Все, что нас не убивает, делает нас злее, циничнее и несчастнее, и вот ты обнаруживаешь себя посреди вечеринки рассказывающим анекдот, покупающим новые шмотки, пожирающим холодный завтрак в постель, выбирающим свою модель автомобиля в кредит, читающим умную литературу, корчащимся на любовнице и мертвой жене, а закнчивается все ожиданием пенсии и старческой слюной во время разговоров о золотых днях и поганой молодежи, это никак не остановить, или самоубийство, или прыжок выше головы, стать счастливым без оглядки, на первое не хватает мужества, на второе - любви, поэтому весь вопрос в том, чтобы заняться чем-то в ожидании своего позорного часа. Я слишком много сил потратил на ненависть: ненавижу свой день рождения, ненавижу новый год, ненавижу 23 февраля и 8 мартра, ненавижу до дрожи день всех влюбленных, ненавижу день конституции, день независимости и день национального флага, ненавижу девятое мая, каждый год парад и дерьмовые речи, чтобы старики забыли, что они никому не нужны, что они проиграли в той войне, потому что биться оказалось не за что, все, что было дальше, было проигрышем, мы просрали и поздравляем их с этим, в конце концов, любой праздник - только нарушение будней: больше жрать, больше бухать, больше спать, впитывать больше говна, вот и все, а потом будни опять опять возвращаются, и от этого с каждым разом все тяжелее и разрушительнее, это не праздники, это хрен собачий, но никому это не сплющилось, я же говорю - ни мужества, ни любви, ни капли совести. Теперь я ненавижу еще и день всех святых.
Это началось по чистой случайности, я думал, что в "Борне" будут те чудесные бутылочки российского коньяка, сорок девять с половиной рублей за сто грамм, прекрасная цена за умеренно дерьмовое пойло, Слава сказал мне, что мы должны отпраздновать Самайн, я спросил его: что ты сейчас ляпнул? - Самайн, говорю, это кельтское название Хэллоуина, - засунь себе в жопу своих кельтов, а выпить я совсем не против; так вот, я думал, что возьму четыреста коньяка и мы будем ужасно, невыносимо милыми и очаровательными, но коньяка не оказалось, поэтому я потоптался немного в нерешительности и взял бутылку "Зеленой марки", пятьсот водки - почти четыреста коньяка, так я думал, мне тогда казалось, что я не ошибаюсь на счет расчета дозы, с другой стороны, я еще до захода в магазин, после разговора со Славой, подумал, что это какая-то гнилая история, я ведь ничего никогда не отмечаю, с чего я сейчас в это полез, это ведь одна из самых мерзких пошлостей, ладно, думал я, пусть он подрубается по Самайну, а я просто буду пить водку, буду пить ее просто так, не поднимая стакан ни за какие даты и события, просто напьюсь и ничего больше. Успокоился, расплатился, поехал. Ехал долго, от того, что пережевывал в голове все эти мои развороты с Оксаной, я тогда еще не знал, что расстанусь с ней через три месяца, с хера ли мне об этом тогда было знать, тогда все было хорошо, меня тогда немного отпустило, я слез со всякого говна и более-менее пытался быть нормальным, с ней у меня иногда это получалось, но если уж один раз поддожешь на себе все защитные пленки, то потом каждое прикосновение будет ожогом, мне все равно было трудно, я периодически напивался и плакал, но держался, и она меня держала, как могла. Я подумал тогда, что хорошо это все равно не закончится, я тогда уже видел все эти признаки гниения и смерти, однажды ей все это надоест, и она пошлет меня, долго меня терпеть не получится, я вспомнил вдруг время, когда был сперматозоидом, вот это ****атое было время, я тогда оттягивался по полной, но теперь приходится постоянно извиняться за то, что я тогда зачем-то опередил всех моих братьев и сестер: врача-хирурга, которого так хотела мама, талантливую художницу, гениального музыканта, поэтессу, которая скажет новое слово, и просто кучу хороших, добрых и умных людей, вместо них родился я, ВМЕСТО НИХ РОДИЛСЯ Я, вот что меня гложет, скрюченный, нексивый человечек, который постоянно за все извиняется, чьи слова задрочили сами себя, и теперь как их ни говори, в какой степени бешеной ясности не произноси их, ничего не выйдет, вот кто я такой, женщинам такие не могут нравятся, ничего надолго тут не выйдет, что ж я маленьким не сдох. Мама рассказывала мне, что когда мне был месяц, мы лежали в больнице, я умирал, врачи сказали, что мне приходит ****а, и взяли с мамы расписку, что она не будет иметь претензий в случае, если я двину отсюда, а она стояла в этом больничном, тюремном душе и рыдала, просила у Бога, чтобы я не умер, чтобы я жил, и я не умер, я вырос и теперь сам хочу умереть, Господи, ты дал мне жизнь, не сказал, зачем, не объяснил, за что, моя мама вымолила меня у тебя, я не могу из-за нее отрезать себе голову поездом, и ты меня не примешь, вот где я застрял, вот почему я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, между любовью и смертью куча всякого дерьма, я вдавил глаза поглубже внутрь, ухватился за поручень изо всех сил, опять чуть не разрыдался прямо здесь, самое ужасное, что человек может сделать на земле - зачать ребенка, дать другому человеку жизнь, не знаю, может, у кого-то хватит мужества одолеть все это, но я просто развалюсь на куски, другой человек, другая вселенная, другая свобода, какое право я на это имею, и вот я выкатился из автобуса на нужной остановке, мне расхотелось пить, а хотелось закопаться в этот мелкий паршивый ноябрьский снежок и не вылезать оттуда, пока меня не унесет весенняя грязь.
