Глава 24
ЗАГОВОР
О том, что днями будет вертолёт, знал весь прииск. Кульчицкого c самыми разными просьбами атаковало ближайшее окружение. Божкову вдруг понадобилось рыболовное снаряжение. Он собирался осмотреть ближайшие окрестности прииска, чтобы отметить места, по которым злоумышленники могли выйти на трассу. Заодно думал провести разведку на предмет рыбалки. Петренко захотел чеснока и копчёной колбасы. Особенно начальник ЗПК мечтал о домашнем сале и бутылке самогонки.
Кульчицкий понимал, что однообразная, пресная пища давно надоела всем. Нужно было чего-то другого. Он заказал по рации свежих овощей и фруктов. Много ему не обещали, согласились только побаловать. Но главное — все ждали писем из дома. Долгая жизнь в тайге давала себя знать.
Ждал письма и Борис. Перед отъездом из Алдана он провёл бурную ночь с Мариной, были взаимные обещания навсегда связать свои судьбы. Только здесь Борис почувствовал, как любит эту девушку. Размышляя о ней, он признавался себе, что Марина – настоящий подарок судьбы, смилостивившейся над ним после гибели Нины. В мыслях он был с Мариной на Багамах, путешествовал по Австралии и Америке.
Этим же вертолётом должен был прилететь главный геолог артели с комиссией из Сибирского геологического комитета. Накат Федынского не прошёл незамеченным для властных структур. Михайлову пришло официальное письмо из Росгеолконтроля за подписью самого председателя.
Пришлось выносить сор из избы – объяснять, почему артель Чугая не получила лицензию на Уйгур, законно выигранную в конкурсе. В кратчайший срок ему было предписано разобраться с допущенными нарушениями. По этому факту требовалось заключение контролирующих органов. Поэтому пришлось срочно создавать комиссию из специалистов разных министерств и ведомств.
На прииске ожидание вертолёта вылилось в затяжной субботник по благоустройству территории. С надеждой на дополнительный трудодень в нём участвовали все свободные от работы старателями. Отработав свою смену, они шли убирать мусор или прокладывали новые дорожки к столовой и туалету. Кульчицкий даже отправил бригаду рабочих расширять тропу, ведущую к полигону. Узкая дорожка, петлявшая по склону, доставляла немало проблем. Особенно неудобно было ходить в тёмное время суток. Того и гляди, можно было улететь вниз или заблудиться в разросшемся стланике.
Масса работающего народа напоминала заключенных из бывшего лагеря ГУЛАГа. Люди расчищали крутой склон, носилками, оставленными заключёнными, носили породу для отсыпки неровных участков. Более полвека не видел Уйгур такого скопления людей. Казалось, сюда вернулись прежние хозяева.
Борис ломом крушил камни в расчистке, складывая их в кучи. Он часто вспоминал тех, кто работал тут до него. Перед глазами стоял его дед с пистолетом в руке.
- Контра, пахать! — сотрясая воздух, кричал он на заключённых. — Кто будет сачковать, поставлю к стенке. Я всех перестреляю. Авоськин, врежь, как следует, этому Баринову. Эй, гад ползучий, куда ты пошёл со своими колышками? Авоськин, дай ему кувалду, а то он тут разгуливает с палочками, как на празднике. Руду, видишь ли, он ищет. Ха-ха, я тебе…
Дед посмотрел на его расчистку, подошёл к заключённым, с пустыми носилками.
- Саботажники, контрреволюционеры! Я вам покажу, как надо работать. Вы будете век меня поминать.
На всякий случай Кульчицкий задним числом составил акт хищения металла на прииске. Из него следовало, что золото попало в его балок от машиниста бульдозера Конева, нашедшего его в тайнике. В нём было подробно расписано, где был тот тайник с золотом и каким образом Конев его нашёл. Борис, понимая, что в очередной раз может попасть в поле зрения правоохранительных органов, хотел отказаться от этой почётной миссии кладоискателя, однако Кульчицкий был непреклонен.
- Ну, что ты ломаешься, как девочка? – с издёвкой сказал он упиравшемуся Борису. — Единственный раз в жизни я попросил тебя помочь, а ты начинаешь корчить из себя недотрогу. Тебя это ни к чему не обязывает.
