Линия Каммхубера

Евгений Хацкельсон
Авторский вариант одноименного очерка, опубликованного в журнале "Машины и механизмы", № 6, 2009 г.    
 
    13 февраля 1945 года, когда исход Второй мировой войны  был ясен уже всем без исключения,  англо-американская стратегическая авиация провела грандиозную по своим масштабам, числу жертв и бессмысленной жестокости бомбардировку Дрездена, одного из красивейших городов Германии, сосредоточившего в себе бесценные сокровища мировой культуры.  Этот старинный город не имел ни малейшего  военного или политического  значения, в нем не было войск и военных производств, и его практически не прикрывали от воздушных ударов. В отличие от Кельна, Берлина, Гамбурга, Киля, Любека, Ганновера и других немецких городов, подвергавшихся тотальным бомбардировкам  авиации союзников, этот красивейший центр Саксонии в течение всей войны оставался островком стабильности и спокойствия среди непрекращающегося кошмара. В феврале 45-го его до предела заполнили беженцы, в подавляющем большинстве измученные женщины и дети, которые   спасались от стремительного наступления Красной Армии. Нескончаемый поток беженцев довел численность  населения до миллиона с лишним человек. Они тысячами устраивались лагерями прямо на улицах и площадях города. По ним и пришелся внезапный и чудовищный по своей силе удар авиации союзников, которые отлично знали, кого и зачем они бомбят зажигательными бомбами, прекращая прекрасный город в огромный костер. Первая бомба была сброшена в 22.09, а вся атака, длившаяся чуть более 24 минут, превратила Дрезден в море огня. Когда сотни меньших пожаров соединились в один огромный, из-за нагрева воздуха над ним образовался сильнейший искусственный смерч, который засасывал людей  в воздушную воронку и швырял их прямо в пламя. Так погибли десятки тысяч. Те же, кто успел спрятаться в бомбоубежищах, погибали от удушья и жара, буквально плавившего людей в этих огромных «духовках». Через три часа после  первой «образцовой» атаки последовала вторая, направленная на уничтожение уцелевших жителей, пытавшихся спрятаться от смертоносного жара в центральном городском парке Гросс-Гартен. Выгоревший парк с горами обгоревших женских и детских трупов долго еще напоминал об этой акции англо-американского гуманизма. И, наконец, третий налет позволил американским истребителям попрактиковаться  в стрельбе по подвижным целям с бреющего полета: «Мустанги» расстреливали из пулеметов все, что еще могло двигаться в сожженном городе.               
   
  Бомбардировка Дрездена, во время которой погибло свыше 250 тысяч ни в чем не повинных людей, что втрое превосходит число жертв Хиросимы,   являлась логическим завершением  длинной цепи тотальных бомбардировок германских городов. В отличие от происходивших в  начале и середине войны бомбардировок центров военной промышленности рейха, дрезденскую акцию наряду с атомными бомбардировками японских городов можно с полным основанием отнести к военным преступлениям наших союзников.  Целью этих действий был уже не подрыв экономики и морального духа практически поверженного противника, а демонстрация мощи стратегической авиации своему опасному союзнику.

    СССР  хоть и являлся родоначальником  стратегической авиации, сам ее к концу войны практически не имел,  если не считать нескольких десятков дальних бомбардировщиков Пе-8. Эти могучие самолеты использовались для ударов по военным и промышленным объектам, исключением были лишь несколько символических бомбардировок Берлина в августе 1941 года.  Советский Союз в свое время отказался от мощной авиации дальнего действия в пользу авиации тактической, союзники же, наоборот,  всячески развивали и укрепляли свою дальнюю бомбардировочную  авиацию в полном соответствии с концепцией итальянского военного теоретика Джулио Дуэ.  Согласно концепции Дуэ победу в войне обеспечивает мощная стратегическая бомбардировочная авиация, наносящая массированные удары по индустриальным центрам и городам противника.    Знаменитые американские «летающие крепости» превратились в символ воздушного террора.  Между тем, у Германии была вполне реальная возможность избежать  разрушения своих городов. Для этого высшему политическому руководству страны надо было в свое время прислушаться к доводам одного человека и  развивать созданную им систему. Имя этого человека было Йозеф Каммхубер, генерал-инспектор ночной истребительной авиации, талантливый и энергичный организатор единой системы ночной противовоздушной обороны, известной как «Линия Каммхубера», включавшей в себя радары, прожектора, зенитную артиллерию и ночные истребители. Именно он первым в люфтваффе оценил возможности радиолокационной техники для раннего обнаружения и уничтожения самолетов противника даже в условиях почти нулевой видимости и добился их успешного практического применения для защиты Германии от воздушных налетов.

