Глава 16
ПРИИСК
С утра моросил мелкий дождь, небо затянуло серой пеленой, закрывшей высокий горный хребет, возвышавшийся в истоках реки. Не было видно и останцов, стоявших напротив полигона. Из-за низкой облачности, повисшей над прииском, казалось, что это затерянный и отрезанный от всего мира клочок земли. Потом пошёл снег. Северным ветром его гнало прямо по долине реки, где стояли два громыхавших промприбора. Смог от работавшей техники смешивался с пеленой и снегом и висел над прииском. Люди, техника, горы — всё потонуло в сплошной мгле, поглотившей их, словно песчинки. Из-за этого даже гул от работавших бульдозеров и гидромонитора не казался Борису страшным рёвом, каким слышался накануне, когда после смены он оказался на добычном участке.
Работа на прииске не замолкала ни на минуту. За этим исправно следил Кульчицкий, поспевавший повсюду и везде имевший своих людей. Он раздал бригадирам радиотелефоны, купленные по его инициативе, и теперь, сидя в своём командирском балке, мог отдавать команды на самый дальний участок.
Получил увесистую «Моторолу» с выдвижной антенной и Борис. В отличие от других, он хотел от неё отказаться, зная, что сразу попадает под контроль Кульчицкого, но тот был категоричен.
- Дают, бери и не выделывайся. А то заберу и в придачу сниму пару трудаков. Будешь знать, как перечить начальнику. Тебе положено, ты бригадир бульдозеристов.
Пришлось подчиниться: ни за что потерять заработанные трудодни он не хотел. Хорошо изучив Кульчицкого, Борис знал: спорить с ним бесполезно – тот всегда будет прав.
- Иди осваивай новую технику, — отдав телефон, крикнул вдогонку начальник участка. — Твой позывной семёрка, мой — первый. Телефон не выключать даже ночью.
На прииске царило полнейшее бесправие, начальник участка мог любого наказать или помиловать. С первого же дня работы прииска он ввёл систему штрафов, разработанную в конторе артели. За малейшую провинность лишал дневного заработка, или как его называли сами старатели, «трудака». В конце каждого месяца Кульчицкий подсчитывал количество заработанных трудодней, не забывая при этом высчитывать у наказанных или добавлять отличившимся. Последнее случалось крайне редко, тем не менее, Борис мог похвастаться таким подарком судьбы, полученным за перегон бульдозера по зимнику и за ударный труд на прииске. В чём заключался его ударный труд, Борис мог только догадываться. Приказы начальника не оспариваются, а если они касаются поощрения, тут вопросы вообще излишни.
То, что Борис на особом счету у Кульчицкого, не осталось незамеченным у старателей прииска и не раз сыграло ему недобрую службу. В глазах бульдозеристов он стал приближённым начальника. В понимании некоторых старателей он мог их заложить и тем самым лишить заработка. Поэтому многие держались от Бориса на расстоянии, не допуская с ним вольностей и лишних слов. Их контакты ограничивались только одним полигоном. Зато другие пытались приблизиться, используя разные предлоги. Вначале ему это казалось смешным и даже постыдным, однако, осмыслив положение дел на участке, он понял, что во многом они правы. Так старатели искали защиты, пытаясь уберечься от сыпавшихся оплеух начальника участка.
Среди старателей было несколько разных диаспор, отличавшихся своим менталитетом. Украинцы и молдаване думали только о том, как бы заработать побольше трудодней, даже за счёт других. При этом все способы были хороши. А враждующие кланы кавказцев и грузин стремились заработать за счёт артели. Они пытались украсть то, чего им не принадлежало. На это были нацелены все их помыслы. Кланы вели между собой постоянные разборки, привлекая на свою сторону приглянувшихся старателей. Такое положение, сложившееся на участке, напоминало Борису лагерь заключённых, о чём он вдоволь насмотрелся разных фильмов, заполнивших киноэкран.
С Иваном он встречался каждый день. После смены они играли в шахматы, вели постоянные разговоры. В его лице Борис нашёл достойного соперника и друга, который не уступал ни в чём.
В первый месяц Иван облазил весь бывший лагерь заключённых и досконально изучил каждое оставшееся строение. Больше всего его привлекал барак, где раньше хранился инвентарь заключённых. Он рассчитывал найти там хоть какие-нибудь следы, которые могли бы рассказать о жизни его дедушки. Однако, несмотря на самые тщательные поиски, проведённые внутри барака и на стенах, практически ничего не нашёл. С тыльной стороны дверного блока он увидел только буквы ЗК и цифры 1888 – 1920 — 58/2 – 10. Н. Авоськин 5.08.1921.
