Глава 3.
Начало сентября. Я сдала свои учебники в магазин старой книги и получила за них жалкие гроши.Но зато мне не надо было снова идти в школу. Я повернулась на другой бок и сладко потянулась.
-Сходи сегодня в Академию, узнай о начале абитуриентских курсов,- сказал папа.
Я надела плащ, старый синий берет, и как можно сильнее захлопнув входную дверь, вышла на улицу. Мне доставляло удовольствие хлопать дверью, это был своего рода протест против семейного диктата.
Я почти бежала вдоль улицы. Осень наступила так внезапно. Холодный ветер выжимал слезы из глаз. Я должна начать новую жизнь. И никакой учебы. Но ноги сами привели меня к Академии. Абитуриентские курсы. Снова сидеть за партой, ждать конца занятий, сдавать экзамены.
К черту! Не хочу...
Я стояла перед входом в серое здание. Но не хочу, не хочу входить туда. Все во мне противилось этому.Медленно я начала маршировать вокруг здания. Опустив голову,глубоко задумавшись, я не замечала ничего вокруг.
-Ты некрасивая девушка, Аннелиза, поэтому сидение в Академии не сделает тебя лучше.Ты сама должна зарабатывать деньги, чтобы покупать красивые платья, слушать музыку, знакомиться с новыми людьми.
Так говорила я себе.
Снова вход в Академию... Но я продолжила свой марш. Нужно найти работу, прямо сейчас. Тогда я буду свободна. И не пойду в школу. Не стоит также ждать появления мужчины в моей жизни. Я не хочу больше ничего ждать. Это не занятие для некрасивой девушки, нельзя промечтать всю жизнь. О боже, может, я буду все-таки хорошенькой девушкой... Но для этого нужны деньги. Так сказал Клаудио. Он объективен. Но как мне заработать деньги? Я спрошу об этом у Клаудио. Так думала я в то время.
-Не могли бы Вы остановиться? Два шиллинга. Это полицейский схватил меня за плечи.
-Разве Вы не видите, что переходите на красный свет?
Задумавшись, я вышла прямо на середину улицы. Вокруг все машины гудели.
Прямо напротив был маленький бар.
-Извините, господин инспектор! Я...
-Два шиллинга, Вы нарушили правила!
Я испуганно смотрела на него. У меня не было с собой денег.
-Пожалуйста, господин инспектор, у меня нет с собой денег!
Он строго посмотрел на меня.
-Хорошо, сейчас идите, но если нарушите снова...
И он начал грубо кричать на меня. Я стояла, как столб. Вся дрожала, и слезы текли из глаз, на этот раз не от ветра. Мне нужно быть уверенной в себе, чтобы на меня больше так не кричали.
И тут был вход в маленький бар. На окнах желтые шелковые занавески. Все выглядело чужим и благородным. Это был мир Клаудио и фрау Марковски.
Мое сердце сильно стучало. Я должна войти. Это было как в школе, когда меня вызывали отвечать урок, и я знала, что весь класс смотрит на мои заштопанные чулки и старую юбку.
Я открыла дверь. Может, Клаудио сегодня нет. Я стояла посреди помещения, все кружилось перед глазами. Много глаз смотрели на меня, я сжала кулаки в карманах плаща. Наконец, чей-то голос достиг моих ушей, меня дважды спросили, ищу ли я кого-нибудь…
Передо мной стоял официант, он участливо смотрел на меня, чуть улыбаясь, из-за моего растерянного вида.
-Господин Паульс здесь?- спросила я. Очень тихо, как издалека, звучал мой голос.
-Один момент! Как я должен Вас представить?
Большое общество в углу, что оживленно беседовало, притихло.
-Клау, я думаю, это тебя,- раздался женский голос, который я узнала.
Все общество за столом повернулось ко мне. Официант поспешил подойти и что-то тихо проговорил. Один господин рассмеялся. Но теперь я узнала Клаудио Паульса. Он сидел спиной к входу. Он повернулся, посмотрел на меня и покачал головой.