       Временем рождения  немецкой радиолокации принято считать осень 1937-го года, когда во время плановых армейских маневров на Балтике около Свинемюнде было опробовано новое приспособление, аппарат немецкой фирмы GEMA, с помощью которого удалось обнаружить самолет на расстоянии свыше 100 километров. Этот хитроумный аппарат и был первым немецким радаром. Спустя два года он уже стал передвижным. На свет появилась наземная радиолокационная станция (РЛС) FuMG-80, известная как станция «Фрейя». Наконец, к 1940 году был готов к боевому использованию первый действительно эффективный немецкий радар, который мог не только засечь самолет, но и определить его скорость, высоту и направление движения. Эта модель стала известной как РЛС  «Вюрцбург».  У  Германии появились все шансы для того, чтобы создать высокоэффективную противовоздушную оборону, но немецкие эксперты наивно полагали, что только им известен секрет радара. Англия не отставала в этой гонке  от своего противника и не хуже его умела хранить свои тайны.

     Уже с осени 1937-го года вокруг устья Темзы  и вдоль южного побережья начали строиться странные вышки из стальных балок, назначение которых было совершенно непонятно. Немецкая военная разведка  долгое время задавалась вопросом, для чего они нужны. В конце концов, ведомство адмирала Канариса решило, что это  радиостанции для связи с военными кораблями, и только наиболее дальновидные люди начали смутно подозревать, что эти вышки как-то связаны с радиолокацией. Именно так и было. Вышки были радиолокаторами, которые безмолвствовали и ждали своего часа.   Этот час пробил, когда Германия, одержав стремительную победу над Францией, начала воздушную войну с Великобританией. Как только через Ла-Манш в сторону Англии полетели немецкие бомбардировщики, непонятные вышки ожили и наполнили эфир жужжащими и щелкающими звуками коротковолновых сигналов. Подтвердились худшие опасения немецких экспертов: Англия не только обладала секретом радара, но и опередила Германию в этой научно-технической гонке.  Сам термин «радар» возник как аббревиатура от английского  выражения «radio direction and ranging», что означало «определение по радио направления и расстояния».  Первые успешные эксперименты по обнаружению самолета на расстоянии свыше 10 километров прошли в Англии уже в 1935 году. Оценив открывшиеся возможности, британское правительство основало так называемый «комитет Тизарда», в задачу которого входило определить, какие достижения науки и техники могут быть использованы для повышения эффективности противовоздушной обороны. Возглавил Комитет сэр Генри Тизард, один из лучших английских ученых, занимавшихся приложением науки к военному делу. Тизард сделал ставку  на радар еще тогда, когда прибор не был создан. Во многом благодаря ему англичане преуспели в создании высокоэффективной радарной системы предупреждения. Сперва они использовали  радиоволны длиной 1.5 метра, распространявшиеся на высоте примерно 18 метров от земли.  Это означало, что летящий на бреющем полете самолет мог уклониться от луча, поэтому вскоре английские ученые научились использовать сантиметровые волны, с которыми проблемы «мертвого пространства» не существовало.