- Ну и где ты?
- Я выхожу уже, жди меня около фонтана.
- Давай быстрее.
Жди у фонтана, черт возьми, зимой все в снегу, летом вода как будто из-под стока радиоактивных отходов, и круглый год висит табличка "КУПАТЬСЯ СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО", купаться запрещено все время, а я не подрубаюсь по купанию в фонтанах, мне было все равно. Я сел на скамейку и закурил, ожидание, навязчивые мысли и навязчивые действия, нужно не расклеиться, еще чуть-чуть, я могу держаться только в эту секунду, и так, мгновение за мгновением, складывается наслоение ожиданий и нереализованных движений. я успел докурить и отключиться почти полностью, когда наконец подошел Слава.
- Эй, здорово, чего тут сидишь?
- Знаешь, вот пытаюсь определить, насколько зависит степень отвращения к человеку от времени его ожидания.
- Ладно, не раскисай, я опоздал на несколько минут. И вообще, никуда я не опаздывал, мы ведь не договаривались о времени, я просто сказал, что сейчас подойду.
- О, а вот теперь ты начал плющиться. Ладно, не бери в голову, мне просто тяжело ждать.
- Это поэтому ты такой грустный?
- Я не грустный, я трезвый.
- Сейчас поправим, без вопросов.
- Я и не сомневаюсь.
Мы дошли до площади с вечным огнем, перед нами плиты с именами погибших за родину, они сражались за нас, а мы проиграли и пьем водку перед их лицами, что ж, очень романтично, позади, за железным забором, кладбище, мы выбрали отличное место. Нашли скамейку подальше от основного движения, сели, закурили, вот и славно, какая мерзость. Я достал бутылку, свинтил крышку, мне нравится "Зеленая марка", у нее нет всех этих дурацких приспособлений, только чистое стеклянное горлышко, я сделал хороший глоток, передал Славе, он тоже глотнул. Сначала по горлу, потом легкий удар в грудь, и вот мы уже начинаем сдвигаться куда-то, наконец-то мир отступит чуть подальше, и перестанет так хватать за горло. Мимо нас прошла какая-то пара средних лет, потом небольшая компания. Мы сделали еще по глотку, Слава позвонил своей знакомой, эй, привет, не хочешь потусоваться, а, ты занята, уже тусуешься с подругой, ну хорошо, давай тогда; вот еще кое-что обломалось, все сидят по своим никому не нужным компаниям и пьют водку, смотрят аниме, красят друг другу ногти, дуют, чем бы ни заниматься, лишь бы убить время.
- Пойдем куда-нибудь.
- Ага, да, куда мы сейчас пойдем?
- Ну, я не знаю, там, в "Прайм", будем слоняться по нему и пить втихую.
- Зашибись идея. А ты опять начнешь орать "ментыыы, ментыыы, я вижу ментооов", помнишь, как в тот раз?
- Хватит мне это припонимать, и заруби себе где-нибудь посерьезнее носа, там реально были менты!
- Трепи дальше.
- Да пошел ты. Пойдем тогда просто к тебе, возьмем колы еще, это будет грандиозный коктейль.
- Ладно, пошли, у меня дома хотя бы ментов не будет... Хотя, постой-ка, ты ведь сам ментовский сын, а, падла?!
- Я тебе сейчас глаза выцарапаю.
- Я понял, почему тебе везде чудятся менты!
- Слушай, я тебя предупреждаю: заткнись. Тут полно стервятников, они еще до рассвета тебе кости обглодают.