-Это какое-то недоразумение. Скажите ей, что я не раздаю здесь автографы.
Он произнес это раздраженно.
Официант снова подошел ко мне. Я прислонилась к двери. Мне хотелось умереть, так ужасно все было. Но когда официант стоял передо мной, я вдруг стала совершенно спокойной. Это было как будто с другой девушкой, Аннелизой, которая энергично заговорила:
- Ах, пожалуйста, напомните Клаудио, что он пригласил меня в этот бар.
Я сказала это громко, так громко, что было слышно во всем помещении. Клаудио тоже слышал это и подошел ко мне с сердитым лицом.
- О чем, собственно, идет речь?
Все мое мужество куда-то пропало. О чем собственно идет речь, как мне пришло в голову, прийти в бар.
-Господин Паульс! Вы были так добры там, у тети Эльзы , пригласив меня сюда...
Он наклонился поближе, чтобы рассмотреть мое лицо. В помещении был полумрак, горели лишь бра в красных абажурах.
-Утенок! Ах, я вспомнил! Очень любезно с твоей стороны прийти сюда!- воскликнул Клау.
Он взял меня за руку и проследовал со мною к большому обществу.
Моя новая жизнь, моя собственная жизнь началась в эту секунду…
Клау, ты не представляешь, как тяжело было для меня сидеть эти полчаса в баре и слушать людей, которые говорили как будто на другом языке, о таких вещах, о которых я не имела понятия. Я за это время не сказала и трех слов. Ты втиснул меня в кресло…
-Что будем пить? Припоминаю, юная дама любит коньяк. Принесите коньяк для дамы!
-Лилиан, тебе тоже коньяк? И Лилиан устало сказала ему, что предпочитает виски.
Лилиан, она выглядела как сказка...Несколько меланхоличная сказка, в своем зеленом бархатном костюме, украшенном красным цветком фуксии.Прелестная шляпка с вуалью,ее волосы светились, но под глазами лежали голубые тени.Лицо сияло в слабом свете, рот ярко накрашен. Она выглядела как очень благородная, очень богатая дама. И в то же время, не как настоящая дама. Уголок ее рта дергался, как у капризного ребенка, который вот-вот расплачется.Она показалась мне старше, чем в прошлый раз.
Клаудио совсем не представил меня обществу. Он только сказал, что я его Утенок.
Никто не интересовался мной, и разговор пошел дальше.
Напротив меня сидел толстый господин, который курил сигару. Он носил черный костюм, как будто собрался на похороны. Говорил он медленно и выглядел нелюдимым.
В течение разговора я поняла, что это издатель Сцекели, который издавал последнюю пьесу Клаудио. А в черном костюме он был потому, что разговаривал с министром о постановке старых пьес Паульса в новой редакции.
-И что сказали наверху?- спросил Паульс.
-Мне ответили, что городской театр-это не театр «Звезд» в плохом смысле этого слова, которые все время будоражат общественность разными авантюрами.
И он покосился на Лилиан.
-Общественности слишком много дела до моей частной жизни,- пробормотал Паульс и заказал себе новый стакан коньяка.
-Вы слишком много пьете. Конрад звонил из Лондона, он поставит Вашу пьесу, если вы ее полностью переработаете.
-Мне написать об этом?- спросил неухоженный юноша с сиплым голосом.
-Вы должны взять интервью у господина Паульса. Серьезное интервью, в котором Клаудио выскажет свои позиции. Он пишет не для масс, он пишет для элиты Европы. Напишите что-нибудь подобное, Мопп.
Мопп был редактор «Венской вечерней газеты». Мопп покачал головой.
-Это не годится. Люди хотят знать только сенсации про Паульса.
-Клау, мне вспомнилось. Здесь был господин, он просил оплатить векселя. Я сказала ему, что ты в пять часов будешь дома,- проговорила молчавшая до сих пор Лилиан.