- А вдруг начнут проверять менты, что тогда?
У него ещё были свежи в памяти воспоминания об общении с омоновцами и следователем Максимовым. Снова попадать в милицию он не хотел.
- Ну и что менты? – вопросом на вопрос ответил Кульчицкий. – Ну даже, если они вдруг захотят с тобой поговорить, от тебя что убудет? Да ничего они не сделают тебе, ты же его не украл, а нашёл. Ты пойми меня правильно, мне нужен кто-то свой, — давил на него начальник. — Это вшивое дело не стоит выеденного яйца, а из него могут раздуть процесс на миллион. Понимаешь, я потом не отмоюсь всю жизнь. Ты не переживай, всё будет нормально. Если что, я прикрою. Я тебе обещаю.
Просить помощь у кого-то другого Кульчицкий не рискнул. В таком деликатном деле, как хищение металла, нужен был очень надёжный человек, который бы не подставил в трудную минуту. Именно таким в его глазах был Борис. Так, помимо своей воли тот стал заложником случая.
Несмотря на принятые меры, поиски воров, укравших золото, результатов не принесли. Так и остался случай хищения не раскрытым. Но о двух килограммах золота, задержанных в аэропорту Якутска, не забыли в управлении по незаконному обороту драгоценных металлов. По данным химического состава его привязали к прииску Уйгур, откуда оно было похищено.
Руслан сделал ставку на этот вертолёт. Другого, более благоприятного случая могло больше не представиться. По слухам, ходившим на прииске, на его борт должны были загрузить полтонны золота. С таким запасом металла можно было навсегда забыть обо всех проблемах, существующих в этом мире. Русланом всё было продумано до мелочей, теперь оставалось только ждать и молиться аллаху, чтобы не случилось каких-нибудь неожиданностей.
Ожидавшийся утром вертолёт прилетел только к обеду. Из-за санзадания, которое он выполнял, вылет был перенесён. Здесь не помогла даже представительная комиссия, наседавшая на начальника аэропорта с требованиями скорейшей отправки. Как и в прежние времена, перевесила жизнь больного, нуждавшегося в срочной госпитализации. В итоге вертолёт Ерёмы полетел с приличной задержкой. От этого больше всех пострадали члены комиссии, рассчитывавшие за один день провести проверку прииска и вечером улететь назад. Теперь получалась неувязка. После всевозможных согласований по рации, комиссия осталась на прииске ещё на одни сутки.
По заданию подполковника Сивцева, вместе с комиссией на Уйгур прилетел следователь Винокуров. Первым делом он встретился с начальником участка. Тот был занят другими проблемами, поэтому разговор пришлось отложить до вечера. Не теряя времени, следователь обошёл посёлок, где жили старатели, и направился в ЗПК. Здесь заканчивали отгрузку добытого металла, и ему пришлось ждать окончания.
Первым рейсом отправляли золото и больного бульдозериста Гвинджаву, свалившегося с признаками кишечного отравления. В этот же вертолёт Кульчицкий посадил Бориса. Он дал ему деньги, чтобы тот отоварился продуктами и купил побольше водки и пива. Главный геолог, на которого он рассчитывал, из-за комиссии почти ничего не привёз, поэтому нужно было выкручиваться самому. Не использовать такую возможность начальник участка не мог. Он и сам бы с удовольствием слетал в посёлок оттянуться и отовариться, да грехи не пускали.
Сопровождать золотой груз Петренко вначале хотел отправил Тараса Игнатенко и Вальдемара Волкова, но в последний момент решил лететь сам. Прилетевший следователь ему не понравился, свидание с ним лучше было отложить на неопределённое время. За себя он оставил Вальдемара.
С золотом можно было послать ещё пару бойцов из охраны Божкова, но Петренко подумал, что ничего сложного рейс не представляет. Металл загружают на прииске, а в аэропорту его встречает машина спецсвязи. Нападение на вертолёт, летящий над тайгой, –это немыслимое безумство. Да, и по правде говоря, таких случаев ещё никогда не было. Возможно, поэтому не существовало дополнительных инструкций, которые бы заставили его проявить повышенную бдительность.
