. Но ложная скромность не лучше хвастовства. Потому что в основе лежит тоже самое тщеславие, просто замаскированное… И даже хуже – потому что по сути это манипуляция и обман…
-- И что же теперь – сказать ей ты старая и толстая? – ехидно поинтересовался Габи.
-- Между правдой и ложью всегда выбирай правду… -- назидательно сказал Борис, сделал театральную паузу и добавил – А между жестокостью и ложью –выбирай ложь… «Ни добавить ни убавить» – подумал Габриель и промолчал.
Новые друзья выпили по рюмке и Борис засобирался. И будучи уже за порогом обернулся и сказал:
-- Правду можно говорить только сильным людям. Тем, кто не будет сидеть и рыдать над собой. Не бросится в истерику или обиженно надуется. Тем, кто в своих проблемах обвиняют только себя, а не других людей, обстоятельства и бога…
Габриэлю показалось, что это слова вступление к чему-то важному, но Борис постоял ещё немного и ушёл… Габи убрал со стола немногочисленную посуду. Заварил кофе и сел в кресло и погрузился в раздумья.
Борис уже часа два как ушёл, а Габриелю почему-то не спокойно, не комфортно. Он мучительно ищет причину этому состоянию и не находит её. Вроде хорошо посидели, пообщались… Было интересно… В чём же дело? Габи так и пошёл спать, не разобравшись в своих чувствах.
Утром, бреясь, он не спеша прокручивал в уме вчерашний вечер, беседу и вдруг понял, что его вчера мучило. Борис знает правду, конечно же знает. И ничего не сказал. Видно хотел сказать, да не хотел быть жестоким. Значит-- я слабый. Габриель внимательно посмотрел на себя в зеркало. Серьёзное ничего не выражающее лицо – ни печали, ни радости. Poker face. Снаружи всё хорошо. Обыкновенный человек. Нет, определённо, это не лицо слабого человека. …Но я то знаю что я наполнен страхами и опасениями до предела, как гранат косточками. Боюсь знакомиться, боюсь выступать публично, и действительно панически боюсь каких-либо изменений, как в худшую так и в лучшую сторону.
Габриель обжигаясь и не чувствуя вкуса выпил любимый кофе. Наспех выгулял Кребса и помчался на работу. Он хотел задать Борису один единственный вопрос. Это не простой вопрос – вроде – "Нравится ли тебе мой новый комьютер?" Габи хотел спросить прямо– "Ты считаешь что я слабый?" Он спешил, потому что боялся по дороге растерять решимость и не задать этот очень важный вопрос.
Он влетел в подсобку к Борису и с порога выпалил:
-- Я слабый? В глазах его была надежда и отчаяние. Надежда на то, что Борис убедит его, что он ошибается. И отчаяние, потому что знал-- тот может сказать горькую правду.
Борис не спеша пил ароматный только что заваренный кофе и ответил не сразу.
-- А сам-то как думаешь?… Габриэль молчал.
-- Можешь не отвечать… -- сказал Борис. Честно говоря, можешь и не спрашивать никого и ничего. Если хватило сил поставить честный вопрос, то хватит сил и на ответ… Он налил кофе другу, тот поблагодарил и задумчиво спросил:
-- Неужели это так заметно? Как ты узнал?
-- Твоё лицо… Оно выдаёт тебя с головой.
-- Неправда! Я сегодня специально смотрел… На нём нет признаков страха или неуверенности…-- воскликнул Борис.
-- В том то и дело… Там вообще ничего нет… Так бывает когда люди бояться показать свой страх, когда они категорически запрещают себе это. Но не возможно избирательно скрыть одно чувство, одну эмоцию. В итоге исчезают следы всех чувств. На твоём лице нет ни-че-го… Постоянный контроль и оценка имиджа не даёт расслабиться ни на минуту. Это изматывает… И в конце концов чувства умирают на самом деле… Остаётся лишь только одно доминантное чувство -- страх быть раскрытым…
Габи устало опустился на стул и тяжело вздохнул:
-- Так что же теперь делать?
Борис помолчал, встал прошёлся по комнате и наконец сказал:
-- У тебя нет причин для печали. Ты начал мыслить иначе, а это значит что скоро ты станешь другим. Ты вырастешь… Пусть сейчас тебе страшно… Это нормально. Болезни роста—неуверенность, сомнения и желание оставить всё как есть-- будут часто навещать тебя. Но не обращай внимания. Они будут приходить всё реже и реже пока не исчезнут совсем. Ведь они ищут тебя прежнего, и не найдут…
Помолчали. И Габриэль спросил:
-- Как так получается что при одном и том же расскладе один счастлив, а другой – мучается. Больше того – кто-то счастлив от ерунды, а кому-то для полного счастья постоянно чего-то не хватает…
-- Ну тут всё просто… Недовольный, назовём его Кислый – рисует себе идеальную картину счастья которая не может существовать в реальности. И давай чисто теоретически допустим-- достигнет. Всё равно найдутся люди, события, законы, которые будут отравлять ему жизнь. Невозможно переделать весь мир под себя. И несоответствие между нарисованным миром и реальной жизнью тупым ржавым ножом режет кислую душу.