-Много векселей не оплачены. Как зовут господина?
Лилиан повела плечам и сказала, что ее не интересуют денежные дела.
-Клау, прелестная подруга.- Пробормотал Сцекели.
Клаудио пропустил это мимо ушей и спросил у официанта, звонил ли господин Плюмберг.
-Почему он еще не пришел? Днем и вечером я занят в театре. Кроме того, я встречаюсь с твоим адвокатом, Лилиан, по бракоразводному процессу, будь он неладен, и сейчас я должен здесь сидеть и ждать господина Плюмберга! Я уже два часа жду его!
Но тут Паульс поднялся с кресло и быстро пошел навстречу входящему Плюмбергу.
Плюмбергу нашей Инги, я сразу узнала его.
-Ах, Плюмберг, как дела? Как вечер? Француженка была очень мила. Мне нужно с Вами немного поболтать.
И они уселись за стойкой бара. Клаудио пил коньяк, Плюмберг тянул коктейль. Они были погружены в серьезный разговор.За столом царила тишина. Издатель закрыл глаза и дремал. Мопп взял без спросу сигарету из золотого портсигара Лилиан и уставился на нее восхищенным взором.
Лилиан начала потихоньку всхлипывать, наконец, слезы хлынули из ее глаз, она даже достала кружевной носовой платок.
-Я не выношу эту жизнь,- стонала она.
Мне было ужасно неприятно. Официант подошел к ней и участливо посмотрел ей в лицо. К счастью, бар был пуст, и кроме нас, эту сцену никто не наблюдал. Мопп взял ее за руку и пытался утешить. Издатель перевел сигару из одного угла рта в другой и сказал, обращаясь ко мне, что женщина, это ловушка для мужчины.
-Лилиан, успокойся!- прокричал ей Клаудио. И повернул Плюмберга за плечи, тот собирался идти к нашему столу.
-Ты впечатлительный парень, она устраивает мне эти сцены регулярно.
-Клау, это драгоценное знакомство для тебя,- подмигнул Плюмберг.
Затем они подошли к нашему столу. Плюмберг нежно вытирал слезы Лилиан и спрашивал ее, как она себя чувствует.
Лицо Клаудио приняло страдальческое выражение. Он повернулся к издателю.
-Это она устраивает мне каждый день. И я еще должен работать! Вчера из чистой нервозности она проиграла три тысячи шиллингов. При этом она не интересуется денежными делами.
Тут он заметил меня. Кажется, он совсем забыл, что полчаса назад посадил меня в кресло и заказал мне коньяк. Мое лицо пылало. Я слишком быстро его выпила. Плащ я не сняла. Мне показалось ужасным, что я останусь в старом темно-синем платье с пятном. И когда я увидела волшебный наряд Лилиан, мне совсем не хотелось сидеть здесь в старом школьном платье. Руки я спрятала под стол, ногти выглядели ничуть не лучше, чем в ту встречу.
-Утенок, ты хотела со мной поговорить? Что-то о себе?- по-дружески сказал Клаудио.
-У Вас столько забот, господин Паульс, я не могу прямо сейчас.
-У меня нет забот. Я работаю, почему у меня должны быть заботы,- и он улыбнулся своей ироничной улыбкой.
-Вероятно, из-за денег,- проговорила я.
Толстый редактор нагнулся ко мне.
-Послушайте, малышка, Паульс делает деньги из воздуха! У него всегда новые идеи и люди платят ему за это. Паульс зарабатывает очень много денег.
-Но послушайте, Сцекели, Вы же знаете...
-Знаю, Паульс! Вы много зарабатываете, но Вам нужно еще больше,- тут они улыбнулись оба.
Вдруг встала Лилиан перед нами. Высокая и стройная, снова настоящая дама.
-Господин Плюмберг так любезен, что отвезет меня к адвокату. Ты с нами, Клаудио?
