Глава 16.
-Я купил билеты на «Монна Лиза улыбается», как тебе это понравится, Беби? –спросил Томас.
Мне это понравилось, ведь я не слушала Томаса, а только нежно смотрела ему в глаза. Он вез меня на своей машине прямо к театру.
-Я нахожу его пьесы забавными. Ведь он давно не выступал ,кажется, был в Лондоне, -сообщил он мне, когда мы стояли на перекрестке, ожидая своей очереди.
-Ах да, Клаудио Паульс снова выступает, -ответила я.
Об этом Клау говорил всю прошлую неделю. И именно об этой пьесе.
-Мне кажется, Беби не очень интересуется пьесой, а ведь все женщины без ума от Клаудио Паульса! Тебе не нравится такой вид искусства?
Я поспешила его заверить, что мне все нравится, и предстоящая пьеса меня очень радует.
Но на самом деле меня не радовала перспектива сидеть рядом с Томасом и опять смотреть на Клау и слушать его. Опять Клаудио. Но я не дала Томасу возможности заметить, как я напряжена.
Ведь я радовалась предстоящей пьесе, думала, что мы будем обсуждать ее с Томасом, и это сблизит нас. Но сейчас я чувствовала, что он не поймет меня. Мы будем смотреть пьесу с Клаудио в главной роли!
И вот мы в театре. Время от времени Томас дает мне свой бинокль, чтобы я лучше видела Клаудио. Но я не хотела говорить, что он сегодня опять великолепен. Или, что он не нравится мне в этой роли. Это невозможно!
Я должна держать дистанцию, ведь Томас не знает, что я знакома с Клаудио.
И потом я сама не понимала себя. Почему я не могу беседовать о Клаудио с Томасом?
Темнота в зрительном зале. Томас сидел рядом, моя рука была в его руке.
Наконец, занавес раздвинулся. Мое сердце сильно забилось, но на сцене были другие артисты. Они что-то говорили, я напряженно пыталась это понять. Время от времени спектакль прерывали аплодисменты. Но тут аплодисменты усилились: появился Клаудио Паульс. Томас отпустил мою руку и стал аплодировать. Я же неотрывно смотрела на лицо Клаудио, которое казалось едва загримированным и равнодушным. Удивленный взгляд Томаса уколол меня. Я начала рьяно аплодировать. Спектакль шел, Клаудио говорил в своей равнодушной и очаровательной манере такие вещи, от которых люди то улыбались, или печалились. Это, смотря то, чего он от них хотел.
С того момента, как Клаудио появился на сцене, я не могла больше облокачиваться на Томаса. Я сидела прямая, как свечка, кусала себя за губы и дрожала от возбуждения.
Это было мучительно. И после этого я должна идти с Томасом и от всего сердца его любить! И еще должна быть счастлива! Знакомые движения Клаудио, его, к сожалению, столь узнаваемый ироничный смешок! Все казалось недействительным и в то же время таким реальным! У меня было такое чувство, что я сижу с чужим человеком в третьем ряду партера. Я больше не принадлежала ему, а только человеку на сцене!
Но вот антракт. Зажегся свет.
-Вам нравится?- Спросил Томас.
-А тебе?- Переспросила я.
С того момента, как мы были в театре, он был со мной на ВЫ. Ведь он из такой известной семьи! Люди могли подумать что-то не то, могли поздравить его с обручением. Он этого, разумеется, не хотел, поэтому я назло называла его на ТЫ.
Второй акт. Движения Клаудио становились все экспрессивнее. Он нервничал, и это было не из-за пьесы. Но я старалась об этом не думать. К черту! Я пришла сюда с Томасом и должна думать о нем. Клаудио всего лишь хороший знакомый, и я не должна ломать голову над тем, почему он нервничает. От волнения я прикусила губу, и лишь потом заметила капельку крови на белом шелке платка.
Я люблю Томаса, думала я. Но тут стоит Клаудио на сцене и произносит во всеуслышание:
-Влюбленность-это очаровательная игра для двоих. Дилетант делает из нее оперу с увертюрой и драматическим финалом.
Глаза Клаудио были полузакрыты, он обращался не к своей белокурой партнерше, а к своим зрителям. Каждый считал, что слова Паульса относятся к нему.
Очаровательная игра для двоих.
- Клаудио, уходи со сцены! Знал бы ты, как страдала я в тот вечер!-мысленно шептала ему я.
И, наконец, незадолго до конца акта:
-Знаешь, Монна Лиза, любовь-это по большей части заблуждение одного человека. И чем оно полнее, тем прекраснее любовь!
- Клаудио, ты несешь чепуху! И в то же время все женщины в театре, даже девушки на галерке аплодировали тебе! Любовь-это заблуждение! Почему ты говоришь это именно сегодня, когда я должна любить Томаса? И я не хочу, чтобы это было заблуждением! -возмущалась в душе я.