Как потом окажется, это будет последний счастливый кусочек того паршивого вечера.
Мы дошли до магазина около славиного дома, взяли там колы и еще какой-то мелочи, пришли к нему. По дороге до дома мы выпили не больше четверти бутылки, поэтому дома нас ждало большое поле для действий. Вся проблема в том, что тормоза у меня при всей моей внешней кирпичности практически отсутствуют, и в то время как Слава допивал своей первый стакан водки с колой, я уже яростно вливал в себя третий, мы ставили какую-то музыку, о Самайне он, слава Богу, не вспоминал, да и мне уже было все равно, на дне бутылки оставалось еще грамм сто, я допил все это залпом, потом допил стакан Славы, он уже отвалил и просто отдыхал на диване, и понеслась, сначала я на вертолетах врезался в шкаф, пока шел до туалета, потом закрылся там и долго лежал на полу, удерживая себя от коллапса, взрыва, полного слияния с окружающей средой.
- Женя, твою мать, ты там? Хера ли ты заперся? Открой.
- Отвали. Я тут дрочу.
- Ты сейчас даже с лупой *** от унитаза не отличишь!
- Мне все равно.
Я провалялся так еще минут пятнацать, потом нашел в себе силы встать, дойти обратно до комнаты, мне вроде как стало получше, потом я присел на стул и начал блевать, забавно было смотреть на меня, мне тогда вполне очевидным казалось, что можно поймать все три волны блевотины руками, потом я упал на пол и забылся.
Слава говорит, что я спал часа полтора, чего он только не передумал за это время, наверное, но он не выкинул меня улицк, не позвал ментов, не избил меня, короче, повел себя по-хорошему в этой ситуации, хотя по-хорошему, наверное, надо было именно вломить мне по почкам и сдать куда-нибудь, гнилая история, но мы с ним друзья, и тем страшнее и противнее мне было просыпаться.
- Тебе Оксана звонила. Я ей отправил сообщение, перезвони ей.
- Хорошо, спасибо, чувак. Прости меня за все это говно.
- Пошел нахер отсюда.
- Ладно, ладно, я уже убираюсь, чего ты так трясешься?
- Убери руки, сука!
- Да все, все, ухожу я.
Не помню, как я вышел из дома, как-то очень смутно шел по улице, вообще непонятно, как я сел на нужный автобус и пришел именно в "Прайм", там Оксана ждала меня, почему я не заблудидился и не свалилися где-то по дороге, я ведь совсем не помню этого пути, еще менее понятно, почему ни на штанах, ни на футболке не было никаких следов, вот это действителлно останется загадкой..
- "Это Слава. Любимый в отключке валяется, как проснется - позвонит". Что это за херня, а, любимый?
- Слушай, не начинай. Там просто не было этого коньяка за сорок девять...
- Чего ты несешь?
- Ну прекрати, я правда не знаю, зачем так напился.
- Я думала, мы сегодня увидимся.
- Да, я знаю. Думал об этом, но твоя смс пришла, по-моему, как раз в тот момент, когда я разносил Славе ванную... ой, не делай такие глаза, я молчу. Все. Да, несмешно.
- Вот, выпей лучше кофе. Любимый херов.
Я поцеловал ее.
Мы посидели еще около часа в этом кафе, я более-менее отшел и уже почти на трезвых щщах поехал домой, еще на одном долгом автобусе, хоть бы что-нибудь наладилось, нет, это поражение со всех сторон, Слава по пьяни мне восторженно орал, что мы святые, что мы правы и непобедимы во всех наших делах и начинаниях, я его бурно поддерживал, нет, пьяный гон, ничего святого и никакой святости, только стыд, опять мне стыдно за свое существование, Оксана этого не заслуживает, и я этого не заслуживаю, и Слава уж точно такого не заслужил, сплошное несчастье, надо мне было закопаться в том фонтане и ждать, пока он превратится в сток отходов, и тогда бы я тихо утонул там, и Слава бы не нашел ни меня, ни "Зеленую марку", тут на меня опять навалилось воспоминание об Оксане, я представил, что это был наш последний поцелуй, вспомнил о матери в роддоме и о всех тех, кого обогнал, и тут уже сорвало последние клапаны, я сидел и плакал в салоне автобуса, так, что у меня чуть не выпали глаза, мы не праздновали никакого Самайна и все равно умудрились подменисть счастье маленьким грустным праздником, праздник кончился, и не начавшись, мы еще раз обманули сами себя, я все никак не мог остановится, мы ничего и не праздновали, по сути, но день всех святых для меня теперь тоже закрытая тема.