-- А довольные? Что с ними, они живут в реальном мире?…
-- Не думаю… Не всегда во всяком случае…Они тоже фантазёры. Но мир который они придумывают – не враждебный, не страшный… Во-вторых, они более самодостаточные и не нуждаются в том чтобы мир жил по их правилам. Ощущение счастья, похоже встроено им в мозг при рождении.
Габриэль поблагодарил за кофе и вышел. Однако часа через полтора вернулся, и пригласил Бориса к себе в кабинет. Борис ничего не спрашивая последовал за ним. Габи плотно закрыл дверь и спросил:
-- Так как же мне всё-таки мне познакомиться Вот я в интернете читал – есть курсы специальные. Может записаться. Pic up – называется…
-- Херня это всё-- перебил его Борис. Да в наше время даже слова такого не было. Всё самим приходилось придумывать.. Если ты хочешь подойти к женщине и сказать что-то, то почему бы тебе не подойти и не сказать? Она же не укусит. Более того даже если пошлёт, никто об этом не узнает. Если ты сам об этом не расскажешь… Он вскочил, рывком снял халат и сказал:
--Идём!…
Габи покорно последовал за ним, и робко спросил:
-- Борис, куда?…
-- Знакомиться, ты, кажется, хотел знакомиться? – с лёгкой иронией в голосе спросил Борис
У Габриэля перехватило дыхание. Он резко остановился и стал как вкопанный.
-- Может как-нибудь в другой раз? – с надеждой спросил он.
Но Борис подхватил его за локоть и буквально выволок на улицу.
Габриэль испуганно оглянулся по сторонам.
-- Что ты напрягся как культурист на сцене, расслабся? Что ты там себе напридумывал? Никто же не знает, что ты вышел на охоту. Мы с тобой просто гуляем… Любуемся природой и за одно замечаем женщин. Выбираем...
Габриэль, осознав, что действительно ничего страшного пока не происходит немного расслабился и спросил:
-- А как я узнаю, что кто мне подходит…
-- Ну вот тебе – здрасте! Тут не нужно быть дипломированым специалистом. Всё на уровне – нравится-не нравится. И ещё. Не надо искать мировой символ красоты или секс бомбу. Пусть это будет женщина которая хоть немного тебе нравится… Заметив ужас в глазах у Габи он засмеялся и сказал – Ты сейчас не жену выбираешь, а просто знакомишься. Когда машину покупал, пробную поездку делал? Ну вот, тоже самое и здесь. "Это пробная поездка" – сказал Борис мягко, но очень настойчиво. Габриэль хотел возразить, что между человеком и машиной есть огромная разница. Но тут он вспомнил, что в детстве точно так говорила его мама "Нужно сынок, просто сделай это" и послушно промолчал. Они некоторое время гуляли по парку, одиннадцать часов утра, людей вообще мало а женщин тем более. Габриэль хотел сказать они зря теряют время и пора вернуться на работу, но тут Борис больно ткнул его в бок и сказал:
-- Смотри, какая фемина! Книжку читает, не газету – уже плюс. Давай--вперёд на мины!
Габриэль резко остановился и в ужасе стал пятиться как лошадь перед паровозом.
--Ну, посмотри на неё и на меня…-- громко прошептал он.
-- Это ты посмотри!—воскликнул Борис. Мы уже минут пятнадцать здесь дефилируем. А к ней никто так и не подошёл. Иди – ты будешь первый!
-- Первый, кого она пошлёт подальше! – огрызнулся Габриэль
-- Ну и что! Пошлёт – так пошлёт! – Борис начал злиться. На хер не на свадьбу – можно не пойти! Да пойми ты, если бы в детстве ты так боялся сделать первый шаг – до сих пор ползал бы. Иди!
-- Да что сказать то?—Габриэль бесспомощно развёл руками.
-- По дороге придумаешь! Главное в бой ввязаться… – сказал Борис и слегка подтолкнул Габи.
Тот с трудом передвигая внезапно ослабевшие ноги с обречённым видом двинулся в направлении женщины сидящей в тени у фонтана. "На хер не на свадьбу-- можно не пойти" -- вертелось у него в голове и эта дурацкая фраза как назло вытеснила все мысли которые он готовил для начала разговора.
В какой-то момент он осознал, что боится не только заговорить с незнакомкой, но также боится предстать в глазах Бориса последним трусом и разгильдяем. Причём второго боится значительно больше. "Женщину я никогда больше не увижу – резонно подумал Габриэль. А с Борисом придётся общаться и общаться. Дёрнул же меня чёрт познакомиться поближе с этим гуру пикапа".