Томас полюбит меня, и это не будет заблуждением. И тут Клаудио нагнулся к своей партнерше и нежно, чтобы не испортить грим, поцеловал ее в губы. Монна Лиза улыбалась вновь. Да, это было представление, так представление!
-Пожалуйста, Томас, пойдем отсюда,- попросила я в антракте.
Томас удивленно посмотрел на меня. Мы стояли в фойе, вокруг было много знакомых и Томас обратился ко мне в своем неподражаемом тоне на ВЫ.
-Вам не нравится? Жаль, мне нравится эта саркастичная манера исполнения Клаудио Паульса. Но, если Вы того желаете, мы конечно, уйдем!
-Нетрудно быть саркастичным, если у тебя пусто на сердце,- сказала я в гардеробе, когда мы получали свои пальто.
Антракт закончился, в коридоре было пусто.
-И сейчас Беби поужинает со мной?- Нежно прошептал он.
И так как здесь никого не было, кроме старого гардеробщика, который как раз разворачивал бутерброд с колбасой, он поцеловал меня в щеку. А любить все-таки прекрасно!
У нас снова были неприятности с автомобилем, мотор никак не заводился.
Таксисты проезжали мимо с усмешками и краткими высказываниями по поводу езды господ. Томас не обращал на это внимания и вел сам с собою философский разговор на тему поведения моторов вообще и его в частности.
Да, Клаудио, это похоже на тебя. Даже со сцены ты смеялся надо мной. Эти слова почти все не разрушили, но только почти. С твоей стороны неблагородно прямо в лицо говорить такие вещи, когда я не могла тебе ответить. Эти мысли спасли меня, хотя я и знала, что его слова были обращены не только ко мне. Во-первых, он не знал, что я в театре. Во-вторых, эта пьеса была написана два года назад. Но удивительно, что Клаудио произнес это во время моего свадебного вечера. Я так считала, хотя не была помолвлена. Нет, Клаудио, я от тебя этого не ожидала.
Наконец, мотор заработал, и мы поехали. И тут меня охватило чувство страха, я схватила Томаса за руку, мне казалось, что так будет легче. Я изо всех сил старалась думать о том, как я люблю Томаса, и как все будет хорошо. Томас погладил мою руку, когда мы вошли в лифт.
-Скоро мы будем на месте, -сказал Томас, чтобы что-нибудь сказать.
-Еще счастье, что лифт работает, полгода он в ремонте! -Добавил он.
Томас мог сердиться на лифт, потому что, он, вероятно, часто посещает этот дом.
Мы с тихим позвякиванием лифта поднимались наверх. От этого звука мне стало совсем плохо.
Назад дороги не было. И когда Томас открывал дверь, я подумала, что отсюда выйду уже женщиной.
Потом мы сидели в полумраке в уютной комнате. Собственно, я видела лишь плюшевую мебель, и у позолоченного зеркала стояли в вазе пыльные бумажные цветы.
Я ненавижу искусственные цветы. Это должна была быть комната с хрустальными вазами и пламенеющими цветами. Красные розы. Нет, белые розы и высокие лилии. Тогда я могла бы вообразить, что я невеста.
Тут стоял маленький столик с ветчиной, колбасой, огурчиками и прочей закуской На столе стояла бутылка вина. Мы сидели друг против друга. Вино было очень вкусным и пузырилось.
-Это шампанское?- Спросила я.
Томас кивнул. Да, шампанское подходило сюда. А бумажные цветы -нет.
-Такие квартиры всегда так обставлены?- Спросила я.
Томас удивленно посмотрел на меня:
-Конечно. Ведь в них обычно не живут.
Он поднял бокал, мы столкнулись бокалами, раздался приятный звук.
-За сегодняшний вечер, Беби!
-И за завтрашний и послезавтрашний!- Воскликнула я.
Он игнорировал мои слова и протянул мне салат. Потом он снова налил мне вина.
-Пожалуйста, нет, я не хочу сегодня много пить!
-Но почему нет, Беби! Так приятно немного расслабиться!
-Но я хочу быть сегодня трезвой!
Он удивленно посмотрел на меня. Но я погрузилась в свой салат. Я хотела сознательно пережить важный момент в моей жизни.
-Обычно я заказываю другое вино, шампанское годится на “после того”,-сказал он.
Я вздрогнула при слове “обычно”.
-Но сегодня не было женщины, которая прислуживает здесь.
Потом он понял, что завел разговор не в ту сторону, и замолчал.
Ужин закончился. Томас встал и начал ходить передо мной взад и вперед. Он не знал, как перейти к дальнейшему.
-Томас, сядь, -тихо сказала я.
Он сел, и я подошла к нему. Позднее он сказал мне, что я удивительно смело вела себя для первого вечера. Он предсталял себе все гораздо сложнее.
Я не была храброй, Томас. Только очень молодой и влюбленной.
Мы целовались, и я почувствовала, как новое, незнакомое мне чувство наполняет его тело.
Он встал и повел меня к дверям спальни. Но я не хочу с ним идти, думала я, он чужой человек.
-Пожалуйста, я пойду одна!- Я едва узнала свой голос.