    Однако выяснилось, что радар – это не только средство обороны, но и нападения. В июне 1940 года настал черед англичан получить неприятный сюрприз. Британская разведка проинформировала правительство о том, что враг имеет радарное устройство, которое позволяет ему точно бомбить днем и ночью даже при нулевой видимости. Направленный радиолуч, которому дали кодовое название «Knikebein»,  выводил немецкие бомбардировщики  точно к цели при помощи усовершенствованных компонентов радара «Фрейя». Для этого самолеты тоже должны были нести на себе компактный радар. Вопрос был признан настолько серьезным, что задаче создания устройства, отклоняющего направленный радиолуч, был придан наивысший приоритет.  Вскоре британские ученые  создали устройство, благодаря которому немецкие бомбардировщики стали сбрасывать свой смертоносный  груз где-то над морем или в поле, находясь в полной уверенности, что находятся над целью. Таким образом, шло непрерывное научно-техническое  соревнование  двух смертельных врагов, и ставки в этой игре были слишком  высоки, чтобы уступить сопернику первенство. Уже 16 октября 1940 года был создан первый английский радар GCI, предназначенный для наземного наведения  на цель истребителей-перехватчиков. Этот радар был уже достаточно совершенным для того, чтобы сыграть решающую роль в ночных боях.  Тогда же, осенью 1940-го года, в Берлине было принято одно очень важное кадровое решение, которое оказало значительное влияние на дальнейший ход воздушной войны, – генерал Каммхубер был назначен командиром ночной истребительной авиадивизии, ему было поручено создать эффективную противовоздушную оборону Третьего Рейха.

    Уже в то время английские бомбардировщики совершали регулярные ночные налеты на Германию. Хоть  они пока и не причиняли значительного ущерба, было решено предпринять против них решительные меры. Каммхубер решил, что наилучшим средством обороны  против ночных бомбардировщиков будет ночной же истребитель, способный атаковать самолеты врага на его территории, как только он взлетит со своей базы. «Мы будем атаковать ос, едва они покинут свои гнезда!» - заявил Каммхубер на совещании у Геринга и энергично принялся за решение поставленной задачи. Он добился успеха – английские самолеты в большом числе сбивались прямо над их аэродромами, однако  Гитлер вскоре воспрепятствовал этому. «Немцы должны видеть, как бомбардировщик, бомбивший их дома, упал и догорает рядом с разрушенным им домом», - сказал безумный диктатор и приказал, чтобы  ночные истребители работали исключительно над территорией Германии.  Каммхубер сформировал четыре эскадрильи из лучших ночных летчиков-истребителей, вооружив их самолетами Ju-88C-6, несущими на борту компактный радар.  Этот маломощный радар мог быть использован для обнаружения и атаки противника лишь после того, как истребитель приближался к цели на достаточно близкое расстояние, приблизительно 400 метров.  Отслеживать самолеты в прикрываемой зоне должны были два больших наземных радара «Вюрцбург», а затем более мощный «Вюрцбург-Ризе».  Один радар, прозванный «красным гигантом» отслеживал положение вражеского бомбардировщика,  который  отображался на экране в виде красной точки, а другой – «зеленый гигант» - своего истребителя, который отображался зеленой точкой. Истребитель подводили к бомбардировщику. Когда обе точки на экране сливались в одну, пилоту давали команду атаковать. Теперь в действие вступал бортовой радар, наводивший его на цель. При такой системе действий, разработанной лично Каммхубером и получившей в люфтваффе кодовое название «Небесный полог», у одиночного бомбардировщика почти не было шансов уцелеть.  Интересно, что через некоторое время   эта система была полностью автоматизирована. Ночные истребители были оснащены прибором, постоянно показывавшим требуемую высоту и курс для сближения с целью. Если же в патрулируемой зоне не было целей, летчик отдыхал, пока автопилот вел самолет по кругу. Система наведения ночных истребителей на цель быстро показала свою высокую эффективность. Первоначальной целью Каммхубера была защита Рура, промышленного центра Германии, затем он создал зону прикрытия от Киля до Льежа, а вскоре линия Каммхубера распространилась в обе стороны и надежно защищала территорию страны от Австрии до Атлантического побережья. В своей работе он опирался на личную поддержку  Геринга и самого Гитлера, который обязал радиоэлектронную промышленность выполнять заявки ПВО в первую очередь. После вмешательства Гитлера скрытый саботаж и нежелание сотрудничать с Каммхубером со стороны промышленности прекратились.  Интересно, что сам термин «линия Каммхубера» ввели в оборот не немцы, а англичане, которые  в отличие от соотечественников очень высоко оценили его усилия по созданию немецкой противовоздушной обороны. Королевские ВВС столкнулись с настолько серьезными проблемами и потерями, что сам Черчилль был вынужден признать, что вся программа глобального британского бомбардировочного наступления поставлена под сомнение. Линию Каммхубера было необходимо вывести из строя. И это было сделано, но не англичанами, а самими немцами, которые  расплатились за свое легкомыслие миллионами жизней мирного населения и разрушенными городами.
   
