Инка не находила себе места. Внутри возникло и росло предчувствие чего-то непоправимого. Как же не вовремя сломался Дюшин телефон! Ему и без того плохо, а теперь еще и не дозвониться, не сказать три волшебных слова и не напомнить, как сильно он ей нужен… А вдруг что-то случится? Надо поехать! Маршрутки в такой час уже не ходят – особенность маленького захолустного городка. Но ведь есть же велосипед. Да!
Разноцветный рюкзачок был собран поразительно быстро.
- Мам, я поеду покатаюсь, давно не выезжала.
- И куда ты? Сиди дома! Скоро уборкой займемся – как только отец закончит.
- Ну, мам, я завтра с утра сама все уберу, а ты просто отдохни сегодня.
- Что, мне сидеть в этом бардаке весь вечер?
- Мам, ну мне очень нужно, пожалуйста!
- Опять к своему Дюше собралась? Сиди дома, нечего шастать на ночь глядя.
Инке дико хотелось расплакаться, но от этого станет только хуже: мать решит, что она давит на жалость и разозлится еще больше. Уйти все равно? Минимум месяц бойкота гарантирован. Оставалось тупо сидеть и ждать…
Беспокойство все росло…
Убирать в тот вечер так и не пришлось: отец не смог починить водопровод, т.к. не хватало одной важной детали.
Придя с работы, мать удивилась, что из комнаты Инны не доносятся звуки столь любимой ею музыки. Распахнула дверь. Инка сидела на полу, прижимая к себе забавного медведя, подаренного не менее забавным Дюшей.
- Ну, что, покаталась сегодня?
- Нет.
- Почему же? Погода отличная!
- Уже не зачем.
От этих слов у Ольги внутри ёкнуло: голос Инки был непривычно глухим и даже безжизненным, будто говорила не она вовсе, а какое-то потустороннее существо.
- Инночка, что случилось?
- Его больше нет, мама. И меня больше нет.
- Что это ты такое говоришь?
Но Инка просто сидела, молча обнимая медведя.
Зазвонил телефон, мама сняла трубку:
- Алло.
- Привет, Оль. Представляешь, на нашей улице мальчик вскрыл себе вены. Такой хорошенький был этот Андрюшка, всегда добрый и готовый помочь. Не шлялся где попало и не пил. И родители хорошие. Вроде все благополучно было, а тут… Кажется, твоя Инка…
Дальше Ольга не слушала. Она смотрела на свою Инночку на полу с медведем, и по щекам катились слезы. Но сказать ей было нечего…