Клаудио нежно посмотрел ей в глаза.
-Дорогая, я должен? Я хотел бы поработать.
-Я тебя извиняю. Вечером я заберу тебя, возьми смокинг, мы приглашены на прием.
Клаудио согнулся над ее рукой. Он поцеловал ее нежно в щеку.
-Все в порядке, дорогая?
-Это были только нервы,- улыбнулась Лилиан.
-Ее нервы действуют мне на нервы,- сказал Сцекели, когда Лилиан покидала бар в обществе услужливого Плюмберга.
Я встала.
-Я хотела бы попрощаться, господин Паульс.
-Но мы могли бы еще поболтать. Как тебя зовут?
-Аннелиза.
-Да, ты мне говорила в прошлый раз. Останься еще на пять минут.
-Но Вы торопитесь, господин Паульс.
-Я всегда тороплюсь, но ведь моя жизнь проходит не зря.
-Мы хотели поговорить о твоем будущем. Ты не могла бы завтра со мной позавтракать?
Я сделала удивленные глаза. Я знала, что господа приглашают поужинать, но не позавтракать.
-Утром у меня всегда есть время. С тех пор, как я живу с Лилиан, я завтракаю не дома. Она долго спит. И как раз утром я охотно поговорю с тобой.
-Когда Вы завтракаете,- господин Паульс?
-Утенок, ты еще спишь. Я подожду тебя.
-О, я встаю в восемь утра,- гордо сказала я.
-В это время Паульс уже напишет целый акт,- сказал Сцекели, который подошел попрощаться.
-Итак, встречаемся в девять часов в маленьком кафе у Бастай. Да? До свидания, хорошо, что ты пришла.
Позднее рассказал мне Клау, что Мопп спросил его после моего ухода, что заинтересовало его в маленьком невзрачном создании. И Клаудио ответил ему.
-Она мне приятна. Она так чудесно ничего собой не представляет! Нет ничего напряженнее, чем дружба со значительными людьми. И ничего ужаснее дружбы с людьми, которые хотят казаться значительными. Других я не знаю.
В это время я шла домой. В моей голове вихрем проносились мысли. Новый мир. Чужой мир. Могла бы я почувствовать себя своей в этом мире? Возможно, я буду рыдать, и действовать всем на нервы, как Лилиан. Но я не красива и в своем синем старом платье я не могу быть в этом мире как своя.
Смешно, но здесь были такие же денежные заботы, как у нас дома. Но это были не пятьдесят шиллингов вознаграждения горничной. Там проигрывали тысячи шиллингов из чистой нервозности.
Утром я завтракаю с Паульсом. Знают ли люди, что он пьет слишком много. Возможно, это будет истинный Паульс, с которым я завтра буду пить утром кофе.
Дома я сказала, что в канцелярии никого не было, и я не смогла узнать о начале абитуриентских курсов.
-Я встретила мою подругу Майер, контрольную по математике я списала с нее. Завтра мы встречаемся в девять.
Если я говорила неправду, то говорила это очень быстро, при этом становилась красной и мечтала, чтобы все быстрей прошло.
-Так рано утром?- удивился папа.
Но это больше его не интересовало. Вечером я пошла спать. На моей кровати сидела Инга и вела сама с собой беседу.
Женится ли на ней Плюмберг, который сегодня не позвонил? Должна ли она сшить новое шикарное платье, чтобы ослепительно выглядеть, когда он пригласит ее в следующий раз в театр?
-О Плюмберге ты можешь не очень заботиться, он женится не так скоро,- сказала я.
Я уже засыпала, и разговор слышала неотчетливо.
-Он любит красные фуксии и женщин, на которых нужно тратить много денег,- пробормотала я дальше.
Уже засыпая, я сказала ей, чтобы она забыла его, потому что он полный идиот.
Дальше я заснула и не слышала, как Инга реагировала на мои неотчетливые высказывания.