     Май 1942 года показал несовершенство созданной системы ПВО в условиях массированных налетов. В один из самых тяжелых для Красной Армии моментов, когда враг рвался к кавказской нефти, союзники нанесли свой первый страшный удар по его тылу, заставив его содрогнуться от ужаса. Британская авиация предприняла разрушительный ночной налет на Кельн, в котором принимала участие  тысяча бомбардировщиков. Остановить  такую армаду было нечем. Ночные истребители сбили 36 машин, еще три сбили  зенитки, но остальные бомбардировщики практически превратили Кельн в развалины. Массированные удары с воздуха по промышленным центрам не могли не сопровождаться многочисленными жертвами населения, и это превосходно укладывалось в концепцию Дуэ, ведь это население трудилось в военной промышленности, обеспечивало армию, эти люди были женами, родителями и детьми солдат вражеской армии. Чего же их  было жалеть Британии?  Джентльменов в этой варварской войне не было. А для немцев бомбардировка Кельна стала первым зловещим звонком: война пришла к ним в дом, если не принять решительных мер по усилению ПВО, та же участь ожидает и другие города. Каммхубер был уверен, что он может противопоставить новой тактике Королевских ВВС свою новую тактику. Для этого ему нужны были новые мощные радары и много новых ночных истребителей. Главное, что у него уже была система,  имелся костяк из опытных кадров,  мастерство и моральный дух летчиков были очень высоки.  Генерал начал решительно действовать.  К середине 1943 года он увеличил численность своих ночных истребителей до 700, а требовалось не меньше двух тысяч. Каммхубер  ясно понимал, что только неприемлемый уровень потерь способен заставить противника отказаться от массированных налетов. Он представил Герингу свой подробный меморандум, в котором изложил ситуацию, прогнозы на будущее с учетом промышленных возможностей Англии и США и конкретные детальные предложения по действиям в условиях нарастания воздушного террора.  Программа была разумна, ее поддержал главнокомандующий ПВО генерал Вейзе, а затем и сам рейхсмаршал авиации Геринг, после  чего в апреле 1943 года она была направлена на рассмотрение Гитлеру. Последовало длительное молчание. Наконец,  в июне Каммхубер вместе с Герингом был вызван в «Волчье логово» к фюреру. Психологическое состояние Гитлера, вызванное тяжелыми неудачами на Восточном фронте, привело к тому, что он с яростью отверг все предложения Каммхубера: «Я не намерен ослаблять Восточный фронт, генерал, ради того, чтобы удовлетворять ваши амбиции!  Ваши оценки производства  противником четырехмоторных бомбардировщиков – явное сумасшествие! И закончим на этом!»  Присутствовавший при этом Геринг молчал. Молчал и  Кейтель, который как начальник штаба Главного командования отлично знал, что цифры Каммхубера точны. Они не решились возразить диктатору, и тем самым разделили с ним ответственность за грядущий кошмар. Кельн был лишь прологом к великой немецкой трагедии. Огненные послания, предвещавшие гибель, уже были начертаны провидением на стенах германских городов.

    С этого момента Каммхубер был вынужден с болью наблюдать за медленным, но неотвратимым разрушением  созданного им  защитного свода над Германией. Он был не из тех людей, которые опускают руки, и боролся до конца, но  толпа приближенных  Геринга и Гитлера отвернулась от него, его заявки промышленностью отвергались как слишком обременительные, работы над новыми радарами тормозились, у него забирали  обладающих уникальными навыками ночных летчиков-истребителей и отправляли в мясорубку Восточного фронта. Англичане, между тем, не топтались на месте, а создавали новые технические средства, которые с помощью помех лишали ночных истребителей радарной поддержки, ослепляли их.   Англо-американские ВВС своими  действиями полностью подтвердили правоту Каммхубера, когда их стратегические четырехмоторные бомбардировщики стали разливаться над Германией, как огненная лава. Ужасающая бомбардировка Гамбурга потрясла всех, включая Гитлера, своими масштабами и изощренной жестокостью. Мощные фугасы срывали крыши с домов, а вслед за ними на головы обезумевших от страха людей сыпались зажигательные бомбы. Шансов спастись у них не было, дом за считанные секунды превращался в огромную печь.

