Глава 5.
-Тридцать шиллингов плюс два, плюс десять и шесть грошей. Итого, с Вас...
Я сидела за большой кассой в галантерейном магазине. Чулки, белье, пуловеры.
Очень приличный магазин на Кертнерштрассе. Безумно дорогой. Очень изящные люди как покупатели. Исключительно симпатичные девушки как продавцы. Я же была несимпатична, слишком непривлекательна для того, чтобы предлагать темно-зеленый костюм или уговаривать благородных дам купить дорогой пуловер.
-Посмотрите, госпожа, как Вам идет этот оранжевый цвет! Должна ли я приложить пуловер? Тогда госпожа увидит его лучше.
Нет, я была слишком некрасива для такого занятия. Меня посадили за огромную кассу, которая отсвечивала серебром, и мое лицо было еле видно из-за нее.
Между двенадцатью часами и половиной второго дня было особенно много работы.
Тогда я не могла думать, я внимательно считала. После закрытия магазина подсчитывалась выручка. Я нажимала на кнопку, и показывалось содержимое ящичков
для разных банкнот. Мы подсчитывали: все должно было соответствовать. Если возникала разница, она вычиталась из моего жалования. Я получала восемьдесят шиллингов ежемесячно.
Между восемью и десятью утра в магазине было тихо. Я сидела за кассой и смотрела сквозь стекла витрины на улицу. В это время она была совсем другой.
Обычные люди пробегали мимо. Рабочие, которые что-то несли. Девушки из лавок в накинутых пальто, бежали, чтобы купить сигареты шефу. Домохозяйки в старых пальто шли на рынок за продуктами. Господа из бюро с заспанными лицами, которые не смотрели никуда. Простые люди проходили мимо витрин, обычные люди.
Около двенадцати появлялись изящные дамы. Они несли двадцать маленьких пакетиков, и тащили за собой крохотных собачек. Дамы очень спешили в отличие от своих собачек.
В это время в магазине был настоящий вихрь, было не до рассматривания улицы.
Мне нравилось это время. Я не могла отвлекаться и думать о чем-то другом. Все было как во сне. Иногда мне казалось, что я уже другая...
Совершенно другая Аннелиза заявила дома две недели назад, что она хочет зарабатывать деньги, а не учиться на курсах. Она хочет найти место прямо сейчас, чтобы изменить свою жизнь. А успех возможен, только если ты красива.
Инга посмеивалась, мама сделала удивленные глаза, а папа рассердился.
- Моя дочь не кокотка, моя дочь не обязана быть красивой,- кричал он.
Я твердила, что хочу иметь хорошую прическу и маникюр. При этом топнула ногой. Отец хотел дать мне пощечину, мне взрослой девушке!
- И я не позволю себя ударить! Можешь ты дать мне сто шиллингов в месяц, чтобы я посещала парикмахерскую, и покупала себе новые вещи, а не донашивала старые платья Инги?
Потом я заперлась в своей комнате и плакала. Я была несчастна, как никогда.
Родители решили, что я сошла с ума. Где я найду себе место? Без образования, прямо сейчас. Но я нашла место. Клаудио нашел его для меня, и ему удавалось все. Господин Плюмберг имел филиал трикотажной фирмы, у которого был магазин на Кертнерштрассе.
Туда принимались только девушки с хорошими манерами для обслуживания посетителей.
Когда директор услышал обо мне, он думал, что я хорошенькая девушка. Сначала меня хотели сделать продавщицей. Но когда меня увидела заведующая, она решила, что я не гожусь продавать, только за кассу. Там сидела Труде, она уступила, и я оказалась за кассой.
- Итак, сорок шиллингов и не забудьте свой пакетик, госпожа.
Я вела новую жизнь. Когда я пришла домой и рассказала о своем месте, у папы не было слов. Мама сказала, что она не удивлена. С восьми утра до шести вечера с коротким перерывом на обед. Нелегкая служба. Инга кричала, что если Плюмберг узнает, что ее сестра сидит за кассой, то он никогда не придет к ней на чай.
-Восемьдесят шиллингов есть восемьдесят шиллингов,- повторяла я.
Отец секунду посмотрел на меня. Лицо его было печально.
-Жаль, что я не могу дать тебе эти деньги на прическу и маникюр.
Разговор был исчерпан. Я приняла это место. Я улыбалась незнакомым дамам, может, они купят дорогой пуловер, позволяла нервным дамам кричать на себя, когда они полагали, что я ошиблась. Но я ошибалась редко. Все мои нервы были напряжены, когда я сидела за кассой. Другие девушки в магазине были нелюбезны со мной. Я не могла поддерживать их разговоры о поклонниках и новых шарфиках. У меня не было поклонников и я еще не получила зарплату, чтобы купить себе новый шарфик. Потом, они завидовали мне. Каким-то образом меня устроили по протекции. Знали бы они, на основании чего...
Дома редко говорили со мной. Обычно я приходила только к ужину. В обед я съедала в буфете три бутерброда, после этого я бежала в Грандотель, в бар и пила там кофе с Клаудио и Лилиан. Удивительно, маленькая служащая в шикарном баре! Там официант обращался со мной, как с благородной дамой…
Я была страшно одинока в то время. Когда девушки в магазине рассказывали о своих похождениях, я расстраивалась, так как в свои восемнадцать лет еще ни разу не целовалась. В моей жизни не было мужчины, который бы встречал меня у магазина, дарил цветы. Был только Клаудио. Полчаса в обед я его видела, но он был очень далеко...
Он никогда не спрашивал, как у меня дела в магазине. Однажды у меня болела голова, и дрожали руки, когда я держала чашечку с кофе. Это было от напряжения при нажатии клавиш кассы и сосредоточенного счета.
-Ты скоро к этому привыкнешь,- сказал Клаудио, когда он это заметил.
Лилиан, сидевшая рядом со мной, вообще ничего не замечала и лишь спрашивала, поступили ли к нам новые блузки.
Вечером после ужина я сразу ложилась спать, иногда в девять часов. Инга часто была приглашена куда-нибудь. Я спала так крепко, что никогда не слышала ее возвращения ночью. Я думала в полусне, что как только я получу деньги, сразу пойду к парикмахеру...