По-видимому, это было имя-отчество какого-то заключенного и дата его рождения. А что значили остальные цифры, он не знал. К его удивлению, эту надпись легко расшифровал Борис, которому он показал. По его версии, надпись оставил рядовой Николай Авоськин, руководивший строительством этого барака. Другие цифры говорили о возрасте заключённых и статьях, по которым они отбывали наказание в лагере.
- Возможно, эти заключённые и построили барак, — сказал он Ивану, перерисовавшему надпись в свою записную книжку.
Так Иван Дернов узнал о существовании дневника Борисова деда и тайну гибели заключённых лагеря особого назначения.
Останки двух заключённых Иван перезахоронил в общей могиле и поставил новый крест. Он был намного выше и добротней прежнего. В лучах заходящего солнца крест становился красным, и от этого казалось, будто он полит человеческой кровью. Кровь капала на землю, захватывая всю могилу с погребённым прахом заключённых.
Первое время бригада Ивана строила балки для рабочих, а когда закончили, Кульчицкий перевёл его на промприбор. Двенадцать часов, в дождь и снег стоял он у трясущегося агрегата. Борис был в более выигрышном положении. Глядя на Ивана и других старателей, он не раз вспоминал слова случайного попутчика Гиви: «В бульдозере комфортно, хорошо платят и крыша над головой. Тепло, светло и мухи не кусают! Сиди и радуйся жизни».
Это Борис и делал. Горький осадок от потерянного золота постепенно прошёл. Жизнь брала своё, но золото зэков напомнило о себе совершенно с другой стороны, откуда он не ожидал.
После гибели Лёхи Иванова, случившейся на зимнике, с его бульдозером стали происходить какие-то необъяснимые происшествия. Во время перегона он несколько раз ломался, но только стоило Кульчицкому выйти из кабины, а за рычаги сесть Борису, как бульдозер трогался с места. Немного проехав, он передавал управление бульдозером начальнику участка, однако через десяток километров он снова замолкал. И самое интересное, никого, кроме Бориса, он не слушал. Такая катавасия повторялась до тех пор, пока колонна не дошла до прииска.
Кульчицкий передал эту сотку Николе-молдаванину, опытному бульдозеристу, работавшему на самой разной технике. Никола каждый год приезжал «стараться», но на одном месте долго не задерживался и постоянно менял артели. На этом прииске ему нравилось: бульдозер был хоть после капитального ремонта, но рабочий. В руках опытного машиниста он был послушной игрушкой. Никола, истосковавшийся за зиму по работе, пахал на нём без устали. Было приятно смотреть, как, манипулируя рычагами, он мастерски елозит по склону, сгребая породу к бункеру промприбора. А потом «чудо-сотка» захандрила, и случилось необъяснимое. Когда Никола ремонтировал трак, многотонная махина тронулась с места, намертво вдавив его в землю.
После этого бульдозер полсмены простоял возле отвала пустой породы, а когда за рычаги сел сменщик Николы Игорёк, чуть его не задавил. Лёхину «чудо-сотку» поставили на прикол. Садиться за рычаги Игорь категорически отказался. Не помогли даже угрозы Кульчицкого, грозившего отобрать половину заработанных трудодней.
Через два дня после этого страшного «Чэпэ» вертолёт привёз инженера по технике безопасности и бригаду новых рабочих. Среди них Борис узнал старого знакомого – бульдозериста Гиви Гвинджаву. О том, как он тут оказался, Гиви старался не говорить и просил не афишировать факт их знакомства.
- В артелях это не поощряют, — сказал он при встрече. – Так что мы друг друга не знаем. Договорились?
Борису ничего не оставалось, как поддакнуть Гиви.
«Пусть будет так, как он хочет, — подумал Борис. — Я тоже не нуждаюсь в лишней рекламе».
От Гиви он узнал, что дома у того не пошло: родители его не поняли, а невеста вышла замуж за их общего знакомого. Ждать, пока он нагуляется «на северах» она не захотела. Вгорячах Гиви всё бросил и снова поехал искать счастья на Север. В этот раз он решил остановиться в Алдане. Там он устроился в артель «Куйга» и через неделю уже оказался на этом прииске. Несмотря на предупреждение Бориса, он всё-таки сел за рычаги «чудо-сотки».
У Гиви возможности и желания далеко не сочетались: он всегда хотел большего, чем имел, и даже недоступного. Но работать он умел и, если надо было, вкалывал до седьмого пота. Он был так же на высоте, когда все веселились. Гиви мог выпить, сплясать и приударить за женщинами. Кавказская общительность и внешняя простота помогали Гиви в жизни.