    Теперь уже всем было понятно, что срочно необходимы ночные истребители и новые радары. Много радаров и много ночных истребителей, чтобы другие города избежали страшной участи Гамбурга. Но, когда, набравшись смелости, Геринг пришел к фюреру с рекомендациями Каммхубера и других своих экспертов, тот встретил его с яростно поднятыми вверх кулаками: “Вы обманули страну, Геринг! Ваши люфтваффе не сумели выполнить ни одной задачи! Они не помешали эвакуации англичан из Дюнкерка, не обеспечили воздушный мост для  снабжения окруженной армии в Сталинграде! Они не сделали ничего, из того, что вы обещали! И вы опять приходите ко мне с какими-то проектами?!"

Гитлер ничего больше не хотел слышать ни о радарах, ни о ночных истребителях. Теперь он желал лишь мести, уничтожения английских городов. И Геринг вновь согласился с ним, хотя задача эта была абсолютно невыполнимой. Противник ушел далеко вперед не только по объемам выпуска и мощи бомбардировщиков, но и по развитию радиолокационной техники. В  этом научно-техническом соревновании немцы безнадежно проиграли, и истоки этого поражения лежали еще в 1940 году, когда после победы на Западе Гитлер издал приказ о том, что все научно-исследовательские работы должны быть прекращены, если нет достаточно высоких шансов, что они дадут практический результат в пределах одного года. Это решение было ошибочным для нацистской Германии и спасительным для ее врагов. Расплата Германии за близорукость и поражение в радарной гонке была неминуемой и страшной. А что же было у нас?
   
    СССР  отставал в этой области и от Англии, и от Германии. Лишь с середины  1943 года ЦК ВКП (б) и Государственный Комитет Обороны возглавили руководство радиолокацией, обеспечив государственный размах ее развития, а до этого, в ноябре 1941-го, советские ВВС выиграли грандиозную воздушную битву над Москвой практически без помощи радиолокации, если не считать одной единственной опытной зенитной батареи. У нас тоже были ночные истребители, самым знаменитым из которых стал Герой Советского Союза Виктор Талалихин, первым в мире совершивший ночной таран в московском небе.   Только наши ночные истребители, в отличие от немецких,  не были оснащены   радарами.  О каких бортовых радарах можно было говорить, если обычная радиостанция для советских истребителей первого года войны была роскошью! По странному приказу руководства ВВС с самолетов перед самой войной снимались радиостанции, ими оснащались только машины командиров полка.  Прожектора, зенитные пушки и пулеметы, аэростаты воздушного заграждения – вот и все, чем располагала советская ПВО начального периода войны. Наземных РЛС до войны тоже не было. Вместо них использовались оснащенные оптической техникой (визиры и дальномеры) и радиосвязью посты   ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи).  К началу войны вокруг Москвы было развернуто 180 наблюдательных постов службы ВНОС. Затем число их было увеличено до 580 (штат военного времени) и еще позже до 702. Всю эту разветвленную сеть воздушных наблюдателей Московской зоны ПВО могли заменить всего несколько парных постов радиолокационных станций дальнего обнаружения. Несовершенство службы ВНОС привело к ложному объявлению 24 июня 1941 г. воздушной тревоги по Москве и обстрелу зенитной артиллерией своих же бомбардировщиков, возвращавшихся с боевого задания. Острейшая потребность в радиолокаторах стала очевидной всем. Между тем исследования в этой области в СССР  велись, уже начиная с 1932 года. Первой организацией, к которой тогда обратилось Главное артиллерийское управление  Наркомата обороны (ГАУ НКО) с предложением поставить исследовательские работы по радиообнаружению самолетов для зенитной артиллерии  был Научно-испытательный исследовательский институт связи РККА (НИИИС РККА). Работы велись трудно, различными научными коллективами, мешало недоверие к методам радиолокации со стороны высокопоставленных должностных лиц, репрессии. И все-таки были  достигнуты реальные успехи, в результате которых в  конце сентября 1941 г. в  обороне Москвы стала принимать участие опытная зенитная батарея, оснащенная сперва советским радиоискателем  Б-3 а затем и английской станцией орудийной наводки GL-MkII. Первые же дни деятельности опытной батареи принесли успех, хотя командование ПВО поначалу относилось к ее донесениям с недоверием. Однако вскоре отношение в корне изменилось. Опытная батарея полностью оправдала свое назначение и  стала фронтовой школой по передаче опыта зенитно-артиллерийским частям Московской зоны ПВО. На основе результатов ее боевой деятельности ГАУ в ноябре 1941 г. внесло в Государственный Комитет Обороны предложение включить в план поставок из Англии по ленд-лизу станций  GL-MkII. Производить свои станции  орудийной наводки советская промышленность тогда не могла из-за эвакуации НИИ и заводов радиопромышленности. 10 февраля 1942 г. ГКО принял постановление о разработке станции орудийной наводки и ее серийном выпуске, а также об организации для этой цели радиозавода в системе наркомата электронной промышленности. В кратчайшее время был создан  завод-институт, имевший 12 научных лабораторий, укомплектованных наиболее квалифицированными кадрами из НИИ-9,  разработчика радиоискателя Б-3. В течение 8 месяцев 1942 года завод разработал и изготовил два опытных образца станции орудийного наведения СОН-2а, которая Постановлением ГКО от 20 декабря 1942 г. была внедрена в серийное производство. С этого момента отставание СССР в области радиолокации неуклонно уменьшалось, пока не исчезло совсем.  Однако вплоть до конца войны советские самолеты  не оснащались бортовыми радарами. В условиях подавляющего количественного и качественного  советского превосходства в воздухе в этом  не было никакой необходимости.
***