В задние двери вертолёта Ми-8, как в автобус, забрасывали тяжёлые контейнеры с золотом. Пока грузились, командир вертолёта Ерёма и второй пилот Сухарев сидели в кабине. В открытое окно дул лёгкий летний ветерок, под носом гудели комары. Рядом с вертолётом стояла куча зевак, с завистью смотревших на готовящуюся к отлёту винтокрылую машину. На вертолётной площадке царила привычная суета. Бортмеханик Ионов, или, как его звал Ерёма, Ионыч, руководил погрузкой. Время от времени он поднимался в салон вертолёта, отдавая грузчикам команды.
- Мужики, осторожно, не повредите обшивку, — слышался его голос. — Поторапливайтесь, поторапливайтесь, — покрикивал Ионов на грузчиков, — перекуривать будете после загрузки. Нам сообщили, что портится погода, идет циклон с дождем. Нужно успевать, а то не скоро отсюда выберешься.
Словом, всё было, как всегда — обыденно и привычно. Как только загрузили вертолёт, у Ерёмы на душе стало неспокойно.
«На борту полтонны золота, а с нами летят посторонние люди, и всего два охранника, — подумал он, посматривая на зевак. — Это не порядок. Куда только смотрит начальник прииска? Да главное — все незнакомые. Из пассажиров я знаю только Бориса. И то с ним нечисто, он был связан с золотом. За ним гонялись по тайге омоновцы. Может, из-за него и погибла тогда девчонка?»
Причиной таких размышлений Ерёмы стало необычное поведение Руслана, сопровождавшего больного. Было видно, что тот нервничает. Руслан оценивающе осмотрел вертолёт, заглянул в пилотскую кабину, словно примеряясь к его командирскому креслу, внимательно посмотрел на приборную доску и будто невзначай спросил:
- Командир, а баки у тебя залиты? Насколько хватит горючки?
Ерёма, пропустив его слова мимо ушей, промолчал. Однако про себя отметил, что, возможно, вопрос задан неспроста.
«Рядовой старатель интересуется техническим состоянием вертолёта. Зачем ему это?»
Второй пилот, которого также о чём-то спросил Руслан, отшутился. Опыт работы с осторожным, неразговорчивым Ерёмой невольно передался всей его команде. Лишнего никто из них не говорил, зная, что от этого порой зависит их судьба.
Кавказская внешность Руслана и вопрос о заправке вертолёта, загруженного золотом, насторожил командира и заставил подумать о мерах предосторожности. Ерёма повидал на своём веку немало разных пассажиров: добрых и злых, открытых и скрытных. А вот таких, с хладнокровным, пронизывающим взглядом, встречал нечасто. Своими подозрениями умудрённый опытом Ерёма поделился с Сухаревым.
- Коля, не нравится мне этот чернявый. Посмотри за ним внимательней. Какой-то он больно крученый. Глаза у него нехорошие, взгляд холодный. Чувствую, душа у него нечистая. Предупреди Ионыча. Скажи, пусть сядет в грузовой отсек рядом с пилотской. Когда взлетим, дверь до конца не закрывай.
Его предостережению бортмеханик не придал должного значения. Он знал командира как осторожного, порой преувеличивающего опасность человека. Из-за этого у них не раз возникали разные конфликты и страдал весь экипаж.
«Да ерунда всё это, — подумал про себя Ионов. – Вечно командир что-то придумывает: тот нехороший, этот плохой. Достал своими придирками. До сих пор с нами ничего не случилось, так почему сейчас должно что-то произойти. Всё будет нормально».
- Который раз я говорю начальству, чтобы нам дали табельное оружие, — сказал Ерёма вернувшемуся в кабину Сухареву. — Опять проигнорировали. Командир говорит, нам не положено. Вот кого-нибудь грохнут, тогда сразу станет положено. Знаю я этих начальников. Если бы меня поддержали, может, быть давно бы дело сдвинулось с мёртвой точки. А так мои слова, как глас вопиющего в пустыне.
Между тем посадку закончили. Чернявый, как окрестил Ерёма Руслана, сел сзади на скамейку рядом с одним из охранников. Больной пристроился в самом хвосте, возле второго охранника, облокотившегося на контейнеры с золотом. Борис Конев устроился впереди, рядом с бортмехаником.
