Когда иду в яхт-клуб, я пью "Стеллу". Действие спокойное, с массой приятных впечатлений. Парусный спорт никогда не привлекал меня настолько, чтобы придя в клуб, я тут же кинулся к лодке. Да. Очень средний яхтсмен, я знаю где у яхты нос, а где корма. Но этого, с одной стороны недостаточно, чтобы идти далеко в море, а с другой стороны – много для того, чтобы сиднем сидеть в баре. Хотя это и приятно в большинстве случаев. Часто приходится разделять посещение яхт-клуба на две противоположные процедуры: пить и идти.
В яхт-клубе мне нравятся люди. Англичанка ест салатик и бурчит на внука, чтобы тот не устраивал в тарелке игру в гольф. Майор спецназа Ее Величества делает вид, что он серьезен, хотя пришел просто выпить пива и найти девушку. И другие приятные частности.
В этот раз с прелюдией катания почти повезло. В баре встретил Илью. Илья проходил через тошнотворный период развода со второй женой. Однако, это был отнюдь не тот расхожий случай, когда практичная без-пяти-минут-экс, пользуясь случаем, обдирает бывшего мужа, как липку, вызывая подразделения ОМОН. Илья собирался восстановить первый брак, чтобы вернуть свои деньги, а потом снова развестись и вернуться ко второй жене, которую очень любил. Вернуться уже с деньгами. Мерзость разводного периода была в том, что разводится-то с любимой! Но есть разные способы делать деньги. И если твоя первая жена когда-то позолотила себе на вашем разводе ручонку, то почему бы часть этих денег не забрать обманным путем! Подлые первые жены берегитесь! Он вернется, но у него в кармане – бритва!
- Знаешь что такое настоящая любовь, Полиандр? - вещал подвыпивший Илья. - Это когда она пренебрегла тобой, а перед этим впихивала, что любит. Но… ушла и загуляла. А спустя несколько месяцев или лет… Полиандр, ле-ет! Постарайся услышать меня! Через несколько лет - пришла, да еще и надавала тебе по мордам за то, что ты ей верен до сих пор. А ты вместо того, чтобы убить эту мразь, обнял и простил... Вот это, Полиандр, есть настоящая большая любовь россиянина из глубинки! Настоящая мужская любовь! Я тебе говорю! Это Я тебе говорю!
- А настоящая женская? - спросил я, заражаясь таким необычным настроением.
- Настоящая женская любовь... Эх-ха-ха-ха! Хитрец! Я знал, что ты спросишь! Это, Полиандр, найти такого мужика и очень тупо держать его в узде. По мере надобности - обращаться за помощью. Если первые лет двадцать сдюжит, значит - это он. Тот самый! Родной и единственный! Половинка, ё-моё!
- А если не сдюжит? И как же все-таки с чистотой влагалища? Зачем мне такая помойка?
- Ну, чего ты гоношишься. Ну, какая помойка? Пришла. Обнял. Спать уложил. Но если намекнёт... Чтоб, как карабин многозарядный. Понял?
- Понял. Все терпеть, быть всегда лучшим, носить рога и ждать двадцать лет! Нормально!
- Нет, ну а ты как хотел? Они же богини! Вон, идёт! Богиня! - и он кивнул на приближающуюся Алёну.
Я поцеловал ее и усадил Алёну за стол.
- Ну, так ты с нами? - спросил я удивлённого Илью.
- С вами? – проговорил отрезвевший теоретик доктрины российского мужского великодушия, не сводя с Алёны глаз.
Паруса поднимать мы не стали. Задача была погонять двигатель.
Илья выставил мольберт и писал Залив. Алёна наблюдала за его работой. Я стоял за штурвалом.
Наступило безветрие. Мы легли в дрейф. Была небольшая облачность, и жара отпустила.
Я согласился на предложение Коба приподнять дубайские дела по простой причине: Коб-старший и я вместе учились. Это теперь, после смерти папы, младший хамил, а раньше слушал, открыв рот. Я не мог его бросить, поскольку обещал отцу позаботиться о засранце. Младший жил отдельно и не признавал мать, которая вышла замуж за отцовского недруга.