А вот как это начиналось у нас. Отрывок из документального романа "Судьба и небо"

***
Октябрь 1943 г.

Весь октябрь прошел в напряженной боевой работе. Теперь Покрышкину приходилось реже вылетать на боевые задания лично, но зато прибавилось забот и ответственности за личный состав. Только теперь, став полновластным командиром полка, он понял, как подчас не сладко приходилось на этой должности его предшественникам, и как он бывал иногда слишком суров и категоричен в своем отношении к Исаеву.
 В конце месяца наземные войска очистили от вражеских войск Таврию и готовы были неудержимым стальным валом пробиваться в Крым через Перекоп, где немцы выстроили хорошо эшелонированную оборону. Снова, как в конце гражданской войны, Красной Армии предстояло форсировать Сиваш и брать Перекоп, но теперь ей противостояла не Белая армия генерала Врангеля, состоящая из соотечественников, хоть и не разделявших коммунистической  идеологии. На этот раз за укреплениями засел жестокий и сильный иноземный враг, который пришел, чтобы захватить землю, отнять ресурсы, поработить и уничтожить народ.  Но во всем остальном история повторялась. В середине ноября Сиваш с его ледяной соленой водой форсировала небольшая группа пехотинцев и конники кавалерийского корпуса генерала Кириченко. Они  захватили большой плацдарм на севере Крыма, и теперь предстояло форсировать Сиваш основным силам пехоты.  16-й авиаполк перелетел в Асканию-Нова, откуда ему предстояло прикрывать пехоту с воздуха от налетов немецких бомбардировщиков. Аскания-Нова – знаменитый заповедник в Приазовской равнине. Еще когда они в первый раз в паре с Голубевым подлетали к месту будущего базирования полка, Александр с высоты птичьего полета невольно залюбовался этим живописным местом с небольшим лесом и несколькими озерами вокруг него.   
Задача была непростая, потому что сил для надежного прикрытия пехоты над Сивашем явно не хватало. О постоянном патрулировании не могло быть и речи: тут бы понадобилось не менее трех полков истребителей. Между тем, командующий воздушной армией генерал-лейтенант Т.Т. Хрюкин, летчик-ас, ставший Героем Советского Союза еще в 1940 году за бои в Испании, прибыл в полк, чтобы лично поставить боевую задачу.  Тимофей Тимофеевич, известный своим суровым характером, разговаривал с летчиками весьма категорично.
 