И Габриэль принял мудрое решение. Он подойдет, скажет ей неважно что, просто чтобы Борис видел что Габриель в атаку ходил и крепость штурмовал. А то что атаку отбили – ну что тут поделаешь… Бывает. Он так живо представил, как он будет рассказывать Борису о провале, что даже не заметил как подошёл вплотную к женщине. Она оторвалась от книги и с лёгким любопытством смотрела на него.
-- Разрешите присесть… -- неуверенно пробормотал Габриэль, в надежде что она скажет что скамейка занята. Умом он, конечно понимал что это не её личная скамейка, но сказать то она может и ему тогда не придётся заикаться и краснеть придумывая всякую чепуху.
Женщина внимательно посмотрела ему в глаза и благосклонно кивнула. "Этого не может быть – вопил внутренний голос. Она же видел что мне пятьдесят, что я не супермен, и даже не атлет. А ей не больше тридцати пяти. И такая женственная, такая… Эх, лучше бы она меня сразу отшила… Вон рядом пустая скамейка, пусть бы сказала…" Незнакомка сделала вид что читает книгу, а Габриэль, оглянулся по сторонам и увидел не вдалеке прохаживающегося Бориса. Тот поймал его взгляд и сердито показал кулак. Габриэль находясь между двух огней не выдержал напряжения. Неожиданно ему стало абсолютно безразлично, что будет дальше. Он вздохнул и довольно спокойно сказал:
-- Даже не знаю с чего начать…
Женщина неожиданно улыбнулась и ободряюще сказала -- Начните с начала….
Она очевидно чисто по-женски почувствовала волнение незнакомца. Впечатление надо сказать он производил хорошее – открытое лицо, не злое.
-- Вы мне сразу понравились… -- неожиданно для самого себя выпалил Габриэль.
Незнакомка захлопнула книгу и уже смотрела на Габриэля не отрываясь.
-- Вы понимаете… Вы наверное думаете…-- снова начал Габи.
Незнакомка снова улыбнулась. Ей нравилось его волнение и искренность. Она уже поняла, что перед ней взрослый серьёзный мужчина, внутри которого живёт маленький робкий мальчик. И нужно просто немного подбодрить его. Она кивнула, как бы показывая, что всё нормально и нет никаких оснований для волнений.
-- Все мы боимся ошибиться… -- рассудительно сказала она. Но нет другого пути узнать, что хорошо и что плохо… Мысль эта понравилась Габриэлю. Он уже созрел до неё, а также до понимания того что – ошибка это не зло, а ступенька к росту. Но больше всего его успокоил её благосклонный тон. И вообще она в противопложность ему была уравновешенна и есстественна.
-- Как Вас зовут? – спросила женщина.
-- Габриэль, меня зовут Габриэль. Но можно Габи – снова засуетился он. А Вас?
--А меня Роза или если хотите Прасковья. Габриэль вопросительно посмотрел на женщину, и подумал что один из них двоих явно сумашедший. С большим трудом превозмогая смущение он спросил:
-- Так всё-таки Роза или Прасковья?
Женщина весело засмеялась, тряхнула головой рассыпав по плечам густые чёрные волосы и сказала:
-- О, это целая история! Габриэль обрадовался, что говорить не придётся радостно закивал головой и тут же сообщил, что любит слушать подобные истории.
Он восхищённо смотрел на Розу. Она держалась естественно и просто и вообще чувствовала себя довольно уверенно. Он отметил это и даже слегка позавидовал. Тем времеем Роза без всяких предисловий начала рассказ о своём странном двойном имени.
-- Я родилась в обыкновенной еврейской семье. Однако мама, желая облегчить жизнь дочери в Советском Союзе хотела дать мне русское имя, или хотя бы не явно еврейское. На что папа ехидно говорил , что с фамилией Гершензон ей уже никакое имя не поможет. Однако мама возражала, дескать, девочка выйдет замуж и сменит фамилию. Так они спорили день и ночь напролёт вплоть до моего рождения и продолжили спорить и в Загсе.
-- А какое имя хотел папа? – деликатно полюбопытствовал Габи.
--Папа хотел – назвать меня Роза, в честь моей бабушки. Но мамочка упёрлась и сказала Роза это хоть и красивое имя, но подходит исключительно для бабушки и на сегодняшний исторический момент звучит ужасно архаично. Папа обиделся за любимую маму и сказал: Ах так! Называй, как хочешь, хоть Прасковья. К этому моменту работница загса, которая поначалу искренне веселилась, наблюдая горячую семейную сцену вдруг занервничала. Дело в том, что рабочий день подходил к концу, и она решила вмешаться.
-- Ну, так что писать-- Прасковья? Мама в запале ответила –"Пиши!"