Мне было и жаль мальчика, и, в то же время, почти наплевать на него. Он обуржуазился в настолько пошлом варианте, что я потерял надежду увидеть в нем достойного мужчину и направить его капитал в хоть сколько-нибудь стоящем направлении. Х-grоuр была моей последней надеждой хотя бы часть денег вложить в интересный, живучий, искристый проект.
В таких не очень весёлых мыслях я рассматривал серую облачность.
Между тем, Алёна и притихший в её обществе Илья, ушли вниз. Я тоже спустился.
Запасливая Алёна высыпала на мраморную кухонную столешницу редис, огурцы, яйца, картофель в мундирах, ветчину и лук и принялась делать салат. Илья справлялся о наших предпочтениях, склонившись над ореховым яхтенным баром на колесах. Я сварил хинкали.
- В присутствии этой прекрасной девушки из головы вылетели все тосты, - тихо сказал Илья, когда мы наполнили бокалы. Мы с Ильей выбрали коньяк, а наша спутница - красное сухое. Илья встал. - За женщин диаспоры! – по-гусарски громко произнёс он, глядя прямо перед собой, и кратко опрокинул дозу.
- Прошла всего неделя, а мне кажется, я знаю тебя год или два, - мечтательно сказала Алёна, когда мы остались наедине. - Вы меня там не забыли, в офисе, шалунишки?
- Ты не представляешь, как там теперь. Пошёл народ.
- Как - завтра? Новогодний фуршет?
- Да-да. Да!
Легкий ветер приглашал к путешествию, и мы все же приподняли парус до середины мачты. Несравнимое ни с чем ощущение, когда ты понимаешь, что летишь, несомый ветром, и находишься, в сущности, в его власти. Птицы – счастливые существа и получают много кайфа от жизни.
***
На Новый год в Х-grоuр пришли не только соседи по Сrоwn Рlаzа, но и нежданные гости. На этаже убирала ‘нашенская’ женщина из Твери лет пятидесяти пяти. Экстравагантная толстушка была очень активна и пританцовывала. Она принесла с собой щетку и совочек, поэтому пол оставался чистым весь вечер.
Тримонтран играл тихие импровизации под свои фонограммы. В перерывах девушки срывались на клаб, но быстро прекращали. Все же атмосфера была скорее мансардной, нежели клубной. Позвонил Коб и по громкой поздравил всех с наступающим. Минул час.
- Прошу внимания, - подошел я к микрофону. – Через несколько минут наступит Новый две тысячи двенадцатый год, и я хотел бы, чтобы в это мгновение мы были вместе в самом высоком смысле. Мы с Тримонтраном решили в это время играть и петь для вас, друзья. Если вы запомните слова и начнете подпевать, будет здорово!
Присутствие зааплодировало. Тримонтран подал электрогитару. Я приподнял микрофон в рабочее положение. У меня был стадионный настрой, и всего приятно потряхивало. Я именно такого волнения хотел сейчас. И это передалось девушкам. Народ понял, что я волнуюсь и настроен героически. Девочки посмеивались и перешептывались, но за несколько секунд до песни все замолкли, и вакуум стал пугающе торжественным. До Нового года оставалось две минуты.
Я люблю петь для людей, которым нравлюсь, которые ценят мгновения и собирают их в свою долгую жизнь.
Я оглянулся на Тримонтрана, посмотрел вверх, и дал жизнь струнам.
«Сбрось эту жару,
Сбрось все и иди,
Иди ко мне на аль Иттихад,
Я вишу вверху, под солнечным шаром,
Приди ко мне на аль Иттихад,
Life’s to be fun, you know,
Life’s to be fun,
We shall have that fun at Al Ittihad!
Life’s to be fun, you know,
Life’s to be fun,
We can solve it all or we’ve already had.
Сбрось этот холод,
И иди к огню,
Иди ко мне на аль Иттихад,
Я лежу под глыбами этих дней,
Под горячим асфальтом аль Иттихад!
Life’s to be fun, you know,
Life’s to be fun,
We shall have that fun at Al Ittihad!
Life’s to be fun, you know,
Life’s to be fun,
We can solve it all or we’ve already had.»