- Ни одна бомба не должна упасть на головы наших пехотинцев! – говорил генерал-лейтенант. – Вы поймите, им предстоит идти по грудь в холодной воде, нести на плечах оружие, ящики с патронами, их  будет обстреливать артиллерия. Так давайте избавим их хотя бы от бомб. Ну, что скажете, товарищ Покрышкин?
- Задача предельно ясна, товарищ командующий, но вы же сами понимаете, что решить ее методом патрулирования силами одного полка невозможно.
- Да, они будут налетать большими группами с мощным истребительным прикрытием, - согласился Хрюкин.
- Вот и я об этом! Значит, нам нужно противопоставить им новую тактику.
- Что ты предлагаешь?
- Использовать новейшие достижения технической мысли, а не взлетать, как прежде,  либо вслепую, либо «по-зрячему».
-  Ты имеешь в виду радиолокацию?
- Да, нам нужен хотя бы один радиолокатор и мощная радиостанция. Дежурная эскадрилья будет немедленно взлетать, когда локатор засечет «бомберов» задолго до подхода к линии фронта.
- Ты хочешь целиком положиться на радиолокатор? – с сомнением спросил Хрюкин. – Все-таки техника есть техника. Возможны неполадки, отказы…
- Никто не отменяет  визуального наблюдения, Тимофей Тимофеевич, - заверил генерал-лейтенанта Покрышкин. - Я посажу одну эскадрилью у самого Сиваша, в Дружелюбовке. Она будет сама, без команды, немедленно  взлетать, как только «юнкерсы» появятся на горизонте, и сообщать об этом нам по радио.
- Вот это уже другое дело! – воскликнул Хрюкин. – Тогда два метода наблюдения будут дополнять и дублировать друг друга. А если будет нужно, то ты и сам поднимешь эскадрилью в Дружелюбовке.
- Совершенно верно, товарищ командующий. С Дружелюбовкой у нас будет телефонная связь.
- Ну, добро! – решительно сказал Хрюкин. -  Радиолокатор я тебе дам и радиостанцию тоже. Организуй все так, как мы сейчас с тобой решили. Еще вопросы ко мне есть?
- Есть, товарищ генерал, – кивнул командир полка. -  У летного и технического состава совсем износились сапоги. Ходят как оборванцы.
- Так почему не замените? – удивился генерал-лейтенант.
- Снабженцы не дают. Говорят, что срок еще не выносили.
- Срок? – возмутился Хрюкин. – Да разве ж летчики  и техники виноваты в этой распутице, из-за которой им приходится здесь целый месяц грязь сапогами месить? Короче, я понял тебя. Будут новые сапоги.

Командующий воздушной армией уехал, а Покрышкин приступил к выполнению поставленной задачи. Прежде всего, посадил дежурную эскадрилью в Дружелюбовке, которая должна была взлетать, как он выражался, «по-зрячему». Ею командовал опытнейший ветеран воздушных боев Аркадий Федоров.  Пока не было радиолокатора, эта эскадрилья  выполняла функции поста ВНОС. Как только из Дружелюбовки поступал сигнал, с аэродрома в  Аскании-Нова могла немедленно взлететь дежурная эскадрилья Речкалова, Клубова или Еремина, а уже потом командир полка мог, как ранее выражался Исаев, «нарастить силы» и послать дополнительные группы. 
Хрюкин прислал радиолокатор, как и обещал. Как только Покрышкину позвонили из штаба воздушной армии, он вызвал к  себе Голубева, который явился к командиру, как всегда подтянутый и серьезный, с планшетом в руках.

- Сейчас поедем вместе смотреть радиолокатор, - сказал ему комполка.
- А что это такое? – удивился Жора.
- Ты что, не слышал никогда? – в свою очередь удивился Покрышкин.
- Да как-то не доводилось еще.
- Это очень интересная и ценная для нас вещь, -  сказал командир, - она позволит нам сэкономить массу усилий и горючего. Радиолокатор посредством испускания и приема отраженных радиоволн пеленгует летящие самолеты на большом расстоянии, определяет их скорость, высоту и направление полета.
- Ух, ты! – восхитился Голубев. – Здорово!  А управлять им сложно?
- Вот сейчас вместе поедем и все узнаем.