Дальше было хуже. Папа звал меня Роза. Мама – Прасковья. Но это полбеды. Когда папа был сердит на меня то звал только Прасковья, словно это было ругательное слово. Мама отвечала ему тем же. Однако, несмотря на то, что во всех документах я проходила как Прасковья чисто русское можно сказать рабочее-крестьянское имя не прижилось. Естественно, воспитываясь в еврейской семье я чувстовала себя еврейкой. И всегда представлялась как Роза. Когда в институте преподаватели удивлённо подымали брови видя в журнале одно и слыша совершенно другое я была вынуждена постоянно рассказывать свою историю. Со временем я её сократила до одного предложения – «Родители пошутили». Это была довольно странное объяснение, но зато короткое. А фамилию я так и не поменяла. Дело в том, что мы с моим бывшим мужем однофамильцы. Так что мама жестоко просчиталась.
Но и это ещё не всё. Когда мы приехали в Израиль мне вдруг начало нравится имя Прасковья. Странное реликтовое имя. А тут ещё услыхала песню, может ты слышал – "девушка Прасковья, из Подмосковья". И хотя я родом из Жлобина мне почему-то казалось, что эта песня про меня. Теперь когда мне уже почти сорок уже и сама не знаю кто я на самом деле… Роза-Прасковья незаметно перешла на ты, но Габи даже не заметил этого. Он слушал, не перебивая живо представляя ситуацию и действующих лиц. Постепенно лицо его разгладилось и приняло если не весёлое то добродушное выражение. Незаметно он забыл о задаче, которою ему поставил Борис, и о волнении соответственно. И даже хотел рассказать что-нибудь про себя. Однако, не обнаружив ничего замечательного начал рассказывать про Кребса, как тот обижается, если не купить его любимой колбаски, и демонстративно толкает тарелку носом в направлении мусорного ведра. Неожиданно история про любимого пса показалась ему совершенно неуместной. Он в растерянности умолк на полуслове. Но Роза тут же воспользовалась паузой и уже рассказывала похожую историю про собаку соседей, добавляя подробности и слегка приукрашивая. Тут Габриэль вспомнил про Бориса, что вообще-то он должен быть на работе и пора возвращаться. Габи посмотрел на часы. Прошло не меньше часа как он здесь сидит. Огляделся-- Бориса нигде не было. Первым порывом было вскочить и бежать на работу. Габриэль уже хотел сказать "К большому сожалению мне пора идти…" И тут понял, что не может уйти просто так. Он встал, снова сел и наконец осторожно спросил:
--Вы часто здесь бываете?
--Вообще-то я тут в гостях… И сегодня вечером улетаю в Минск—с лёгкой улыбкой ответила Роза.
Габриэль пошатнулся, но устоял. Все его планы и робкие надежды как волной смыло. Роза сочувственно посмотрела на него и сказала, наверняка из вежливости:
-- Приятно было познакомиться. Мне тоже очень жаль… Она протянула ему руку, он автоматически пожал её. Потом Роза повернулась и быстрыми шагами пошла прочь. Габриэль ещё долго стоял и смотрел ей вслед. Вся жизнь промелькнула у него перед глазами. Он старательно припомнил тех немногочисленных женщин, которые у него были и подумал, что ни с одной из них ему не было так легко и комфортно. И надо же – сегодня вечером она улетает. Теоретически он понимал – не может такого быть, чтобы ему подошла только одна единственная женщина. Вполне вероятно, что есть ещё одна, а может и даже больше. А практически… Он очень хотел её видеть. Хоть иногда... Он поспешил на работу.
-- Ну? – спросил Борис, испытующе глядя на друг. Габриэль перескакивая и постоянно возвращаясь, рассказал о прекрасной незнакомке.
-- Телефон взял? – перебил его друг.
-- Какой телефон? – удивился Габи. Она же в Минске живёт.
-- Ну как ты будешь с ней разговаривать? – спросил Борис.
И тут до Габриэля дошло. Железный давно занавес рухнул. В Минск можно звонить и даже летать.
-- Боже, какой я идиот! – простонал он. Но Борис ничего не ответил. Он уже рылся в "одноклассниках"
-- Вот, смотри – Дон Жуан-самоучка. Гершензон Роза-Прасковья. Пишите письма про любовь, молодой человек! С тебя-- коньяк. Габриэль улыбнулся усталой, но счастливой улыбкой. В его жизни наконец-то появились смысл и цель. Появилась надежда на счастье... А вдруг она не захочет со мной общаться? – мелькнула противная предательская мысль. Но Габи решительно отогнал её прочь. Вперёд на мины! – сказал он вслух, и легонько подвинув удивлённого Бориса, сел за комьпьютер и начал печатать:
"Уважаемая Роза-Прасковья! Пишет Вам Габриэль из Израиля…»