Я даже чуть не заплакала, как ребенок. Дверь открылась. Двойная кровать с ужасным покрывалом в ярких розах.
О, я никогда не забуду это покрывало с алыми розами на небесно-голубом фоне...
Я встала на колени перед кроватью и положила пылающее лицо на прохладный шелк.
Я боялась. Наверно, будет больно, думала я. Через десять минут я стану женщиной. И при этом буду совсем одна. Никогда в жизни я не чувствовала такого одиночества.
Но я встала. Я должна это пережить. Я не жертвую собой, нет,я его люблю! Быстро раздевшись, я посмотрела на себя в зеркало. Буду я выглядеть по-другому после “Этого”?
Я нырнула под одеяло. Мое тело дрожало. Сейчас я позову его. И закрыла глаза.
-Томас!- Позвала я.
Дверь открылась. Я совсем замерла от страха. Только не видеть, может это будет быстро.
-Беби, тебе плохо? У тебя совсем бледное лицо. Кажется, ты совсем забыла про Томаса.
Он сидел на краю кровати и гладил мою руку.
-У тебя красивый халат. Он тебе идет, -отважилась сказать я.
-Ты не должна рассматривать сейчас мой халат, сказал он, и целуя меня, отбросил одеяло.
Это были мои последние воспоминания.
Но потом, потом было все хорошо. Моя голова лежала у него на груди, я слышала стук его сердца. Сейчас мы были вместе, совсем без сил, но я поцеловала его. Томас спал. Он спал, как красивый ребенок, ровно дыша. Он был совсем мой, Томас.
В комнате стало холодно, я нашла одеяло и накрыла нас. Потом я снова легла на совсем узенькое место, потому что спящий Томас занимал почти всю кровать.Но тут Томас проснулся и сразу посмотрел на часы.
-Еще не поздно. Половина двенадцатого. Ты можешь сказать дома, что мы после театра были в баре.
Удивительно, но я ни на секунду не подумала о домашних, и что мой поступок может иметь неприятные последствия. А у него это была первая мысль, которая пришла в голову.
-Ты могла бы мне сказать, что я первый мужчина в твоей жизни!
-Но ты меня об этом не спрашивал. Потом разве для тебя это важно?
Он улыбнулся.
-До известной степени, да. Большинство девушек придают важное значение своему первому мужчине.
-Но теперь я не юная девушка, я твоя женщина, Томас!
Но он не дал себя прервать.
-Они считают, что мужчина несет за них ответственность!
-Но ведь я сама пришла, Томас!
Он встал и зажег сигарету.
-Я ненавижу ответственность!- Пробормотал он.
Снова ответственность за меня. Клаудио не хотел ее и Томас тоже.
-Мне кажется, вы, все мужчины ненавидите чувство ответственности,- решила я.
-Беби, я не могу понять одно, почему ты так без оглядки пришла ко мне? Я ожидал от девушки твоего положения, больше сопротивления, что ли.
-Но я люблю тебя, Томас! И ты ведь любишь меня?
Но Томас пропустил этот вопрос. Он облачился в свой халат и сказал, что идет в ванную, и чтобы я одевалась.
Когда он вошел в комнату, я уже оделась и пудрилась. Хотя я очень устала, но какая-то необыкновенная легкость была во всем теле. Я снова подошла к зеркалу, но тут Томас вошел, совершенно одетый, в комнату. Я совсем легко поцеловала его и сказала, что люблю.
-Беби, уже поздно, давай собирайся быстрее!
Когда я красила помадой губы, я думала о том, как много женщин бывало в этой комнате.
И даже спросила его об этом.
-Немного,- сказал он.
-Для меня что-то такое возможно, только если связано с чувством!
Мне не очень понравилось это выражение, но когда я причесывалась, он нежно повернул меня к себе и совсем как мальчишка поцеловал в затылок.
-Я так влюблен в тебя, а ты это не понимаешь! -Сказал он.
-Влюблен в твои волосы и белую кожу, твои светлые, всегда несколько удивленные глаза под темными ресницами. Ты очень красива, ты знаешь об этом?
-А меня, Томас, ты совсем не любишь?- Спросила я.
Он не почувствовал моего испуга.
-Дурочка, ведь это и есть ты, узкие черные брови египетской принцессы и маленький сладкий локон на затылке, это же ты! Я хочу целовать твои алые губы, никогда не видел такого красивого цвета, целовать твои ресницы! Я схожу с ума по тебе! Но сейчас идем, уже поздно!
-Да, идем,- сказала я.
Мои губы дрожали, но я улыбалась ему, и мы вышли из дома.
Он доставил меня домой и при прощании сказал:
-Теперь мы надолго будем друг с другом?
-Да, конечно,- кивнула я.
Так как я не могла повернуть назад. Все произошло, как я того хотела. Он любит мои волосы и ресницы, мои губы. Только не думать, гадкий Утенок, только не думать.
Только твердо верить, что это и есть настоящее счастье!