Давно прошло то время, когда, взяв адрес дядиного знакомого, он отправился посмотреть мир. По стечению обстоятельств Гиви попал к дагестанцам, занимавшимся незаконным оборотом золота, а попросту — воровавшим его на приисках или перекупавшим у чёрных старателей. Уезжая домой после выхода из СИЗО, он думал, что сюда никогда не вернётся, но жизнь повернулась иначе…
Сквозь густую завесу снега Борис заметил махавшего Гиви. Его бульдозер с работающим двигателем стоял за отвалом породы. Борис подумал, что он сломался, и хотел подъехать ближе, однако Гиви показал, чтобы тот остановился возле него.
- Давай перекурим, надоел мне этот грохот, — располагаясь рядом с ним в кабине, сказал Гиви. — Давит на психику, а мы ещё полсмены не отпахали. У меня к тебе есть небольшой разговор, только не останавливайся, — властно произнёс он, расстегивая куртку. — У тебя тепло и не грохочет, как у меня. Вот что значит японская техника! Помнишь, я говорил…
Двигая рычагами, Борис кивнул головой. Та встреча с Гиви часто стояла перед его глазами.
- Ты молодец, у тебя всё получилось, — с завистью сказал он. — Кто бы мог подумать, что судьба сведёт нас снова. Надо же, мы встретились на этом Богом забытом участке, где даже солнце светит только по праздникам. Это знаковое событие, значит, теперь нам быть вместе.
Оторвавшись от рычагов, Борис посмотрел на Гиви. Его загадочность настораживала. Сегодня парень был совсем не таким, каким он его знал.
- Борис, мы живём в жестоком мире, где всюду нужны деньги, — осторожно начал Гиви. — Ты сам хорошо знаешь, без них сейчас никуда, а на те копейки, которые нам платят за этот каторжный труд, не проживёшь. Это жалкие гроши по сравнению с прибылями, получаемыми хозяевами этого прииска. Они нас просто эксплуатируют, не давая взамен практически ничего. Это же несправедливо.
Нечасто Борис слышал такие смелые речи. На прииске все держали язык за зубами, зная, что за вольные выпады в адрес руководства артели могут наказать. Для начала могли лишить несколько трудодней, а потом даже уволить.
- Ты же сам пошёл сюда. Не нравится, можешь в любое время уйти. Я думаю, ты сам знаешь, увольняют с прииска легко, зато попасть сюда непросто. Кстати, по сравнению с другими старателями, нам живётся намного легче.
- Легче только тебе на Камацу, но он здесь один.
Да на этом бульдозере и работать было легко и платили намного больше.
- Ты же сам видишь, они готовы воспользоваться любым случаем, чтобы забрать даже эту мелочь, — продолжал Гиви. - Кульчицкий лезет из кожи, цепляется ко всем, только бы найти любой повод. Ну ты же не такой, как он!
- Я тут не командую, — резко остановил бульдозер Борис. Гиви ткнулся головой в панель. — Я такой же работяга, как ты. Мы все тут на равных…
- Ты-ты потише, — заикаясь, крикнул Гиви и отодвинулся назад. – Так можно голову разбить. – Он быстро отошёл и, потирая лоб, сказал:
- Я считаю, хозяева прииска должны с нами поделиться: отдать нам наше. Добровольно никто этого, естественно, не сделает, значит, нужно взять самим.
- Как взять? Я что-то тебя не понимаю.
По спине Бориса забегали мурашки, к этому разговору он не был готов.
- Да очень просто. Взять и забрать. Что ты удивляешься? Не знаешь, как забирают? Что, тебя даже менты не проучили?
«Оказывается, Гиви не зря сидел в СИЗО, — промелькнула у Бориса мысль. – Он, наверное, член какой-то банды, ворующей золото. Ну, попал я в переделку. Ни дать ни взять - из огня да в полымя. Так, где золото, там криминал».
Пока Гиви говорил, он в ответ только молча кивал. Гиви, казалось, излучал завораживающую его энергию, которая струилась вокруг тела и входила в его сознание.
- Что молчишь? – вывел его из состояния умиротворённости Гиви. – Ты согласен с нами работать?
- А кто ещё с тобой?
- Потом узнаешь.
Бориса будто прошило током. Энергия наполнила его всего, поднялась вверх и вышла наружу. После этого в теле осталось ощущение лёгкости. Это придало свежести его мышлению. Борис мгновенно просчитал ситуацию:
«Раз Гиви пошёл со мной на контакт, значит, он во мне уверен. Я так же, как и он, сидел в СИЗО, то есть, по его понятию, свой. Гиви не один, за ним явно стоят другие. Стоит мне только отказаться от его предложения, как со мной разделаются…»
- Конечно, согласен, — помимо своей воли ответил Борис. – Но это только в том случае, если я не буду в накладе. Просто так я не хочу рисковать.
Заверив, что в проигрыше он не останется, Гиви выскочил из кабины «Камацу». Налетевший заряд снега скрыл его из виду.