Его Ерёма узнал сразу, как и Борис командира вертолёта. События прошлого года ещё были свежи в памяти. Перед глазами часто стояла переворачивающаяся резиновая лодка, цветущая, жизнерадостная Нина. Ерёма даже не думал, что они когда-нибудь увидятся снова, и был рад неожиданной встрече.
Перекинувшись с пассажирами парой дежурных фраз, Ерёма запустил двигатель. Вертолёт оторвался от земли. На время командир забыл об опасном пассажире. Летели над горами, впереди показался Маймакан. Ерёма представил себя на берегу этой горной реки с удочкой в руках: «Если завтра погода не испортится, я оттянусь на Маймакане. Покажу этим городским контролёрам, как надо рыбачить. Может, повезёт на тайменя».
Сквозь гул вертолёта он услышал выстрел. Спустя несколько секунд прогремел второй, потом раздалась автоматная очередь.
Только вертолёт набрал высоту и вдали показалась река, Руслан направил пистолет на Петренко. Гиви показал Тарасу обрез.
- Оружие на пол! Сюда! — громко закричал Руслан. – Быстро! Я стреляю без предупреждения.
В его срывающемся голосе послышалась явная угроза, готовность немедленно применить оружие. Матерясь, Петренко положил автомат возле своих ног. Он совершенно не был готов к такому дерзкому нападению. Сделать это в воздухе, прямо во время полёта борта могли только самоубийцы, обреченные на смерть. Но вопреки элементарной логике, нападение произошло: вертолёт с золотом захвачен вооружёнными бандитами. Золото, за которое он отвечает головой, попало в руки бандитов.
Тарас, будто замешкавшись, снял предохранитель с автомата. Прогремевшим выстрелом, его откинуло назад – пуля попала в грудь. Но автомата он не бросил, успел нажать на курок. Пули просвистели над головой Руслана, пробили обшивку вертолёта. Вторая пуля, выпущенная Русланом, угодила Вальдемару в голову. Он сразу повалился набок. В испуге Петренко закричал, он был пристрелен в упор.
- Вы что, мужики!? – подскочил к Руслану испуганный бортмеханик. – Мы же упадём! Смотрите, уже свистит. Там же трубопроводы, винт…
Бортмеханика убил Гиви. Жаканом ему разворотило голову, забрызгало всех кровью. Тяжёлый жакан, предназначенный для крупного зверя, продырявил насквозь и боковую стенку.
Борис схватил Гиви за руку, закричал: — Зачем его?.. В его крике слышался весь ужас происшедшего, безумное отчаяние. Только сейчас он до конца осознал, в какую криминальную компанию попал. Если бы вовремя предупредил Кульчицкого о намерениях кавказцев, этого бы могло не произойти.
- Не хрена было лезть, куда не следует, — со злостью бросил Гиви. — А ты молчи, пока не получил своего.
Борис опешил: Гиви – его друг, которому он верил, как себе, оказался настоящим бандитом, жестоким и безжалостным.
Из пилотской кабины выскочил перепуганный второй пилот. Перед ним предстала страшная картина. На полу лежал бортмеханик Ионов с обезображенным лицом. Один охранник с простреленной головой истекал кровью на контейнерах с золотом. Свесив безжизненное тело, на скамейке лежал другой охранник.
- Немедленно прекратите стрельбу! Мы разобьёмся. Вертолёт повреждён.
Сухарев хотел захлопнуть дверь в пилотскую, но его опередил Руслан.
- Стоять! Ни с места, буду стрелять! Вертолёт захвачен, выполнять мои команды! Командир, поворачивай на девяносто градусов. Курс — на трассу.
Ерёма резко потянул на себя штурвал. Они пошли на снижение. Руслан едва удержался на ногах, замахав пистолетом, закричал:
- Немедленно прекратить! Выполнять мои команды! Стреляю без предупреждения.
Падение закончилось, вертолёт пошёл прямо, но его начало дёргать, двигатель работал с перебоями. Было видно, что с ним творится что-то неладное — стрельба не прошла бесследно. Неожиданно наступила тишина. Вертолёт камнем полетел вниз.
- Отказ двигателя. Падаем …
В тишине слова командира прозвучали как приговор. Все вскочили с мест. Их спасти могло только чудо.