Когда видавший виды штабной «Виллис» привез их на северо-западную часть заповедника, они увидели маленький одинокий домик и стоявшую рядом с ним автомашину. Вид у машины был необычный: не грузовик и не фургон, на месте кузова какая-то странная металлическая конструкция, которая, к тому же, могла вращаться. Как будто огромное металлическое ухо прислушивалось к неслышным сигналам из окружающего пространства.

- Вот это и есть наш радиолокатор «РУС-2», - сказал Александр Иванович и достал пачку папирос, - наверху антенна, а в помещении находится сама радиолокационная станция, если коротко – РЛС. Там на экране можно видеть свои и чужие самолеты.
   
  Из автомашины вышел молодцеватый майор и доложил, что самолетов противника в воздухе не наблюдается. Покрышкин угостил его и Голубева папиросой.

- А что, у немцев есть радиолокаторы? – спросил Жора у майора.
- Есть, - кивнул майор, - и у англичан тоже есть. Они их называют радарами. Ими были оснащены их войска ПВО еще до того, как немцы напали на нас, а  немецкие ночные истребители даже оснащены бортовыми радарами.
- Ну, ничего себе! – с огорчением воскликнул Голубев. – А что же мы  от них так отстали? У нас по-прежнему визиры, дальномеры, бинокли.
- Ничего, Жора, теперь быстро нагоним, - сказал Покрышкин, - вот освоим РУС-2, апробируем, потом их внедрят повсеместно. Главное, чтобы техника работала надежно.
- Не волнуйтесь, товарищ командир! – отозвался майор. - Техника работает хорошо. Сейчас все покажу и разъясню.
- Ну, валяй, показывай!

Они пошли в домик, где находилась станция. Там было две жарко натопленных комнаты. В одной вдоль стены на стойках стояло множество больших радиоламп с раскаленными докрасна электродами, а в другой был расположен большой экран, майор его называл индикатором, на котором можно было видеть светящиеся точки, соответствующие самолетам, и получить информацию  об их высоте, скорости, направлении движения. Майор подробно рассказал о станции, ее технических возможностях, показал, как с ее помощью можно обнаружить одиночный самолет или целую группу на удалении до ста километров. Покрышкин забросал майора вопросами, а тот терпеливо,  спокойно и с видимым удовольствием все рассказывал.  Глядя на майора, Голубев подумал, что этот человек явно любит свою работу и, похоже, готов говорить о радиолокации бесконечно. Когда первая волна вопросов у командира иссякла, он  сумел задать и свой вопрос, который вот уже четверть часа не давал ему покоя.

- Послушай, майор! Значит, этот дом со всей аппаратурой, да плюс автомашина с антенной - это и есть радиолокационная станция?
- Ну да, конечно.
- Но ты, вроде, сказал, что у немцев они есть на самолетах?
- Да, на некоторых Ме-110 и Ю-88.
- Да как же это все может уместиться  на «мессере» или на «юнкерсе»?
- Ну, там же стоят компактные бортовые радары, их возможности гораздо меньше, и нужны они только на ночных истребителях, когда видимость – ноль!  - с улыбкой пояснил майор.
- Теперь ясно, - сказал Жора, - у нас таких нет?
- Пока нет, но будут! – ответил за майора Покрышкин и, уже обращаясь к нему, добавил. – В общем так. Будем теперь работать с вами в плотном контакте. Я пришлю вам своего начальника связи, и вы обговорите с ним все детали. 

***

Уважаемый читатель!
Предлагаю Вашему вниманию книгу "Сумрачный гений".

Книга написана в жанре художественно-документальной прозы и представляет собой сборник произведений, объединенных тематикой военной авиации XX века: творчество выдающихся авиаконструкторов, история создания и боевого применения различных образцов авиационной техники прошедшего столетия, война в Испании, боевой путь авиаполка «Нормандия-Неман», битва за Британию, история радиолокации, воздушный террор союзников и трагедия Дрездена, три звезды Александра Покрышкина, Адольф Галланд и Вернер Мельдерс, непростая судьба Вилли Мессершмитта.
 
https://ridero.ru/books/sumrachnyi_genii/